Глава 11

Вскоре они ехали по той самой дороге, которой Миранда возвращалась в Сан-Антонио несколько часов назад. Оба молчали, погруженные в свои мысли. Им было хорошо молчать вдвоем. По мере удаления от города равнинный ландшафт сменяли покатые холмы, которые становились все круче и скалистее. Солнце прогревало землю, утренний мороз ослабел. Миранда опустила стекло и с наслаждением вдыхала бодрящий воздух, пропитанный запахом хвои росших по сторонам дороги кедров. Ветер развевал ее волосы, переливавшиеся в лучах солнца красноватым, золотистым и коричневым оттенками. Коул, любуясь ее непринужденной манерой держаться, улыбался про себя. Все женщины, с которыми он встречался, как правило, прятались от ветра, опасаясь, что он растреплет им волосы или иссушит кожу. А Миранда, казалось, вовсе не беспокоилась об опасности, грозившей ее внешности. Ну просто дитя природы.

У въезда в Берне Коул повернул не направо, а налево. Они по-прежнему ехали молча. О том, что где-то рядом живут люди, напоминали лишь изредка встречавшиеся по сторонам шоссе посыпанные гравием дорожки, ведущие к решетчатым ограждениям или железным аркам с табличками «Ранчо «Кедровая долина», «Владения Смитов»… Миранда заметила несколько больших домов, красовавшихся на вершинах холмов, но они находились вдалеке от дороги.

– Мне казалось, у тебя еще были ко мне вопросы, – наконец нарушил молчание Коул.

– О, если не возражаешь, я еще немного понаслаждаюсь прелестями такого замечательного дня. – Лицо девушки осветила счастливая улыбка. – Не могу отказать себе в этом удовольствии.

– Я тоже, – отозвался Коул, хотя он говорил не о погоде. Сейчас он думал о том, что хотел бы навечно остаться здесь, на лоне природы, где им было легко и уютно вдвоем, где он мог без всяких сложностей и околичностей ухаживать за женщиной, которая ему нравилась, где полицейские не дышали ему в затылок, где никто не шантажировал его компаньона, где он не чувствовал себя загнанным зверем.

– Если хочешь, поставь музыку, – великодушно предложила Миранда.

Коул покачал головой.

– Иногда мне нравится просто слушать тишину.

Миранда была приятно удивлена. Ей почему-то казалось, что певец ни секунды не может жить без музыки. То, что Коул способен был оценить красоту тишины, свидетельствовало о многогранности его натуры. С другой стороны, не так уж тут и тихо. Свист ветра, врывающегося в окна машины, щебет птиц, мычание коров – все эти звуки выстраивались в своеобразную гармоничную мелодию.

Коул нажал на клаксон, хотя на дороге других машин не было, и свернул на посыпанную гравием дорожку, отмеченную только решетчатым ограждением. Они въехали под свод густых крон кедров и дубов и стали спускаться в долину. Миранда почему-то решила, что подъездная аллея ведет к одному из замеченных ею домов на холмах. Вид оттуда, должно быть, потрясающий. Через несколько секунд впереди показался утопающий в зелени небольшой бревенчатый домик.

– У меня здесь клочок земли в сто пятьдесят акров, – объяснил Коул, рассказывая то, что ей уже было известно, – хотя в моем распоряжении все семьсот. Хозяин соседнего владения с западной стороны живет в Хьюстоне и сюда наведывается нечасто. Он рад, что мы с Буббой можем приглядеть за его хозяйством.

– С Буббой?

– Типичное техасское прозвище, – с грустью заметил Коул, – но для этого парня самое что ни на есть подходящее. Он хороший малый. Его настоящее имя Рей Сконд. Мы знаем друг друга с детства: вместе и в детский сад ходили, и в школу бегали. Ему не слишком повезло в жизни. Сейчас он работает механиком и сторожит мое хозяйство.

– Чудесное место. И совсем рядом с городом. Почему ты не живешь здесь постоянно?

Коул выключил мотор, остановив машину возле красной модели «форд-эксплорер», и повернулся к Миранде.

