Бессмертный, который любил меня

Бэзил вздохнув, осторожно присел в нижнем углу на противоположной стороне кровати, как можно дальше от Шерри. Когда она просто терпеливо ждала, он наконец-то сказал: — Думаю, Стефани права.

— Что я не захочу, чтобы меня обратил Лео? — спросила Шерри.

— Да.

— О’кей. Я понимаю это, и ты прав, я бы не хотела, чтобы Лео обратил меня, — призналась она.

Бэзил кивнул, потом глубоко вздохнул и выпалил: — Тогда, возможно, мне следует обратить тебя, чтобы этого не случилось.

Шерри застыла. Она была уверена, что ее сердце остановилось или, по крайней мере, пропустило удар. Такого она не ожидала. Она должна была просто наслаждаться тем, что происходит между ней и Бэзилом, и беспокоиться об остальном позже.

— Шерри? — серьезно спросил он.

— Я… — Она помолчала, облизнула губы и призналась: — Не думаю, что готова к этому, Бэзил. Все произошло так быстро. Нам нужно притормозить и подумать об этом.

— Это жутко похоже на речь о расставании, о котором ты упомянула, — сухо сказал он.

Она поморщилась и села на кровати, не заботясь о том, что одеяло упало. — Бэзил, мы познакомились всего пару дней назад, и ты просишь меня сделать что-то, что нельзя отменить.

— Чтобы уберечь тебя от судьбы Стефани, которую тоже нельзя изменить, — тихо сказал он.

— Да, но… — Нахмурившись, она посмотрела на свои руки, потом закусила губу и спросила: — Что, если я тебе надоем?

— Шерри, — начал он, затем остановился, обошел кровать, сел рядом с ней и взял ее за руки. — Я знаю, что все это очень тяжело принять. Что еще пару дней назад ты даже не знала, что мы существуем в вашем мире, не говоря уже о том, что есть такая вещь, как спутники жизни, но, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю тебе, что это сработает, и я никогда не устану от тебя, — сжимая ее пальцы, он твердо сказал: — Мы — родственные жизни. Это связь, которая не может быть разорвана и не исчезнет со временем. Она будет жить и процветать столько же, сколько и мы. Пока мы оба живы, никто и ничто не сможет встать между нами. Это так просто.

Шерри некоторое время смотрела на их переплетенные руки, но потом покачала головой. — Мне нужно больше времени.

Бэзил сидел неподвижно, как статуя, плотно сжав губы, а затем он сказал: — Ты не должна прямо сейчас соглашаться быть моей спутницей жизни. Просто позволь мне обратить тебя.

Ее глаза недоверчиво расширились. — Но что, если ты это сделаешь, и мы расстанемся?

— Я готов рискнуть, чтобы защитить тебя. Я предпочел бы, чтобы ты была живой и бессмертной и не со мной, чем мертвой и не моей никогда, — мрачно сказал он.

Шерри посмотрела на него, и на мгновение ее охватило изумление. Она не знала, как отнестись к его предложению. Что это значит? Ей нужно было подумать. — Пожалуйста, дай мне еще немного времени.

Бэзил закрыл глаза и признался: — Я боюсь потерять тебя. Я ждал тебя целую вечность и боюсь, что Лео вырвет тебя у меня и либо убьет, либо обратит в свою веру, что также может убить тебя или свести с ума. Я боюсь, что если я не обращу тебя, ты можешь быть потеряна для меня навсегда.

Шерри встретила его взгляд прямо, как она сказала, — Я сожалею об этом. Но когда я принимаю решение, я не хочу, чтобы это было по неправильным причинам. Я хочу, чтобы это было основано на наших чувствах друг к другу, а не потому, что мы боимся того, что может сделать Леониус Ливий. — Она поколебалась, а потом сказала: — Пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь.

Бэзил помолчал с минуту, а потом, вместо ответа, обнял ее за шею, притянул к себе и поцеловал. Это был глубокий, жадный поцелуй, очень похожий на тот восхитительный, о котором он упоминал ранее.

Шерри почувствовала такое облегчение, что он не выскочил из комнаты в ярости, она немедленно ответила, ее верхняя часть тела прижалась к нему, когда ее руки скользнули вверх по его груди, вокруг шеи с обеих сторон и в его мягкие короткие волосы. Когда он крепче обнял ее и встал, подняв ее с собой, она охотно пошла за ним. Ее ноги выскользнули из-под одеяла и упали на него, а затем он опустил ее на пол около кровати.

Бэзил потянулся к подолу ее ночной рубашки, и Шерри подняла руки, чтобы он мог стянуть ее через голову. Когда она превратилась в смятую кучу на полу, она потянулась к поясу на его халате. Она едва начала развязывать его, когда он схватил ее запястья одной рукой и крепко сжал их, пока сам снимал развязанный халат. Она не сопротивлялась, когда он быстро связал ей руки одним концом пояса, а просто наблюдала за ним с любопытством.

Он снова поцеловал ее, его язык почти насильно проник в ее рот, а затем толкнул ее назад. Шерри упала на кровать с удивленным вздохом, а затем подняла глаза, когда он опустился на одно колено на кровать рядом с ее головой и зашнуровал другой конец пояса от халата через деревянные перекладины изголовья. Когда он закончил, она встревоженно взглянула ему в лицо, опасаясь, что он все равно повернет ее без разрешения. Но он просто встал и начал расстегивать пижаму, не сводя с нее глаз.

Закончив с пуговицами, Бэзил бросил верхнюю часть пижамы на пол рядом с ее ночной рубашкой. Шерри закусила губу, скользнув взглядом по его груди. Затем она опустила глаза и увидела, как он засунул большие пальцы за пояс пижамных штанов.

Бэзил снял их, забрался на кровать и снова поцеловал ее. Затем он приподнялся на одной руке, подсунул другую ей под спину и приподнял верхнюю часть ее тела, пока не смог сомкнуть губы на ее груди.

Шерри застонала, когда он начал сосать и облизывать сначала одну грудь, а потом другую, и задохнулась от удивления, когда он прикусил чувствительный кончик одной из них, прежде чем отпустить и снова уложить ее на кровать. Его глаза горели серебром, когда он выпрямился и позволил своему взгляду скользнуть по ней, и она знала, что он был так же взволнован тем, что делал, как и она. Он чувствовал ее удовольствие, оно прыгало между ними, расширяясь с каждым проходом, и она думала, что он борется с ним, пытаясь продлить их удовольствие. Или, может быть, он пытался помучить ее за то, что она отказалась от его предложения и не согласилась на поворот. Если так, то он мучил и себя.

Шерри была отвлечена своими мыслями, когда он внезапно наклонился вперед, чтобы легко провести рукой по ее сердцевине, прежде чем резко засунуть в нее палец, застигнув ее врасплох и заставив вскрикнуть. За этим визгом последовал стон, когда его большой палец нашел ее чувствительный бугорок и начал легко пробегать по нему взад и вперед, а затем и по кругу.

Тяжело дыша, она опустила ноги на кровать и приподнялась в его объятиях, наблюдая за борьбой, происходящей на его лице через почти закрытые глаза. Ей пришлось восхищаться его сдержанностью. Если бы ее руки не были связаны, она бы отчаянно пыталась опрокинуть его на спину, чтобы взобраться на него, принять его в свое тело и прекратить эту пытку.

— О Боже! — воскликнула Шерри, когда он вытащил палец и снова вонзил его, на этот раз, добавив второй палец, растягивая ее. Она потянула за свои путы, ее тело выгнулось, бедра прижались к толчку, ища освобождения, которое она была так близка к тому, чтобы найти. А потом Бэзил перестал ласкать ее и убрал руку с ее бедер.

— Нет, нет, нет, пожалуйста, — простонала она и с облегчением вздохнула, когда Бэзил опустился на колени у нее между ног. Пот выступил у него на лбу, и это сказало ей, как дорого ему обошлась эта маленькая прелюдия, как тяжело ему пришлось бороться с их растущей страстью, чтобы вытянуть это наружу. Но ей было все равно. В этот момент все, чего она хотела, это почувствовать, как он входит в нее, поэтому она почувствовала облегчение, когда он схватил ее за бедра, поднял с кровати так, что она повисла в изголовье, как гамак, и вошел в нее с силой, в которой они оба нуждались.

— Боже, да! — воскликнула Шерри и обхватила одной ногой его бедра. Другой ногой она уперлась в кровать, чтобы не упасть, и обеими ногами отталкивалась назад, встречая каждый толчок своей собственной страстью. А потом Бэзил отпустил ее бедра, предоставив ей скакать на нем, как она хотела, а сам наклонился вперед, чтобы погладить ее грудь.

Шерри прижалась к нему, вскрикнув от возбуждения, когда он ущипнул ее за соски, и снова дернулась, когда он просунул руку между ними и грубо провел большим пальцем по ее возбужденному бугорку. Как бы чувствительна она ни была, ее удовольствие было почти болезненным от смелого прикосновения, и она обезумела, толкаясь, брыкаясь и выкрикивая непристойности, когда она скакала на его члене к своему собственному удовольствию… и его.

На этот раз Шерри проснулась первой. Воспоминания о том, что произошло, пришли к ней не сразу. Только когда она попыталась сесть, и связанные запястья и тело Бэзила помешали ей, она вспомнила. Покраснев до кончиков пальцев ног, она на мгновение закрыла глаза.

«Господи, кто знал, что у нее такой рот?» — думала она, вспоминая, что кричала в конце. Закусив губу, она посмотрела на голову Бэзила и попыталась представить, что он сейчас о ней думает… и что будет, когда он проснется. Она поняла, что должна попросить его развязать ее, и закрыла глаза, представляя, как страдает от его понимающих взглядов, когда он это делает…

Шерри моргнула, когда он повернулся. На этот раз она посмотрела вниз и увидела, что его глаза открыты и он наблюдает за ней.

— Привет, — сказала она слабым голосом, а затем откашлялась и спросила: — Как ты думаешь, сможешь меня развязать?

Бэзил лениво улыбнулся ей, а затем отодвинулся от нее и подполз к изголовью кровати, чтобы осмотреть пояс халата.

— Я думаю, тебе нужно подняться повыше, чтобы пояс немного поддавался, — сказал он, хмуро рассматривая натянутую ткань.

Шерри заколебалась, потом перевернулась на живот и опустилась на колени, пробормотав: — Спасибо, — когда он потянулся назад, чтобы взять ее за локоть и помочь ей доползти до кровати на коленях. Теперь они оба стояли на коленях на подушках бок о бок, и Бэзил быстро провел рукой по ее спине, прежде чем приступить к завязыванию пояса.

— Спасибо, — снова прошептала она, когда ему удалось развязать конец пояса.

— Рад помочь, — заверил он, повернулся и поцеловал ее.

Шерри ответила на поцелуй, жадно посасывая его язык, прежде чем ударить его своим. Она почувствовала, как одна его рука взяла ее грудь и прижалась к ней, затем застонала, когда его другая рука скользнула вниз по ее спине, чтобы погладить ее ягодицы, прежде чем скользнуть между ее ног сзади, чтобы найти влажный жар, растущий там.

— О Боже, — простонала Шерри, когда он прервал поцелуй, чтобы прикусить ее ухо. Она сидела верхом на его руке, ее возбуждение вернулось и ярко горело, а затем Бэзил внезапно выругался и прекратил то, что он делал, чтобы переместиться позади нее и схватить ее за бедра. Он остановился, хотя и сделал глубокий вдох.

— Я должен закончить развязывать…

Она подняла руки над головой, чтобы он мог дотянуться до них, и он быстро принялся за работу, застонав, когда она потерлась ягодицами о его эрекцию. Это было безумие, и она знала это. Они только что сделали это дважды, ну, не совсем так, но они оба достигли удовлетворения дважды, и все же все, что ему нужно было сделать, это прикоснуться или поцеловать ее, и она горела так ярко, как римская свеча, отчаянно пытаясь найти это освобождение снова.

— Поторопись, — настаивала она, сильнее прижимаясь к нему и задыхаясь от удовольствия, которое он посылал через них обоих. Когда ее руки внезапно освободились, Шерри схватилась за спинку кровати и потерлась об него в последний раз, прежде чем он схватил ее за плечо одной рукой и за бедро другой и потянул назад, даже когда рванулся вперед.

Она застонала, когда он наполнил ее, ее тело сжалось вокруг него, пытаясь удержать его на месте. Затем она просунула руку между ног, чтобы погладить себя, ее пальцы играли на скользкой коже, когда он входил и выходил из нее. Она была на грани оргазма, когда он вдруг потянулся, чтобы найти и ущипнуть один из ее сосков. Это было то, что ей нужно. В следующее мгновение они оба закричали от переполнявшего их удовольствия.

Глава 12

Когда Шерри проснулась в следующий раз, она была в постели одна. Сонно пошевелившись, она повернулась на бок, собираясь снова заснуть, но остановилась, увидев электронные часы на прикроватном столике. Было девять утра… и Люциан должен был вернуться сегодня утром. Вздохнув, она неохотно откинула одеяло, выбралась из постели и направилась в ванную. Она открыла дверь и вошла, прежде чем ей пришло в голову, что там может быть Бэзил.

К счастью, это было не так. Хотя в комнате было тепло и немного душно, что наводило на мысль, что он недавно принимал душ. Решив, что душ — хорошая идея, и надеясь, что он разбудит ее, и она не будет чувствовать себя так, будто смерть согрела ее, Шерри закрыла дверь.

Через пятнадцать минут Шерри приняла душ, почистила зубы и аккуратно убрала с лица влажные волосы. Она посмотрела на себя в зеркало и поморщилась, увидев круги под глазами. Потянувшись за косметикой, она признала, что прошлой ночью им следовало сразу лечь спать…

Краска залила ее бледные щеки, когда она вспомнила, что они сделали, и она взяла косметику, слегка покачав головой.

— Ты — животное, — сказала она тихо своему отражению, и это было то, что она чувствовала. Необузданное, дикое, отдайте его мне сейчас. Если бы ее руки не были связаны в первый раз, и если бы она не стояла к нему спиной в последний раз, его спина и, возможно, даже его передняя часть были бы в массе царапин сегодня.

