Берк. Оборотни сторожевых крепостей

22. Потеря

Злат-город бурлил. Столица Широких земель всегда была местом шумным и неспокойным, но сейчас! Сюда словно переехали все народы разом. В воздухе смешались аппетитные запахи свежей выпечки и жареного мяса, из подворотен тянуло конским навозом и немытыми орками. С раннего утра стоял гул голосов и призывов торговцев. На улицах было не протолкнуться: все забито повозками, лошадьми и вооруженными воинами. Снег усугублял ситуацию — улочки и дороги покрывала серая мешанина, препятствовавшая движению.

— Ну и утречко, — протискиваясь между двух орочьих кибиток, прокряхтел Тумит.

Два дома на колесах столкнулись на узкой улочке и сцепились своими яркими шатрами. Из кибиток, словно поспевший горох, высыпали зеленые семейства, а два огромных возницы принялись громко выяснять, кто виноват.

— Да, местечко стало походить на жерло вулкана — того и гляди взорвется, — кивнул Гелиодор и резко присел, уходя от пролетевшего кулака орка. Удар достался молодому крикливому орку, управлявшему одной из кибиток. — Кто додумался созвать сюда все таборы с равнины? В город! Со всеми сородичами! Нельзя было вызвать только главных? Столько орков в одном месте…

Оборотни поспешно отскочили, и в открывшийся проход, круша на своем пути все и вся, свалились в яростной драке зеленые великаны.

— И гномов, — добавил Тум, глядя, как десяток коротышек принялись растаскивать орков.

Мирные намеренья быстро исчезли, и они сами принялись махать кулаками, не щадя ни своих, ни чужих. Кто за что теперь бился, непонятно. Участникам было наплевать, главное — весело и кучно.

— Да, идейка была так себе. Надеюсь, сегодня все разрешится, и мы наконец уедем из этого бедлама. Итак, задержались почти на месяц. — Оборотни продолжали пробираться по заполненным улицам. — Подумать только, я хотел переехать сюда насовсем. Да еще притащить с собой Бёрк и ее папашу. После деревенской тишины старик бы точно свихнулся от такого гама.

Представив мечущегося между домов Сфеноса, Гелиодор расхохотался. На душе было легко. Это путешествие обещало скоро закончиться. Пара-тройка дней, и он дома. С Бёрк…

Дворец Мира красовался в центре столицы. Это было самое старое здание, с него, собственно, и начали возводить этот город. Самое высокое. Самое монументальное.

— Вот это махина! — задрав голову, присвистнул Тумит.

— Да, местечко не для утреннего чаепития, — согласился Гелиодор и поправил на себе одежду.

Шесть этажей, увенчанных двадцатью башнями и башенками разной величины. Колоны, арки, балконы. Мрамор и цветные витражи. Не дворец, а город в городе. Где-то высоко над всем этим, кружили птицы.

Рядом с таким величием оборотень почувствовал себя нищим, одетым в отрепье. Все имущество стаи при стычке с гоблинами было потерянно. По дороге сюда оборотни успели заскочить к нанявшим их гномам, отчитаться и получить остаток платы. Даже купили кое-что. Но новая добротная одежда для этого места оказалась более чем скромной. Гелиодор почувствовал раздражение и зависть к разодетым воинам, проходившим мимо.

— Да, умеют эльфы пустить пыль в глаза, — невесело усмехнулся он. — Вот бы так свои земли охраняли, а то при малейшей передряге советы собирают.

— Вы неправы, юноша, — заговорил с ним косматый седой коротышка. Пожилой гном поднимался по лестнице совсем рядом, но из-за своего роста, был ими не замечен. Вот его одежда соответствовала этому месту: тяжелый бархат весь усыпан золотым шитьем и драгоценными камнями. — Последний раз большой всенародный совет собирали при Красном море, — нравоучительно объяснил гном.