– Вообще-то я собирался поначалу, когда обосновался здесь, но Бубба тогда потерял работу, а я знал, что не смогу жить с ним вместе. Вышвырнуть его отсюда я не мог, совесть не позволила. Тут я услышал, что продается квартира, и решил, что это будет неплохое помещение капитала. Думал, поживу пока там, а Бубба тем временем попробует наладить свою жизнь.

Миранда, не дожидаясь, пока Коул откроет для нее дверцу, самостоятельно выбралась из машины. Коула, похоже, это позабавило, но он промолчал.

– Ты меня познакомишь с Буббой? – спросила Миранда, вопросительно глянув на домик. Она старалась скрыть свое разочарование.

– О, нет. Он на работе. – Коул кивком указал на «форд». – Это мой автомобиль.

Миранда вслед за ним направилась к дому, все еще расстроенная из-за того, что он находится не на вершине холма. И вдруг ей сразу стало ясно, почему Коул выбрал для своего жилища это место. За домиком, окруженным кедрами и тополями, блестела речка, кристально чистая, прозрачная вода бурлила и пузырилась, обтачивая лежащие на дне камни, которые играли всеми цветами радуги в солнечных лучах, пронизывающих кроны деревьев.

Коул остановился рядом с Мирандой.

– Какая прелесть, – еле слышно сказала она, словно боялась потревожить волшебную мелодию безмятежно журчащей реки.

– Я сначала думал построить дом на холме. Оттуда замечательный вид. Но эта речка так взяла меня за душу. Я почувствовал в ней… – Коул помолчал, подыскивая нужное слово, чтобы объяснить свои ощущения этой особенной женщине, которая часто чувствовала то же, что и он, – близкое существо. Друга.

Миранда ответила ему понимающей улыбкой. Она тоже любила воду, будь то океан, река или просто фонтан. Коул упоминал, что у него через две недели день рождения. Значит, он Скорпион, и его стихия – вода. Ею тоже управляет знак воды. Миранда никогда особо не верила в гороскопы, но сейчас подумала, что в астрологии, возможно, есть какой-то смысл.

– Когда у меня возникает желание полюбоваться просторами, – продолжал Коул, устремив взор на вершину холма, – я сажусь на коня и скачу вон туда. Получаешь еще более сильное впечатление, когда ты верхом на коне… И внезапно перед тобой разворачивается… – Он смущенно замолчал, чувствуя себя почти неловко от того, что высказал вслух сокровенные мысли, которыми ни с кем прежде не делился.

Неожиданно из лесочка на другом берегу реки донесся треск и конский топот. Миранда резко повернулась влево и увидела трех восхитительных лошадей, во весь опор скачущих к берегу. По пятам за ними мчался пес с золотистой шерстью. У самого берега лошади поубавили прыть, и две из них с шумом и брызгами ринулись в воду, третья немного замешкалась. Собака нетерпеливо залаяла на нерасторопную упрямицу, и та тоже наконец оказалась в реке.

Радостно плескаясь рядом с последней лошадью, пес дождался, пока все его подопечные перешли речку, и кинулся к дому. Лошади остановились у деревянного забора и тихо заржали, выбивая копытами землю. Пес легко пролез под ограждением и запрыгнул на руки присевшему на корточки Коулу, облизывая его лицо и виляя хвостом, да так быстро, что хвост расплывался в воздухе неясным пятном.

Миранда, поначалу немного напуганная столь стремительным появлением питомцев Коула, расхохоталась. И пес, и лошади приветствовали хозяина с такой бурной радостью, будто не видели его несколько лет. Коул взглянул на Миранду. Собака последовала его примеру.

– Миранда, это Регги. Регги, познакомься с Мирандой.

Регги обратил к девушке свою морду с высунутым языком и с секунду изучал ее добрыми карими глазами. Коул затаил дыхание, вспомнив, что при знакомстве с Сейбл пес все время рычал и пытался оттереть его носом от гостьи. Регги никогда не причинял зла Сейбл, но и любви к ней не выказывал. Сейбл тоже не скрывала своей неприязни к собаке. Ее раздражали мокрый язык Регги и его покровительственное отношение к Коулу. И ранчо ей не нравилось. Он привозил ее сюда раз или два, но она все время нервничала и держалась настороже, а потом и вовсе отказалась приезжать.