«Может, поэтому он ее и связал», — внезапно подумала она. Она была уверена, что пометила его во время их первого раунда в Порт-Генри… хотя, несмотря на то, что он был быстрым целителем, не было никаких доказательств этого, когда она увидела его спину на следующее утро. Почему-то с Бэзилом… она ничего не могла с собой поделать. Она стала этой безмозглой дикой тварью, интересующейся только собой…

— Боже, я люблю член, в конце концов, это больше чем он мне просто нравится, — пробормотала она с самоуничижением, а затем добавила про себя, ну, по крайней мере, Бэзила. Ни один из предыдущих любовников не сводил ее с ума так, как он. Не то чтобы у нее их было много или что-то в этом роде. Она могла сосчитать, сколько любовников было у нее по пальцам на одной руке, что было довольно скромно для тридцатидвухлетней женщины в современном мире. Тем не менее, она то думала, что у нее был горячий секс раньше, но это было за пределами нормы.

Сделав все возможное, Шерри направилась в спальню, чтобы одеться. Когда она потянулась, чтобы снять с вешалки майку, она заметила, что ее запястья были потрескавшимися и ушибленными от попыток освободиться от пояса. Она не исцелилась за одну ночь, как это сделал бы Бэзил. Поморщившись, она оставила майку, которую первоначально собиралась надеть, и потянулась за блузкой с длинными рукавами.

Когда она открыла дверь спальни, из коридора донеслись голоса. Она узнала голоса Дрины, Харпера и Бэзила, но тут заговорила женщина, и она не узнала этот новый голос. Нахмурившись, Шерри замедлила шаг, дойдя до конца коридора, а затем остановилась, чтобы рассмотреть людей в гостиной.

Люциана, Брикера, Дрину, Харпера и Бэзила она знала. Однако она не узнала ни незнакомую женщину в комнате, ни мужчину, стоявшего рядом с ней. Женщина — высокая, стройная, одетая во все черное, с несколькими пистолетами на поясе и ногах, определенно производила впечатление. Но самым примечательным в ней были ее волосы: ледяной блонд от макушки и на три дюйма ниже сменялся на более темный цвет, который был смесью коричневого и красного в течение следующих шести дюймов или около того. Шерри не могла сказать, была ли это краска, которая отросла, или она была специально так окрашена, но она была поразительной и странно привлекательной. Мужчина был светловолосым и не менее привлекательным.

— Это Баша Аржено и Маркус Нотте.

Шерри оглянулась на это тихое объявление и подняла брови на Стефани, которая теперь стояла рядом с ней. — Кто они?

— Баша — племянница Люциана и Бэзила, — объяснила Стефани. — Маркус — ее спутник жизни.

— Хорошо, но почему они здесь? — спросила Шерри, уточняя свой предыдущий вопрос, — они охотники, как Дрина?

— О, — ответила Стефани с гримасой. — Нет… ну, вроде того. По крайней мере, сейчас, — добавила она, — Баша — мама Лео.

— Что? — Шерри ахнула от изумления, ее глаза недоверчиво расширились.

— Она сказала, что я мать Лео.

Голова Шерри откинулась назад от этого спокойного заявления, тревога пробежала по ней, когда она обнаружила, что Баша пересекла комнату и теперь стояла прямо перед ней. Заметив это, мужчина, которого Стефани назвала Маркусом, встал позади Баши и обнял ее за талию, словно защищая.

Шерри молча смотрела на них, не зная, что сказать. Должна ли она извиниться? Посочувствовать ей? Попросить женщину взять сына в руки, чтобы она могла вернуться к своей жизни?

— Извинения не нужны, — спокойно заверил ее Баша. — Сочувствие, однако, приветствуется, и если бы я могла «взять сына в руки», как ты выразилась, я бы сделала это давным-давно, вместо того чтобы быть тем, кто сейчас должен усмирить его, как бешеную собаку.

— А, — пробормотала Шерри и нахмурилась. — Люциан заставляет тебя позаботиться о сыне? Это жестоко.

— Не так жестко, как можно было бы сделать, — тихо сказал Баша. — Лео был у них пару лет назад. Я помогла ему сбежать. Я не знала, что он делал и делает, — тихо добавила она. — Но это не имеет значения. Дело в том, что после этого он снова убил, и я несу ответственность за эти потерянные жизни. Совет мог бы привлечь меня к ответственности и наказать. Вместо этого они ожидают, что я уберу свой беспорядок… и я намерена это сделать.

— Мы намерены это сделать, — торжественно произнес Маркус, притягивая женщину к себе.

— Да, — вздохнула она и откинула голову назад, чтобы благодарно улыбнуться мужчине.

— Если вы закончили представляться, — сухо добавил Люциан в наступившей тишине.

Баша слабо улыбнулся, увидев встревоженное выражение лица Шерри. — Он лает хуже, чем кусается.

— Нет, это не так, — сухо сказал Маркус, обнимая Башу и поворачивая ее спиной к дивану.

Шерри и Стефани молча последовали за ним, оба подошли к Бэзилу, который подвинулся, освобождая им место на диване, который занимал до этого один.

— Доброе утро, дорогая, — прошептал он, наклоняясь к ней, чтобы поцеловать, когда Шерри устроилась рядом с ним.

— Ты должен был разбудить меня, — пробормотала она, нежно сжимая его руку.

— Ты так мирно спала, что у меня не хватило духу, — серьезно сказал Бэзил, а потом иронично улыбнулся и добавил: — А еще я боялся, что если я это сделаю, то мы никогда не выберемся из комнаты.

Шерри слабо улыбнулась, молча признавая, что он, вероятно, прав.

— Я ввел Башу и Маркуса в курс дела с тех пор, как Лео появился в твоем магазине, — объявил Люциан, привлекая всеобщее внимание.

Услышав эту новость, она тут же перевела взгляд на Башу, и ей стало интересно, что чувствует женщина, зная, что ее сын — такое чудовище. Все это должно было быть трудно для нее.

— Харпер сделал копии твоего списка, Шерри, — сказала Дрина, указывая на несколько стопок бумаги на кофейном столике. — Хочешь кофе и чего-нибудь поесть, прежде чем мы пройдемся по ним?

Шерри поколебалась, потом встала. — Все в порядке. Давай, я возьму себе кофе, пока ты будешь перечислять имена. Я их уже знаю.

— В буфете есть рогалики, а в холодильнике — сливочный сыр, хлеб, арахисовое масло, мед и джем, если ты предпочитаешь тосты.

— Спасибо, — пробормотала Шерри, протискиваясь между коленями Бэзила и кофейным столиком и направляясь на кухню. Сначала она направилась прямо к кофейнику. Он был почти пуст. Она налила себе последнюю чашку и стала готовить свежий кофе, раздумывая, что бы такое съесть на завтрак. Она никогда не любила завтракать, но прошлой ночью потратила много сил, поэтому решила съесть рогалик.

Шерри ела на острове, вместо того, чтобы поесть перед другими. Когда она закончила, свежий кофе тоже был готов, поэтому она схватила кофейник, чтобы взять с собой, если кто-то захочет кофе.

— Кто-нибудь хочет еще кофе? — спросила она, когда присоединилась к ним у диванов. — Я могу принести сливки и сахар, когда заберу кофейник.

Люциан поставил чашку на стол, не отрывая взгляда от списка имен, Шерри догадалась, что это была его версия «Да, пожалуйста». Но Бэзил, Брикер, Баша и Маркус действительно сказали эти слова.

— Шерри? — задумчиво пробормотала Дрина, глядя, как она наливает кофе в чашку Бэзила.

— Да? — Шерри перешла к Баше и Маркусу, наполняя их чашки.

— Я быстро все осмотрела, и здесь нет никого, кто был бы в твоей жизни больше десяти или одиннадцати лет, — заметила Дрина, нахмурившись.

— Да, это так, — согласилась Шерри, останавливаясь, чтобы наполнить чашку Брикера.

— Этого не может быть, — возразила Дрина. — Для того, чтобы ты смогла создать сопротивление, должен быть бессмертный, который был неотъемлемой частью твоей жизни, по крайней мере, добрых двадцать лет.

Услышав эту новость, Шерри подняла брови и направилась к чашке Люциана. Пожав плечами, она сказала беспомощно: — Ну, я не знаю, что тебе сказать. Единственные люди, которые были в моей жизни в течение двадцати лет или больше, — это тети и дяди, кузены и друзья моей мамы.

Она выпрямилась с почти пустым кофейником в руке. — Я совершенно уверена, что никто из них не бессмертен. Но кроме этого, ни один из них не был неотъемлемой составной частью, если вы имеете в виду, что они проводят много времени со мной. Я вижу свою семью только по праздникам и дням рождения, и так было всегда. Что касается друзей моей мамы, то последний раз я видела их на ее похоронах три года назад, а до этого я видела их не чаще раза в год или два, — пожала плечами она, — на самом деле нет никого, кто был бы в моей жизни ежедневно в течение двадцати лет.

— Есть, — объявил Люциан, потянувшись за кофе. Слова были произнесены с непоколебимой уверенностью, но Шерри подозревала, что мужчина всегда так говорит. Он был таким парнем.

Узнав, что спорить с такими людьми — пустая трата времени, она отвернулась и мягко сказала: — Как скажешь.

— Это был сарказм? — услышала она рычание Люциана, когда убежала на кухню.

— Нет, — с улыбкой заверил его Бэзил. — Я думаю, что она потакает тебе.

Шерри не слышала ответа Люциана, но он нахмурился, когда она вернулась в комнату с ложками, сливками и сахаром.

— Ты упомянула дядю Эла, друга твоей матери, — заметила Дрина, когда Шерри снова устроилась на диване. — Но не записала его фамилию.

— Потому что я ее не помню, — призналась Шерри, заметив удивление на лицах окружающих, прежде чем продолжить, — я всегда называла его просто дядя Эл. Но, как я уже сказала, на самом деле он не был дядей. Он был другом семьи. Он проводил много времени с нами, и он действительно поддерживал маму, когда они с папой расстались, но потом он просто перестал навещать нас и все такое. К тому времени, когда я поступила в университет, он был просто приятным воспоминанием

Дрина моргнула и медленно откинулась на спинку стула.

— У нее есть несколько таких примеров, — тихо сказал Бэзил.

— Чего? — спросила Шерри, смущенно поворачиваясь к нему. — Друзья семьи, фамилий которых я не помню?

Бэзил покачал головой. Блокнот со списком лежал на кофейном столике рядом с ручкой. Он взял оба листка, быстро что-то нацарапал и закрыл блокнот. Положив его на колени, он повернулся к Шерри и спросил: — Ты сказала, что не часто ходишь на свидания?

— Нет, — призналась Шерри. — У меня нет времени. Я могу встречаться позже. Прямо сейчас я просто хочу, чтобы магазин работал и преуспевал.

Бэзил кивнул. — Но когда-то ты была помолвлена с художником.

Шерри кивнула.

— Что там произошло?

Шерри пожала плечами. — Просто ничего не вышло. Такое случается. Это к лучшему.

Бэзил протянул блокнот Дрине. — Открой и прочти, что я написал.

Брови женщины поднялись, но она открыла блокнот и ее глаза расширились, когда она прочитала, что он написал.

— В чем дело? — спросила Шерри, нахмурившись, и Дрина перевернула блокнот, чтобы прочесть. Она произнесла это вслух, нахмурившись и поджав губы: — Я просто хочу, чтобы магазин работал и процветал… Просто ничего не вышло. Такое случается. Это к лучшему.

Прочитав это, Шерри откинулась на спинку стула и в замешательстве посмотрела на Бэзила. — Что…?

— Это то, что ты говоришь каждый раз, когда затрагиваешь эти темы. Когда мы разговаривали на крыльце коттеджа Кейси, я заметил, что магазин уже запущен. В этом не было смысла. Ты сказала, что магазин преуспевает и даже получает прибыль, но затем продолжала повторять, что тебе нужно, чтобы магазин работал и процветал, прежде чем ты сможешь потратить время на свидания. Каждый раз одна и та же фраза, — поморщился он, — я думал, что это было всего лишь раз, но ты сказала то же самое, когда мы с Элви и Виктором обсуждали эту тему за обедом. У тебя также была еще одна фраза, которую ты повторила, когда тема твоей личной жизни поднялась за обедом. Ты упомянула о твоей расторгнутой помолвке, и когда она спросила почему, ты объяснила…

— Просто ничего не вышло. Такое случается. Это к лучшему, — сказала Шерри и в ужасе прикрыла рот рукой, поняв, что говорит именно то, что он написал. Они просто выскользнули, как реакция коленного рефлекса.

— Эти мысли пришли тебе в голову, — тихо сказала Дрина. — Как и твой ответ на вопросы о дяде Эле.

— На самом деле он не был дядей. Он был просто другом семьи. Он действительно поддерживал маму, но потом…

— Он просто перестал навещать меня и все такое. К тому времени, как я поступила в университет, он был просто приятным воспоминанием, — сказала Дрина.

Шерри откинулась назад, уверенная, что вся кровь отхлынула от ее головы. — Кто-то контролирует меня?

— Нет, — заверил ее Бэзил. — По крайней мере, не напрямую. Это объяснения, которые были вложены в твою голову. Но для того, чтобы ты повторяла их так верно, они должны быть твердо и часто вложены в твою голову… и усилены в течение долгого периода времени. — После паузы он прокомментировал: — Дело в том, что есть автоматический ответ на вопросы о дяде Эле…

— На самом деле он мне не дядя. Он был очень… — поймав себя на том, что повторяет эту фразу, Шерри оборвала себя так резко, что едва не прикусила язык. Помрачнев, она пробормотала: — Ты что-то говорил?

— Я просто хотел сказать, что это может указать пальцем… на дядю Эла, — закончил он.

— Но его не было в моей жизни пятнадцать или шестнадцать лет, — заметила она, нахмурившись.

— Ты уверена? — спросил Бэзил. — Как он выглядел?

Шерри удивленно посмотрела на него и пожала плечами. — Он был…

— Какого цвета были его волосы? — спросила Дрина, когда Шерри замолчала, нахмурившись.

— Они были… — Она нахмурилась и покачала головой. — Я не знаю…

— Какого он был роста?

— Он был толстый или худой?

— Как он одевался?

Шерри тупо уставилась на них. Ответов на их вопросы просто не было. Она не могла вспомнить. Она не могла представить себе этого человека. Она пыталась нарисовать моменты в своей жизни, когда она точно знала, что он был там: похороны ее брата, ее дни рождения, ее выпускной… Но все, что она увидела, был нечеткий силуэт мужчины, как будто кто-то стер изображение.

— Все в порядке, — тихо сказал Бэзил, нежно беря ее за руку. — Дыши.

