Безумное пари

Глава 9

Кейт бросилась к Мартину, когда увидела, что он достал пистолет, с оглушительным криком повисла на его руке, но опоздала. Полными ужаса глазами она отыскала Бретта и в беспомощной растерянности наблюдала, как он опускается на колени. По его рубашке спереди растекалось темное пятно крови.

Мартин вскрикнул и, пошатываясь, двинулся вперед, но тут же остановился как вкопанный, увидев маленький пистолет в правой руке Бретта. Он услышал выстрел и почувствовал, как пуля вонзилась в его плоть, в то время как Бретт рухнул на палубу. Мартин пошатнулся и упал на поручень. Он из последних сил попытался встать, вцепившись в поручень в отчаянной попытке устоять на ногах, но споткнулся и перекувырнулся через низкие перила. Несколько секунд он висел над морем — его слабеющая хватка была хваткой умирающего.

Кейт оцепенела от потрясения. Один моряк, которого бурная сцена, так стремительно развернувшаяся перед его глазами, приковала к месту, опомнился и бросился вперед, но было слишком поздно. Звук судорожного дыхания сотряс тело Мартина и, отпустив отполированный деревянный поручень, он упал за борт. Темные воды сомкнулись над его телом, и море пригрело на своей груди еще одну душу.

Взгляд Кейт был прикован к Мартину, пока он висел, вцепившись в поручень, но чары рассеялись, когда он упал в воду, и она бросилась к лежащему на палубе Бретту.

— Он не может умереть, — исступленно пробормотала она. — Пожалуйста, Господи, не забирай еще и его.

Она засунула свою маленькую ручку ему под сюртук. Его сердце по-прежнему билось, но пульс был слабым и неровным, и он истекал кровью. Кейт изо всех сил старалась побороть панику, грозившую парализовать ее мозг.

«Думай, — приказала она себе. — Хватит сидеть и ныть, не то он умрет от потери крови. Ты должна вспомнить, что делали, когда ранили егеря Мартина. Огнестрельные раны вряд ли сильно отличаются друг от друга».

Кейт заставила себя мысленно вернуться в день почти десятилетней давности. Даже сейчас она отчетливо видела толстый компресс, который жена егеря крепко прижимала к ране до приезда доктора.

— Отнесите его в каюту, — приказала она столпившимся вокруг матросам.

Когда Бретта подняли, она последовала за ними, раздавая указания всем, кто находился поблизости, — вскипятить воду, принести чистое белье, приготовить бинты, аккуратно положить его, раздеть до пояса, немедленно развернуть корабль и плыть обратно в Дувр.

— Насколько тяжело его состояние, мисс? — спросил капитан, когда матросы положили Бретта на кровать.

— Не знаю, надо немедленно отвезти его к доктору. Рана страшно кровоточит.

— Я сделаю все, что в моих силах, но потребуется около восьми часов, чтобы пересечь пролив.

— Я не имела в виду Францию, — нетерпеливо сказала Кейт. — В Дувре можно найти врача меньше чем за двадцать минут.

— Но мы не можем повернуть назад, мисс. Мы должны уплыть с отливом.

— Но вы обязаны повернуть назад! — настаивала Кейт. — Он может умереть с минуты на минуту.

— Даже если мне удастся развернуть корабль, я не смогу плыть против отлива, мисс, даже ради спасения всех наших жизней. Утром мы будем во Франции, и я позабочусь, чтобы вы попали к доктору, как только мы причалим. Но до тех пор вам придется о нем заботиться! На корабле нет лишних матросов, да и никто из них понятия не имеет, как ухаживать за больными.

Кейт была ошеломлена. Что ей делать? Она не может дать Бретту умереть.

— Я могу помочь, мисс Вариен. — Кейт не сразу узнала камердинера Бретта. — Меня зовут Чарлз.

— Спасибо, — сказала Кейт, быстро взяв себя в руки и повернувшись к капитану, — но мне понадобится по крайней мере еще один помощник.

