Бесценный опыт

Глава десятая

— Вы помните Кэрри Брент, Шарон?

Секретарша Гаррисона оглядела Кэрри с ног до головы.

— О, да!

В свой первый рабочий день Кэрри постаралась придать себе вид крайне деловой женщины. Она надела строгий темно-синий костюм, подобрала волосы и связала их сзади пучком. Костюм Гаррисону понравился, а прическа — не особенно: распущенные волосы шли ей гораздо больше.

— Кэрри будет работать у нас.

— Ясненько…

Гаррисон бросил на Шарон взгляд, понятнее всяких слов говоривший: «Хочешь получить повышение — немедленно смени тон».

И Шарон изобразила на лице радостную улыбку:

— О, замечательно!

Но перестаралась — радость получилась чрезмерной.

— Я уверена, мы сработаемся, — Кэрри тоже всем своим видом выражала преувеличенное удовольствие.

— Кэрри, — заявил, прокашлявшись, Гаррисон, — будет помогать мне в составлении «Домашнего букваря». Она уже встречалась с Фелицией. — Очень важный козырь! — И помогала мне ухаживать за племянниками на прошлой неделе. Все звонки, касающиеся «Домашнего букваря», должны проходить через Кэрри, а уж она будет докладывать о них мне. Вопросы есть?

— А где мое рабочее место? — поинтересовалась Кэрри.

— Комната Д. Шарон вам покажет. Шарон, научите Кэрри пользоваться факсом. Номер ее телефона сообщите нашим клиентам. А на ближайшей планерке я представлю ее остальным сотрудникам.

— Привет, Кэрри. Добро пожаловать в фирму Ротвеллов. — Джон подошел к столу Шарон и положил на него большую кипу бумаг. — Знаю, вы очень помогали брату ухаживать за моими детьми. Сердечное вам спасибо.

— Да что вы, не стоит благодарности, это доставляло удовольствие, прежде всего мне самой. Я даже по ним скучаю.

— Ну что ж, я бы с удовольствием приехал с ними к вам в гости, но вы же знаете, что у вас за дом.

Он иронически поднял бровь.

Гаррисон уже пожалел, что рассказал брату, как проходило заседание правления: с тех пор Джон не переставал его поддразнивать.

— Да, я была бы рада повидать малышей,

Кэрри не уловила сарказма Джона.

— Придется тебе, Гаррисон, привезти Кэрри к нам, — пошутил Джон, желая в очередной раз поддеть брата и не подозревая, что за последнюю неделю в сердечных делах Гаррисона произошли важные перемены.

— В этот уикенд? — откликнулся Гаррисон.

Несказанно удивившийся Джон быстро овладел собой.

— Посоветуюсь со Стефани, и тогда договоримся.

И, хлопнув брата по плечу, он кивнул Кэрри и отправился в свой кабинет.

Мимолетная сценка не ускользнула от внимания бдительной секретарши, которая взглянула на Кэрри с куда большим уважением.

— Оставляю вас с Шарон, — обращаясь к Кэрри, ободряюще улыбнулся Гаррисон, довольный, что все идет на лад. — Если что понадобится — звоните.

С этими словами он вошел к себе в кабинет. Как приятно снова сесть за рабочий стол!

К полудню Кэрри распустила волосы. А к трем часам дня освоилась настолько, что сбросила тесные туфли и вышла в коридор в одних чулках.

В четверг ему стало ясно, что ее поведение выходит за рамки дозволенного.

Он пришел в офис в обычное время. Шарон на месте не оказалось. Мало того, куда-то делись и все остальные сотрудники. В полном недоумении он заглянул в комнатку Кэрри, но ее там не обнаружил, хотя было ясно, что она сегодня заходила к себе.

Непостижимым образом кабинет Кэрри стал, как две капли воды походить на ее квартиру. Все стеллажи и полки на стенах были до отказа забиты бумагами, хотя Гаррисон решительно выступал против подобного беспорядка: он считал, что документы следует держать в ящиках письменного стола.

Ящики Кэрри остались пустыми, если не считать зонтика и сморщенного яблока.

Все было усеяно бумагами, записочками, канцелярскими принадлежностями. На компьютере красовались малюсенькие игрушки из пластика. На двери, ведущей в соседнюю комнатку такого же размера, висела фигурка фантастического существа.