— Не может быть! — удивился Тум и беззлобно уточнил: — Мор? Тот, когда проклятых человечков потрошили? Это сколько уже лет прошло? — почесал он свою шевелюру.

— Достаточно для того, чтобы остыли горячие головы, — недовольно ответил гном и свернул в левый коридор.

— Задавака, — бросил ему вслед Тумит, провожая взглядом.

— Секретарь какой-нибудь, — предположил Гелиодор.

— Библиотечная крыса, — поддакнул Тум.

— Сразу видно — не воин, клинок в руках не держал. Горячие головы, — передразнил Гел гнома.

За их спинами громко засмеялись. Оборотни замешкались и попали в крепкие объятья.

— Кого я вижу?! — взревел поймавший их оборотень. — Мальчишки из стаи Дикого ветра!

На Гелиодора повеяло чем-то забытым. Давно никто не называл его именем кровной стаи. В душе всколыхнулась ностальгия.

— Теперь стая Черного зверя, Войсат, — с легкой грустью, поправил собрата и тепло обнял его — вожака соседей, знавшего его еще ребенком.

Огромный, матерый оборотень совсем не изменился.

— Наслышан, — по-доброму похлопал он по спинам двух друзей. — Хорошая молва идет о тебе. Добрым стражем ты стал, мой мальчик. Отец бы тобой гордился. — глаза собравшихся наполнились грустью, головы поникли.

— Но поторопимся! — подогнал здоровяк. — А то опоздаем на эту эльфийскую сходку. — он подтолкнул молодых оборотней в спины и чтоб отогнать горькие мысли, заговорил более воодушевленно. — Говорят, будут галдеть о чем-то важном. Не слыхали, что задумали остроухие?

Огромный зал с гулким, сводчатым потолком был наполнен шумом тысяч голосов собравшихся. Все здоровались, обнимались, о чем-то спорили. Сегодняшнее собрание было мероприятием необычным. Событием столетия. Вокруг царила настороженная нервозность. Присутствующие волновались. Грядёт что-то великое. Поговаривали о войне.

— Тишина!.. — призвал с высокого помоста тот самый разодетый в бархат гном.

— Это же Большая Секира! — зашептались в толпе. — Ты посмотри, еще живой!

— …Сейчас будет говорить Рэдариэл, сын Гарабета, правитель Туманного леса. — продолжал громко кричать гном. — Эльфийский совет назначил его куратором сегодняшнего собрания.

— Какого драного гоблина?! — донеслось из толпы собравшихся. — Что это эльфы возомнили о себе? С чего это Эльфийский совет за нашими спинами решает, кто будет нами командовать?

Его возражение подхватили, размножили и понесли по залу. Гомон не прекратился, а только усилился.

— Тихо!..

Внезапная яркая вспышка искрами разлетелась над головами собравшихся. Теперь просьба была услышана. В зале воцарилась тишина.

— …Извините, — улыбнулся стоявший на помосте эльф и довольно потер светящиеся пальцы. — Это самый быстрый способ привлечь ваше внимание. И всегда действенный.

На него смотрели, без улыбок, недовольно, настороженно. Эльфу это не мешало. Он продолжал с доброй, всепрощающей улыбкой, дружелюбно осматривать собравшихся. Весь вид его наводил на спокойствие и уваженье.

Красивенький как фея из сказки. Весь в дорогих побрякушках. На боку серебряный меч. Высокого роста. Ясно что остроухий и длинные, абсолютно белые волосы, уложены так, чтобы подчеркнуть это. У их народа, эта отличительная черта, повод для гордости. Считают форму своих ушных раковин, идеальной.

Его окружали еще семеро сородичей. На помосте стояли и другие разряженные. Гномы пара оборотней, сбоку неуклюже топтался единственный растерянный орк. Заметно что зеленый великан всем своим существом желал скрыться среди себе подобных. Наверное, это представитель всего кочевого народа.