Капитан начал было протестовать, но Кейт перебила его:

— Только не говорите, что вы никого не можете выделить. Найдите кого-нибудь. Если этот человек умрет, то вам придется несладко, когда станет известно, что вы ничего не предприняли для его спасения!

Рана Бретта снова начала кровоточить. Кейт схватила его рубашку, свернула ее в толстый валик и крепко прижала к ране.

— Пусть кто-нибудь откроет его чемодан и принесет мне еще несколько рубашек. Нет! Порвите простыни на его кровати. Ну же! — крикнула она, увидев, что никто не двигается. — Я не могу делать все сама, когда он истекает кровью. — Кровь уже насквозь пропитала рубашку. — Найди мне носовые платки, много платков, — приказала она Чарлзу. — Они послужат мне вместо корпии[5]. И мне нужно много длинных лент, — сказала она двум морякам, которые проворно рвали простыню на лоскуты. — Мне придется наложить повязку, которая остановит кровь, пока мы не причалим.

— У меня есть немного лейкопластыря, — предложил капитан.

— Передайте его с человеком, который будет мне помогать. А вы можете вернуться на свой пост. Если уж вы не можете отвезти нас обратно в Англию, то хотя бы позаботьтесь о том, чтобы мы не сгинули в Северном море.

Капитан удалился, с благодарностью воспользовавшись возможностью оказаться подальше от этой властной, острой на язык женщины. Она была молода и потрясающе красива, но он охотнее вступил бы в противоборство с Атлантическим океаном, чем провел вечер в одной комнате с ней.

— Сложи вместе четыре носовых платка и дай их мне, — приказала Кейт Чарлзу. Она убрала пропитанную кровью рубашку и положила на ее место чистый компресс. — Сделай еще один компресс и положи его так, чтобы он был у меня под рукой. Когда закончите рвать простыни на бинты, — обратилась она к морякам, — сделайте из остатков большой, толстый компресс. Мне он понадобится для повязки. Как мне промыть рану? — спросила она Чарлза. — Я боюсь убрать компресс.

— Думаю, кровь ее промоет, — сказал он.

— Надеюсь, ты прав.

Кейт заменила пропитавшийся кровью компресс на новый и с облегчением увидела, что кровотечение уже не такое сильное.

— Если кровотечение остановится до того, как мы сможем отвезти его к врачу, то, возможно, с ним все будет в порядке.

Как только мужчины закончили рвать простыни, Кейт распорядилась, чтобы они сняли с Бретта сапоги, но те так плотно сидели на ноге, что Чарлз был вынужден их разрезать. После этого моряки удалились, чуть не столкнувшись с робким молодым юнгой, у которого в руках была целая охапка корпии, лейкопластыря и прочих медицинских принадлежностей.

— Я — Марк, — робко представился он. — Капитан прислал меня, чтобы помочь вам с мистером Уэстбруком. — Он с сомнением посмотрел на Кейт. — Вы знаете, как ухаживать за больными? Вы выглядите ужасно молодо.

Ему стало неловко за свои слова, как только они слетели с его языка, но он еще больше расстроился, увидев, что плечи Кейт поникли и она, похоже, собирается разрыдаться.

— Простите меня, — извинился он. — Капитан клянется, что в один прекрасный день отрежет мне язык.

— Ты прав. Я ничего не знаю о том, как ухаживать за больными, — сказала Кейт, быстро взяв себя в руки, — но кто-то же должен о нем позаботиться.

— Кстати, капитан просил меня передать вам, что надвигается шквал, — сказал Марк. — Ничего страшного, но, возможно, нас немного потрясет. Что мне надо делать?

Кейт запретила себе даже думать о шторме.

— Мы должны наложить повязку, достаточно тугую, чтобы не соскользнул компресс, и достаточно давящую на рану, чтобы она перестала кровоточить. Помоги Чарлзу поднять мистера Уэстбрука, чтобы я могла обернуть вокруг него эти бинты.

Несмотря на то что она была очень осторожна, она все равно задела рану, туго бинтуя грудь и плечо Бретта. Вскоре на повязке расплылось красное пятно, но когда оно стало коричневым, девушка поняла, что кровотечение остановилось. Она глубоко вздохнула и вознесла к небу молчаливую молитву.