Проходя по коридорам, он повсюду замечал следы влияния Кэрри. Вместо того, чтобы наставлять новую коллегу, служащие заразились ее беспорядочностью.

И куда они все запропастились?

Наконец из кофейного салона донесся громкий смех, и, заглянув внутрь, Гаррисон обнаружил там чуть ли не весь свой персонал.

— Привет, Гарри!

Приветствие Кэрри было встречено усмешками — ни для кого не являлось секретом, что шеф ненавидит, когда его называют «Гарри». Почему же новая сотрудница не сумела этого запомнить?

— Я напекла булочек — из овсяной муки, с сушеной клюквой вместо изюма, от них не полнеют. Хотите попробовать?

Нет, он не хотел. Им владело одно желание — разогнать эту братию по домам, чтоб глаза его их всех не видели!

Но у Кэрри был такой счастливый вид, что он не решился при всех сделать ей выговор.

— Разумеется, хочу! — Он откусил от булочки. — Действительно вкусно. — Окинув комнату взглядом, Гаррисон добавил: — А теперь, друзья, пора и за дело взяться.

Сотрудников как ветром сдуло. Всех, кроме Кэрри. Гаррисон положил остаток булочки на салфетку и вытер пальцы.

— Тебе не нравится?

— Нет, почему же, нравится, но я завтракал в шесть часов сорок две минуты.

— То был завтрак, а это — так, пустяки.

— По Ротвелловской системе рабочий день начинается ровно в восемь. Все десерты должны быть съедены до этого.

Кэрри посмотрела на часы.

— Но сейчас всего лишь десять минут девятого.

— Не десять, а тринадцать. Следовательно, каждый из присутствовавших потерял тринадцать минут рабочего времени. А их сидело вместе с тобой двенадцать человек. Двенадцать умножаем на тринадцать — получаем сто пятьдесят шесть минут потерянного времени. Это составляет более двух с половиной часов.

— Ну, уж простите, мистер Скряга!

Кэрри в сердцах с грохотом поставила тарелку с надкушенной булочкой на стойку и уселась за письменный стол.

Ему хотелось еще многое сказать Кэрри, но он счел за благо продолжить разговор, когда они оба успокоятся.

Старательно обходя на обратном пути комнату Кэрри, огорченный тем, что он и сам выбился из привычного распорядка дня, Гаррисон возвратился в свой кабинет и попросил Шарон принести ему оставшуюся со вчерашнего дня корреспонденцию.

В первый час рабочего дня Гаррисон неизменно отвечал на телефонные звонки или, — что было еще удобнее, — оставлял сообщения на автоответчике, да и вообще занимался мелкими делами. Не откладывая их в долгий ящик, он не давал им накапливаться, что экономило впоследствии уйму времени. Таково было одно из непреложных Ротвелловских правил.

Шарон вошла в его кабинет босиком!

Влияние Кэрри распространялось куда быстрее, чем Гаррисон мог предположить. Ему стоило большого труда сосредоточиться на том, что ему говорила босая секретарша.

Как могло случиться, что один человек за такое короткое время оказал столь сильное — и притом пагубное — влияние на весь коллектив?

Что вообще происходит в его фирме?

Отложив в сторону, принесенную Шарон папку с бумагами, Гаррисон открыл подшивку с аналитическими обзорами и углубился в их изучение.

Прошло двадцать три минуты, а он по-прежнему так ничего и не понимал. Зайду к Джону, решил Гаррисон.

— Войдите, — отозвался брат на его стук в дверь.

Джон беседовал по телефону. И что еще хуже — со Стефани. Иными словами занимался личными делами в служебное время.

Даже Джон перестал соблюдать основополагающие принципы Ротвелловской философии!

— В чем дело? — весело спросил брат, кладя трубку.

— Может, ты сумеешь мне объяснить, что здесь происходит? — И Гаррисон, не присаживаясь, нервно зашагал по комнате. — С раннего утра я занят поиском сотрудников и нахожу всех в кофейном салоне. Комнаты забиты каким-то хламом. И никто не ходит в обуви!

— Влияние Кэрри.

— Это я уже понял. Непонятно лишь, почему оно распространилось, да еще с такой быстротой.

Джон рассмеялся.

— Все ясно, как божий день. Ты покровительствуешь Кэрри, и это сразу бросилось всем в глаза.

— Я не покровительствую.

— Да?! Две недели назад она явилась сюда со скандалом, требуя у тебя аудиенции. А сейчас работает в качестве твоей личной помощницы и занимается проектом, который должен принести компании большие доходы.