Шерри на минуту сосредоточилась на дыхании, но голова у нее шла кругом. Старый добрый дядя Эл.

— Это ужасно, — выдохнула она.

— Нет. Это хорошо, — заверил ее Бэзил. — Мы на шаг ближе. Дядя Эл был бессмертным.

— Но его не было в моей жизни…

— Очень может быть, Шерри, — тихо сказал Бэзил и добавил: — Иначе, зачем бы ему стирать твои воспоминания о том, как он выглядел?

— Ты хочешь сказать, что он стер мою память о том, как он выглядел как дядя Эл, чтобы быть в моей жизни кем-то другим? — спросила она, нахмурившись. — Это вообще возможно?

Какое-то время все молчали, но Шерри не могла не заметить, что они обменялись взглядами, а потом Дрина вздохнула и сказала: — Ему пришлось бы действовать осторожно. Уйти из твоей жизни на пару месяцев, чтобы позволить памяти немного исчезнуть естественным образом, а затем просто добавить к ней некоторый контроль над разумом, когда он снова появится.

— И он, вероятно, изменил бы свой облик, когда вернулся в твою жизнь, — тихо добавил Бэзил. — Другой цвет волос и стрижка, другой стиль одежды, волосы на лице или отсутствие волос на лице, в отличие от того, как он выглядел как дядя… твой дядя, — быстро спохватился он, а затем добавил, — возможно, даже другой контекст.

— Другой контекст? — неуверенно спросила Шерри.

— Кто-то, связанный с университетом или работой, а не с домом и семьей, — объяснила Дрина. — Люди часто мысленно разделяют это. Мы автоматически разделяем нашу жизнь на дом, школу и работу. Мы обычно не смешиваем эти три компонента.

Шерри покачала головой, смущенная и сбитая с толку, а затем разочарованно спросила: — Зачем бессмертному тратить столько сил, чтобы проводить со мной время?

На мгновение воцарилось молчание, все переглянулись, потом Бэзил вздохнул и взял ее руки в свои руки. — Есть только две возможные причины. Во-первых, ты можешь быть возможной спутницей жизни для него или нее, они поняли это, когда ты была совсем молода, и с тех пор были частью твоей жизни, ожидая, когда ты станешь старше, прежде чем приблизиться к тебе.

Шерри моргнула от удивления по предложению, а потом спросил с раздражением: — Ну, ради бога, сколько мне лет, люди? Мне тридцать два, я уже не малолетка.

— Да, но, возможно, он или она ждали, когда ты преуспеешь в своих начинаниях, чтобы обрести больше уверенности в себе и быть самой собой, — тихо сказал он. — Со спариванием между смертным и бессмертным, который прожил столетия или даже тысячелетия, возможно, смертный будет подчиняться бессмертному и никогда по-настоящему не вступит в свои права.

— Ну, это просто глупо, — раздраженно сказала Шерри.

— Правда? — спросил Бэзил со слабой улыбкой. — Теперь ты можешь так думать, но ты прожила немного и добилась некоторых успехов. Представь себя, когда ты только что окончила среднюю школу. Представь, что ты узнала о существовании бессмертных и о том, что ты можешь стать их спутницей жизни. — Он позволил ей подумать минуту, а затем продолжил: — Если бы он или она были постарше, как я, и богатые, тебе не нужно было бы работать. Возможно, ты не получила бы высшее образование и степень MBA. Возможно, ты даже не преследовала бы свою мечту открыть магазин. Или ты могла бы, используя деньги, которые дал твой друг, что не придало бы столько уверенности, сколько, если бы было сделало все самостоятельно.

Шерри нахмурилась, неохотно признавая, хотя бы про себя, что он прав. На самом деле, она предполагала, что дело зашло бы дальше. Зная, что ее супруг прожил так долго, видел и испытал так много, она, вероятно, разработала бы своего рода поклонение герою для него, подчиняясь ему во всем, а, не полагаясь на свой собственный интеллект и инстинкты. Она полагала, что это действительно могло помешать ей стать ее самостоятельной женщиной.

— И все же, — сказала она, — я осуществила свои мечты и открыла магазин три года назад. Конечно, если бы кто-то был, он бы уже подошел ко мне?

— Да, — сказал Люциан, впервые вступая в разговор. — Вот почему я подозреваю, что бессмертный в твоей жизни — твой отец.

Шерри повернулась к нему с изумлением. — Мои родители расстались после смерти брата. Мой отец тогда переехал в Британскую Колумбию. Он не был в моей жизни с тех пор, как мне исполнилось восемь лет.

— Я говорил не о муже твоей матери, — сказал Люциан.

На мгновение его слова потеряли для нее смысл, а затем Шерри откинулась назад, как будто он ударил ее. Она покачала головой.

— Я просеивал твои воспоминания, когда ты говорила с Дриной о том, что в твоем списке нет никого, кто прожил бы в твоей жизни больше десяти или одиннадцати лет, — сказал Люциан. — Ты прокручивала список в голове, пока говорила, и вспоминала всех с детства, — сообщил он ей.

Шерри не удивилась, что он просеял ее мысли, и она знала, что быстро просмотрела список людей в своей жизни.

— Судя по воспоминаниям, которые пронеслись в твоей голове, у тебя форма глаз и губ твоей матери — Линн Харлоу Карн, — сказал Люциан. — Но все остальное — цвет глаз, цвет кожи, нос, форма лица… — покачал он головой, — ничего похожего на твою мать и на человека, которого ты знал как своего отца, Ричарда Карна.

Шерри почувствовала, как у нее перехватило дыхание. То, что он сказал, было правдой. Он был не первым, кто это прокомментировал. У нее не было отцовских черт. Ее родители были белокурыми и голубоглазыми, а она — темноволосой и темноглазой, и кожа у нее была скорее бежевого цвета, чем цвета слоновой кости. И хотя у нее были большие, как у матери, глаза лани и полные губы, ее нос был почти римским по своей прямоте, а лицо овальным, а не длинным и тонким. Она также была невысокой и пышной по сравнению с ее высокими, стройными родителями. Ее тетя Ви даже однажды прокомментировала это и пошутила, что ее подменили в роддоме.

Шерри покачала головой, прогоняя эти мысли. Они сошли с ума. Сумасшествие. Это не могло быть правдой. Черт, если бы ее отец был бессмертным!

— Я не бессмертна, — резко сказала она, уверенная, что это опровергает теорию.

— И не должна была быть, — тихо сказала Баша, — как я недавно узнала, ребенок принимает природу матери. Если она бессмертна, ребенок будет бессмертен. Если она эдентант, то и ребенок будет такой же. И если она смертна…

— Ребенок будет смертным, — закончила за нее Шерри, — но если моя мать была спутницей жизни бессмертного, почему он не обратил мою мать и не сделал ее такой же?

— Она не была его спутницей жизни, — уверенно сказал Люциан.

— А может, и была, но он уже воспользовался своим единственным поворотом и не смог повернуть ее, — быстро сказал Бэзил, бросив на Люциана взгляд, который ясно давал понять, что он считает его бесчувственным.

Люциан нахмурился в ответ. — Ты не спасаешь ее чувства, предполагая, что между ними были отношения, которых не существовало. В конце концов, она сама придет к этим выводам, — он повернулся к Шерри и сказал: — Возможно, он и заботился о твоей матери, но она не была его спутницей жизни. Если бы это было так, он не смог бы держаться от нее подальше.

— Но если ты прав и он был в моей жизни все эти годы, то он не остался в стороне, — заметила Шерри, — может быть, он был ее спутником жизни и…

— Он остался в твоей жизни, а не в жизни твоей матери, — прервал его Люциан.

— Она тоже была там, — быстро сказала Шерри.

— Она также была замужем и спала со своим смертным мужем, — мрачно сказал Люциан. — Спутник жизни не может стоять в стороне и терпеть это.

Шерри нахмурилась и покачала головой. — В любом случае, все это глупые домыслы. Мои родители поженились за год до моего рождения. Моя мать была не из тех, кто изменяет. И она сказала бы мне, если бы мой отец не был моим отцом.

— Ты уверена в этом? — спросил Люциан, явно не соглашаясь с ней.

— Это объясняет отсутствие отца в твоей жизни, — мягко заметил Бэзил. — Если бы он знал, что ты не его ребенок…

Какое-то время Шерри просто смотрела на него с тревогой, а затем, пошатываясь, поднялась на ноги и, спотыкаясь, прошла мимо Стефани в холл, ведущий в спальни. Ей вдруг отчаянно захотелось побыть одной.

Глава 13

— Отпусти ее. Она хочет побыть одна.

Бэзил оторвал взгляд от удаляющейся Шерри и хмуро посмотрел на руку брата, удерживающую его запястье. Ее потрясенное лицо при мысли о том, что Ричард Карн не может быть ее отцом, немного приостановило его, и он не спешил следовать за ней. Но сейчас он отчаянно хотел подойти к ней и помочь пройти через это.

— Убери свою руку, или я уберу ее сам, брат, — холодно сказал Бэзил.

Люциан мельком взглянул на него, пожал плечами и отпустил. Как только он это сделал, Бэзил обошел кофейный столик и направился в спальню, которую делил с Шерри прошлой ночью. Его взгляд быстро скользнул по этой пустой комнате, когда он вошел. Простыни были смяты, ночная пижама разбросана повсюду, но Шерри нигде не было видно. Однако дверь в ванную была закрыта.

Закрыв за собой дверь спальни, он пересек комнату и, поколебавшись, приложил ухо к двери. Он слышал только ее сердцебиение и дыхание.

— Шерри? — тихо позвал он. — Ты в порядке?

Последовало короткое молчание, а затем: — Да.

Бэзил взялся за ручку и обнаружил, что дверь заперта. Отпуская ее, он спросил: — Могу я войти?

— Нет.

— Шерри… — начал он обеспокоенно.

— Я в порядке, Бэзил. Я просто… Я завью волосы и поправлю макияж. Возвращайся и помоги со списками. Я скоро выйду.

Бэзил переступил с ноги на ногу, посмотрел на дверь затем снова встал на ноги. Ей было больно. Он знал, что ей больно. То, что они предложили, потрясло ее, потрясло весь ее мир. Он хотел утешить ее, но, похоже, она не хотела утешения. Ей очень хотелось побыть одной.

Отвернувшись от двери, он снова оглядел комнату и собрал их одежду. Аккуратно сложив, он положил ее на стул и застелил кровать. Все это время он прислушивался к звукам из ванной, решив, что если услышит что-то похожее на всхлипывания или плач, то ворвется и утешит ее, хочет она того или нет.

Но он этого не услышал. Вместо этого раздался случайный металлический щелчок и лязг, который, как он подозревал, исходил от ее щипцов для завивки волос, которые она положила на стойку, пока собирала новые пряди, чтобы обернуть вокруг них. Он понял, что она действительно завивает волосы, и покачал головой. Когда он сдался и вышел из комнаты, чтобы оставить ее в покое, Бэзил признал, что понятия не имеет ни о чем, когда дело касается женщин.

Мужчина избил бы кого-нибудь или что-нибудь после таких новостей, но женщина? Его женщина? Она не плакала, не выла и не била никого, она завивала волосы.

— Я говорил тебе, что она хочет побыть одна, — сказал Люциан, когда Бэзил вернулся к ним в комнату.

— Заткнись, брат, — пробормотал Бэзил.

В ванной Шерри отключила плойку и, оставив ее остывать на стойке, и начала расчесывать волосы. В голове у нее было совершенно пусто. Ей хотелось побыть одной, чтобы осознать, что ее отец — это не ее отец, и она знала, что не сможет сделать этого с Бэзилом. Он бы обнял ее, предлагая утешение, но это превратилось бы в страсть и… казалось бы, лучше побыть одной. Но даже в одиночестве ее разум, казалось, не воспринимал этого. Это было похоже на то, как если бы кто-то сказал вам, что небо желтое, когда вы знали и видели его синим всю свою жизнь. Это просто не было вычислением.

Шерри повернулась, открыла дверь и вышла в спальню. Она слышала, как Бэзил ходит по комнате, поэтому не очень удивилась, обнаружив, что там прибрано. Ее взгляд скользнул к кровати, и она хотела лечь, но Бэзил только что застелил ее. Кроме того, она не устала. На самом деле она чувствовала себя довольно беспокойно… и ее разум лихорадочно работал. Ее отец не был ее отцом. Она даже не знала, как к этому относиться. Бэзил был прав, это объяснило бы, почему он так легко ушел из ее жизни, потому что, хотя она и не реагировала на его немногочисленные попытки заговорить с ней, он не очень старался преодолеть это… что всегда причиняло ей боль. Но если это правда, почему ей не сказали? Она могла понять, почему это скрывали от нее в детстве, но когда она стала старше… и особенно когда ее мать лежала на смертном одре. Она ожидала бы, что мать, по крайней мере, скажет ей тогда.

Ее мать была слаба и госпитализирована после первого сердечного приступа, но прожила еще неделю до того, как второй лишил ее жизни. Шерри провела с ней каждую ночь этой недели, они разговаривали, делились воспоминаниями и так далее. Во время этих бесед у матери было много возможностей сказать ей, что Ричард Карн на самом деле не ее отец. Почему бы ей этого не сделать?

«Потому что это неправда», — решила Шерри. Не может быть. Мать бы ей сказала.

«Но Бэзил прав, это многое объяснит», — подумала она в следующий момент. Почему она была таким «подменышем». Почему она росла почти без отца с восьми лет.

Но Шерри просто не могла поверить, что мать не сказала ей.

Если только ее мать не боялась, что, узнав об этом, она рассердится или станет думать о ней хуже.

«Это незнание может свести ее с ума», — мрачно подумала Шерри. Ей нужно знать правду… Но единственным, кто мог ответить на ее вопросы, был бессмертный, которого все они так долго считали неотъемлемой частью ее жизни.

«И кто же это был?» — с досадой подумала она.

Другие бессмертные, похоже, думали, что это был ее дядя Эл в молодые годы, и это было правдой, что он провел много времени в ее жизни. Она видела его каждый день после развода родителей. Мать Шерри работала в социальной службе, и хотя она каждое утро отвозила ее в школу, дядя Эл забирал ее оттуда, пока мать была на работе. Когда она начала заниматься балетом в девять лет, он был тем, кто водил ее на занятия после школы. Когда в двенадцать лет она перешла на гимнастику, ее снова взял к себе дядя Эл. Он даже приглашал ее на ужин пару раз в неделю, когда ее мать работала допоздна.

