Благородный защитник

Глава 12

Происходило что-то странное. Пейтон шел сквозь толпу придворных и пышно разодетых женщин и чувствовал, что что-то носится в воздухе. При виде его на лицах одних появлялась неловкость, других — холодность. Одна-две дамы, правда, одарили его игривыми взглядами, но и только. Ни один мужчина не попытался загнать его в угол, дабы причаститься тех милостей, которыми, по всеобщему мнению, регенты осыпали Пейтона. Так как Пейтон сильно сомневался, что хоть кто-нибудь принял на веру его слова, когда он энергично отрицал, что удостоился особой благосклонности и милостей от сильных мира сего, то, значит, этому охлаждению должна была быть иная причина. Становилось все более очевидно, что никто не хочет иметь с ним дело.

Как раз в тот момент, когда Пейтон подумывал о том, чтобы загнать в угол одного из придворных, который еще недавно добивался его покровительства, он заприметил сэра Брайана Макмиллана, который собирался покинуть главный зал. Хотя он и чувствовал себя очень странно, пробираясь сквозь толпу, в которой ни один человек не пытался задержать его — более того, можно было подумать, что люди боятся прикоснуться к нему, — Пейтон не колеблясь кинулся догонять сэра Брайана. Сэр Брайан отнюдь не был сплетником, но не пропускал мимо ушей то, что говорили другие. Пейтон догнал его как раз на выходе из главного зала. Брайан нисколько не удивился, что родственник так спешит к нему.

— А, вот хорошо. Я ищу тебя уже два дня. — Сэр Брайан взял Пейтона под руку и повел его по узкому, освещенному факелами коридору. — Мы пройдем в мои покои и там поговорим.

Сообщение о том, что сэр Брайан ищет его, сильно встревожило Пейтона. Путь к покоям сэра Брайана показался ему невыносимо долгим, да и молчание становилось каким-то зловещим. К тому времени, когда они добрались до покоев, терпение Пейтона было уже на пределе. Но он ничего не сказал, дожидаясь, пока родственник нальет им обоим вина. Сэр Брайан указал Пейтону на одну из двух скамеечек, стоявших у камина.

— Ты выбрал не самое удачное время удалиться от двора, — начал сэр Брайан.

— У меня были важные дела. — Следовало продумать и принять меры безопасности, выбрать маршруты бегства и подобрать надежные укрытия, но Пейтон не готов был сообщать Брайану все эти подробности. — Ведь моя обязанность — быть глазами и ушами клана Мюрреев при дворе — не может дать мне хлеба насущного. И потом, я отсутствовал всего три дня. Как правило, регенты именно столько времени тратят на решение спорного вопроса, какого именно цвета платье следует надеть маленькому королю.

Сэр Брайан ухмыльнулся и кивнул, но тут же снова посерьезнел.

— К несчастью, и дня довольно для того, чтобы распространилась сплетня, порочащая честное имя человека. Неужели ты не заметил, что происходит?

— О, заметил, конечно же. В воздухе повеяло морозцем. Итак, кто-то решил запятнать мое имя? — Пейтон чертыхнулся про себя: он был совершенно уверен, кто именно пустил сплетню, но его удивило, что люди поверили этому негодяю на слово.

— Да. Судя по всему, молодая жена сэра Родерика вовсе не умерла. — Зеленые глаза сэра Брайана чуть расширились, когда Пейтон при этой новости разразился свирепыми проклятиями, но высказывать своего мнения придворный не стал. — Сэр Родерик весьма удручен тем обстоятельством, что, после того как он подверг опасности спасение собственной души, пытаясь скрыть от света ее самоубийство, вдруг выяснилось, что никакого самоубийства не было, а его жена обманула его. Его люди увидели женщину на улицах города. Ее удалось проследить до твоего дома, однако ты отрицал, что даже знаешь ее. Как выразился сам сэр Родерик, это может означать только одно, а именно, что ты украл его жену, разумеется, с ее согласия.