— Позвольте представиться. Я Рэдариэл, сын Гарабета, правитель Туманного леса, — Приятным голосом продолжил эльф. — И сразу поясню, — поднял он руку и останавливая новые возражения. — Эльфийский совет выбрал меня куратором, только для этого собрания. Дальше, все вопросы будем решать сообща. Сегодня каждый народ выберет себе представителя. Из них составим военный совет народов.

Последовало довольное роптание и собрание началось.

Обсуждали гоблинов. Сначала собравшимся представили множество отчетов. Подробных. Развернутых. Зачитали кучи свитков, показали карты. Долго, скучно. Ничего нового. Несколько пришедших успели даже уснуть.

Потом выступали пострадавшие.

Разоренные орки, коротко объясняли, как потеряли целые караваны. За последнее время погибло много небольших семей, кочующих отдельно. Их полностью истребили. Говорил о том, что жить стало невыносимо, приходится сбиваться в огромные группы, от этого страдают пастбища — слишком большее количество буйволов скапливается на одном месте, и трава не успевает нарасти. Все объяснялось коротко, непонятно, сумбурно. Орки, что с них взять.

Следом слово взяли гномы — торговцы из разоренных городов, теперь не существующих, стертых с карты Широких земель. Эти были многословнее. Громко выкрикивали суммы утраченного имущества, жаловались, что охрана уже не гарантирует безопасности крайних поселений. Гномы спешно бросали насиженные места и стекались в города покрупней, обнесенные высокими стенами, оставляя золотоносные рудники, плодородные пашни, сады. Но что будет дальше? За стенами на всех места не хватит. Что ждет народы Широких земель? Голод?

Дальше вызвали Гелиодора, словно он мог все объяснить. Его рассказ сначала внимательно выслушали. Потом задавали много вопросов. Много-много вопросов. Требовали мельчайших подробностей. Это больше походило на допрос с пристрастием.

— Что вы привязались ко мне?! — негодовал уставший оборотень. — Можно подумать, я один сражался с гоблинами.

— Ты один видел их близко. Несколько дней следил за ними, знаешь их повадки, в бою твой опыт будет очень ценным, — пояснил увешанный доспехами гном.

— Ну нет! Хватит с меня. Я пришел рассказать, а не впрягаться в чужую войну.

— А как же зашита территорий? — поинтересовался эльф Рэдариэл.

— Это не мои территории.

— Мы все живем на Широких землях. Это единственная родина для нас, — настаивал эльф.

— Я им клятв верности не давал, — раздраженно возразил Гелиодор. — И вообще, хвати считать оборотней стражниками. Обязанными всем. Мой народ отдал все свои долги и заплатил самую высокую цену из всех вас. Если, конечно, вы помните…

— Мы помним это и благодарны вашему народу, — склонил голову с уважением Рэдариэл. — Но пришло время вспомнить старые традиции и объединиться перед общим врагом…

— Без меня, — развел руки Гелиодор.

Он не стал больше спорить и слушать лестные увещевания — просто сошел с помоста к своим.

Предводители переглянулись, но не стали ничего говорить.

— Воевать или отсиживаться за стенами — дело личное. Не осуждаю, — продолжил разговор матерый оборотень, стоявший с эльфами. — Первые сборные отряды добровольцев, уже перешли к очистке территорий. Было несколько пробных стычек по краю равнины. Дело пошло не так гладко, как мы ожидали. Есть потери. С нашей стороны их немного, но… Это потери… Есть и хорошие новости, мы взяли пленников. Некоторых уже допросили. Возможно, новая информация заставит отдельных из нас передумать.

Все много серьезнее. У варваров появились предводители. Да! Гоблины с мозгами и амбициями, а не просто голодное стадо. Они ведут их к Великому лесу.

Толпа взорвалась удивленными криками.