На самом деле, если подумать, большую часть времени она проводила с дядей Элом без матери. Хотя бывали случаи, когда он брал ее с матерью на прогулку, в научный центр или зоопарк в субботу или воскресенье. На самом деле, он как бы занял место ее отца, по крайней мере, в ее жизни, если не матери.

«Забавно, как она об этом забыла», — подумала Шерри, слегка нахмурившись.

Но дядя Эл исчез из ее жизни в школьные годы, видясь с ней все реже и реже за последние два года перед поступлением в университет, и она совсем не видела его в то последнее лето. Она училась в школе, готовилась к поступлению в университет, наслаждаясь бурной общественной жизнью, но в то время не замечала его отсутствия… «а может, и нет, потому что он контролировал ее», — мрачно подумала она.

Люциан, казалось, думал, что дядя Эл был бессмертным в ее жизни и что он изменил свою внешность, а затем снова появился, когда она была в университете.

Эта мысль заставила ее просеять людей, которых она знала там. У нее было несколько хороших друзей мужского пола в университете и после. У нее также была пара профессоров, которые наставляли ее. Но единственным человеком, которого она видела ежедневно в течение этого периода и в течение нескольких лет после этого, был Лютер.

Они познакомились на первом курсе университета, несколько раз вместе ходили на занятия, а потом вместе с другими людьми сняли дом с пятью спальнями на второй год. Они оставались соседями по комнате все остальное время, пока она училась в университете. В то время как их другие соседи по комнате менялись, они оба остались в этом доме, пока не получили свои степени MBA, а затем продолжали быть соседями по комнате после перехода в мир труда. Лютер был ее лучшим другом и доверенным лицом. Она плакала у него на плече, слушала его советы и делила с ним свою жизнь. Он был ей как старший брат. Лютер работал пару лет до поступления в университет, и когда они познакомились, ему было двадцать четыре, на пять лет больше, чем ей.

«По крайней мере, он утверждал, что ему двадцать четыре», — подумала она. А потом, после похорон матери, когда Шерри деловито расплачивалась по счетам матери, а потом покупала и пополняла запасы магазина своей мечты, Лютеру предложили работу в Саудовской Аравии, за которую платили столько денег, что было бы безумием отказаться. Конечно, он не исчез из ее жизни, как и дядя Эл.

Единственными мужчинами, которых она видела ежедневно с тех пор, были Аллан, Эрик и Зандер, которые работали в ее магазине и делали это с тех пор, как она открыла его три года назад.

Шерри зашла обратно в ванную, чтобы убедился, что ее плойка остыла, и наклонилась, чтобы уложить ее обратно в ее сумку, стоящую на полу. Когда она выпрямилась, все наконец-то встало на свои места.

— Сукин сын, — пробормотала она, мельком взглянув на свое отражение, затем развернулась и поспешила через спальню в холл. Она двигалась быстро, стремясь добраться до остальных, чтобы сказать им, что она знает, кто этот бессмертный, но замедлилась, а затем остановилась, услышав, что они говорили в гостиной.

— Ну… — сказал Бэзил, просматривая свои записи, — согласно датам, перечисленным здесь Шерри, ее университетский друг Лютер и этот дядя Эл — люди, которые были в ее жизни дольше всех, и, насколько она помнит, ее дядя был в ее жизни только от семи до восемнадцати, а сосед примерно от восемнадцати до двадцати девяти.

— Значит, они оба были в ее жизни одиннадцать лет, — задумчиво произнес Харпер.

— Я подозреваю, что этот дядя Эл — отец, и что он был рядом, вероятно, со дня ее рождения, — задумчиво сказал Баша.

— Да, но вряд ли он был в ее жизни до того, как умер ее брат Дэнни и человек, которого она знала как отца, ушел от Линн, — нахмурившись, сказала Дрина. — Ричард Карн вряд ли приветствовал бы его.

— Верно, — согласился Маркус. — Ни один мужчина не хочет, чтобы старый любовник его жены околачивался поблизости.

— Даже если он родной отец девочки? — спросил Баша.

— Особенно если он ее отец, — заверил Маркус. — Есть причина, по которой львы едят потомство предыдущих самок львицы, когда они захватывают логово. Смертные не могут убить потомство женщины, но многие негодуют на ребенка, который им не принадлежит. Это постоянное напоминание о том, что у нее был другой мужчина до них.

— Есть ли сейчас мужчина, которого она видит ежедневно? — спросил Люциан.

Дрина просмотрел список. — Эрик, Зандер и Аллан. Они все сотрудники магазина.

— Кажется, все просто, — сказал Брикер. — Дядя Эл теперь Аллан.

— Разве соседа по комнате не звали Лекс? — внезапно спросила Стефани, и Бэзил посмотрел туда, где сидела девушка, положив ноги на диван и обхватив руками колени, глядя на них, подняв брови. Она выглядела бледной, и ее брови были сведены вместе, как будто ей было больно. Катрисия сказала ему, что Стефани не только может слышать мысли смертных, молодых бессмертных и даже пожилых бессмертных, но и не может заглушить их голоса, что ей кажется, будто они выкрикивают свои мысли ей в уши. Он подозревал, что присутствие стольких из них там одновременно, причиняло ей много горя.

— Да, Лекс Браун, — ответила Дрина, когда больше никто не заговорил. — А что с ним?

Стефани подняла брови, скрестила руки на груди и села. — Серьезно? Ты не видишь?

Бэзил огляделся. Остальные смотрели друг на друга с таким же отсутствующим видом, как и он… все, кроме Люциана, который почти улыбался. Когда Бэзил догадался, он понял, что Люциан видел то, о чем говорила Стефани. И, вероятно, давно. Ублюдок просто сидел и ждал, кто разберется с этим первым.

— И первым в этом разобрался ребенок, а не кто-то из взрослых, — сухо сказал Люциан, очевидно, услышав его мысли.

— Я не ребенок, — раздраженно сказала Стефани.

— Мы можем перейти к тому, чего не видим остальные? — нетерпеливо спросил Бэзил.

Стефани еще мгновение смотрела на Люциана, потом повернулась к Бэзилу и пожала плечами. — Подумай об этом… Дядя Эл? Лекс? Зандер?

Бэзил хмуро взглянул на нее, затем выражение его лица прояснилось, и он выдохнул — Александр, — с внезапным пониманием.

— Так… он живет с тех пор, как ей исполнилось семь. Это двадцать пять лет. Определенно достаточно долго, чтобы создать сильное сопротивление, — поняла Баша.

— Я подозреваю, что он был там с тех пор, как она родилась, — тихо сказал Люциан.

— Значит, ты не думаешь, что он еще один спутник жизни? — спросил Бэзил, чувствуя, как его охватывает облегчение. Эта возможность беспокоила его.

— Ты мог бы воздержаться от притязаний на нее все это время, если бы встретил ее в семь лет или моложе?

— Мне бы пришлось. Я бы не стал претендовать на нее в детстве, — сухо заметил Бэзил.

— Верно, но когда ей исполнилось шестнадцать или около того, было бы очень трудно не претендовать на нее. Возможно, ты захотел бы поступить благородно и позволить ей повзрослеть без помех, — сказал он торжественно, — но твой разум напомнил бы тебе, что она смертна, и несчастный случай мог бы украсть ее у тебя. Ты захотел бы присматривать за ней, оберегать ее, и тогда было бы очень трудно удержаться от того, чтобы не лечь с ней в постель и не заявить на нее права, — покачал головой он. — Этот Александр — ее отец.

— Прекрасно! — радостно воскликнула Стефани. — Теперь, когда я решила это для тебя, кто-нибудь еще жаждет встряски? Мне бы сейчас не помешал один из твоих знаменитых шоколадных коктейлей, Харпер… и я уверена, что молоко полезно для моих растущих костей, — добавила она льстивым тоном.

— Один шоколадный коктейль, — весело сказал Харпер, поднимаясь, чтобы проводить ее на кухню.

— Кто-нибудь еще хочет? — спросила Дрина, вставая.

— А, ну да. Я тоже буду шоколадный, пожалуйста, — сразу же сказал Брикер, но все остальные только покачали головами.

— Так… — сказала Баша, когда Дрина направилась на кухню, чтобы сказать Харперу, что Брикер тоже хочет коктейль, — теперь, когда ты знаешь или думаешь, что знаешь, кто бессмертный в ее жизни… — подняла она брови, — что дальше? Иди, спроси его и узнай, почему он хотел, чтобы она думала, что встретила Лео в Лондоне?

— Мы уже знаем ответ на этот вопрос, — сказал Люциан, а затем указал, — потому что он хотел, чтобы она вернулась в Торонто.

— Да, но почему? — спросил Бэзил, потом склонил голову набок и подозрительно посмотрел на него, — Ты тоже знаешь ответ на этот вопрос, не так ли?

— Шерри дала нам ответ, когда сказала, что родилась через год после того, как ее родители поженились, — мягко сказал он.

— Не понимаю, какое отношение одно имеет к другому, — признался Бэзил.

— Это потому, что ты старый, — вставил Брикер, и на его лице отразилось понимание.

Бэзил хмуро посмотрел на молодого человека. — Какое это имеет отношение к делу?

— Это значит, что до сих пор у тебя не было ни малейшего интереса к сексу или свиданиям, — сухо сказал Брикер.

— Какое это имеет отношение?

— Когда ты без пары и еще достаточно молод, чтобы интересоваться сексом и свиданиями… — Брикер помолчал, словно обдумывая свои слова, потом пожал плечами и сказал: — Ну, честно говоря, мир — это шведский стол. Красивые женщины повсюду, и с нашей способностью читать их мысли и точно знать, что они думают и что хотят услышать, и т. д… — Он снова пожал плечами, — каждая из них может быть вашей, если вы хотите ее. — Он помолчал и добавил торжественно: — Если только они не замужем.

— Ах, да — медленно кивнул Бэзил. Спутники жизни были серьезным делом для бессмертных, и хотя смертные не были благословлены или прокляты ими, в зависимости от обстоятельств, брак был самым близким, что у них было. Брак был обязательным договором, чтобы провести свою жизнь друг с другом. Это было настолько близко, насколько смертный мог подобраться к спутникам жизни. Считалось более чем постыдным для бессмертного мужчины использовать свое несправедливое преимущество, чтобы заставить замужнюю смертную женщину спать с ним. Они даже приняли небольшой закон, чтобы предотвратить это. Небольшие законы карались не смертью, а различными наказаниями. Например, штрафы, санкции, избегание или лишение свободы на определенный срок. Бэзил не мог вспомнить, какое наказание полагается за флирт с женатым смертным, но был уверен, что это что-то неприятное. Было время, когда жену можно было убить за то, что она попалась на измене. В некоторых странах это все еще разрешено. Наказание должно быть строгим, чтобы другим было неповадно.

— Боюсь, я не понимаю, — тихо признался Баша, и Бэзил вспомнил, что она недавно вернулась в лоно и, вероятно, еще не знает всех их законов.

— Вмешиваться в брак смертных противоречит одному из наших небольших законов, — объяснил он, и Брикер фыркнул.

— Небольшой, моя задница, — пробормотал Брикер. — Большинство мужчин предпочли бы, чтобы их проткнули колом и испекли, чем резали на куски каждый год их жизни, когда они совершали неосторожность.

Баша моргнула. — Так что, если бы тебе было сто лет, когда ты это сделал…

— Они кромсали бы сто раз, позволяя ему зажить между наказаниями, — сухо сказал Брикер.

— Как они его кромсают? — с любопытством спросила она.

— Не знаю, — мрачно признался он. — Я тоже никогда не хотел этого знать, поэтому держусь подальше от замужних женщин.

— Что ж, похоже, это эффективно, — сухо сказал Люциан.

Брикер фыркнул. — Это варварство.

— А как насчет женщин? — спросил Баша. — Что, если бессмертная женщина вмешается в брак смертных?

Очевидно, не зная ответа на этот вопрос, Брикер моргнул и вопросительно посмотрел на Люциана, но вместо брата ответил Бэзил: — На самом деле, в то время, когда был принят закон, смертные были брокерами власти в мире. Они были свободны иметь любовниц, не боясь, что это помешает их браку, поэтому не было никакого разрешения для бессмертной женщины, которая флиртовала со смертным мужчиной.

— Вот это да! — воскликнул Брикер. — Это так несправедливо.

Баша только усмехнулась и вернула их к основной теме. — Значит, было бы противозаконно, если бы бессмертный развлекался, когда мать Шерри состояла в браке? — спросила она, — но мы думаем, что он был отцом Шерри, которая родилась через год после того, как ее родители поженились.

— Это означает, что бессмертный имел отношения с замужней женщиной и подлежит наказанию, — сказал Бэзил, указывая на очевидное.

— А что, если он не использовал свои бессмертные способности, чтобы завести роман? — спросил Маркус, — а что, если он не использовал влияние, или чтение мыслей, или контроль сознания? Наказание одно и то же?

— Это не имеет значения, — сказала Баша, прежде чем кто-либо успел ответить. — Если она родилась через год после того, как ее родители поженились, то она была зачата на третьем или четвертом месяце их брака. Они все еще были бы на стадии медового месяца и, вероятно, все еще безумно влюблены. Он должен был использовать влияние и контроль разума.

— Если только мать Шерри не была шлюхой, — заметил Брикер.

— У меня не сложилось такого впечатления из воспоминаний Шерри об ее матери, — сухо сказал Баша.

Брикер пожал плечами. — Ну, вряд ли она тогда была шлюхой. Но это не значит, что она ее не была такой, когда была моложе.

— Сомневаюсь, что она хотела, — тихо сказал Люциан. — Я подозреваю, что он использовал чрезмерное влияние.

— Думаешь, он изнасиловал ее? — потрясенно спросила Стефани, обратив их внимание на то, что она вернулась в комнату и стояла в нескольких футах от них, прислушиваясь, а Харпер и Дрина стояли позади нее.

— Ему не пришлось бы насиловать ее, — тихо сказал Брикер. — Мы странно привлекательны для смертных. Бастьен как-то сказал мне, что это благодаря особым феромонам, которые производят в нас наносы. Он думает, что изначально они должны были помогать нам, когда нам нужно было кормиться с копыт.

— Этого было бы недостаточно, — уверенно сказал Баша, — особенно когда они только поженились. Должно быть, он использовал какой-то контроль сознания, чтобы преодолеть ее совесть и нежелание.