— И никто не усомнился в правдивости его слов? Никому не пришло в голову, что человек, о порочности которого я предупреждал столь многих, мог просто оболгать меня?

— Сэр Родерик несколько раз высказывал предположение, будто ты распространял о нем мерзкие слухи по той простой причине, что давно вожделел к его жене. И уж если на то пошло, Пейтон, ты далеко не безгрешен, не раз наставлял мужьям рога!

— Верно. Но не увозил чужих жен и не прятал их в своем доме.

— Нет, конечно. Они и так ходят за тобой по пятам. Многим мужьям это ух как не нравится. Ревнивцы и завистники охотно слушали Родерика и надолго запомнили каждое его слово.

— Несмотря на то что обвинение это исходит от человека, который растлевает мальчиков? Избивает их? Даже убил нескольких? — Пейтон схватил кубок и отпил большой глоток, проклиная свой длинный язык. По выражению лица сэра Брайана было ясно, что Пейтон наговорил лишнего и от объяснений теперь не уйти.

— Ты намекал на это и раньше, и та неприязнь, которую Авен испытывал к этому человеку, заставила меня прислушаться к твоим предостережениям, пусть и крайне туманным. Но сейчас ты уверен, Пейтон? Совершенно уверен? Если только жена обвиняет его в подобных пороках… — начал сэр Брайан.

— Не только жена.

Пейтон понял, что придется рассказать родичу все. Родерик избрал весьма хитроумный способ атаковать его, хотя Пейтона и удивляло, что атака оказалась настолько успешной. Раз Родерик, надменный и гордый, пошел на такое унижение, рассказал, что жена наставила ему рога, значит, он в отчаянном положении. Но Пейтон был не в том состоянии, чтобы по достоинству оценить сложившуюся ситуацию.

— Значит, все мои предостережения пошли насмарку?

— Частично да. Но не для мальчиков, — ответил Брайан и вздохнул. — Думаю, многим из них известно, что собой представляет сэр Родерик, но ни один из них не осмелится заявить об этом, пока мы, взрослые, будем молчать. Думаю, некоторых из мальчиков родичи прямо спросили, насколько верны эти слухи о сэре Родерике. Так что нельзя сказать, что на твои предостережения вовсе не обратили внимания. Те, кто сейчас полагает, что твои предостережения были, как то утверждает сэр Родерик, просто гнусным наветом, возможно, с самого начала не слишком поверили твоим словам или не захотели поверить. И все же, Пейтон, то, что ты увез жену Родерика, как он утверждает, не имеет никакого отношения к твоим предостережениям.

— Я не увозил его жену. Она сама пришла ко мне, вместе с пятью детьми, которых ей удалось вырвать из лап мужа, потом появился еще «дин, которого она нашла позже. Несчастный мальчонка семи лет, который был искалечен и избит едва ли не до полусмерти. — И, набрав в грудь побольше воздуха, Пейтон рассказал о том, что произошло после того, как Кирсти нашла его под окном леди Фрейзер.

— Господи! — прошептал сэр Брайан. — Этому человеку не место среди живых. — Он нахмурился. — Однако ты удерживаешь у себя его жену. И не важно, по каким соображениям, сам этот факт может послужить причиной очень серьезных неприятностей, если будет доказан или этому мерзавцу поверят на слово. Ты должен убедить всех, что сэр Родерик — изувер, убивающий детей, иначе сам останешься виноватым. А сэру Родерику ничего не придется доказывать — у тебя репутация покорителя женских сердец. Кое-кто из его родни сейчас здесь, и они не скупятся на угрозы в твой адрес.

— Неужто они до сих пор не раскусили этого выродка? — пробормотал Пейтон.

— Не так-то легко посмотреть правде в глаза. А вот похищение чужой жены…

— Она не жена ему! — воскликнул Пейтон.

— Их обвенчал священник, — заметил сэр Брайан.