— Я иду в свою каюту, чтобы переодеться, — поднявшись на ноги, сказала Кейт. — Позовите меня, если что-то изменится.

Когда она вернулась, на ней больше не было плаща. Она тщательно причесала свои длинные золотистые волосы и надела бледно-голубое платье из нежного муслина, которое было слегка прихвачено лентой под грудью и предоставляло большую свободу движений. Чарлз открыто выказал свое восхищение, а Марк был настолько потрясен ее видом, что вскочил со стула и начал заикаться от смущения.

Кейт не смогла сдержать улыбку. Ей было приятно сознавать, что она привлекательна, даже для таких юнцов, но у нее нет времени на подобную суету, сказала она себе, когда Бретт так болен. Несколько минут, проведенных в одиночестве в своей каюте, дали ей время подумать и привести мысли в порядок.

— Чарлз, постарайся найти тазик с водой и губку. Он мне понадобится на тот случай, если у мистера Уэстбрука начнется лихорадка. И мне нужен еще один тазик для себя. Если это судно начнет раскачиваться еще сильнее, то меня вырвет. Марк, попроси у капитана доску, чтобы мистер Уэстбрук не скатился с кровати. Сама я ни за что его не удержу. И не уходи далеко, потому что ты можешь понадобиться нам в любую минуту.

Чем дальше корабль выходил в открытое море, тем сильнее он раскачивался, и Кейт стало совсем нехорошо. Она уже привыкла к легкому покачиванию волн в бухте, но в проливе волны были выше. Как она станет ухаживать за Бреттом, если заболеет? Она не может просто бросить его и пойти высунуть голову в окно. В конце концов он не лежал бы здесь с пулей в груди, если бы не ее брат.

Кейт почувствовала угрызения совести, вспомнив Мартина. Она давно перестала его любить, хотя его смерть и опечалила ее. И все же ее терзало чувство вины за то, что она не испытывала ничего, кроме облегчения от того, что брат больше не представляет для нее угрозы. Она уже ничем не могла ему помочь, и если ей удастся спасти жизнь Бретту, то она избежит хотя бы одного ужасного последствия его сумасшедшего поведения.

Марк вернулся с доской и вставил ее в паз на кровати, предназначенный как раз для этой цели.

— Капитан просил вас сказать мне, что вы будете есть, чтобы повар смог приготовить вам ужин, пока качка не стала слишком сильной.

— Я лучше вообще ничего не буду есть, если скоро начнется шторм, — сказала Кейт. — Нет никакого смысла наполнять желудок, если меня вывернет наизнанку и вся еда окажется в море.

— Верно, мисс, — ухмыльнулся Марк. — Я буду прямо в конце коридора, если понадоблюсь.

Кейт подтащила кресло к кровати. Она надеялась, что, как только яхта прибудет во Францию, они смогут найти хорошую сиделку, которая снимет ответственность с ее неопытных плеч. Кейт беспокоила ужасная бледность Бретта. От природы у него была смуглая кожа, но сейчас он выглядел таким бледным и изможденным, что она боялась, что он потерял слишком много крови. И наверняка потеряет еще больше, когда будут извлекать пулю. Выражение его лица было таким спокойным и умиротворенным, без гримасы гнева, обычно искажавшей его черты, что она подумала, не умерли он. Но, склонившись над его лицом, она услышала хриплое дыхание и почувствовала, как нежное тепло щекочет ей ухо.

— Милый Боженька, не дай ему умереть, — взмолилась она. — Только не вдали от родных. И не с пулей Мартина в груди. Думаю, я этого не вынесу. Пожалуйста, пусть он поправится, чтобы я хотя бы могла ему сказать, как я сожалею.

Бретт пошевелился, попытался повернуться на бок, но от боли из его груди вырвался исполненный муки стон, и он откинулся навзничь. Кейт нежно промокнула крошечные бисеринки пота у него на лбу и попыталась его успокоить.