Регги снова замахал хвостом и, прыгнув к наклонившейся к нему Миранде, лизнул ее языком. Девушка, получив признание пса, с благодарностью прижалась к его мокрой морде и погладила гладкую золотистую шерсть.

– Замечательный пес. Он всегда пасет твоих лошадей или это случайно так получилось?

– Вообще-то Регги сам надрессировался делать это. Он слышит мою машину и знает, что я еду. Ему нравится за мной бегать, и, думаю, лошадей он сгоняет, чтобы облегчить мне труд. – Коул горделиво улыбнулся.

– Умница. – Миранда, потрепав собаку, проследовала за Коулом к дому.

Они поднялись на террасу с качелями и стульями из мореного красного дерева. Коул нажал на металлическую ручку тяжелой деревянной двери, которая оказалась не заперта, и пропустил Миранду в дом.

– Бубба никогда ничего не закрывает. Он думает, что мир населяют одни только честные люди, как он сам.

– Я бы тоже этого хотела, – неожиданно помрачнев, ответила Миранда.

Девушка переступила порог и с восторгом огляделась. Интерьер дома был оформлен в деревенском стиле: просто, грубо, по-мужски. Однако эта грубая простота не отталкивала и не претила женскому вкусу. Миранда вспомнила свой первый визит в квартиру Рика, где она сразу почувствовала себя нежеланной гостьей, настолько там все было строго, аккуратно, законченно и приспособлено только для проживания мужчины. А в доме Коула было много незавершенности, требовавшей ласкового прикосновения женской руки: свободное пространство на стене, пустая каминная полка, кресло, нуждающееся в новой обивке. В этом доме нашлось бы место для женщины.

Несмотря на то, что стены были сложены из темной древесины, комната, в которой они находились, полнилась светом, лившимся в окна. Пол покрывал индейский ковер толстого плетения, на котором стояла разнородная мебель. Стены украшали поделки и произведения искусства западных мастеров и американских индейцев, выполненные из самых различных материалов: чеканного металла, глины, гальки и даже луба, расписанного маслом. Над камином висела картина– возможно, полотно Джорджии О'Кифф.

Возле кухни стоял небольшой круглый дубовый стол, заваленный грязными тарелками и кофейными чашками. В раковине тоже высилась груда посуды.

– Домохозяйки из Буббы не получится, – заметила Миранда.

Коул, пожав плечами, принялся разбирать стол. Девушка стала ему помогать.

– Может, задашь все вопросы сейчас, чтобы потом мы могли без помех наслаждаться прекрасным днем? – предложил Коул, отходя к раковине.

Миранда раздумывала, опасаясь, что напрочь испортит день и себе, и ему, если с ходу возьмется за неприятное дело. Сейчас ей было хорошо, спокойно, уютно и вовсе не хотелось вспоминать о своих подозрениях.

– Ты ведь умеешь ездить верхом, да?

Коул задал вопрос в такой форме, что на него нужно было отвечать только утвердительно, иначе она оскорбила бы его в лучших чувствах. Миранда, рассмеявшись, созналась, что знакома с правилами верховой езды.

– Правда, в последний раз я сидела в седле, когда училась в колледже.

– Ну, это не беда. Твои руки, ноги, тело прекрасно помнят, что нужно делать.

Конечно, помнят, думала Миранда, посмотрев на свои ладони, которые не забыли, как утром они гладили бархатистую кожу на литых мускулах. Она глянула на Коула, занятого мытьем посуды. На его лоб, как всегда, упала непокорная прядь.

О, как же она хочет верить ему.

Решив, что Коул все-таки прав и ей незачем тянуть с расспросами, Миранда стала настраивать себя на деловой лад. Стараясь не замечать, как волнующе склоняет он голову, сосредоточенно вычищая тарелку, она заставила себя думать только о том, кто пытается разрушить жизнь Уэйна Лэмберта.

– Кто имеет доступ в административное помещение клуба?