— Да пусть хоть сам папа, не имеет значения. Родерик произнес эти священные слова — все равно она ему не жена. Он не выполнил своего супружеского долга. Ни разу за пять лет. Брак не вступил в силу.

— Но это решение всех проблем! Если она заявит куда следует, и после осмотра окажется девственницей, это ослабит обвинения сэра Родерика против тебя и весьма усилит твои.

— Как жаль, что это не пришло мне в голову раньше.

— Жаль? Что ты имеешь в виду?

— Она больше не девственница.

— Ты соблазнил девицу, попросившую тебя о защите?!

— Да. — Пейтон сокрушенно покачал головой. — Полагаю, это ничуть не лучше, чем похитить чужую жену. Но ты не знаешь, что это за девушка! Она измучила меня. Это была пытка!

— Она тебя пытала? — Брайан с трудом сдерживал смех.

— Ладно, ладно, я знаю, что моему поступку нет оправдания, хотя кое-что все же могло бы смягчить твой приговор. — Брайан расхохотался. — Эта девушка прожила под моей крышей неделю, прежде чем я сдался и признал тот факт, что просто должен обладать ею. Но целых две недели она упорно отвечала мне «нет». А потом вдруг пришла ко мне в спальню и сказала «да». Ну а я ведь всего-навсего мужчина, знаешь ли.

— Что ж, мой великолепный план отпадает. Придется придумать что-то другое. Может, тебе следует посвятить в это дело свою семью? Странно, что ты до сих пор этого не сделал.

— Я боялся, что если не раздобуду безусловных доказательств преступлений Родерика, то только навлеку гнев его довольно влиятельных родичей на мой клан. Не исключено, что, даже рассказав об этом тебе, я уже подверг нашу семью риску.

— Их гнев в данный момент обращен на тебя. Родерик еще не просил их открыто о помощи, но они восприняли его позор как оскорбление всему клану. Думаю, они пока не объявились возле дверей твоего дома с кровожадным намерением порезать тебя на мелкие кусочки только потому, что еще не решили, стоит ли начинать долгую кровопролитную войну с твоим кланом. Я почувствовал это по тому, как осторожно они вчера расспрашивали меня о тебе.

— Надеюсь, ты им объяснил, насколько оскорбительны эти порочащие меня слухи? — спросил Пейтон.

— О да, я рассказал все, что об этом думаю, и не забыл напомнить, что тебе нет никакой нужды похищать чужих жен для удовлетворения своих пристрастий, — ответил Брайан со слабой улыбкой, но тут же посерьезнел. — Они колеблются еще и потому, что не полностью доверяют Родерику. У меня создалось впечатление, что его родня не слишком высокого о нем мнения.

— Но они все равно сочтут своим долгом отомстить за нанесенную ему обиду.

— Вне всякого сомнения. Полагаю, в твоем распоряжении неделя, а то и меньше, потом они начнут действовать. — Брайан встал и потрепал Пейтона по плечу. — Возвращайся домой, какое-то время никому не показываясь на глаза, и продумай план действий. Жаль, что я недостаточно коварен! Но увы, заговорщик из меня никакой. Впрочем, я буду держать ушки на макушке и в случае чего дам тебе знать о надвигающейся опасности. Объявится кто-то из твоей родни, немедленно направлю к тебе.

— Если до них дойдут эти слухи, тебе не придется этого делать. — Пейтон допил вино и собрался уходить. — Будь начеку. Если Родерик заподозрит, что я рассказал тебе все, он попытается и тебя убить.

— Я буду осторожен. Впрочем, мне не дадут забыть об опасности ночные кошмары, которые, вне всякого сомнения, начнут мне сниться после историй, которые ты мне порассказал. И по моему скромному мнению, тебе давным-давно бы следовало обзавестись какими-нибудь союзниками, которые бы знали всю правду. Иди же и придумай хороший план. Я и сам попытаюсь выдумать что-нибудь, однако на мои способности надеяться не приходится.