— Ты должен лежать спокойно, — мягко сказала она. — Если ты будешь метаться в постели, рана снова начнет кровоточить, а тебе больше нельзя терять ни капли крови.

Бретт лежал спокойно, но неожиданно корабль резко накренило, и желудок Кейт подпрыгнул к горлу. Затем яхта резко опустилась вниз, так что Бретт со всего размаху ударился о стену.

— Чарлз, где ты? — закричала она.

Кейт одновременно пыталась удержать Бретта и зажать рот ладонью. Чарлз влетел в комнату на шаг впереди Марка, и они оба держал и Бретта, чтобы он не упал с кровати, в то время как корабль швыряло то к вверх, то вниз. Кейт бросилась к спасительному тазику.

— Похоже, у нас на руках двое больных, — заметил Марк. — Но вы не волнуйтесь, мисс Вариен. Теперь мы вас одну не оставим.

Кейт снова вырвало.

Следующие несколько часов были самыми ужасными в ее жизни. Все, что она помнила, — это то, что корабль непрестанно болтало из стороны в сторону и ее рвало еще долго после того, как в желудке уже ничего не осталось. В промежутках между походами к тазику она проверяла пульс Бретта и вытирала губкой его лоб: кожа его была такой горячей, что, казалось, обжигала ей пальцы. В ее голове звучала непрекращающаяся литания[6]: «Мы должны успеть доставить его к врачу».

Солнце поднялось из холодного океана, и с его появлением возродилась надежда. Море раскаивалось в своем неистовстве, но в воздухе висел густой, холодный, вязкий туман, который проник в каюту и заставил Кейт укрыть Бретта одеялом. Ночное испытание убедило ее, что они должны найти гостиницу, как только пристанут к берегу. Бретт просто не сможет поправиться на этой скачущей по волнам посудине.

Капитан вошел в каюту с бодрой улыбкой на лице.

— Доброе утро, мисс Вариен. Марк сказал, что вы пережили ужасную ночь, но, похоже, держались молодцом.

— То, как я держалась, не имеет ровно никакого значения, — равнодушно ответила Кейт. — Сейчас имеет значение только то, чтобы как можно скорее доставить мистера Уэстбрука к доктору.

— Яхта будет во Франции примерно через полчаса. Мы направляемся к маленькой деревушке немного ниже по побережью. Я много раз перевозил мистера Уэстбрука через пролив, и он всегда останавливался в одном и том же месте.

— Вы должны отвезти его в Кале, — запротестовала она. — Ему как можно скорее нужен врач, и надо найти гостиницу, где о нем смогут позаботиться. Где прикажете взять все это в глухой деревне?

— Теперь мы зашли слишком далеко вниз по проливу. Боюсь, возвращаясь в Кале, мы потеряем очень много времени.

Терпение Кейт лопнуло. Она провела последние два дня в карете и последние две ночи без сна, и все это при таких обстоятельствах, с которыми ей никогда не доводилось сталкиваться, и в таком напряжении, которого хватило бы, чтобы вывести из равновесия самую закаленную женщину на свете. А теперь этот капитан, по вине которого она провела самую мучительную ночь в своей жизни, собирается бросить ее в какой-то крохотной деревушке, где, наверное, нет ни доктора, ни медсестры. Она повернулась к нему, — страх, тревога и смертельная усталость питали ее гнев.

— Вы бесчувственный болван! Я словно разговариваю со стеной с той самой минуты, как поднялась на борт этой проклятой посудины! А теперь вы преспокойно заявляете, что собираетесь оставить меня в какой-то захудалой деревушке, словно жизнь мистера Уэстбрука не висит на волоске и не имеет значения, что местный доктор вряд ли отличит человека от лошади. Когда мистер Уэстбрук поправится, я скажу ему, чтобы он позаботился, чтобы вам никогда в жизни не доверили ничего больше гребной шлюпки.

— Послушайте-ка, юная леди, как вы смеете разговаривать со мной, как…

Кейт двинулась на него, подняв кулачки.