Гаррисон засунул руки в карманы.

— Мало ли что бывает! К тому же она у нас только временно.

— Это никому не известно. А тебе не приходило в голову, что некоторые наши сотрудники с полным на то основанием рассчитывают на повышение? А Кэрри, между прочим, на должности исполнительного секретаря.

На той самой должности, о которой мечтает Шарон!

— Все это дело рук Фелиции. Фактически Кэрри исполняет функции помощника только по одному проекту.

— Как же, как же! — Джон иронически покачал головой. — Докладывает она непосредственно тебе. Больше ни перед кем не отчитывается. Делает, что ей заблагорассудится, — и никто ей слова не скажет. Все это замечают.

Гаррисон опустился на стул и закрыл глаза. Он начал понимать. Люди возмущены его отношением к Кэрри и дают ему это понять.

— Что же мне делать?

— Уволить ее, но ты этого не сделаешь, потому, что влюблен.

Влюблен! Он не станет этого отрицать. К чему лукавить с самим собой? Его чувство ни в один график не укладывается, но, тем не менее, существует.

— И все об этом догадываются?

— А то! Но Кэрри им нравится. — Джон улыбнулся. — Мне и Стефани — тоже.

Тут Гаррисона прорвало:

— Сам не понимаю, что со мной происходит! Она совершенно неорганизованна. Между тем, сидя с детьми, Кэрри проявила себя очень хорошо. Тогда я решил, что она способна измениться. Вот понаблюдает за Ротвелловской системой в действии — и все пойдет как по маслу. Мне казалось, что она сама хочет этого.

— Бедняга!

Джон глумливо хихикнул.

— И что в итоге? — Гаррисон покачал головой. — Бумаги все разбросаны, она без конца мне звонит и задает дурацкие вопросы, отчеты подает несвоевременно. Я никогда не знаю, чем она занимается. Ежедневную сводку не подала ни разу. Вместо того чтобы работать в соответствии с расписанием, тратит уйму времени на то, чтобы внести в него изменения. Или украшает свою комнату!

— Почему ты требуешь от Кэрри ежедневных сводок, а от всех остальных — еженедельных?

— Думал, что это поможет ей. Ничуть не бывало! Зато теперь я знаю, чем она занимается!

— Своей работой, Гаррисон! И очень успешно. Тебя удивляет, почему она пользуется таким успехом? Да потому, что она делает именно то, что ты ей поручил, — берет у наших сотрудников интервью об их жизни дома. Да, методы у нее необычные, но информацию она получает такую, какая нам и не снилась. Она нравится людям — и они раскрывают перед ней душу.

— Откуда тебе это известно? — прищурившись, спросил Гаррисон.

— Я наблюдал ее в действии и наслышан о ее методах от Фелиции. Возможно, она работает не так, как считаешь нужным ты, но данные-то для букваря она собирает.

— Вынужден поверить тебе на слово, — сухо произнес Гаррисон.

Джон вышел из-за своего стола.

— Многие семейные пары не в состоянии работать вместе. Я бы со Стефани, скорее всего, не смог.

— Да что — работать! Сдается мне, я бы, и жить с ней не сумел. Посмотрел бы ты на ее квартиру.

Джон взглянул на брата с удивлением.

— Не думал, что у вас с ней все так далеко зашло.

— Да нет же, пока не далеко, но следует смотреть правде в глаза.

— Ты признался ей?

— Нет.

— Почему? Надеешься, что она ясновидящая?

Прав, конечно, Джон, но почему она не замечает, какой образ жизни ведет он, Гаррисон?

— Поговорю, поговорю с ней, — пообещал он.

Гаррисон занялся своими обычными утренними делами — сократив из-за потери времени программу — и, лишь покончив со всем первостепенным, пригласил Кэрри в свой кабинет.

Она вошла жизнерадостная, улыбающаяся, и в комнате сразу стало как будто светлее. Очевидно, и думать забыла, что шеф утром сделал ей выговор.

Хоть он и предупреждал ее, что нежности на работе недопустимы, Кэрри обхватила его шею руками и расцеловала.

— Ах, Гаррисон, прости! Я попусту вспылила. Как глупо все получилось. Мне показалось, что какие-то несколько минут — не такая уж потеря, но теперь вижу — для тебя они важны. К тому же здесь хозяин ты, а значит, я постараюсь впредь так не поступать.