— Ах, кузен, ты себя недооцениваешь! Ты умен. Просто хитрить и изворачиваться не умеешь, но это скорее достоинство, чем недостаток.

«Однако ему теперь придется и хитрить, и изворачиваться», — думал Пейтон, направляясь к дому. Из замка он выскользнул украдкой, что было унизительно, но ничего другого ему не оставалось. Если родичи Родерика столкнутся с ним лицом к лицу, вряд ли станут медлить с расправой. Конечно, гордость требовала, чтобы он не отступал, но его могли ранить, а то и убить. А Кирсти и детям он нужен живой и здоровый, чтобы защищать их. Так что уж лучше он затаится и нападет на Родерика с тыла.

К тому времени, как он добрался до дома, гнев обуял его. Где люди, которых он считал своими друзьями? Быстро же они от него отвернулись. Только Брайан, его родич, точнее, свойственник, был на его стороне. Пейтон прошел в кабинет, налил большую полную кружку вина и тут подумал, что слишком уж он погрузился в мелочные заботы придворной жизни, где были только лесть и мимолетные, неискренние привязанности.

Из мрачной задумчивости его вывел стук во входную дверь. Тут в кабинет влетела Кирсти, и он замер на месте. Лицо у Кирсти было перепуганное.

— Кто там? — спросил он, ставя кружку на стол и торопливо подходя к ней.

— Не знаю, — ответила она. — Я как раз оказалась в большом зале, когда стали открывать дверь, а эта комната была ближе всех. Надеюсь, здесь найдется место, где мне можно спрятаться. Кто бы ни пришел, нельзя, чтобы меня обнаружили здесь.

Пейтон схватил ее за локоть, подвел к большому гобелену, висевшему на стене, и отвел в сторону тяжелую ткань. За гобеленом оказалась ниша, где мог укрыться вооруженный человек.

— Как много, оказывается, в твоем доме всяких закутков и каморок, Пейтон.

— Все сложнее, чем ты думаешь. — Он ткнул пальцем в камень, который чуть выдавался из кладки. — Если надавить на него, то позади тебя откроется дверь. Как только возникнет хоть малейшее подозрение, что тебя могут обнаружить, прячься за этой дверью. А сейчас залезай в нишу.

Она залезла в нишу и повернулась к нему лицом, и он тут же потянулся ее поцеловать. В этот момент они услышали голос Йена и второй, женский. Голоса стремительно приближались к кабинету. Рука Кирсти легла на его грудь, но мгновение спустя на лице ее появилось сердитое выражение: она узнала голос женщины. Правда, изумление Пейтона свидетельствовало о том, что он не ждал этой гостьи. Однако Кирсти не успокоилась. Слишком трудно было забыть о том, что впервые она повстречалась с Пейтоном как раз тогда, когда он собирался забраться через окно к этой особе и провести в ее объятиях долгую ночь.

— Я что, должна сидеть в этой дыре, пока ты развлекаешься с леди Фрейзер? — прошипела она.

— Не будь дурой, — посоветовал он, быстро поцеловал ее и опустил тяжелый гобелен. — Постарайся сделать то, что у тебя хорошо получается, — замри и сиди тихо-тихо.

Кирсти хотела было чертыхнуться, но вовремя прикусила язык. Здравый смысл подсказывал ей, что Пейтон никаких свиданий никому не назначал и не стал бы никого приглашать в свой дом, где столько всего следовало скрывать от посторонних глаз. Но когда дело касалось пышнотелой, прекрасной леди Фрейзер, здравый смысл изменял Кирсти. Эту женщину природа щедро наделила всем тем, чего, увы, лишена была сама Кирсти: леди Фрейзер была прославленной придворной красавицей и обладательницей роскошной фигуры. И Кирсти боялась, что, едва Пейтон взглянет на прелестную голубицу леди Фрейзер, тотчас же пожалеет, что связался с костлявой вороной.