— Что является изнасилованием, — мрачно сказала Стефани и, нахмурившись, как будто каждый из них был за это ответственен, добавила: — Я знаю, что он, вероятно, заставил ее наслаждаться этим, и я знаю, что вы, ребята, так привыкли контролировать простых смертных и заставлять их делать то, что вы хотите, что вы, вероятно, не думаете, что это изнасилование, но это так.

На мгновение в комнате воцарилась тишина, затем Харпер прочистил горло и успокаивающе положил руку ей на плечо, прежде чем сказать: — Если мы вообще правы насчет всего этого — это все догадки, — указал он, — и мы бы ни о чем не догадались, если бы он не напугал ее здесь.

— Думаю, мы узнаем это, когда поговорим с ним, — мрачно сказал Люциан и посмотрел на Бэзила. — Шерри знает адрес Зандера.

— Разве он не работает в магазине? — заметила Дрина. — Сейчас день. Он должен быть там, если он помощник управляющего. Особенно когда нет Шерри.

Люциан покачал головой. — В магазине охотники, и мы отправили рабочих домой на случай, если Лео и его ребята вернутся. Он должен быть дома, или, по крайней мере, не в магазине.

— Верно. — Бэзил встал и молча вышел из комнаты, направляясь по коридору в комнату, которую делил с Шерри. Все, что потребовалось — это быстрый взгляд внутрь, чтобы его сердце провалилось сквозь него и упало на пол с громким стуком. Комната была пуста, и дверь в ванную была открыта, показывая, что она тоже пуста.

Развернувшись, Бэзил поспешил обратно тем же путем, каким пришел, но остановился у последней двери перед аркой, ведущей в гостиную. Дверь была приоткрыта. Он нажал на нее, открывая небольшой шкафчик с большой желтой стальной дверью в противоположной стене.

«Аварийный выход», — понял он.

Глава 14

— Вот, пожалуйста, леди.

Шерри оглянулась и увидела, что они остановились перед ее магазином. Как оказалось, это было недалеко от квартиры Харпера. Она могла бы дойти пешком, но не знала, где находится, когда выходила из здания, поэтому остановила такси… а потом провела всю короткую поездку, пытаясь осознать тот факт, что она может быть дочерью бессмертного, а не человека, которого она с детства называла отцом, и если это так, то она была ребенком, рожденным в результате изнасилования.

— Леди? — подсказал водитель.

— О, извините. Сколько я вам должна? — пробормотала Шерри и потянулась за сумочкой, когда водитель сказал ей, сколько. И тут она поняла, что у нее нет сумочки. Она была уверена, что в карманах у нее тоже нет денег, но все равно начала отчаянно их проверять, пытаясь найти решение своей проблемы. Затем она резко взглянула на переднюю пассажирскую дверь, когда та открылась, и Бэзил спросил: — Сколько?

Вздохнув с облегчением, Шерри соскользнула с заднего сиденья, пока Бэзил расплачивался с водителем.

— Спасибо, — пробормотала она, когда он закрыл дверь и повернулся к ней. — Наверное, я не очень хорошо соображала. Я забыла, что оставила сумочку.

— Ты также оставила и меня, — тихо сказал он, беря ее за руки и серьезно глядя ей в лицо. — Почему?

— Я… — Шерри беспомощно покачала головой. — Как я уже сказала, я не думала. Я просто побежала, — она поморщилась и добавила: — Я слышала, что вы говорили о том, как он изнасиловал мою маму. Я не хотела ни с кем встречаться… и потом, я не хотела, чтобы кто-то еще с ним разговаривал. Я хочу, чтобы он сам мне рассказал. Мне нужно, чтобы он объяснил, Бэзил.

— Я знаю, — пробормотал он, одной рукой прижимая ее голову к своей груди, а другой успокаивающе поглаживая ее спину. — Понимаю, но мне бы хотелось пойти с тобой.

Шерри мгновение не отвечала, а потом вдруг отстранилась и, нахмурившись, посмотрела на него. — Как ты узнал, что я приду сюда?

— Нет, не говорил. Я вышел из дома Харпера как раз в тот момент, когда ваше такси отъехало и последовало за мной.

— В другом такси? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

— Нет. Я бежал, — сухо признался он. — К счастью, это было всего в пяти кварталах, и твой водитель успел проехать на красный свет.

Она уставилась на него широко раскрытыми глазами, а затем покачала головой. — Мне очень жаль. Я должна была…

— Все в порядке, — твердо сказал он, сжимая ее руки.

Шерри перестала извиняться и опустила голову.

— Ты в порядке? — спросил Бэзил, и она услышала, как он нахмурился, хотя и не заметила этого. Она смотрела в землю и предполагала, что именно поэтому он волновался. Наверное, она выглядела такой же потерянной и испуганной, как и чувствовала себя.

— Да. — Она заставила себя поднять голову и выдавила улыбку. — Конечно.

— Хорошо, — с некоторым облегчением, но все же немного обеспокоенный, он обнял ее за плечи и повернулся к зданию. — Значит, это его… твой магазин, — осознал он, — дорогая, его не будет на работе. Силовики отправили всех твоих сотрудников домой на случай, если Лео и его парни вернутся.

— Понимаю. Я пришла сюда, чтобы получить его адрес из моей картотеки, — объяснила она.

— О, — он настороженно огляделся, а затем резко подтолкнул ее вперед. — Тогда пойдем внутрь. Если Лео вернется, я не хочу, чтобы он нашел тебя здесь.

Кивнув, Шерри быстро зашагала, оглядываясь по сторонам. Она ожидала, что люди в черном будут в каждом углу, но вместо этого ее взгляд остановился на одном из ее собственных служащих за кассовым аппаратом.

— Джоан? — сказала она, медленно приближаясь к ней. — Что ты здесь делаешь? Я думала, тебя и остальных отправили домой, пока не будет безопасно вернуться.

— Мы были, — ответила Джоан Кэмпбелл с сияющей улыбкой, — но они позвонили вчера вечером и сказали, что утечка газа устранена, и мы можем вернуться сегодня.

— Утечка газа? — в замешательстве переспросила Шерри, поворачиваясь к Бэзилу.

— Прикрытие, которое они бы использовали. Они, вероятно, удалили воспоминания твоих сотрудников о том, что произошло на самом деле, если они у них были, и заменили их этим тоже, — заверил он ее.

Шерри кивнула, вспоминая пустые выражения на лицах в тот день. Она снова взглянула на Джоан, когда Бэзил спросил девушку: — Кто тебе позвонил?

— Зандер, — ответила она.

— Зандер это сделал? — переспросила Шерри, оглядываясь в поисках мужчины.

— Да. Я так понимаю, вчера вечером какой-то инспектор позвонил Аллану с новостями, потому что не смог связаться с Зандером. Но Аллан смог связаться с ним, поэтому Зандер обзвонил всех с расписанием на сегодня. Но он сказал, что вас нет в городе, — добавила она.

— Не было, — призналась Шерри, — Зандер сейчас здесь?

— В вашем кабинете, — ответила Джоан, — он собирался отдать несколько приказов, которые отложили, пока мы были закрыты.

Кивнув, Шерри резко повернулась и направилась в заднюю часть магазина, но остановилась, когда открылась входная дверь. На мгновение она испугалась, что это Лео и его мальчики, которые, как и вчера, вошли в ее магазин. Вместо него и его сыновей стояли двое мужчин в черных джинсах и кожаных куртках.

— Силовики? — спросила она Бэзила, совершенно уверенная в своей правоте. Они были одеты как Брикер, Баша и Маркус.

Бэзил кивнул. — Андерс и мой племянник Деккер. Подожди здесь, я поговорю с ними.

Шерри кивнула, снова окинув взглядом двух мужчин, когда Бэзил подошел к ним. Оба были высокими, но у одного были темные волосы и серебристо-голубые глаза, а у другого кожа цвета темного мокко и карие глаза с золотыми прожилками. Шерри предположила, что первый мужчина был племянником Бэзила. У них был не только одинаковый цвет глаз, но и форма лица.

— Что происходит? — спросил Бэзил. — Насколько я понял, сотрудников отправили домой, а в магазине должны дежурить стражи порядка, пока мы не разберемся с Лео.

Шерри подошла ближе, чтобы услышать ответ мужчин.

— Нам не хватает рабочих рук, а это может затянуться на некоторое время, — сказал темноволосый мужчина. — Поэтому Мортимер подумал, что было бы неплохо вернуть сотрудников и наблюдать за зданием снаружи и сзади с двумя людьми вместо того, чтобы укомплектовывать его четырьмя или пятью.

— Так кто же приглядывает за магазином сзади? — многозначительно спросил Бэзил.

— Я, — объявил Деккер. — Но я обошел здание, когда Андерс сказал, что ты здесь с женщиной. Я подумал, что это та самая подруга жизни, о которой говорила тетя Маргарет.

— И ты захотел ее видеть, — догадался Бэзил.

— Конечно, — весело сказал Деккер, а затем добавил: — Но еще потому, что дядя Люциан позвонил мне несколько минут назад и сказал, что если ты будешь поблизости, мы должны позвонить ему немедленно.

— Тогда тебе лучше позвонить ему, — сказал Бэзил и повернулся к Шерри, добавив, — скажи ему, что Зандер здесь, и мы с Шерри идем в ее офис поговорить с ним.

— Будет сделано, — сказал Деккер, доставая телефон из кармана, чтобы позвонить.

Остановившись перед Шерри, Бэзил нежно сжал ее плечи. — Давай покончим с этим.

Когда Шерри кивнула, он взял ее за локоть и повел в дальний конец магазина.

Шерри двинулась вперед, но теперь, когда она была здесь, ей не хотелось видеть мужчину, который мог быть или не быть ее отцом. Как только она заговорит с ним, вся ее жизнь изменится. Что ж, ее прошлое все равно изменится.

Они шли молча, но очень скоро подошли к двери ее кабинета, и Бэзил открыл ее. Шерри колебалась, когда он остановился, чтобы посмотреть на нее. Но теперь пути назад не было. Глубоко вздохнув, она начала подниматься по восьми ступенькам, ведущим в ее кабинет.

Она могла заглянуть в комнату, прежде чем поднялась по всем ступенькам, но она не увидела Зандера до последней ступеньки. Он стоял у окна, глядя в пол, выпрямив спину.

Шерри оглянулась на Бэзила и, поняв, что он все еще стоит на лестнице, потому что она преграждает ему путь, прошла в комнату, чтобы освободить ему дорогу. Затем она огляделась. Это был ее собственный кабинет, и все же он казался каким-то чужим. Казалось, она отсутствовала не несколько дней, а несколько лет.

Ее взгляд скользнул обратно к Зандеру, когда он, наконец, повернулся, чтобы посмотреть на нее. Он не удивился, увидев ее. На самом деле он выглядел смирившимся.

Мгновение Шерри просто смотрела на него. Она знала его как Зандера в течение трех лет, но чувствовала, что видит его впервые. Он был выше ее, но ниже Бэзила. Ниже, чем ее собственный отец, нет, чем человек, которого она все эти годы считала своим отцом. У него были рыжие волосы, но у корней они были такого же темного цвета, как и у нее, как будто его волосы были выкрашены в рыжий цвет и отросли. У него был римский нос и овальное лицо, как у нее… и он не мог встретиться с ней взглядом. Повернувшись к стойке за ее столом, он сказал: — Я приготовлю кофе.

— Я не хочу кофе, — сказала Шерри, прежде чем он успел пошевелиться.

Зандер сделал паузу, а затем неохотно повернулся назад с печальным выражением на лице. — Нет. Ты здесь для ответов, не так ли?

Несмотря на то, как были сформулированы слова, это не было вопросом, но Шерри все равно кивнула. В то же время она понимала, что он не просто хороший парень, которого она наняла, чтобы управлять магазином, а потом подружилась с ним.

— Конечно. — Зандер колебался, а затем выпрямился. С мрачным выражением лица он развел руками. — Давай, стреляй.

Шерри колебалась, не зная, с чего начать, а затем выпалила: — Ты — мой отец?

— Да, — ответил он.

Да, все очень просто. Одно маленькое слово, которое буквально потрясло ее мир. Шерри покачнулся на ногах. Она почувствовала на своей руке успокаивающую руку Бэзила и судорожно вздохнула, но продолжала смотреть на человека, который только что признался, что он ее отец, не зная, что делать дальше.

Бэзил спросил: — И ты дядя Эл?

Он торжественно кивнул.

Шерри закрыла глаза. Теперь, когда она знала, что он — дядя Эл, воспоминания о нем из ее детства, которые были такими смутными, стали ясными, и она могла вспомнить все. Тогда у него были такие же темные волосы, как у нее, борода и усы. Она бы лучше описала его внешность как молодого Джона «Гризли» Адамса.

С другой стороны, Лекс был чисто выбрит, его темные волосы были острижены до такой степени, что казались постоянной пятичасовой тенью на лбу. Еще у него была серьга в ухе, правда, ухо было не проколото, и она безжалостно дразнила его, когда поняла это. Это была умная серьга, невозможно было сказать, что это клипса, пока не снять ее.

Теперь, как у Зандера, у него были рыжие волосы и козлиная бородка. Три совершенно разных образа, но было очевидно, что все трое были одинаковы. И все же она спросила: — А Лекс?

— Да, — сказал он торжественно. — Мое настоящее имя Александр, и мне выпала честь быть в твоей жизни в том или ином качестве с самого твоего рождения.

— Потому что ты — мой отец, — медленно пробормотала Шерри, борясь с этой новостью. Ее мать была не из тех, кто заводит интрижки, но она и представить себе не могла, что ее замечательный дядя Эл, или ее лучший друг в мире Лекс, или даже ее друг и менеджер магазина Зандер могут изнасиловать женщину.

— Я не хотел ее насиловать, — тихо сказал Александр, без сомнения прочитав ее мысли. Беспомощно подняв руки, он добавил: — Это был несчастный случай.

— Что? — Шерри вскрикнула от изумления. Ну, это было что-то новенькое. Конечно, она впервые слышала такое оправдание… и, конечно, она не купилась на это ни на секунду. — Дай угадаю, ты споткнулся и упал на нее, твой член вывалился из штанов и попал в мою мать через одежду?

— Нет, конечно, нет, — резко ответил он, вздохнул и провел рукой по волосам. — Шерри, я — твой отец…

— Ты — мой менеджер, — мрачно перебила она. — И, очевидно, ты был моим донором спермы, моим любезным любящим дядей, а когда-то — моим предполагаемым лучшим другом, но ты никогда не был моим отцом. И, — холодно добавила она, поворачиваясь к лестнице, — думаю, я услышала то, что хотела услышать.