— Вон отсюда! — прошипела она. Капитан торопливо попятился назад. — Только переступите порог этой каюты, и я расцарапаю вам лицо в клочья. Если из-за вас этот человек умрет, я лично всажу вам пулю между глаз!

Капитан побагровел, но вышел из каюты. Он не знал, кем была эта ужасная женщина, но она определенно не была женщиной легкого поведения, как он сначала подумал. Только истинная леди могла посмотреть на него так, словно он был ничтожной букашкой, и выставить его из каюты на его собственном корабле. Однако он был вынужден отдать ей должное. Если она останется рядом с мистером Уэстбруком и будет ухаживать за ним, ему обеспечено внимание, достойное самого короля.

Он отворил дверь соседней каюты. Чарлз сидел в кресле и крепко спал. Капитан постучал по двери.

— Вы нужны мисс Вариен. И Марк тоже. Через полчаса мы пришвартуемся, и я хочу, чтобы вы сразу же покинули корабль вместе со своими пожитками.

Он дал себе зарок, что больше никогда не сдаст корабль внаем джентльмену, даже мистеру Уэстбруку. Большинство аристократов имели плохую привычку запаздывать с оплатой, но никто из них никогда не выказывал царственного пренебрежения к его положению главного на корабле, как это сделала Кейт. Единственное, что его утешало, — это то, что никто из членов экипажа не присутствовал при этом.

Несколько минут спустя Чарлз с Марком вошли в каюту и увидели, что Кейт мечется из угла в угол.

— Чарлз, ты говоришь по-французски?

— Да.

— Слава Богу! А ты? — спросила она, посмотрев на Марка.

— Довольно хорошо, мэм. Я больше пяти лет плаваю через Па-де-Кале и почти выучил язык, хотя мне никто не помогал.

— Замечательно. А кто-нибудь из вас знаком с этой деревней, куда мы направляемся?

— Я, — ответил Чарлз. — Мистер Уэстбрук несколько раз там высаживался.

— Тогда ступай в лучшую гостиницу, сними комнаты для всех нас и договорись, чтобы мистера Уэстбрука перевезли туда. Марк, я хочу, чтобы ты нашел врача и сразу же привел его в гостиницу. В деревне ведь есть хороший врач?

— Да, мэм. В деревне есть маленькая английская колония. Один из поселенцев когда-то был известным доктором в Лондоне. У него была практика, о которой можно только мечтать, но он все бросил. Теперь он работает, только когда захочет или если что-то его заинтересует. Не знаю, согласится ли он прийти, но он лучший.

— Скажи ему, что у нас раненый мужчина и он умирает. Скажи ему что хочешь, но приведи его, — приказала Кейт. — Ну а теперь расскажите мне, где находится гостиница и как она выглядит. Согласится ли хозяин гостиницы нам помочь? Мы можем снять всю гостиницу?

Марк довольно испуганно посмотрел на нее.

— Это маленькая гостиница, но она единственная во всей деревне.

— Она называется «Милая мадам», — сообщил Чарлз. — Мистер Уэстбрук раньше там останавливался, и ее владелица мадам Маркюль хорошо его знает. Она старушка со странностями, но привязалась к мистеру Уэстбруку, когда он остановился там в первый раз, и, я уверен, она сделает все, чтобы ему помочь.

— Тогда ты обо всем и договоришься. Я останусь с мистером Уэстбруком. — Кейт повернулась к Марку. — Меня не волнует, что скажет по этому поводу капитан, но я хочу, чтобы ты стоял у поручня в полной готовности сойти на берег, как только мы причалим.

— Уверен, мы сможем договориться с капитаном, чтобы он освободил Марка от его обязанностей, — сказал Чарлз.

— Значит, ты лучшего мнения о христианском милосердии капитана, чем я, — язвительно заявила Кейт. — Делай все, что считаешь нужным, но доктор должен быть поставлен в известность как можно скорее.

Чарлз вернулся через несколько минут и сказал, что капитан отпустил Марка и он уже собрался.