— …Гоблины объединились. Все горные гоблины сбились в общую кучу. Возможно, пока их командование не столь совершенно, как наше, но численностью гоблины превосходят всех нас вместе взятых. Даже по предварительным подсчетам их количество просто поражает. И теперь горные — это не отдельные дикие группы. Они орда. Сильная и жестокая. Огромная. Контролируемая. Если гоблинов не остановить сейчас, через год все Широкие земли заполыхают огнем. Все!

После его слов воцарилась гробовая тишина. Большая Секира подал знак страже, и в зал втащили трех пленных гоблинов. Их провели сквозь расступающихся воинов и поставили у помоста. По залу потянулся мерзкий запах, заставивший собравшихся отступать в стороны.

Два гоблина представляли собой жалкое зрелище. Для большей сговорчивости, с пленниками поработал палач. На телах были видны следы пыток.

Гелиодор поежился. Сражаться в честной драке — это одно, а вот так выдирать нужные сведения вместе с мясом… Мерзкое дело, хоть и нужное. Это еще одна причина держаться от всего этого подальше.

— Я все скажу! — вдруг взмолился горный, самый целый из тройки.

Палач с ним еще не беседовал. Морда в запекшейся крови, но это давнее ранение, видимо порубили, когда взяли в плен. Наверняка гоблин решил поменять полезные сведенья, на быструю смерть. Умно с его стороны.

— Подведите его ближе, — потребовал эльф.

— Я все скажу, добрый господин, — Прошепелявил гоблин и заискивающе улыбнулся, показывая гнилые клыки. Морда хитрая, не вызывает доверия. Речь его, то, как выговаривались слова, невнятная, как у всех его сородичей. Что-то с голосовым органом, так уж устроены. А говорил слишком тихо.

— Назови свое имя и отвечай, кто вас ведет, — потребовал у него с помоста оборотень.

Гоблин что-то ответил, но совсем невнятно. Может, назвал свое имя, может, имя предводителя, а может, послал всех в черную бездну.

— Неслышно. Громче! — закричали из толпы. — Что он там лопочет?!

— И не видно. Поднимите его выше! — донеслось с дальней стороны зала.

— На помост, — кивнул страже Большая Секира.

Гоблина резко подхватили и поволокли верх и тот заверещал дурным голосом Руки у пленника оставались связанными за спиной и с одной потекла темная жижа. Это от резкого движения, на теле гоблина открылась засохшая рана. Завоняло сильней. Эльфы брезгливо отворачивались и отходили. На месте остался стоять только Рэдариэл.

— Развяжите его, — Отдал он приказ страже. — Думаю от раненого и безоружного мы сможем защититься. — усмехнулся Рэдариэл и стал внимательно рассматривать упавшего на колени пленника. — Один против всех он ничего не сделает.

Гелиодор подступил ближе и тоже пригляделся. Что-то тревожно-знакомое было в этом горном. Он его уже видел? Где? Неужели горный из той своры, что потрепала их в заброшенном городе? Или может просто запашок гоблинской крови, напомнил о недавней стычке?

Гоблин попался не из простых. На нем были наручи и кожаный нагрудник из ловко подогнанных металлических пластин. Все украшено густой гравировкой. Это хорошо гномья работа. Дорогая амуниция. Только за этот комплект можно было получить кошель золота. Видно, трофей из награбленного. Не зря гномы кричат о потерях.

Когда руки гоблина освободили, он что-то благодарно забормотал, продолжая стоять на коленях, потом принялся кланяться, отвешивать поклоны всем: стражникам, втащившим его на помост, собравшимся внизу, командирам, стоявшим перед ним. Это смотрелось неестественно, нелепо и смешно, словно перед ними выступал нанятый лицедей, а не грозный враг. По залу прокатилась волна смеха.

— Вот она — гроза Широких земель! — с хохотом выкрикнул кто-то.

— Великая орда! — с издевкой подхватили другие.

Продолжая кланяться, гоблин определил для себя, кто тут самый главный и пополз к ногам Рэдариэла.