Коул напрягся, когда она так неожиданно перевела разговор на деловую тему, но ответил без запинки:

– В принципе, только Уэйн, Трей и я. У нас ключи от кабинета, но он обычно всегда открыт, так что попасть туда может каждый, кто бывает в клубе.

– Прекрасно. Это уже кое-что. У кого есть ключи от дверей центрального и заднего входов?

– У нас троих, а также у Сейбл и Трента. – У Коула в голове вертелось много вопросов к ней, но он неимоверным усилием воли обуздал свое праведное любопытство.

– Скажи, ты давно знаешь Трента и Сейбл? Как они попали в группу?

– Что касается Трента, – отвечал Коул, решив начать с более приятного, – мы познакомились в Техасском университете, еще на первом курсе. Так сказать, нашли друг друга при зачислении. Каждый из нас искал себе соседа по комнате. В общем, мы сняли квартиру на двоих. А через неделю поняли, что у нас к тому же есть еще и общий интерес – музыка. Спустя полгода состоялось наше первое выступление. Трент из Шугарленда. У него замечательные родители. Мы гостили у них пару лет назад, когда выступали в Хьюстоне.

– Значит, группу образовали ты, Трент и Сейбл?

– Нет, Трент, я и еще один парень, которого мы подцепили на Шестой улице. Очень талантливый бас-гитарист. Таких мало… – Коул задумался.

– Он перешел в другую группу?

– Не знаю. В один прекрасный день Грег исчез. Его звали Грег Питмэн. – Коул, взволнованный воспоминаниями, опять замолчал. – Вообще-то, я мало что о нем знаю, хотя мы довольно долго играли вместе. В институте он не учился. Работал официантом, когда у нас не было выступлений. Я спрашивал про него в ресторане, когда он пропал, но там сказали, что не знают, куда он делся. Он просто исчез, не сказав ни слова. Коул немного помолчал.

– Самое смешное, что он, несмотря на свою замкнутость, был очень надежный парень. Всегда проявлял живейший интерес ко всем нашим планам и проектам. – Коул покачал головой. – Интересно, где он теперь?

– А как Сейбл к вам попала?

Коул понимал, что сейчас ему следует быть осторожным в своих высказываниях. Он собирался сообщить Миранде о своей связи с Сейбл, но чуть позже. Пока у них еще очень хрупкие отношения.

– Сейбл еще только училась играть на бас-гитаре, и до Грега ей, конечно, было далеко. Но она оказалась в нужном месте в нужное время, когда нам срочно понадобился новый музыкант. С тех пор она значительно повысила свое мастерство, но, пожалуй, скорее благодаря упорству, а не таланту. О ее семье я ничего не знаю. В принципе, она еще более загадочная личность, чем ее предшественник. Может быть, это характерная черта всех бас-гитаристов? – Во всяком случае, тут он не солгал, успокаивал себя Коул, чувствуя себя виноватым перед Мирандой.

– Значит, говоришь, Сейбл повезло, – уточнила девушка, проигнорировав его философское замечание. – То есть если бы этот парень заранее предупредил о своем уходе и у вас было бы время подыскать подходящего музыканта, она вряд ли попала бы в группу?

– Именно так. И, в общем-то, Трент настаивал, чтобы я попробовал других претендентов, но Сейбл к тому времени уже научилась играть на публику. Мужчины, глядя на нее, сгорали от вожделения. Женщины ненавидели. Но и те, и другие не скрывали своего восхищения. Некоторые приходили не музыку слушать, а смотреть, как она выступает. Мы же с Трентом взяли на себя всю музыкальную часть и приспособились использовать недостатки ее музыкального дарования с наибольшей выгодой для успеха группы. У нас прибавилось поклонников, а владельцы залов и баров, прослышав, что с нами выступает девушка, да еще такая эффектная и обольстительная, стали охотнее приглашать нас на гастроли, хотя гастроли – это, конечно, громко сказано.