— Пожалуйста, — сказал Александр, быстро шагнув вперед и протянув руку, чтобы взять ее за руку. Он остановился и опустил руку, когда Бэзил напрягся и шагнул к ней.

— Шерри, — сказал он, его голос был успокаивающим и умоляющим одновременно. — Ты злишься. Я понимаю это, и ты имеешь полное право на этот гнев, но, пожалуйста, позволь мне объяснить, что произошло. Ты ведь мне столько должна?

— Я — твоя должница? — переспросила она с недоверием, подчеркнутым гневом, и повернулась к Бэзилу, когда он коснулся ее руки.

— Возможно, тебе стоит послушать, что он скажет, — тихо предложил он, а затем указал ее, — иначе ты не потеряешь к этому интерес.

Шерри нахмурилась, желая отказаться и просто уйти. Но она знала, что он прав. Она бы интересовалась. Глубоко вздохнув, она кивнула и повернулась, но обнаружила, что не может встретиться с ним взглядом. Она не могла даже смотреть на него. Она просто стояла, глядя на логотип магазина на его рубашке, и ждала, когда он заговорит.

— Я встретил твою мать в баре, — медленно начал Зандер, и когда она быстро взглянула на него, иронично улыбнулся и добавил, — На самом деле, у барной стойки. Я сидел за дальним столом, и она подошла, чтобы заказать напитки для себя и своих подруг, которые были там с ней.

— Она была красивой женщиной, твоя мать, — добавил он с улыбкой. — Высокая, стройная, с длинными светлыми волосами и обаятельной улыбкой. Надень на нее крылья, и она могла бы сойти за ангела, ходящего по земле.

Шерри почувствовала, как сжались ее губы, и снова посмотрела на свои руки. Она видела фотографии своей матери, когда была маленькой, и она была прекрасна. Много раз Шерри жалела, что была не похожа на нее. Теперь она представляла себе, как эту красивую молодую женщину превращают в надувную секс-куклу, заставляя делать то, что хочет этот бессмертный мужчина.

— Я всегда питал слабость к красоте, — торжественно сказал Александр. — Я бесстыдно флиртовал с ней.

Когда он замолчал, Шерри бросила на него недовольный взгляд и увидела, что он проводит руками по волосам с виноватым выражением лица. Через мгновение он опустил руки и покачал головой.

— Ты думал, она вернется, потому что ей интересно, — сказала Шерри, когда он замолчал.

Он кивнул.

— Но ты — бессмертный. Ты можешь читать мысли, — сказала она обвиняюще.

— Я читал ее мысли, — заверил он ее. — К сожалению, все, что я сделал, — это нырнул недостаточно глубоко, чтобы увидеть, что она тоже находит меня привлекательным. Не знаю, эго это или нет… — покачал головой Александр, — я не стал углубляться в ее мысли и выяснять что-либо еще о ней. Я был увлечен, она была увлечена, и это было все, что имело значение для меня. Она была смертной, — сказал он, пытаясь объяснить. — Она не была возможной спутницей жизни. Больше и быть не могло…

— На одну ночь, — мрачно предложила Шерри, когда он запнулся.

Он сделал легкий поклон, а затем торжественно признался: — Я должен был смотреть глубже. Если бы я это сделал, я бы понял, что, хотя она и находила меня привлекательным, она никогда бы не преследовала эту привлекательность, потому что она недавно вышла замуж и любила своего мужа.

Александр снова провел рукой по волосам, а затем сказал: — К сожалению, это быстрое погружение — все, что я потрудился сделать, и поэтому, будучи высокомерным дураком, я решил, что она притворяется, что ее трудно получить и просто нуждается в небольшом умственном толчке, чтобы помочь ей расслабиться.

— Поэтому я заказал выпивку для ее столика и присоединился к их компании. Там было пять молодых женщин, все, кроме нее, были немного пьяны и праздновали предстоящую свадьбу одной из женщин. Твоя мать была подружкой невесты, и она играла роль матери на этой вечеринке. Они объединили свои деньги, и она покупала напитки, но не пила сама, и должна была проводить их всех домой в целости и сохранности.

— Это объясняет, почему она все время подходила к барной стойке, — заметила Шерри.

Он кивнул. — Да. Хотя тогда я об этом не догадывался.

— Конечно, нет, — сухо ответила она.

— Я уже упоминал, что тогда был высокомерен, — тихо напомнил ей Александр. — Я понял это позже, слишком поздно, чтобы предотвратить то, что произошло.

Шерри нахмурилась, но прежде чем она успела спросить, что это значит, он сказал: — Твоя мать молчала, когда я подошел к столу и попросил присоединиться к ним, но две другие девушки были пьяны, одиноки и жаждали приветствовать меня. Они также дали понять, что будут рады моему вниманию, но я предпочел твою мать.

— Которая не заинтересовалась тобой, — холодно ответила Шерри.

— Я думал, она просто…

— Играет в недотрогу, — устало сказала Шерри, а потом раздраженно отмахнулась. — Просто продолжай.

Зандер пожал плечами. — В конце ночи твоя мать вызвала два такси. Она отправила половину девушек с первой машиной, оставив себя и двух других на второе такси. Когда через десять минут машина не приехала, я предложил отвезти их троих домой. И снова твоя мать была сдержанна, но двое других были более чем счастливы, принять мое предложение, а она должна была позаботиться об их безопасности, поэтому согласилась. Сначала я высадил двух других, а потом отвез ее домой. Или в то место, которое как я считал, было только ее домом. Позже я узнал, что они с твоим отцом жили в маленькой холостяцкой квартирке. Он учился на последнем курсе бизнес-колледжа, и твоя мать работала, чтобы содержать их обоих. На следующий год он собирался работать и поддерживать их, пока она закончит учебу.

— В тот вечер твоего отца не было в городе, он был на мальчишнике. По-видимому, мужчины отправились в поход на ночь для своей версии празднования.

Он замолчал и поднял на нее глаза. — Тогда я всего этого не знал. Я действительно думал, что она просто кокетничает… и ее тянуло ко мне… — Александр покачал головой, а затем снова опустил ее, уставившись на свои руки, и признался: — Если бы знал, то прочитал бы, что она замужем. Кроме того, я знал, что ее влечет… так что все, что я сделал, это заставил ее думать, что все в порядке. Чтобы она провела со мной ночь. Что в этом нет ничего плохого. Что она может делать то, что хочет, без чувства вины и последствий…

— Без чувства вины? Я думала, ты не знаешь, что она замужем, — огрызнулась Шерри.

— Нет, — заверил он ее. — Я просто думал, что она хорошая девочка, у которой не бывает секса на одну ночь. Именно это я и имел в виду, — объяснил он и на мгновение опустил голову, прежде чем снова посмотреть на нее. — Я знаю, ты считаешь, что я изнасиловал твою мать, но в тоже время я этого не делал… что, полагаю, говорит о моем характере. Но в свою защиту скажу, что меня воспитывали в убеждении, что мы, бессмертные, выше смертных. И я думаю, что у меня было слишком много лет, чтобы получить то, что и кого я хотел. Но это были восьмидесятые. Секс был дешевым, и он был везде.

— В любом случае, поскольку я думал, что она просто притворяется, что ее трудно уломать, я не стал стирать ее память. Я просто поблагодарил ее и пошел своей дорогой. Я не ожидал увидеть ее снова.

— Но ты увидел ее, — заметила она.

— Да, — подтвердил он. — Спасибо маленькому мальчику, который оторвался от матери и выбежал перед моей машиной. Это было два месяца спустя, дождливым вечером. Я не мог остановиться вовремя, чтобы не ударить его. К счастью, я притормозил достаточно быстро, чтобы он просто упал, но он ударился головой довольно сильно, было много крови, и его мать была в панике. Казалось, проще и целесообразнее просто отвезти их в больницу, чем ждать полицию или скорую помощь, поэтому я посадил мать и сына в свою машину и отвез их в ближайшую больницу скорой помощи.

— Травма головы мальчика оказалась не серьезной, и я уже уходил, когда подъехала скорая. Я отступил назад, чтобы дать дорогу врачам скорой помощи, и, когда каталка проехала мимо, я посмотрел вниз… это была твоя мать.

Шерри напряглась. — Моя мать?

Он кивнул. — Я сразу узнал ее и заглянул в сознание медиков, чтобы выяснить, что случилось. Я был шокирован и еще больше встревожен, узнав, что она перерезала себе вены.

Глава 15

От этого заявления у Шерри отвисла челюсть, ноги внезапно подкосились, и она села на угол стола, не обращая внимания на предметы, которые оказались под ее задницей. Никто никогда не говорил ей, что ее мать пыталась покончить жизнь самоубийством. На самом деле, ей было трудно в это поверить. Ее мать была не из таких женщин. Шерри всегда знала, что она оптимистка. Ради всего святого, женщина пела «Завтра», когда мыла посуду и занималась другими домашними делами.

— Как я уже сказал, я тоже был потрясен, — торжественно произнес Александр. — Достаточно того, что я хотел знать, что произошло, поэтому я развернулся и последовал за ними, взяв под контроль любого, кто пытался остановить меня. Но, конечно, никто в больнице не знал, почему она сделала то, что сделала, и она была без сознания. — Он сделал короткую паузу, а затем сказал: — Я был потрясен, когда приехал молодой человек, и я, прочитав его мысли, узнал, что это ее муж.

— Между его мыслями и мыслями твоей матери, когда она очнулась, я узнал, что когда я встретил ее, она была замужем всего три месяца и очень счастлива. Что, хотя ее и влекло ко мне, она любила своего мужа и никогда не изменила бы ему, если бы я не контролировал ее разум и не помог ей преодолеть сопротивление. Что после того, как я оставил ее, она испытывала ужасную вину и стыд за то, что произошло. И она была ужасно смущена всем этим. В ее памяти, она была вежлива со мной, но сопротивлялась, а затем внезапно… не сопротивлялась… и она не знала, почему и как это произошло.

— Она боролась со своей виной и стыдом в течение двух месяцев с тех пор, как я видел ее в последний раз, но когда она узнала, что беременна, она поняла, что это не от мужа. Они всегда пользовались презервативами. Мы с ней — нет. Она была уверена, что это мой ребенок, и не могла жить с осознанием того, что она не только неверна, но и беременна от другого. Она не могла так поступить с мужем…

— Пыталась покончить с собой, — тихо сказала Шерри.

Александр со стыдом кивнул. — Я взял красивую, энергичную молодую женщину и устроил беспорядок в ее жизни. Их жизни. Конечно, я должен был это исправить. Но это было не так просто, как оказалось. Я стер из ее памяти то, что произошло между нами, вложил в их головы мысль, что, возможно, они не всегда были так осторожны в использовании защиты, как могли бы, кроме того, защита никогда не бывает стопроцентной, и что ребенок был его. Но твоя мать жила с этими воспоминаниями два месяца, и простое стирание памяти не всегда может помешать им, всплыть. Итак, я остался в их жизни, подружившись с мужем и став его приятелем.

— Дядя Эл, — сказала она, снова вставая и скрещивая руки на груди.

— Тогда я был просто Элом и никогда не собирался быть дядей Элом, — признался он извиняющимся тоном. — Я думал, что смогу уехать, когда ты родишься, и она увидит в тебе их ребенка, но в тот момент, когда я увидел тебя…

В его глазах мелькнуло сильное волнение, а затем он сказал: — Я хотел быть частью твоей жизни. Итак, я стал добрым старым дядей Элом, другом семьи, на окраинах твоей жизни, но, по крайней мере, все еще способным видеть тебя пару раз в неделю.

— Пока не умер мой брат, — хрипло произнесла Шерри.

Александр кивнул. — Пока не умер твой брат и не распался брак твоих родителей. Это не моя вина, — быстро добавил он.

— Я знаю, — тихо сказала она. — Он винил ее в смерти моего брата, а она винила его.

— Они не смогли забыть это, — печально сказал он. — Твой отец, в конце концов, съехал, а мать подала на развод.

— И ты начал видеть меня каждый день, — сказала Шерри. — Забирал меня после школы, водил на балет, гимнастику или просто играл со мной в бейсбол.

— Это были лучшие годы моей жизни, — сказал он торжественно. — И самые страшные.

Ее брови поползли вверх. — Страшные?

— Ты — смертная, — тихо сказал он. — Очень хрупкая. Смерть твоего брата заставила меня вспомнить об этом. Падение, болезнь, пожар, утопление, автомобильная авария… все что угодно могло забрать тебя у меня в мгновение ока. Я стал одержим идеей защитить тебя. Я наблюдал за тобой, даже когда ты не знала, что я наблюдаю за тобой, — Александр сглотнул и признался: — Я даже подумывал использовать свой единственный шанс против тебя. Единственное, что меня остановило, это то, что мне придется рассказать тебе, что я сделал, как ты родилась, и я знал, что ты возненавидишь меня за это.

Шерри просто опустила голову, не зная, что ответить. Ненавидит ли она его? По правде говоря, она уже не была уверена в своих чувствах. Ее чувства были в полном хаосе. Она вспомнила, как она обожала своего замечательного дяди Эла, сестринскую любовь к своему лучшему другу Лексу и дружбу с Зандером, а затем поставила это рядом с отвращением и яростью при мысли о том, что ее мать контролируется и используется как надувная секс-кукла. Ей хотелось возненавидеть этого человека за то, что он сделал с ее матерью… но ее разум утверждал, что он пытался загладить свою вину. После встречи в больнице он остался, чтобы убедиться, что все в порядке. Другой человек, возможно, не сделал бы этого, или другой бессмертный.

И все же он почти уничтожил ее мать. Она чуть не лишила жизни не только себя, но и ребенка в своей утробе, пытаясь покончить с собой, и он довел ее до этого своим эгоистичным, высокомерным и безразличным использованием. С другой стороны, если бы он этого не сделал, ее бы вообще не существовало.

Бэзил обнял ее за спину и притянул к себе, и Шерри взглянула на него. Он нежно улыбнулся ей, а затем повернулся к Александру — ее отцу, и спросил: — Полагаю, это ты подошел к ней в примерочной комнате в Лондоне?

— Да, — торжественно ответил Александр.

— Почему ты хотел, чтобы она думала, будто встретила Лео? — спросил Бэзил, и, не давая ему объясняться, продолжил: — Я предполагаю, что это должно было заставить ее покинуть Порт-Генри и вернуться в Торонто.