— Все скажу, все… — Шептал он как полоумный, все еще низко наклонясь и сложив руки как для молитвы.

Все вокруг непринужденно улыбались, продолжая веселиться.

Гоблин вскинулся неожиданно. Так резко, что никто не успел его остановить. Мгновение — и в эльфа полетело что-то блестящее. Расслабленный Рэдариэл, бдительность которого убаюкало гоблинское представление, увернуться не успел. Клинок воткнулся эльфу в левую сторону торса. Там, где билось сердце. В место, куда и целил гоблин.

На помосте все смешалось.

— Не убивайте его! — орал оборотень, оттаскивая охрану от гоблина. — Он нам еще пригодится!

— Держи! Снимите это! — С гоблина стаскивали остатки лат и нагрудник, под которым он ухитрился спрятать кинжал.

— Все в порядке, — успокаивал всех Рэдариэл.

Он выдернул кинжал и снял камзол. Под ним засверкала серебряная кольчуга, явно зачарованная, потому что обычная не остановила бы такого меткого броска. Она и спасла эльфу жизнь. Клинок даже кожу не оцарапал, застрял в тесном плетении металлической чешуи.

— Вот тебе и посмеялись, — прошептал озадаченно Войсат, глядя, как вяжут ушлого гоблина. — Уел горный, сумел. Удивил даже меня.

Но Гелиодор не слышал его слов, хотя и стоял рядом. Он смотрел на кинжал, который вертел в руках Рэдариэл. Растолкав сгрудившихся у ступеней, Гелиодор взбежал на помост. В упор уставился на клинок. Не свою семейную реликвию, которую забыл у Бёрк. Ошибки быть не могло. Красный камень, словно радуясь встрече с хозяином, приветливо блеснул.

Как в трансе, Гел протянул руку и схватил лезвие. Сжал побелевшими пальцами так, что, казалось, сейчас закапает кровь, и потянул к себе. Видимо, на лице Гелиодора было написано что-то такое, что эльф не стал противиться и отпустил оружие из рук.

Оборотень развернулся, сделал несколько шагов и вплотную приблизился к связанному гоблину, трепыхавшемуся на полу. Сунул кинжал ему в морду, едва не проткнув его нос. Медленно и четко спросил:

— Где. Ты. Взял. ЭТО?

От тихого рокотавшего голоса оборотня у рядом стоящих по спинам пробежал холодок. Глаза Гелиодора недобро сияли золотом. Они проникали, казалось, в самую душу гоблина.

Вокруг воцарилась гробовая тишина.

— У девчонки. — На разбитых губах гоблина заиграла улыбка. Он узнал Гелиодора. Нос уловил знакомый запах. Ты посмотри, как повернулась судьба! Вот так встреча! — Маленькая белокурая дрянь с глазами синими, как вода. — Улыбка горного растянулась шире.

Гелиодор смотрел на довольную рожу гоблина, и по нему прошла волна ужаса. Впервые в жизни оборотня парализовал страх. Неужели мерзавец не врет? Он встретил Бёрк? Где? На хуторе? Орда вонючих гоблинов добрались до гномьего хутора? Но как? Он ведь находится совсем в другой стороне? И что сделали с беззащитной орчанкой эти пещерные выродки?

Оборотень смотрел и не мог заставить себя задать ни одного вопроса из роящихся сейчас в голове. Или просто боялся услышать ответы?

А остроухий это понимал. Наслаждался его болью и пил ее как воду из живительного источника.

В зале воцарилась тишина. Никто не понимал, что происходит.

— Я убил ее, — продолжил гоблин после паузы. Лицо оборотня исказила вспышка боли. — Разрезал ее горло от уха до уха. — Глаза горного радостно засияли. Он упивался моментом. Да, двуликий, страдай. Месть свершилась.