В рассуждениях Коула, безусловно, прослеживалась определенная логика. Сейбл приковывала к себе взгляд. Она напоминала Миранде блестящую синюю змею, извивающуюся под стеклом в зоопарке. С той лишь разницей, что Сейбл была не под стеклом. А ее, пожалуй, следовало бы упрятать под замок, подумала Миранда.

Коул, заметив уже знакомый ему недоверчивый взгляд Миранды, испугался, но страх тут же исчез, когда он сообразил, что объектом ее недоверия является не он, а Сейбл. Она ревнует, решил Коул. Значит, я правильно поступил, что не рассказал ей сейчас о своем романе с Сейбл.

Миранда же размышляла о том, что исчезновение гитариста и неожиданное появление Сейбл, занявшей его место, похоже, не случайное совпадение. Она также чувствовала, что Коул рассказал ей не все, но в данный момент не считала возможным давить на него.

Вся посуда была вымыта и высушена. Коул с отсутствующим видом вытирал выложенную плиткой поверхность рабочего стола.

– Ладно, – сказала Миранда, вешая на ручку духовки влажное полотенце, – на сегодня допрос окончен. Поехали кататься. – Она храбрилась, хотя вовсе не была уверена в том, что сумеет управлять конем.

Коул с мальчишеской развязностью швырнул губку в раковину и, схватив Миранду за руку, потащил ее к двери. Этот неожиданно свойский жест ошеломил девушку, но не обидел, вернув ее в годы отрочества, когда она бегала на свидание к «крутому» футболисту, игравшему за школьную команду.

Они неторопливо шагали вдоль берега, хотя Миранде хотелось бежать вприпрыжку. Девушка нагнулась и зачерпнула ладонями воду; она просочилась сквозь пальцы, словно тающий лед. Коул подкрался сзади, тихонько толкнул ее в спину, и тут же схватил за талию, чтобы она не свалилась в реку. Регги весело лаял, радуясь их дурачествам.

Наконец они дошли до небольшой конюшни, прятавшейся за толстыми стволами кедров и дубов. Лошадит в предвкушении прогулки с негромким ржанием гарцевали у забора. Коул, взяв недоуздок, приблизился к самому крупному коню– ирландской породы, холеному, вороному и норовистому.

– Привет, О'Мейли.

– Его так зовут? – рассмеялась Миранда. – Это имя больше подходит какому-нибудь веселому пузатому краснолицему ирландцу, управляющему баром. А тут такое роскошное животное.

– Его так звали с самого рождения. А когда я купил О'Мейли, решил, что лошадь тоже имеет право на собственное имя. Честно говоря, я боялся, что он не привыкнет к новому обращению.

Конь сунул морду в недоуздок. Коул, подведя О'Мейли к столбу для привязи, надел на него седло. Конь нетерпеливо загарцевал на месте. Коул успокоил его, потрепав по загривку, и повернулся к Миранде.

– Так у тебя большой опыт верховой езды? Только честно. – Коул, прикрывая глаза рукой от солнца, посмотрел на двух неоседланных кобыл, словно прикидывая, которая из них подойдет для Миранды. – Ну?

Девушка слегка покраснела.

– О… э… у меня в колледже был второй разряд по выездке, – нехотя призналась она.

– Прошу прощения. В таком случае мне, пожалуй, придется уступить О'Мейли тебе.

Миранда, взглянув на нетерпеливо бьющего копытами коня, энергично замотала головой, улыбкой отвечая на смущенный тон Коула.

– Ладно, тогда бери Рокки. – Он схватил за гриву серую в яблоках кобылу, и та послушно последовала за хозяином. Коул привязал ее к столбу, а сам вернулся за упряжью. Миранда с восторгом наблюдала за ним. Он управлялся с лошадьми с такой легкостью, будто всю жизнь только этим и занимался. Но ведь он вырос на ранчо, напомнила она себе, и наверняка сидеть на лошади научился раньше, чем начал ходить.

Коул высунул голову из сарая, где хранилась упряжь.

– Мисс Второй Разряд По Выездке, у меня только ковбойские седла. Сможешь в таком удержаться?

– Что ж, попробуем, – задиристо ответила Миранда, подыгрывая Коулу, и забрала у него седло. – Дай-ка я сама оседлаю. А то помощи от меня никакой.