— В таком случае можешь упаковать вещи мистера Уэстбрука, — распорядилась Кейт. — Я должна пойти в свою каюту и уложить чемодан, но через несколько минут я вернусь. У меня немного вещей.

Кейт вернулась через пятнадцать минут. Она сменила платье, накинула на плечи плащ и надела ботинки и рукавицы.

— Мои вещи упакованы и готовы к выгрузке. А как твои дела?

— Я закончил, — ответил Чарлз, закрыв последний чемодан. — Мне надо будет договориться с носильщиками, потому что у мистера Уэстбрука уйма чемоданов в каюте в кормовой части корабля. И он не может без них обойтись. — Он оставил без внимания ее вопросительный взгляд. — Я пришлю кого-нибудь, чтобы дать вам знать, когда все будет готово, чтобы перевезти его в гостиницу. Это не займет много времени. И еще, мисс. Я хочу поблагодарить вас от имени семьи мистера Бретта за все, что вы для него сделали.

Чарлз вышел из комнаты и поэтому не увидел, как глаза Кейт наполнились слезами. Она подошла к стулу возле кровати и села. Кожа Бретта по-прежнему была бледной. Он наверняка умрет, если они поскорее не покажут его доктору. Слезы заструились по ее щекам, как капли весеннего дождя по оконному стеклу. Кейт наклонилась и дотронулась кончиками пальцев до его щеки. Долгое время она пристально смотрела на него, а потом нагнулась и легонько поцеловала горячие, сухие губы, отчего пара слезинок упала на его щеки.

— Я сделаю все, чтобы ты поправился, — с жаром сказала она. — Клянусь перед Богом и всеми святыми! И я сама разберусь со своей жизнью, — добавила она уже более спокойным тоном. — Тебе больше не придется из-за меня страдать.

Слезы покатились по ее щекам, так что его лицо стало таким же мокрым, как ее.

Внезапно раздавшийся топот бегущих ног завладел вниманием Кейт. Судно входило в док, и все матросы были заняты, закрепляя швартовы. Еще немного, и она сможет сложить с себя ответственность за заботу о Бретте. Тогда она сможет вернуться в Лондон и найти дядю Милфорда.

На протяжении всех тех лет, когда ее фактически держали под замком, она мечтала поехать в Лондон, побывать на балах и званых вечерах и познакомиться с новыми людьми. Однако теперь, когда на пути к осуществлению ее мечты не стояло никакой преграды, она поймала себя на мысли, что все это не столь важно, как она когда-то считала, особенно если рядом с ней не будет одного надменного, но очень красивого джентльмена.

«Оставь эти глупые грезы, — сказала она себе. — Он поправится, и ты никогда больше его не увидишь. Ты должна думать о своей собственной жизни, о своем будущем. Подумай о других мужчинах, с которыми ты познакомишься в Лондоне. Там, должно быть, дюжины джентльменов, которые не менее красивы, чем он, и наверняка гораздо внимательнее и добрее».

Кейт вообразила, как ее преследуют толпы восхищенных красивых молодых людей, состязающихся друг с другом за возможность бросить свое сердце и свои несметные богатства к ее ногам. В своих мечтах она представляла, что смеется так весело и улыбается так очаровательно, что они приходят в восторг и лишаются дара речи рядом с ней.

Но она легко, даже радостно, отказывает им, потому что знает, что на свете есть человек, который предложил ей любовь, перед которой меркнут драгоценности, состояния и заверения в любви, расточаемые стоя на коленях. Это любовь, которая преодолеет время и пространство, которая окутает их обоих своим всеобъемлющим теплом. Это любовь, которая возвысит ее в собственных глазах и на которую она ответит столь же пылко.

В комнате воцарится тишина, и толпа поклонников отпрянет назад, сначала удивленно, а потом почтительно склонив головы перед превосходством человека, который пришел, чтобы потребовать ее руки. Она узнает, что он идет, почувствует его приближение даже раньше, чем очертания его фигуры начнут вырисовываться сквозь туман. Вот он приближается все ближе и ближе — его поступь тверда, как и его намерения. Туман начинает редеть, он протягивает ей руку, и Кейт, раскрыв объятия, бросается ему навстречу.

