Бесконечность

Глава 11

Ворон оставил Ника, поднялся в небо, а затем исчез, как будто его позвала прочь из Нового Орлеана. Когда он появился снова, то был уже не в Квотер, в котором предпочитал кормиться.

В милях оттуда он летел над ограждением из металлической проволоки.

Птица была знакома с тюрьмой Анголы, как и любой из заключенных, потому что его вызывали сюда очень часто. Пролетев мимо вышки охранников, он направился к Главному Зданию — месту, где сидели приговоренные к смертной казни заключенные. Достигнув нужного окна, он замедлился.

«Я вовсе не хочу этого делать».

Но у него не было выбора. Его призвали, и он должен был подчиниться. Это было правилом, и любые колебания могли закончиться для него плохо.

С минуту он сидел на подоконнике, а затем ниоткуда появилась рука, схватила его за горло и втянула внутрь.

Калеб принял человеческий облик и уставился на одного из самых сильных демонов, который когда-либо существовал. Адариан Малочай был абсолютным, чистейшим злом и не знал ни доброты, ни милости.

— Какого черта ты творишь? — проревел он в левое ухо Калеба.

Калеб сморщился, когда почувствовал, как из его носа потекла кровь. Он знал, что лучше не бороться. От этого Адариан станет более жестоким и начнет истязать сильнее.

— Тренировал Ника, как было приказано.

Он крепко ухватил Калеба за волосы.

— С мортентами? Ты с ума сошел? Его могли убить! Почему ты позволил им атаковать его?

Эти слова ошарашили Калеба. Какая разница Адариану, если какой-то сопляк умрет?

— Я не знал, что он вышел на них, а когда они показались, я решил, что это будет отличной возможностью для него научиться борьбе. Я был там все время, наблюдал. Он ни разу не был в опасности по-настоящему. Ну и умрет он, ты-то жив. Какая тогда разница?

— Ты такой тупой, — он отпустил его.

Калеб развернулся, принял истинную форму и толкнул его.

Он знал, что не следовало, но он был не он, если не сражался. В конце концов он был демоном, и он никогда не глотал чье-то дерьмо, без того чтобы выблевать его на них же.

— Встань смирно, Малачай. Ты не такой могущественный, как думаешь.

Адариан засмеялся.

— И я владею тобой. Так что не пытайся запугать меня. Я ковырялся в зубах костями демонов постарше и посильнее тебя.

Наверное, это было правдой. Но это не меняло факта, что Калеб отдал бы все за силу, чтобы уничтожить Адариана. «Как я позволил себя поработить этому…» Не было достаточно грязных слов, чтобы описать его.

К сожалению, Калеб знал, что привело его сюда, и ненавидел это даже больше, чем Адариана.

— Я сделал, как ты и просил. Последние годы я наблюдал за твоим сопливым потомком, не вмешиваясь в его дела.

— Ты уже должен был с ним подружиться.

Калеб застыл от этих слов.

— Ты сказал этого не делать.

Адариан сжал его горло. Его глаза засияли ярко красным смертельным светом.

— А теперь я говорю тебе защищать его ценой своей жизни. Появилось новое сильное действующее лицо. Я не могу его опознать, но оно следует за ним, и я хочу, чтобы ты защитил его. Поверь мне, если что-то случится с моим сыном, я доберусь до тебя, и когда я это сделаю, ты пожалеешь, что не остался в той вонючей дыре, из которой я достал тебя.

Калеб почувствовал, как в ответ на эту угрозу заострились и удлинились его зубы.

— Я командую легионами.

— А я командую тобой. Никогда этого не забывай.

Если бы он только мог.

— Однажды, я освобожусь от тебя, Малачай.

— А пока этого не произошло, делай в точности, как я приказываю. Теперь охраняй мальчика и его мать. Не позволяй, чтобы с ними что-то произошло. Понял?

— Понял. Но как мне тренировать его, если мне нельзя позволять на него нападать?

Губы Адариана изогнулись в сардонической усмешке.

— Ты изобретателен. Придумай. И запомни: я в тюрьме потому, что сам так решил. Я в любой момент могу из нее выбраться и прийти за тобой.

И это была правда. Адариан был в тюрьме, потому что питался жестокостью и злобой других. Он считал, что жизнь в тюрьме была как жизнь на фабрике батареек. Это давало ему суперсилу и позволяло изменить маршрут тех, кто шел за ним. Кроме его сына. Присутствие Ника могло немедленно его ослабить. Маленький придурок не знал, что избегая отца, он позволял ему набрать полную силу, что для остальных являлось главной проблемой.

Адариан притянул его ближе.

— Не смей придать меня, Малфас. Не в этом.

Калеб мог бы заподозрить его в любви к мальчику, но он знал правду. Дело было не в любви. В силе. Если Адариан сможет сохранить Нику жизнь и держать его подальше от себя, с помощью Ника он сможет восстановить свою армию, и не станет на земле силы способной ему противостоять.

Ни одной.

Единственный, кроме Ника, кто мог уничтожить армию Малачая, сейчас был тюрьме и слаб, как котенок. Пока сила Адариана росла, Джаред слабел от надзора жестокой стражницы, которая не знала, насколько был важен ее заключенный.

Баланс сил был нарушен, как происходило всегда, перед тем, как переписывалась история. Как, когда началась самая кровавая битва. Один из самых яростных солдат, Калеб едва выжил, и память об этом выжигала его изнутри.

Битва с отцом Адариана стоила ему всего.

А сейчас он служил его сыну.

Жизнь отстой.

— Клянусь…хозяин. — титул глубоко застрял у него в горле.

Адариан улыбнулся.

— Хороший мальчик. И помни, мой сын должен стать злым до мозга костей. Измени его. Не важно, что это будет стоить. Слышал?

— А если единственный способ изменить его — это заставить убить его мать?

Адариан снова сжал его горло.

— Тронешь хоть волосок на ее голове… или позволишь кому-либо еще, и я отплачу тебе так, что ты даже в самых ужасных кошмарах представить не сможешь.

И этот приказ Калеб не мог понять. Он бы отнес его к любви, но невозможно, чтобы Малачай любил что-то кроме себя самого и завоевания силы.

Низко поклонившись, он отступил от Адариана.

Калеб заставил себя не паясничать, когда принял форму ворона и вылетел через стену. Но снаружи, он показал средний палец с помощью когтей демоническому повелителю.

«Защити мальчика, тупица».

Что за ирония. Судьба всего человечества, мира и демонов была в руках четырнадцатилетнего мальчика, который не знал, с какой непроявленной еще силой, он был рожден.

Четырнадцатилетнего мальчика, чьим самым большим страхом было получить домашний арест от матери, которой Калебу и его друзьям не хватило бы и голодного червячка заморить. Что за пустая трата силы?

«А я болван, защищающий его».

Не только от демонов, но и от оборотней вроде Стоуна, и других, чьи природные инстинкты заставляли цепляться к Нику, потому что они чувствовали, что он не совсем человек.

Калеб устало вздохнул. Его унижения когда-нибудь кончатся?