— Да, — признался Александр. — Джоан позвонила мне после беспорядков в магазине и до того, как пришли твои люди, чтобы стереть память и навести порядок. Между тем, что она сказала, и тем, что я знаю о Леониусе Ливии, я знал, что Шерри взяли бы под защиту… и я знал… Я знал, что охотники поймут, что в ее жизни много лет был бессмертный, и захотят узнать, кто это был и почему. Я знал, что, в конце концов, все выяснится, если я не увезу ее, и я просто запаниковал.

— Как ты проследил за нами до Порт-Генри? — спросил Бэзил.

— Я знал, где находится дом силовиков, как и большинство бессмертных в этом районе, — добавил он, а затем продолжил: — Я припарковался на улице и оттуда наблюдал за воротами в бинокль. Когда появился внедорожник с Шерри, тобой и остальными, я последовал за вами в Порт-Генри.

— И следил за домом, а на следующий день последовал за нами в Лондон? — догадался Бэзил.

Александр кивнул. — Я не знал, что она была твоей спутницей жизни, когда впервые подошел к ней в магазине и начал внушать мысль, что она видела Леониуса, — заверил он Бэзила. — Я прочел это в ее мыслях, когда перестраивал ее воспоминания, и как только понял это, попытался отменить перестановку. — Он поморщился и добавил: — Похоже, я все испортил.

«Бэзил утвердительно хмыкнул, а ее отец, — мрачно подумала Шерри, — печально вздохнул».

— Прости, — сказал он. — Я просто пытался присмотреть за тобой, Шерри.

— Ты? — с сомнением спросила она, прищурившись.

— Да, — заверил он ее. — Это все, чего я хотел с самого твоего рождения.

Шерри молча смотрела на него. Она вспоминала те фразы, которые повторяла, когда речь заходила о каких-то предметах. Те, что касались дяди Эла, очевидно, были призваны защитить его, чтобы никто не расспрашивал ее слишком глубоко о дяде, которого больше не было рядом. Возможно, даже объясняющие ей, если у нее возникнут вопросы по поводу его отсутствия. Но как насчет двух других? О ее разорванной помолвке. И о том, что у нее нет времени на свидания, пока ее магазин не заработает?

Теперь, когда она думала о своем разрыве с Карлом, художником, она не могла вспомнить, почему они расстались. Хуже того, она даже не помнила, как это было на самом деле.

— О чем ты сейчас думаешь? — тихо спросил Александр и потянулся к ней, но Шерри отступила на шаг. Они сказали, чтобы она сопротивлялась тому, чтобы ее мысли читали вообще, но более конкретно, бессмертные в ее жизни. Этот человек. Она подозревала, что он должен прикоснуться к ней, чтобы прочитать ее мысли, и определенно контролировать ее, и она начинала подозревать, что он контролировал ее большую часть жизни.

Подняв подбородок, она посмотрела на него. — Просто ничего не вышло. Это к лучшему.

Александр замер, тревога вспыхнула на его лице.

— Ты вложил эту мысль в мою голову, так же как и мысль о том, что дядя Эл просто исчез из моей жизни, — обвинила Шерри.

— Да, — тихо признался он и поспешил продолжить: — Это было для твоего же блага, милая. Карл был пустой тратой времени. Он только курил травку и расхаживал с кистью в руке. Ты была намного лучше. Ты была трудолюбива и честолюбива, а он был якорем, тянущим тебя вниз.

— Я любила его, — воскликнула Шерри, хотя не была уверена, что действительно любила. Ее воспоминания о том времени были в лучшем случае туманными.

— Шерри, он подсаживал тебя на травку и другие наркотики. Ты теряла нить своей жизни, — тихо сказал он.

— Нет, — выдохнула она с недоверием. — Я никогда в жизни не употребляла наркотики.

— Ты делала это с ним, — возразил Александр. — Сначала нет, но однажды вечером после вечеринки, на которой ты слишком много выпила, ты выпила с ним пару коктейлей, а потом это повторилось снова и снова. А потом он заставил тебя попробовать кислоту и грибы… — сжав губы, он продолжил: — Ты сходила с рельсов. Купилась на его глупости о том, что никто не должен работать, что птицы не одеваются в костюмы и не ходят в офис каждый день, и люди тоже не должны.

— Вовсе нет, — возразила Шерри, но уже не так горячо. Эта фраза показалась ей смутно знакомой. — Птицы, может, и не носят костюмов, но они работают. Они строят гнезда и охотятся за пищей.

— Именно так ты и говорила, когда была трезва. Но как только он начал втягивать тебя в наркотики, ты начала ускользать. И в тот день, когда ты повторила мне его глупую фразу о птицах, как Евангелие, я понял, что должен вмешаться.

Шерри молчала, в голове у нее царило смятение, воспоминания нахлынули на нее. Прохлаждаясь на диване в марихуановой дымке, танцуя по парку, наблюдая за легкими следами светлячков на кислоте, галлюцинации после грибов.

— Твоя мать очень беспокоилась о тебе и пыталась поговорить, чтобы ты поняла, что происходит. Но в глубине души ты винила ее в разводе. Если бы она не винила мужа, если бы просто попыталась поговорить с ним, они могли бы быть все еще вместе. Поэтому чем больше она критиковала и говорила, тем больше ты бунтовала и тем больше позволяла Карлу убеждать тебя, — мрачно сказал он.

— Ты начала пропускать занятия. Твоя успеваемость начала падать. Все твое будущее превращалось в дым, и я размышлял о том, что делать, а потом в тот день, когда ты застала его в постели с соседкой…

— Что? — Шерри пронзительно вскрикнула, когда в ее голове возник образ.

— Ты была в бешенстве, и когда пришла ко мне и рассказала, я надеялся, что ты наконец-то покончишь с этим, но потом появился он и начал нести какую-то чушь о том, что человек не моногамен от природы, что большинство животных не моногамны, и все это было круто, он все еще любил только тебя, но почему бы вам обоим не повеселиться. Я могу сказать, что ты была в замешательстве. Я боялся, что ты собиралась вернуться к нему, так что я…

— Значит, ты взял надо мной контроль, разлучил нас и стер все это из моей головы, — медленно произнесла Шерри.

— Так было лучше, — заверил ее Александр. — Ты сразу же вернулась на правильный путь. Твоя успеваемость повысилась, ты была более прилежна и решительна, чем когда-либо.

Она медленно кивнула и просто спросила: — А что насчет желания, чтобы магазин заработал, прежде чем начинать встречаться?

— Я… это было то, чего ты хотела. И ты не взяла у меня денег. Я думал, что если бы ты была стабильной, с постоянным доходом, я мог бы меньше беспокоиться о тебе. А у тебя такой плохой вкус на мужчин, милая.

Он снова потянулся к ней, и Шерри снова отпрянула.

— Сколько ошибок, подобных Карлу, художнику, ты предотвратил? — мрачно спросила она.

— Что? — осторожно спросил он.

— Сколько раз ты вмешивался в мою жизнь? — спросила Шерри стальным голосом, — со сколькими «неправильными мужчинами» ты мне помешал встречаться? От скольких плохих решений ты удержал меня? Какая часть моей жизни на самом деле принадлежит мне? — тяжело закончила она.

— Я… — Александр беспомощно покачал головой. — Я просто пытался уберечь тебя от ошибок.

— Это были мои ошибки, — отрезала Шерри, — это была моя жизнь. Это часть взросления.

— Я просто делал то, что сделал бы любой родитель, — нетерпеливо сказал Александр. — Каждый родитель старается удержать своего ребенка от ошибок.

— Да, — согласилась она, — но не каждый родитель может взять под контроль своего ребенка, стереть или заменить воспоминания и заставить его делать то, что он не хочет. Ты буквально управлял моей жизнью. Теперь я не знаю, кем была я, и кем был ты. Я вообще хотела иметь свой собственный бизнес или это что-то, что ты вбил мне в голову?

— Да, — заверил он ее. — Это было то, чего ты хотела, когда была маленькой. Я просто помог тебе получить это.

— Чтобы я не сошла с рельсов, — предположила она.

— Именно. Я держал тебя на верном пути, — сказал Александр с облегчением, теперь, когда она, казалось, поняла.

— Ты управлял чертовым поездом, который был моей жизнью, — отрезала Шерри. — Ты завладел моей жизнью и управлял ею по своему желанию.

— Ты хотела иметь собственный бизнес, — в отчаянии возразил он.

— А до этого я, наверное, хотела стать балериной или певицей, — сухо сказала она и тут же вспомнила: — Когда я поступила в университет, меня не так сильно интересовали курсы бизнеса, как я думала, но мне нравились курсы психологии, и я подумывала сменить специальность. Ты имеешь какое-то отношение к моему пребыванию в бизнесе?

— Никто не получит работу со степенью в одной из ологий, если не пройдет весь путь, чтобы получить докторскую степень, — нетерпеливо сказал он.

— Одна из ологий? — переспросил Бэзил.

— Психология, социология, археология, — выпалил Александр. — Би-Эй в любой из них в основном туалетная бумага.

— Это твое мнение, — отрезала Шерри. — И кто сказал, что я не прошла бы весь путь, чтобы получить докторскую степень?

— Твоя мать не могла позволить себе довести тебя до докторской степени, — раздраженно сказал он.

— Я сдавала экзамены на сто процентов. Университет предложил помощь. Они сказали, что есть гранты для людей, которые также хорошо учатся, как и я, — холодно напомнила она ему. — Ты же знаешь. Я говорила тебе, когда ты был Лексом Лютером… Боже мой, ты действительно мой Лекс Лютер, — внезапно поняла она. — Ты плохой парень в моей жизни.

— Нет, — запротестовал Александр. — Я просто пытался помочь.

— Помогая мне стать такой, какой ты хотел, — отрезала она и повернулась к Бэзилу. — Я слышала достаточно. Я… — она резко остановилась, заметив кого-то, справа от себя. Повернувшись, она уставилась на Люциана Аржено. Она чуть было не спросила, когда он приехал и как долго слушал, но это не имело значения. Даже если бы он не слышал всего этого, быстрое чтение ее мыслей сказало бы ему все, что нужно.

— Если ты закончила говорить с отцом, я попрошу Брикера отвести его в дом силовиков, — мягко сказал Люциан.

— Зачем? — неуверенно спросила она.

— Потому что я нарушил один из наших законов и вмешался в смертный брак, — тихо сказал Александр, проходя мимо нее к Люциану, когда Брикер сошел с лестницы и подошел к нему. — Пора взглянуть в лицо музыке.

— Его будут держать до тех пор, пока Совет не соберется, не рассмотрит его дело и не вынесет решение, — тихо объяснил Бэзил.

— Мы не пользуемся наручниками, приятель, — сказал Брикер, когда отец протянул ему руки. — Бессмертные все равно могут их сломать. Я просто поверю, что ты не попытаешься убежать и провожу до внедорожника.

Александр опустил руки, но затем повернулся к Шерри. — Я сделал с тобой много ошибок, Шерри. Извини. Мое единственное оправдание в том, что ты мой первый ребенок и я… — Он вздохнул и покачал головой, а затем сказал: — Я знаю, что такое наказание, и я приму его. И хотя я сожалею, что причинил эмоциональную боль твоей матери, я не сожалею о том, что сделал, и, зная все, что я знаю сейчас, я бы сделал это снова. Если бы я этого не сделал, мы с твоей матерью не получили бы тебя, и я думаю, она согласилась бы со мной, что ты стоишь эмоциональной боли, которую она перенесла, и ты, безусловно, стоишь физической боли, которую я испытаю. — Он поднял руку, словно хотел погладить ее по щеке, но потом опустил ее и вздохнул. — Надеюсь, после этого мы сможем поговорить, и я все еще буду частью твоей жизни. Я люблю тебя, дорогая. Ты — моя дочь.

Он повернулся к Брикеру и кивнул. Джастин взял его за руку и подтолкнул к лестнице, ведущей вниз, к двери, ведущей в переулок.

— К счастью для тебя, мы припарковались в переулке, вместо того чтобы попытаться найти место на улице, — объяснил Брикер ее отцу, когда они остановились у задней двери, и он отпер ее.

— В чем мне так повезло? — сухо спросил Александр.

— Потому что Виктор и Элви приехали сегодня и стоят перед магазином, — объяснил Брикер, отпирая дверь. — И я почти уверен, что Элви хочет надрать тебе задницу за то, что ты появился в Лондоне и напугал ее до чертиков тем трюком, который ты сыграл в примерочной — сухо сказал Брикер.

— Я и близко не подходил к Элви, — тихо сказал он.

— Да, но даже намек на то, что Лео был поблизости, заставил их вытащить Стефани из Порт-Генри, а Элви — мама-медведь, которая теперь хочет разорвать бессмертного, который встал между ней и ее медвежонком, — криво усмехнулся Брикер.

— Хорошо, — вздохнул Александр, когда Брикер открыл дверь и вывел его из кабинета.

Задняя дверь захлопнулась, и Шерри в замешательстве уставилась на нее. Она злилась, и ей было больно, и она больше не знала, кто она такая. Она понятия не имела, какая часть ее жизни зависела от ее собственных решений, а какая от Александра. Это просто не было той проблемой, которую она когда-либо представляла себе, прежде чем узнать о существовании бессмертных.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Люциан Бэзилу.

Поколебавшись, Бэзил повернулся к Шерри и обхватил ее лицо руками. Вглядываясь в ее глаза с тревогой, он спросил: — Я могу оставить тебя одну?

Шерри кивнула и откашлялась. — Конечно. Я просто… — Она неопределенно махнула рукой в сторону стола, не зная, что сказать. Сидеть и думать обо всем, что она узнала, наверное. Попытаться разобраться, сколько жизненных решений она принимала сама и действительно ли она хотела быть там, где была, или вместо этого она была там, где Александр хотел ее видеть.

— Ты уверена? — нахмурившись, спросил Бэзил.

«Очевидно, она была неубедительна», — подумала Шерри и расправила плечи. — Я в порядке. Иди и поговори с Люцианом. Я буду ждать здесь, когда ты закончишь.

Бэзил все еще выглядел обеспокоенным, но он нежно поцеловал, а затем отпустил ее лицо и последовал за Люцианом в магазин. Шерри проводила их взглядом, затем повернулась к своему столу, но остановилась, когда звук отъезжающего автомобиля заставил ее снова посмотреть на дверь. Брикер отпер ее, чтобы уйти, но не смог запереть снаружи. Она подумала, что должна сделать это сейчас, но остановилась и посмотрела на дверь магазина, когда та открылась.