Гаррисон почувствовал себя негодяем.

Она улыбнулась, явно довольная собой. Затем перешла к делу:

— У меня есть очень занятная новость, имеющая отношение к нашему букварю. Дуг, — мы сидим в соседних комнатах, — показал мне, как войти в Интернет! Я, конечно, уже слышала о нем, но полагала, что пользоваться им могут только специалисты. Понимаешь?

Она выдержала краткую, но многозначительную паузу.

— Так вот, с его помощью можно получать тонны информации! Могу, например, поместить в него мой вопросник — и ответы посыплются со всех концов света! Но я подумала, что прежде следует посоветоваться с тобой.

— И правильно подумала, — холодно ответил Гаррисон.

— Ты, вижу, не в восторге от этой идеи? — нахмурилась Кэрри.

— Быть может, она и замечательна, но для начала надо посоветоваться с юристом. Садись.

— Хорошо.

Она села и выжидательно взглянула на него.

Теперь предстояла самая трудная часть разговора.

— Хочу обсудить с тобой кое-что. Скажи, ты уже изучила наш справочник для работающих по найму, который я тебе дал?

Кэрри опустила глаза.

— Не весь.

То есть даже не открывала, понял Гаррисон.

— Но это необходимо. Моя фирма занимается тем, что учит другие компании вести свои дела с большей эффективностью.

— Это мне известно.

— Но как я могу продавать другим свои идеи, если даже в моей собственной фирме они не осуществляются? Поэтому я требую, чтобы все мои служащие следовали правилам, изложенным в Ротвелловских материалах.

— Кое-что об этом я читала.

Она все-таки заглянула в его книгу… и тем не менее…

— Ты обязана эти правила соблюдать.

— Но кто способен запомнить столько пунктов? — всплеснула она руками.

— Тысячи людей, посещавших мои семинары.

— Да они просто обманывали тебя.

Ему не верилось, что у них возникли разногласия по столь очевидному поводу.

— Основные правила, Кэрри, изложены в справочнике служащего. Изволь ознакомиться с ними. Начни с главы о соблюдении порядка на рабочем месте. Мне не нравится, когда бумаги и вырезки разбросаны по всей комнате, а стены увешаны дурацкими картинками. Беспорядок порождает неэффективность.

— У меня не порождает.

— Но не могу же я требовать от всех выполнения правил моей фирмы, а тебе давать поблажку!

— Даже если эти правила неразумны?

— Особенно, если они неразумны. Пожалуйста, приведи в порядок свой стол и выброси весь ненужный хлам. А я вывешу соответствующий приказ.

— Успокойся, Гарри. Я приберу в своей комнате и стану такой же занудой, как все твои сотрудники.

Она поднялась.

— Тебе это не грозит.

— А не приходило ли тебе в голову, что самый эффективный метод работы не всегда самый лучший? Ведь люди всего-навсего человеки. Подумай об этом.

Типичная для Кэрри философия. Он улыбнулся.

— Хочешь — верь, не хочешь — не верь, но я уже подумал. И решил в числе прочего обсудить с тобой и это. После недели, проведенной с Натаном и Мэтью, я понял, что недооценивал роль детей в жизни их родителей. И в частности, то обстоятельство, что постоянное беспокойство за ребенка не может не оказывать сильнейшее влияние на производительность труда. Так вот, не создать ли нам при нашей фирме детский центр экстренной помощи? Рассчитанный, полагаю, не на содержание ребенка в течение целого дня, но…

— О Гаррисон! — Кэрри обогнула письменный стол и, сев ему на колени, горячо обняла Гаррисона. — Что может быть лучше! Я брала у различных людей интервью и то и дело слышала о проблемах, связанных с детьми. Ты убедишься в этом, ознакомившись с моими записями.

— Означает ли это, что ты согласна взять на себя подготовку и этого проекта?

— А можно?

Гаррисон вздохнул с облегчением.

Но, увы!

Под конец следующей недели он предложил Кэрри не посещать офис, поскольку большую часть дня она все равно находилась в различных детских центрах, где проводила опросы. Кэрри согласилась, не скрывая своей радости.

Когда Гаррисону пришлось в третий раз ждать Кэрри, которая никак не могла разыскать в своей ужасной комнате сначала туфлю, затем сумку, он принял важное решение.

— Кэрри!