Кроул пытался возражать, но все-таки уступил, удивляясь, с какой сноровкой она управляется с тяжелым седлом. Миранда затянула подпругу и вскочила на лошадь прежде, чем он успел дойти до О'Мейли.

– Кстати, как ты вчера добралась домой? Я беспокоился о тебе. – Коул ехал чуть позади и заметил, как Миранда напряглась в седле. Девушка была рада, что он не видит ее лица.

– Да я встретила приятеля, и он подбросил меня. – До своего дома, добавила она про себя. Объяснять ему про Рика ей сейчас вовсе не хотелось. – Почему ее назвали Рокки?[4] – как бы невзначай поинтересовалась Миранда, чтобы изменить тему разговора, и погладила серый в яблоках загривок.

– Она с рождения по горам скачет лучше горного козла. О'Мейли любому даст фору на равнинной местности, но за Рокки в горах ему не угнаться.

Миранда пришпорила кобылу, и та резво направилась в гору. Коул последовал за ней. Всадники скакали галопом, сосредоточенно лавируя меж стволами разлапистых деревьев, которые вскоре поредели, пропуская обогнавшую Коула всадницу на голую вершину холма.

Миранда, опьяненная холодным воздухом и быстрой ездой в гору, потребовавшей немалых усилий и большой сноровки, с восхищением созерцала развернувшуюся перед ней панораму, сотканную из узора сочных красок осени– изумрудной зелени кедров, золотой листвы дубов, яркой желтизны мескитовых деревьев, отбеленных солнцем известняковых глыб. Вдалеке вырисовывались игрушечные очертания Берне, который, казалось, находился в другой стране.

Едва успев оглядеться, Миранда услышала тяжелое дыхание разгоряченного О'Мейли. Коул осадил подле нее своего коня. Оба безмолвно наслаждались открывавшимся перед ними великолепием, понимая, что слова не смогут передать их чувств.

Когда взмыленные лошади успокоились и остыли, Коул направил О'Мейли вниз по противоположному склону холма. Миранда поехала следом.

Окинув напоследок взглядом прекрасный вид с вершины холма, Миранда незаметным движением послала Рокки вскачь по крутому склону. Коул засмеялся и, мотнув головой, тоже пришпорил своего коня, но О'Мейли, опасаясь наступать на острые камни, вскоре поотстал. Миранда и Рокки скрылись из виду.

Девушка, одержимая мыслью расседлать и почистить кобылу до того, как вернется Коул, не обратила внимания на темный силуэт, мелькавший за деревьями слева от нее. А Рокки заметила опасность и метнулась вправо. Миранда огляделась, пытаясь понять, что испугало лошадь. В это время на тропинку выскочил человек в темном плаще с капюшоном. Рокки заржала и встала на дыбы. Ноги Миранды выскользнули из стремян, но она успела вжаться коленями в бока лошади. Высунувшиеся из-под плаща руки схватили поводья. Девушка рванула их на себя и вонзилась пятками в Рокки. Лошадь рванулась вперед мимо зловещей фигуры и галопом помчалась к реке. Миранда думала, что у нее выскочит из груди сердце.

У кромки берега Рокки остановилась как вкопанная. Девушка, не удержавшись в седле, от резкого толчка полетела через голову кобылы в воду, слишком поздно вспомнив, что Рокки была той самой лошадью, которую Регги загонял в реку.

– Коул! – в ужасе закричала Миранда и, ударившись ногой и головой обо что-то твердое, потеряла сознание.

Коул, находившийся еще на склоне холма, услышал ржание. О'Мейли, нервно навострив уши, заржал в ответ. Коул похолодел. Это не было приветствием или приглашением порезвиться. Сигнал бедствия! Регги, сорвавшийся с места при первом звуке голоса встревоженной кобылы, уже исчез из виду. Коул, боясь, что пес поранится, пытался дозваться его. Потом жуткий крик прорезал тишину. Его имя!.. Коул даже не почувствовал, как по лицу хлестнула ветка. Он чувствовал только опасность. Осязаемую опасность.

Загрузка...