— Шерри? — позвала Элви, а потом сказала «О», когда увидела ее наверху лестницы. — Можно мне подняться? — неуверенно спросила она.

— Конечно, — тихо ответила Шерри.

Кивнув, Элви проскользнула в дверь и поспешила вверх по ступенькам, чтобы присоединиться к ней на площадке между двумя лестницами. Она заколебалась, а потом крепко обняла ее. — Мне очень жаль, Шерри. Я не должна была говорить такие вещи. Я просто боялся, что мы потеряем Стефани. Это не оправдание, я знаю, но мне действительно очень жаль.

Шерри без колебаний обняла женщину в ответ. — Понимаю. Все в порядке. Я все понимаю.

— Но ты можешь простить меня? — спросила Элви, отступая назад, — я была жестока и противна, а я никогда такой не была.

— Ты была медведицей, защищающей своего детеныша, — сказала Шерри, вспомнив слова Брикера. Она похлопала Элви по плечу. — Виктор все объяснил, и я действительно понимаю. Стефани тебе как дочь.

— Да. Наверное, это родительская забота, — криво усмехнулась Элви. — Иногда мы совершаем глупости, потому что нам чертовски не все равно. Но почему-то мы никогда не ожидаем, что наши родители будут людьми и тоже могут ошибаться. Я не знаю, что бы я сделала, если бы узнал, что Стефани принимает наркотики. Ну, если бы она была смертной, и я могла бы контролировать ее, я бы, вероятно, сделала то же, что и твой отец, и просто взяла бы под контроль и заставила ее остановиться. В чем, полагаю, ужасно признавать, — добавила она.

Шерри медленно прищурилась, а затем беззлобно спросила: — Снова читаешь мои мысли?

— Вообще-то нет, — ответила Элви и, не скрывая недоверия, добавила: — В магазине был включен интерком. Мы все слышали.

— Что? — Шерри ахнула и повернулась к столу. Она заметила панель интеркома в углу стола… и он все еще был включен. «Должно быть, она случайно включила его, когда сидела там, в начале разговора с отцом», — поняла она, и бросилась, чтобы выключить его.

— Все в порядке, — успокаивающе сказала Элви, когда Шерри со стоном запустила пальцы в волосы. — Деккер и Андерс взяли под контроль твоих сотрудников и отправили их обедать, затем заперли двери и повесили табличку «Закрыто», чтобы никто из клиентов не вошел и ничего не услышал.

— Но они слышали, — вздохнула она. — И ты тоже, и кто бы там ни был.

— Хм-м-м, — Элви виновато кивнула. — Извини. Если бы я была лучше, я бы вышла из магазина и подождала, пока все закончится, прежде чем вернуться, но… — Она беспомощно пожала плечами, — наверное, я не такой хороший человек, каким всегда себя считала.

— Или ты такая же любопытная, как и весь остальной мир, и не смогла устоять, — сказала Шерри и похлопала ее по руке, — не волнуйся, я не сержусь. Наверное, я бы тоже не смогла заставить себя уйти. Это как авария на обочине дороги — никто не может не замедлиться, чтобы посмотреть, что проходит.

— Хм-м-м, — с другой стороны, любой из нас мог бы прочитать твои мысли, когда бы ты вышла, чтобы узнать, что случилось.

Шерри усмехнулась, понимая, что именно так бы и случилось, если бы интерком не был включен. Казалось, среди этих людей не было такого понятия, как уединение. Это заставило ее задуматься, должны ли они быть лучше из-за этого. Она определенно обнаружила, что постоянно редактирует свои мысли… и она даже не считала себя плохим человеком, но иногда у нее были мысли, которые могли быть обидными или грубыми, если озвучить их.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Элви через минуту. — Узнать все эти вещи о твоей матери, твоем зачатии и твоем отце… — Она пожала плечами. — Ты в порядке?

— Не знаю, — призналась Шерри, — по правде говоря, я даже не знаю, что должна чувствовать.

— Нет никакого «должна», — тихо сказала Элви. — Ты чувствуешь то, что чувствуешь.

Шерри торжественно кивнула.

— Мне кажется, ты сейчас испытываешь самые разные чувства. Злость на то, что он сделал с твоей матерью, но и смущение, потому что это причина твоего рождения.

— Моя бедная мама, — грустно сказала Шерри.

— Он не изнасиловал ее, — успокаивающе сказала Элви. — По крайней мере, не обычным способом. Ее влекло к нему, и он просто мысленно скрывал причины, по которым она не могла спать с ним, подавляя ее совесть. И, — добавила Элви, — она исключила тебя из сделки. И хотя твоя мать, очевидно, не завела бы с ним роман без его влияния, я уверена, она была рада, что ты стала ее дочерью, Шерри. Любая мать была бы. Особенно после смерти твоего брата.

— Да, но, может быть, если бы я действительно была папиной дочерью, они бы не развелись. Я имею в виду, это могло быть объединить их. Может, он почувствовал, что я не его. Если бы я была его дочерью, возможно, они бы больше работали над семейными отношениями, чтобы остаться вместе.

— Шерри, ты никогда не могла быть его дочерью. Ты можешь существовать только как дочь Александра и твоей матери, — мягко заметила она, а затем добавила: — И это не гарантия, что брак сработает в любом случае. Насколько я понимаю, многие пары не переживают смерть ребенка. Особенно, когда пара обвиняет друг друга в смерти, и это то, что произошло с твоими родителями.

— Да, — призналась она, а затем обиженно добавила: — Но Александр также контролировал и меня. Заставлял меня делать вещи, которые я не хотела делать.

— Разве это не забота родителей? — спросила Элви, а потом добавила: — Не контролирующая часть, но заставляющая ребенка делать то, что он не хочет делать. Хотя, — задумчиво сказала она, — даже контроль — это то, что родители тоже должны использовать, только обычно это связано с вознаграждением и угрозами наказания, а не с прямым контролем.

— Тебя действительно возмущает, что ты теперь успешная бизнесвумен, которая сама добилась успеха, а не курящая травку в маленькой лачуге с кем-то, кто думает, что моногамия и работа для идиотов и дураков?

— Нет, но…

— Прости, милая, — перебила Элви. — Но я знаю многих родителей, которые не хотели бы контролировать своего ребенка, но потом увидели, что совершили огромную ошибку. И в защиту Александра говорит то, что он принял твои интересы близко к сердцу.

— Хорошо, — согласилась она. — Но насколько я самодостаточна, если он взял меня под контроль и заставил делать то, что, по его мнению, я должна была делать?

— Ты сказала мне, что твой друг Лекс, то есть твой отец Александр, предлагал тебе деньги на открытие собственного магазина, когда ты окончишь учебу, но ты отказалась сама, — напомнила она ей.

— Да.

— И он позволил тебе сделать это, вместо того чтобы взять тебя под контроль и заставить думать, что это хорошая идея, взять деньги, — заметила она. — Тогда бы ты сэкономила деньги на открытии магазина.

— Страховка моей матери помогла, — заметила Шерри.

— Это позволило тебе открыть его на пару лет раньше, чем ты планировала, — признала она. — Но остальное ты сделала сама. И я предполагаю, что ты сама спроектировала и оборудовала магазин.

— Да, — призналась Шерри со слабой улыбкой, — Лекс улетел на свою предполагаемую работу в Африку, а я еще не наняла Зандера.

— Тогда твой успех зависит только от тебя, — заверила ее Элви. — Ты проделала потрясающую работу. Неудивительно, что Маргарет так нравится твой магазин.

— Маргарет? — спросила Шерри, вспомнив это имя по первой ночи в доме силовиков. Золовка Люциана? Мне показалось, что я узнала ее.

Элви кивнула. — Она говорила об этом магазине, о том, как ты прекрасна и все, что в нем было тоже, когда я видела ее в последний раз. Она сказала, что там светло, просторно и уютно… как она выразилась? «Даже в середине зимы кажется, что в магазин приходит теплый весенний день», — вспомнила Элви и улыбнулась. — Она была права. Мне нравится это.

Шерри улыбнулась. Именно такой эффект она и надеялась произвести, и, похоже, ей это удалось.

— Я совершенно уверена, что твой отец не имеет к этому никакого отношения, — серьезно сказала Элви и улыбнулась. — Мужчины довольно бесполезны, когда дело доходит до декора и кухонной утвари, — она немного подумала, а затем добавила, — наверное, поэтому твой отец чувствовал, что он мог оставить тебя в покое так скоро после смерти матери. Он знал, что не сможет помочь с подготовкой и открытием магазина, и знал, что это займет тебя.

— Если он вообще уехал из города, — сказала Шерри.

— Ну, скорее всего, нет, — признала Элви. — Возможно, он уже тогда присматривал за тобой на расстоянии, как делал это, когда твои родители были еще женаты. Я думаю, он действительно любит тебя и хочет для тебя самого лучшего, Шерри, — тихо сказала она. — И я надеюсь, что ты дашь ему шанс стать частью твоей жизни после того, как все уладится.

— Не знаю, как ты, а я бы не отказалась от чего-нибудь выпить после всего этого разговора, — сказала Элви, когда Шерри промолчала.

— У меня есть кофемашина «Keurig», — сказала Шерри, оглядываясь.

— Я хочу один из тех холодных кофе-фраппе, и я почти уверена, что видела одну модную кофейню за углом, где продают их.

— Звучит неплохо, — согласилась Шерри.

— Тогда я пойду и попрошу кого-нибудь из ребят принести нам парочку. Сейчас вернусь!

Шерри кивнула и проводила ее взглядом, потом повернулась и посмотрела в окно. Бэзил и Люциан сбились в кучу, разговаривая с Деккером, Андерсом, Виктором, Башей и Маркусом. Пока она смотрела, Элви бросилась к их группе. Через пару минут Баша и Маркус были теми, кто направился к двери. Шерри предположила, что они и сами хотят выпить. Или Деккер и Андерс не могут покинуть магазин.

Элви повернулась, чтобы уйти, но Виктор поймал ее и притянул к себе для поцелуя. Шерри улыбнулась, когда Элви обняла его и поцеловала в ответ, оторвав одну ногу от пола и повиснув в воздухе. Шерри всегда считала, что такое бывает только в классических фильмах. Очевидно, нет. Ей стало интересно, делала ли она это, когда Бэзил целовал ее.

— Ах, разве это не мило? Это должно быть настоящая любовь, да?

Шерри резко обернулась и увидела Леониуса, который стоял рядом с ней, наблюдая за людьми внизу.

Глава 16

Шерри, задыхаясь, отшатнулась, чуть не споткнувшись о собственные ноги в неуклюжей попытке вырваться. Но Лео схватил ее за руку, удерживая. Его хватка также не давала ей вырваться.

— Осторожнее, неуклюжая Кэти, — упрекнул он, привлекая ее к себе. — Я не хочу, чтобы ты упала и ушиблась.

— Меня зовут Шерри, а не Кэти, — вызывающе сказала она.

— Да, но неуклюжая Кэти звучит лучше, чем спотыкающаяся Шерри, тебе не кажется?

Шерри проигнорировала вопрос и сердито спросила: — Как ты попал в мой кабинет?

Лео поднял брови и сказал: — Есть такая штука как дверь… — Он склонил голову набок. — Тебе следует запирать свою. Я имею в виду, я знаю, что ты должна держать дверь открытой для клиентов, но, а задняя дверь, ведущая в переулок? Ты должна была запереть ее за Джастином и папой.

— Ты видел, как они уходили?

— Да. Я прятался в твоем мусорном контейнере. К счастью, ты не продаешь продукты питания, поэтому я просто сидел на корточках среди картонных коробок и прочего дерьма. Тем не менее, это довольно недостойная вещь, — указал он. — Однако когда я услышал, как Брикер сказал, что внедорожник стоит в переулке, и понял, что он выйдет через эту дверь, мне ничего не оставалось, как прыгнуть в твой синий мусорный бак.

— Ты слышал?

— Я много чего слышал. Вы, люди, любите поговорить, а я был там с тех пор, как Деккер оставил свою позицию за задней частью магазина, и побежал к передней, — сообщил он ей. — Вообще-то, я собирался зайти после того, как ушли Бэзил и Люциан, но потом Элви — так кажется, ее зовут? — вошла, и я решил подождать. Должен признаться, однако, что я терял терпение и подумывал взять вас обоих, когда она наконец-то вышла.

Он посмотрел мимо нее и прищелкнул языком. — Кстати, об Элви, мне кажется, она уже закончила шуры-муры с мужем и собирается прийти сюда. Нам пора. Иначе нам придется взять и ее с собой. Держа ее за руку, Лео подтолкнул ее к двери, ведущей в переулок. — И ты знаешь старую поговорку: двое — компания, а трое — массовое убийство.

— А я-то думала, что трое — это толпа, — пробормотала Шерри, безуспешно пытаясь отвлечь его, и, схватив со стола нож для вскрытия конвертов, спрятала его у себя под боком.

— Только когда ты говоришь об Аржено. Три из них определенно слишком много, — заверил он ее, таща вниз по лестнице. — Кстати, я слышал, что ты — спутница жизни дяди моей матери Бэзила.

— Разве это не делает его твоим двоюродным дядей? — спросила она, когда он остановился, чтобы приоткрыть дверь и осторожно выглянуть в переулок.

— Нет. Я не Аржено. По крайней мере, не кровью. Я уверен, что это большое разочарование для моей матери.

Шерри с любопытством посмотрела на него, когда он широко распахнул дверь и вытащил ее наружу. Когда он это сказал, в его голосе послышались боль и гнев.

— Кстати, о разочаровании родителей, — остановившись за дверью, когда она закрылась, Лео выгнул бровь, — куришь травку, Шерри? Правда? Непослушная, очень непослушная.

— Я была ребенком, — процедила она сквозь зубы, когда он повернулся, чтобы идти дальше.

— На самом деле тебе было двадцать, — поправил он. — Экстренное сообщение, нелепо лгать человеку, который может читать твои мысли, так что не беспокойся.

— Ладно, мне было двадцать. Это все еще ребенок, — сказала она, защищаясь.

— Только для тех, кому за тридцать, — заверил он ее и добавил: — В конце концов, в армии считают, что восемнадцатилетние достаточно взрослые, чтобы отнять жизнь у врага. Лично я начал убивать гораздо моложе. Так что двадцать — это достаточно большой возраст, чтобы знать, что лучше не делать.