— Куда же запропастился купон? Еще вчера лежал на этом месте.

И она снова перерыла кипу газет.

— Да бог с ним, с купоном. Забудь о нем.

— Зачем же платить полную стоимость, когда есть скидка?

— Я могу себе это позволить.

— Хорошо, что ты можешь, но если можно заплатить меньше… Ах, вот он! — Она торжественно вытащила магазинный чек. — Купон на обратной стороне.

— Прекрасно. Послушай, Кэрри…

— Что?

Она засовывала чек в отысканную незадолго до того сумку.

— Твою квартиру необходимо привести в порядок.

— Зачем?

Она взглянула на него с недоумением.

— Чтобы организовать рабочее место, где ты будешь обрабатывать полученные данные, и хранить бумаги.

Она ткнула пальцем в сторону журнального столика, стоящего перед тахтой.

— Вот где я работаю.

— К тому же, если правление не учтет твой протест, тебе, возможно, через пару недель придется отсюда выехать. — Это был самый сильный аргумент, к которому он прибегнул весьма неохотно. — И тогда тебе все равно придется выгребать отсюда весь хлам.

— А почему бы мне не взять все с собой?

По ее огорченному лицу он понял, что Кэрри просто так не расстанется со всей этой рухлядью.

Тут нужен более тонкий подход.

— Мы с тобой разрабатываем систему организации домашнего труда. Так давай испробуем ее на деле. — Он обвел комнату рукой. — Можно ли найти что-либо более подходящее для нашей цели? В субботу и приступим. А сегодня, сразу после обеда, купим все необходимое — контейнеры, сумки, мешки. Согласна? Вот и хорошо.

Но в субботу ничего хорошего не получилось. Стоило Гаррисону взяться за какую-нибудь вещь с намерением выкинуть ее, как Кэрри начинала бурно протестовать, доводя его до умопомрачения. К счастью, она договорилась посетить в этот день дневной детский центр, не работающий по воскресеньям. Гаррисон предложил Кэрри пригласить заведующую на ленч за его счет, разумеется.

Едва дверь за Кэрри захлопнулась, как он с лихорадочной поспешностью принялся выбрасывать все, с его точки зрения, лишнее. Вычистил все ящики и стенные шкафы, не тронув только платяные. Он бы и мебель сжег с величайшим удовольствием — не доживать же этим обшарпанным предметам свой век в его изысканно обставленной квартире.

Он еще не сделал Кэрри предложения, но обязательно сделает, как только она свыкнется с новым стилем жизни, думал Гаррисон, швыряя в помойный контейнер особенно уродливый разбитый горшок. Их брак явится ей достойной наградой за переход к упорядоченному быту.

— Где мои вещи? — ахнула Кэрри, открыв один ящик.

Открыв второй, она ахнула еще громче.

А Гаррисон настроился на благодарность. Он ожидал, что приятно удивленная Кэрри, бросится ему на шею.

Ну, кое в чем и попрекнет его, не исключено. Но не более.

Вместо этого Кэрри, обозревая опустевшие полки кухонных шкафов, горестно восклицала:

— Что ты наделал? Куда все делось?

— Выкинул всю треснувшую и щербатую посуду, да впридачу пару уродливейших горшков. И еще тысячи железных закрепок. Они, по-моему, размножались в твоих ящиках.

— То оставил меня без посуды вообще!

— Уж лучше никакой, чем такая.

— А горшок — мой любимый горшок для супа. В нем я варила столько, что хватало на пятнадцать человек!

— Так ведь можно купить другой.

— Зачем? Тот меня вполне устраивал.

— Самый уродливый горшок какой я когда-либо видел.

— Ты ничего не понимаешь! Знаешь, сколько он вмещал супа?

Кэрри бросилась в комнату, а Гаррисон аккуратно закрыл дверцы шкафов.

Тем временем Кэрри заглядывала под тахту, под стул, откидывала занавески, словно что-то искала.

— Где все газеты?!

Тут терпение Гаррисона лопнуло.

— Они были месячной и более давности. Если ты до сих пор их не прочитала, то уже не прочтешь никогда.

— Ты выкинул газеты? — ужаснулась она.

— Разумеется.

Он и не думал извиняться.

— Да в них же мои отзывы! А копий у меня нет.

— Почему же ты не вырезала их и не подшила?

— Все собиралась это сделать.

— И не собиралась вовсе. В конце концов, эта куча газет уперлась бы в потолок.