Она слышит, как он зовет ее, и, когда она преодолевает несколько футов, разделяющих их, из ее горла едва не вырывается крик, крик, который был бы его именем. Она протягивает к нему руки и почти оказывается рядом с ним, но пока она отчаянно пыталась выкрикнуть его имя, видение испарилось, и Кейт внезапно очнулась, услышав, как кто-то яростно колотит в дверь каюты.

— Мисс Вариен? У вас все в порядке? — обеспокоенно позвал ее Чарлз. — Дверь заперта.

Кейт тряхнула головой, чтобы избавиться от оставшихся обрывков своих грез, стремительно поднялась и отворила дверь, , но ее ноги были словно налиты свинцом, а мысли витали где-то в облаках.

Чарлз посмотрел сначала на Кейт, а потом на Бретта.

— Я боялся, что с вами что-то случилось.

— Я чувствовала себя неспокойно, когда вы оба ушли, — объяснила Кейт. Ее минутное замешательство исчезло без следа. — Кажется, я задремала.

Чарлз внимательно посмотрел на нее, но не увидел ничего подозрительного.

— Я поговорил с мадам Маркюль, и она согласилась сдать нам всю гостиницу. Она собиралась попросить своего единственного постояльца покинуть гостиницу, но тот пришел в такую ярость от перспективы оказаться под одной крышей с иностранцами, что ушел сам.

— Где матросы? — спросила Кейт. В настоящий момент ее волновало, как доставить Бретта в гостиницу, а не постояльцы мадам Маркюль. — Ты уверен, что они смогут поднять его по ступенькам, не потревожив рану?

Кейт пожалела, что не распорядилась отнести Бретта в каюту на верхней палубе.

— Я глаз с них не спущу, чтобы убедиться, что они помнят о его ране, — заверил ее Чарлз.

Пришли матросы, и Чарлз, руководя их действиями, помог им справиться с трудной задачей вынести Бретта из каюты и поднять по лестнице. Несмотря на то что моряки были очень осторожны, они не смогли преодолеть расстояние, не потревожив рану, и Бретт громко застонал.

— Почему он так стонет? — крикнула Кейт, не имея возможности видеть, что происходит. — Вы, должно быть, делаете ему больно!

Чарлз вздохнул с облегчением, когда они поднялись на палубу. По сравнению с лестницей оставшийся путь до кареты был несложным, хотя причитания Кейт усложняли им работу больше, чем тяжесть обмякшего тела. Чарлзу и Кейт пришлось вместе держать Бретта, чтобы он не упал с сиденья, пока карета стремительно мчалась к расположенной неподалеку гостинице.

Но когда они добрались до гостиницы, Кейт, разинув рот, уставилась, не веря своим глазам, на женщину, встречавшую их у двери. Это была гора жира, одетая, как тридцатилетняя женщина, которая хочет выглядеть на десять лет моложе. Ее лицо было сильно нарумянено, волосы покрашены и завиты, а губы щедро намазаны помадой ярко-красного цвета. Ее зеленые глаза обрамляли обильно накрашенные ресницы, брови были безжалостно выщипаны, а на их месте нарисованы карандашом тонкие полоски. В ушах у женщины болтались массивные золотые серьги, похожие на петли, пальцы были унизаны кольцами, и дорогая с виду нить жемчуга свисала с ее пышной, туго обтянутой корсетом груди. На ней было изумрудно-зеленое платье, отделанное золотисто-кремовым кружевом, у которого был слишком глубокий вырез даже для вечера. Сие чудо природы балансировало в паре хрупких туфелек с такими высокими каблуками, что их обладательница не могла нормально ходить, а была вынуждена передвигаться мелкими шажками.

Ее лицо еще хранило следы былой красоты. Хотя время обезобразило ее фигуру и совершенные черты лица, оно не смогло поколебать силу ее духа и энергию. Кейт испытала шок, замешательство и потрясение одновременно, даже не успев выйти из кареты.