Безжалостное правление

18

Лиза

Я жду, пока Роман уснет. Или, по крайней мере, мне так кажется. Я не могу знать наверняка, но я не слышала ни звука из его комнаты после того, как он выключил телевизор, а это было несколько часов назад.

Сейчас почти полночь, а это значит, что через пятнадцать минут мне нужно быть у отеля и ждать водителя. Я приняла душ, завила волосы, нанесла макияж и надела платье, которое Паулина прислала в качестве небольшого подарка. Оно сексуальное, простое и черное. На самом деле, платье не имеет значения; как Паулина объяснила ранее, все это будет снято, когда я выйду на сцену.

От одной мысли об этом мое сердце стучит так громко, что, клянусь, я слышу его в ушах. Нервный трепет щекочет мне кожу. Я пытаюсь стряхнуть их, но они упрямо цепляются. Это самый безумный и смелый поступок, который я когда-либо совершала, но мысль о том, что я не справлюсь с ним, пугает еще больше.

Я в последний раз оглядываю себя в зеркале, разглаживая тонкую ткань платья без спины. Я замазала синяк, который мне поставил Анатолий, макияжем, как делала всю неделю, но он все еще болит — напоминание о том, почему я это делаю. Что мне нужно сбежать.

Я беру с туалетного столика мобильный телефон и вижу, что у меня пропущенный звонок от Анатолия. Неважно. Я не могу сейчас с ним разговаривать.

Я выключаю телефон и убираю его в ящик. Нет смысла брать его с собой. Хотя я уверена, что никто не сможет отследить меня по телефону благодаря принятым мерам безопасности, я не хочу рисковать. Особенно если Роман каким-то образом обнаружит, что я пропала.

У меня болит в груди при мысли о том, как он отреагирует, если обнаружит мою кровать пустой посреди ночи. Несмотря на мои прежние попытки оттолкнуть его, я знаю, что он разорвет город, чтобы найти меня. Не потому, что он мой охранник, а потому, что между нами что-то есть.

Было между нами. Я поставила точку сегодня утром. Другого выхода не было.

Я беру небольшой клатч, кладу в него ключ от номера и бумажку с моими банковскими реквизитами, а также стофунтовую купюру для наличных — кредитные карты можно отследить.

Пара туфель на высоком каблуке болтается у меня в руке, когда я тихонько выскальзываю из номера и иду по темному коридору.

Водитель Паулины ждет меня перед отелем. До клуба ехать недолго, и все это время я стараюсь сдерживать свое волнение и не думать о том, что ждет меня впереди.

Водитель заезжает на заднюю площадку клуба, и каким-то образом все становится реальным. Кажется, что прошлая ночь была целую вечность назад. Когда нас высадили перед клубом, я понятия не имела, что меня ждет впереди. Но сегодня все меняется.

Водитель открывает для меня заднюю дверь и ведет через задний вход в клуб. Внутри ждет Паулина, одетая, как и прошлой ночью, во все черное, хотя сегодняшнее платье более гламурное. Оно блестящее, облегающее, с плечами.

Без маски я впервые вижу ее лицо. Она обладает элегантной красотой с высокими скулами и пронзительными голубыми глазами, по бокам которых видны тонкие морщинки, когда она тепло мне улыбается.

Паулина проводит меня в комнату, которая кажется гостиной. Комната усеяна роскошными бархатными креслами. Здесь есть небольшой бар и уютный камин, от которого исходит теплое сияние.

— Выпьем? — предлагает она, нарушая тишину.

— Пожалуйста. — Я опускаюсь в одно из кресел. — Ничего слишком крепкого. — Мне нужно что-то, чтобы снять напряжение, но слишком крепкие напитки только усилят мою тревогу.

Она откупоривает бутылку шампанского и наливает мне бокал.

— Нервничать — это нормально. Все нервничают. Но, чтобы ты знала, шумиха вокруг тебя просто зашкаливает. Ты сегодня звезда, дорогая. Самые богатые мужчины Европы будут торговаться друг с другом за шанс быть с тобой.

Я не уверена, что это должно меня утешать, но, наверное, она напоминает мне, почему я здесь — ради денег.

Я делаю большой глоток своего напитка, прежде чем спросить:

— Сколько денег я заработаю?

— Мы начнем торги… — Она делает паузу, словно пытаясь оценить мою реакцию. — Сколько тебе нужно?

Я тяжело сглатываю.

— Сто тысяч долларов.

Ее глаза расширяются.

— Никаких гарантий, но мы начнем торги немного выше, чем обычно. Мы берем тридцать процентов, но у меня есть уверенность, что ты все равно окажешься в выигрыше.