Кинув на него негодующий взгляд, Кэрри направилась к двери.

— Куда ты?

— На помойку.

— Постой, Кэрри. Ты же можешь получить копии в редакциях! Кэрри!

— Интересно, — зло сказала она, когда он схватил ее за руку, — остались ли у меня платья, или ты выкинул все, что тебе не понравилось?

— До платьев и туалетных принадлежностей я не дотронулся, хотя не понимаю, зачем тебе семнадцать тюбиков губной помады. И в ванной ни к чему не прикоснулся, разве что выкинул пустые бутылки из-под микстур и лекарства с истекшим сроком годности.

— Что ты наделал! Ведь теперь я не знаю, какие лекарства мне помогли. До чего нелепые доводы!

— Да любой врач или аптекарь подскажет тебе их названия.

Они вышли за дом, где стояли два гигантских мусорных контейнера.

— В каком, мои вещи?

Он указал.

Кэрри заглянула внутрь.

— Вон мой любимый горшок! Подсади меня.

— Неужели ты влезешь в эту помойку, и будешь копаться, бог знает в чем?

— Ладно, я сама.

И, к ужасу Гаррисона, она занесла ногу и перекатилась через край контейнера.

— Кэрри… — Если бы он вовремя не нагнулся, горшок угодил бы ему в голову. — Кэрри!

— Что?

Она перевернула какой-то ящик на бок.

— Подумай только, что ты делаешь.

— Спасаю свои вещи.

Одна только мысль, что она копается в такой грязи, казалась ему невыносимой. Более того, он не сомневался: она принесет в дом больше, чем он выкинул.

— Послушай, Кэрри, я…

Но слушать она не желала, и ему пришлось самому залезть к ней. Он схватил ее за плечи. Она плакала:

— Мои вещи! Ты выкинул все мои вещи!

— Знаю, Кэрри, ты огорчена, — начал он ее уговаривать, — но поверь, беда невелика. Мы купим другой горшок. Почему ты не желаешь расстаться со всем этим хламом? Оставь его здесь.

Вырвавшись из его рук, она нагнулась и разгребла мусор под ногами.

— Вот, видишь? Ты выбросил мою коллекцию фигурок!

Гаррисон вспомнил, что они стояли на подоконниках и полках.

— Давай ищи! Их было сто три штуки. И я хочу все до одной получить обратно!

— Но они… они не сочетаются с моей обстановкой.

— Что ты сказал?

Она откинула со лба прядь волос.

Время неподходящее, а место — тем более, но если он не объяснит Кэрри, что к чему, ему придется еще целый час проторчать здесь.

— Я сказал, что эти вещи не сочетаются с моей обстановкой. — Он осторожно взял ее за руку. — Кэрри, ты не можешь не знать, как я к тебе отношусь. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни. Женой. И матерью моих детей. Но я не выношу беспорядка и неорганизованности. И не допущу, чтобы весь этот хлам появился в моем доме.

По лицу Кэрри промелькнули, быстро сменяясь, различные чувства, но беспредельной радости он не заметил.

— Не припомню, чтобы ты делал мне предложение, — наконец сказала она.

— Делать предложение, стоя в мусорном контейнере, нелепо, но я собираюсь жениться на тебе в самом ближайшем будущем.

— Чего же ты ждешь?

— Жду, чтобы мы оба уверились в своих чувствах. Ведь это на всю жизнь. А для тебя — еще и важное изменение.

— А для тебя?

Гаррисон понял, что недостаточно четко выразил свою мысль.

— Ты должна привыкнуть к новому стилю жизни. Иначе наш брак лишь усугубит хаос, в котором ты живешь.

— К моему новому стилю жизни?!

— Да. Я, разумеется, не рассчитываю, что ты сразу станешь организованной и деловитой. Но тебе следует работать над собой.

— Работать над собой?

— Почему ты повторяешь все, что я говорю?

— Да потому, что поражаюсь! Невероятно! Ты хочешь, чтобы я стала частью твоей жизни, переселилась в твою квартиру, жила, по-твоему — иными словами, чтобы я изменилась до неузнаваемости.

Гаррисон вгляделся в нее испытующим взглядом.

— Но разве ты сама не хочешь того же?

Отступив на шаг, Кэрри покачала головой.

— Нет, Гаррисон, не хочу. Если ты любишь меня, то примешь такой, какая я есть.