Из горла Гелиодора вырвалось рычание. Лицо оборотня уже менялось, превращаясь в волчью морду. Зрачки так расширились, что глаза из желтых стали почти черными. Быстро, не задавая других вопросов и не говоря больше ни слова, Гелиодор схватил горного за голову и приподнял. Пальцы оборотня уже вытянулись, увеличились, на половину став звериными. Гелиодор сжал ладонь от чего острые ногти впились в морду врага. Тот заверещал дурным голосом, но продолжал улыбаться даже через боль. А оборотень все давил и давил. Медленно. Крик усилился, а через миг голова гоблина лопнула, как спелый арбуз. Между пальцами оборотня потекли кровь и куски мозга.

Вокруг заговорили. Гелиодора трясли, что-то спрашивали — он не слышал, не соображал. Его голову словно сунули в огромный колокол и ударили по нему. Гелиодор был совершенно оглушён новостью о смерти Бёрк. Смог только машинально сунуть кинжал под латы и перекинулся в волка.

Гелиодор несся по залам и коридорам древнего замка, сбивая с ног, попавшихся ему на пути. До хутора гномов пришлось бы добираться около недели, но сходящий с ума от горя оборотень добрался в два раза быстрее. Он останавливался только попить воды и снова бежал, не замечал времени, не чувствуя усталости.

Цели он достиг, когда уже опускались сумерки. Припадая от усталости на дрожащие лапы, зверь застыл на краю пепелища, оставшегося на месте хутора. Какие-то дома сгорели не до конца и торчали огрызками прошлой жизни. Оттепель размазала по снегу черную грязь.

Волк стоял, не решаясь сделать шаг на испоганенную землю. Всю дорогу его не покидала надежда, что горный солгал, и хутор стоит на месте. Нетронутый. Теплый и чистый — такой, каким оборотень его покинул. А клинок, брошенный гоблином… просто похож, подделка. Он никогда не принадлежал ему. Подделка. Но при мысли остановится, перекинутся и рассмотреть оружие повнимательней… Нет. Надежда жила, питала всю дорогу сюда.

А сейчас она умирала. С каждым шагом, сделанным Гелиодором по мертвому хутору.

Ступая по выжженой земле уже ногами человека, Гел шел по тому, что еще несколько дней назад было шумным постоялым двором. Здесь кипела жизнь. Вот знакомая дорожка, заросли… А вот и место ее дома. Но его больше нет. Только куча грязного пепла осталась.

Колени размякли и подогнулись, Гелиодор оседл на землю. Зачерпнул грязь, сдавил ее до хруста и разжал пальцы. Промёрзшие угли рассыпались, испачкав кожу. Он взял ещё. С остервенением бросил. Принялся разгребать обеими руками, словно пытался найти что-то утраченное.

Среди углей, мелькнул лоскут. Гел отряхнул руки и поднял его. Кусочек тряпицы был обожжена по краям и пропитан засохшей кровью. Это нестрашно — тут ведь все пропитано кровью, мало ли чья она. Но… на клочке были видны вышитые листья. Зеленые листья дуба. Такие знакомые…

Гелиодор приложил к лицу ткань и втянул запах. Сквозь гарь пробивался ЕЁ аромат. Сомнений нет — это была рубашка, в которой спала Бёрк.

Гелиодор закричал. Страшно, как кричат от невыносимой и невыразимой боли, срывая голосовые связки. Потом крик перешел в волчий вой. Зверь катался по грязи, в которую превратилось под дождем пепелище, рвал землю лапами и выл, выл, выл… Сильный зверь плакал, подняв морду к небу.

Со склона за ним наблюдала его стая. Мокрые, продрогшие на промозглом ветру волки нервно метались, не зная, чем могут помочь своему брату, и жалобно скулили. Как можно облегчить боль их альфы? Они готовы были на все, разделить его горе. Но разве такое возможно? Волчий скулеж перешел в горестный вой, песню скорби. Молитву луне об ушедшей душе. Стая оплакивала потерю вожака. Скорбела вместе с ним. Это все что они могли — просто быть с ним рядом.