Беременная от моего друга

Глава 23.

Илья.

— Удалось узнать что-то новое? — спрашиваю у Олега, который прилетел из Питера меня навестить.

— Мы собрали материалы со всех камер наблюдения в округе, но номер на автомобиле был испачкан грязью. Сейчас ищут конкретно по марке машины, зарегистрированной в Москве.

— Молодцы. Ты свисти, если будет что-нибудь известно, — киваю я.

Олег делает пометки в своем ежедневнике, с которым носится всюду, и вновь переводит взгляд на меня.

— Хорошо, Илья Владимирович. Что-нибудь ещё?

В дверь палаты, куда меня недавно перевели из реанимации, тихо стучат. Так делает только Альбина. В дверном проеме показывается её кудрявая шевелюра и я непроизвольно улыбаюсь. Я совру, если скажу, что мне не льстят её частые приходы ко мне. Она волнуется о моем самочувствии, изводит этим медсестер и требует ко мне повышенного внимания со всех сторон. Лечащим врачом подругу свою поставила, но это не мешает ей наведываться ко мне чаще других.

— Ой, я не вовремя, — её идеальное личико с легким макияжем заливает густой румянец. — Громов, я к Вам чуть позже зайду.

Выглядит Кудряшова просто изумительно — короткий белоснежный халатик обтягивает стройную фигуру с четко очерченной талией и открывает взору бесконечно длинные ноги. Несмотря на то, что в палате всё ещё сидит Олег, это не мешает мне возбудиться при взгляде на неё.

— Останьтесь, Альбина Сергеевна. Олег уже уходит, — произношу строгим голосом, заставляя своего зама тут же подняться с места.

К счастью, он у меня понятливый. Олег откланивается, пожимает мне руку, говорит: «До свидания» Альбине и бесшумно прикрывает дверь в палату.

— Это у нас ролевые игры такие? — спрашиваю, преодолевая расстояние между нами и свожу его практически к нулю.

От Кудряшовой пахнет сладкими духами и клубничной жвачкой. Грудь тяжело вздымается, потому что я близко к ней подхожу.

— Громов, я не говорила разве, что у Вас постельный режим? — спрашивает шутливо-серьезным тоном.

— Впервые слышу, — прижимаю её к стене, чувствуя, как вздрагивает её тело.

— Обманщик, — успевает сказать прежде чем я накрываю её рот своим.

Альбина отвечает на поцелуй несмело и даже пытается слегка меня оттолкнуть, упираясь руками в мои плечи. Но спустя несколько секунд короткого противостояния всё же сдается, обхватывает мою шею рукам, целует в ответ. Она такая хрупкая и нежная, что кровь моментально в удвоенном режиме приливает к паху и всё чего я хочу на данный момент — взять её прямо в этой палате.

— Нас могут увидеть, — произносит, слегка отстраняясь.

Я подхожу к двери, запираю её на замок, возвращаюсь к Кудряшовой и ставлю руки по обе стороны от её головы. Она безумно красивая — часто моргает своими длинными ресницами и скользит по мне взглядом. Смотреть на неё хочется безотрывно, но целовать хочется не меньше.

— Теперь уже не смогут.

— Ты сумасшедший, Илья.

Она вздрагивает от каждого моего касания к телу. Медленно дотрагиваюсь губами к шее и целую ту самую родинку, которую мечтал. На секунду даже кажется, что Кудряшова — опять моя жена. Но потом перед глазами возникает образ Игнашева и я вспоминаю, что Альбина по-прежнему не моя. Только отношения моего к ней это не меняет.

Кудряшова глухо стонет, когда я пробираюсь рукой под короткий халатик и касаюсь пальцами кружевного белья. Голову сносит конкретно и всё что меня останавливает это она.

— Не надо… Пожалуйста, не сейчас, — открывает глаза, мотает головой. — Я… мне нужно поговорить с Ромой. Не могу врать ему и делать это у него за спиной.

Отстраняюсь, тяжело дышу, ревную. Дубовый стояк в штанах давит на ширинку.

— У меня к тебе всё серьезно, Альбин, — произношу со злостью, потому что перед глазами всплывают красочные картинки того, как её целует другой.

Пять лет жил без неё, только и делал, что убивал в себе эти мысли, а сейчас не могу, не справляюсь. Захлебываюсь ревностью, хочу быть собственником, хочу, чтобы засыпала только со мной. Жду, когда мне не придется делить её с другом.

— Мне нужно только твоё согласие — я тут же заберу тебя и Вику от него.

— Это сложно, Громов, — кусает до красноты губы и тяжело вздыхает.

— Я с ним поговорю, если ты переживаешь.

— Нет! — почти вскрикивает. — Нет, пожалуйста. На этих выходных мы… едем загород.

Кровь во мне закипает и разгоняется по венам. Был бы сейчас рядом Роман, я бы с удовольствием забрал у него право называть её своей женой.

— Я что-нибудь решу. Скажу ему, что запуталась и хочу побыть одна. В своей квартире. Мне правда нужно время, Илья.

— Ты запуталась? — удивленно вскидываю брови потому что до этого момента был уверен, что она окончательно перешла на мою сторону.