Она раскладывает передо мной бумаги — контракт, включая договор и форму с моими банковскими реквизитами. Мне почти смешно, что даже в продаже девственности есть бюрократия.

— У тебя есть какие-то жесткие ограничения? — осторожно спрашивает Паулина. — То, что ты не хочешь делать.

От этого вопроса у меня голова идет кругом. Откуда мне знать, каковы мои границы?

Мои мысли вернулись к прошлой ночи. Сцены были не совсем для новичков, и, признаюсь, некоторые действия меня шокировали, но я была больше заинтригована, чем чем-либо еще. Тем не менее, смотреть — это одно, а участвовать — совсем другое.

Я представляю себя на месте тех женщин прошлой ночью, но вместо безымянных, безликих мужчин в моей голове материализуется великолепный профиль Романа — именно он делает со мной все эти запретные вещи. Лижет между ног, толкает меня вниз, трахает, бьет по груди, смотрит, как я проникаю в себя с помощью игрушки…

Черт возьми. Я позволила своим мыслям забрести далеко в сторону. Но когда я представляю кого-нибудь еще, кроме Романа, мое возбуждение испаряется в воздухе. Черт, мне нужно изгнать его из своих мыслей и сосредоточиться на предстоящей задаче. Потому что это и есть работа. Средство для достижения цели.

— Я не хочу, чтобы они причинили мне вред, — говорю я. — И только один мужчина; меня не будут делить. — Она кивает, и я обдумываю, что еще. — Никаких игрушек, флоггеров или чего-то подобного. Никаких ограничений, и они должны использовать презерватив. — Я делаю паузу. — Я знаю, что звучу скучно и неопытно, но… В общем, так и есть.

— И в этом вся суть. — Паулина качает головой. — Этим мужчинам не нужна лисица. Им не нужны такие женщины, которых ты видела прошлой ночью. Они платят за твою невинность. Чтобы научить тебя чему-то, чтобы ты контролировала ситуацию. — Она поджала губы. — Чтобы быть первым мужчиной внутри тебя.

Я протягиваю дрожащую руку к своему бокалу шампанского, стоящему на столе передо мной.

— Я буду знать свои границы в тот момент. Будут ли они их уважать?

— Если возникнут проблемы, охрана немедленно их решит.

Мои плечи опускаются на дюйм. По крайней мере, это обнадеживает.

— У тебя есть еще вопросы? — мягко спрашивает она.

У меня перехватывает дыхание.

— Наверное, есть, но сейчас мне ничего не приходит в голову.

Она сжимает мою руку.

— Я буду с тобой все время. Хочешь, покажу тебе белье, которое ты можешь выбрать?

Я стараюсь выровнять дыхание.

Паулина подводит меня к шкафу в задней части комнаты. Она открывает его, чтобы показать выбор нежного нижнего белья разных цветов и фасонов.

— Не торопись, — говорит она, отступая назад, чтобы дать мне пространство.

Мой взгляд сканирует варианты. Здесь и смелый красный комплект с черной кружевной отделкой, и знойный черный ансамбль с прозрачными панелями, и игривый розовый с рюшами. Но мой взгляд останавливается на белом кружевном комплекте из бюстгальтера и трусиков, призванном больше открывать, чем скрывать.

Паулина замечает мой интерес.

— Белый, как девственный, — предлагает она, подмигивая.

Я протягиваю руку и касаюсь нежной ткани. Бюстгальтер украшен замысловатым кружевом, в сочетании с облегающими кружевными трусиками. Прозрачные подвязки прикреплены к чулкам с маленькими драгоценными камнями, которые будут проходить по задней части моих бедер. Это смело и в то же время правильно.

— Вот это. — Я протягиваю его.

— Отличный выбор. Давай, переодевайся, а потом выйди и покажи мне.

Я беру наряд и иду в маленькую раздевалку. Когда я влезаю в белое кружево, я чувствую смесь нервов и волнения. Ткань прохладная на ощупь, а драгоценные камни на чулках ловят свет, когда я двигаюсь.

Сделав глубокий вдох, я выхожу из раздевалки.

Глаза Паулины загораются, когда она видит меня.

— Посмотри на себя. — Она поворачивает меня так, чтобы я посмотрела на себя в зеркало. — Ты сногсшибательна. Ты заслуживаешь того, чтобы тебе поклонялись, пусть даже на одну ночь.

Мои глаза поднимаются вверх, и я впиваюсь в свое отражение. Я никогда не считала себя чем-то особенным, но не могу отрицать, что с моими волосами, рассыпающимися по спине, смелыми и красными губами и туфлями на высоких каблуках, которые, кажется, все подтягивают, я — нечто особенное.

Возможно, даже нечто, чему можно поклоняться.