— Когда умерла Полина, я залезла в твой телефон, — часто дышит и опускает глаза в пол. — Каюсь, это плохо, но на дисплее моргнул значок входящего сообщения и первые строки, не открыть которые было невозможно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Боюсь прервать её и слушаю внимательно. Наверное, для этого разговора должно было прийти время, жаль только, что интервал получился слишком большой.

— Валерия, твоя помощница, — уточняет Альбина. — Признавалась тебе в любви и говорила, что быть без тебя не может. Я бы, возможно, стерпела её признания, если бы не увидела вас лично. Ты привез её и ребенка в платную лабораторию. Я тогда смотрела на вас со стороны и ревностно думала, что вы неплохо смотритесь. И она, в отличии от меня, ещё сможет родить тебе однажды ребёнка. Потом я увидела, как она поцеловала тебя. В щеку, правда, но для меня это не имело значения. Ты предал меня и предал Полину и ещё одного твоего предательства я больше не вынесу.

От злости закидываю голову к потолку. Из ушей разве что пар не валит. Нервно бью кулаком о стену, до кровавых ссадин на костяшках. Разворачиваюсь к Альбине спиной, с силой бью ногой по журнальному столику. Бумаги тут же летят на пол, у столика ножка отваливается.

Кудряшова закрывает рот рукой, в дверь палаты громко стучат.

— Всё в норме, оставьте меня! — кажется, от палаты тут же отходят. — И ты, увидев это ничего мне не сказала, Альбин? Просто молча сказала, что разлюбила и поэтому ушла?

Перевожу на неё взгляд, вижу, что Альбина согласно кивает.

— Блядство! Я никогда не трахал Леру! Никогда! Могу привезти тебе её лично, и она подтвердит мои слова, — Кудряшова закрывает глаза и пытается удержать выступившие слёзы. — Сообщения от неё были, но если ты не видела, то я никогда на них не отвечал. Возил в поликлинику её ребёнка, потому что тот был болен ДЦП, а машина Валерии была в автомастерской. Поцелуй в щёку… да это, мать твою, было просто в знак благодарности. Спонтанность, которую я обычно пресекал, а при первой же возможности перевел Леру на работу в компанию к Васнецову.

— Но Рома сказал… — она глубоко втягивает в себя воздух. — Он подтвердил, что между вами отношения. Говорил, что ты лично рассказывал ему в каких позах трахал свою помощницу.

Её голос тоже срывается на крик и теперь я чётко вижу, что она плачет. Подхожу к ней ближе, вытираю пальцами выступившие слёзы, опять целую, чувствуя её напряжение. Сжимаю пальцами её ягодицы, вжимаю в стену и по-собственнически пробираюсь языком в её рот. Хочу её сильно и до безумства. Хочу пометить и сделать её своей. Хочу, чтобы на каждом участке её бархатной кожи стояли мои метки.

Подхватываю её руками за бедра, упираю в стену и развожу ноги в стороны. Одной рукой расстегиваю ширинку и, достав эрегированный член, приближаю к её входу.

Кудряшова мокрая и тихо стонет, когда я размазываю её влагу вверх и вниз. Когда ласкаю клитор головкой, закусывает нижнюю губу и впервые поднимает на меня замутненный взгляд.

— Я трахал только тебя, Альбина. И дальше буду трахать. Часто, долго, когда захочу, слышишь меня… Пальцем ему не позволю тебя коснуться. Ты только моя.

Она коротко вскрикивает, когда я вхожу в неё до упора. Когда насаживаю на себя и несдержанно вбиваюсь, чувствуя, как узко мой член сжимают стенки её влагалища. Опускаю взгляд вниз, потому что хочу смотреть какая она там нежная, как идеально выбрита и подходит только мне, потому что создана для меня.

Почти не чувствую боли в области швов, плевать я на них хотел.

В палате раздаются влажные звуки. Шлепки, которые возбуждают и заводят всё больше и больше. Её стоны мне на ухо и острые ногти, которые даже сквозь футболку царапают спину. Вбиваюсь в неё чаще, глубже, выбивая из неё крики. Закрываю её рот своим, потому что в больнице картонные стены и нас могут услышать.

Кудряшова резко выгибается и сильнее вдавливает наманикюренные ноготки в мои плечи. Члену становится в ней теснее, и я понимаю, что она вот-вот кончит. Вспоминаю, как она делала это раньше — приоткрывала пухлый рот буквой О, до крови губы кусала и мелко в моих руках сотрясалась. Внутри меня появляется чувство ностальгии, потому что сейчас она делает это точно так же.

Мой финал наступает тут же, следом. Достаю из неё член весь в её влаге и кончаю на её промежность, собой помечая.

Мы тяжело дышим, я осторожно ставлю Кудряшову на пол и прохожу по палате в поисках салфеток. Несмотря на разрядку мне хочется её еще — эгоистично и долго трахать.

Альбина стоит словно фарфоровая кукла — красивая, обездвиженная, когда я её вытираю. После того, как убираю с неё свои следы, она поправляет белье, одергивает вниз платье и короткий халатик. Приглаживает взъерошенные волосы и направляется на выход из палаты.

— Я всё ему скажу. Завтра же. Только выберу удачный момент, — произносит тихим голосом, когда открывает дверь.

Я ничего не отвечаю. Знаю, что, несмотря ни на что, она принадлежит мне по праву и обязательно будет моей, чего бы мне это не стоило.