— Так вот где ты прячешься! — воскликнула леди Фрейзер, распахнув дверь и устремив на Пейтона яростный взгляд; на Йена, топтавшегося у нее за спиной, она вовсе не обращала внимания.

— Миледи? — Пейтон заметил, что Йен нервно шарит глазами по комнате, и успокоил его незаметным кивком на гобелен, прежде чем дать ему знак выйти. — Я не ждал вас. Неужели я, как бессердечная свинья, мог позабыть о назначенном свидании?

— Ты самая что ни на есть бессердечная свинья, — гневно промолвила леди Фрейзер, решительно подходя к нему. — Но о свидании мы не договаривались. И теперь я понимаю почему. Я хотела поймать тебя при дворе, но ты успел ускользнуть. Так где она?

— Она? — Пейтон подумал, что ему здорово повезло, когда обстоятельства вынудили его в свое время уйти из-под гостеприимного окна. Вела она себя как самая настоящая ревнивица и к тому же собственница. Как он этого не заметил, когда собирался вступить с ней в связь?

— Леди Кирсти Макай, маленькая женушка, больше похожая на тень, чем на женщину, которую собирается вытребовать у тебя сэр Родерик. Ведь это из-за нее ты пренебрег мною. Поверить не могу, что ты предпочел эту тощую девчонку.

— Мне горько слышать, миледи, что вы с такой поспешностью осудили меня, с такой легкостью поверили наветам, которые нашептал вам на ухо человек вроде сэра Родерика Макая. — Пейтону очень хотелось сообщить ей, что он и в самом деле предпочитает то, что может дать ему Кирсти, но к нему в дом леди Фрейзер привела уязвленная гордость, и он хорошо понимал, что весьма неблагоразумно прибавить к уязвленной гордости еще и обиду — не говоря уже о том, что нельзя выдавать Кирсти.

— Сэр Родерик вовсе не нашептывает. Он мужественно заявляет о том, что ему нанесено оскорбление. Стал бы он позориться, сообщать всем о том, что ты наставил ему рога, увел его жену, не будь это правдой? Ведь он не глупец.

— Не глупец? Жена покинула его. Об этом рано или поздно все равно все узнают, даже если сам он и не признался бы: Может, он нарочно хотел обвинить меня, а не кого-то другого. Ведь я прослыл сердцеедом. И все мужья, конечно же, на его стороне. Сочувствуют, утешают, забыв о его позоре. А может, он хочет отвлечь внимание от собственных темных делишек.

Скрестив на груди руки, леди Фрейзер хмуро смотрела на него.

— А, ты про сплетни о том, что ему нравятся маленькие мальчики. Кто-то мне говорил, что именно ты распускал эти слухи. Не понимаю, почему тебя волнуют пристрастия сэра Родерика, тем более что он предпочитает этих никому не нужных гнусных оборвышей, которыми кишмя кишат все переулки. И вообще, какое отношение это имеет к похищению его жены?

— Я не похищал его жены, — сказал Пейтон с плохо скрываемым отвращением.

Тут она улыбнулась и обвила его шею руками.

— Раз уж мы оказались вдвоем…

— Ах, какое искушение! — Он запечатлел легкий поцелуй на ее губах и стал высвобождаться из ее рук. — Но мне придется найти в себе силы ему противостоять. — Видя, что лицо ее потемнело от гнева, Пейтон торопливо добавил: — Как бы ни были лживы обвинения сэра Родерика в мой адрес, но его родичи к этим обвинениям прислушиваются. Я должен предупредить свою собственную родню о том, какая беда вот-вот постучится в мои двери, ведь мои неприятности могут бросить тень и на них. Я должен действовать быстро, если хочу предотвратить скандал, который легко может перерасти в бессмысленную кровавую усобицу.

Понадобилось еще немало уговоров, льстивых заверений и лживых, пустых обещаний, да еще и несколько поцелуев в придачу, прежде чем удалось ее выпроводить. Это неприятное посещение, подумал Пейтон, имеет все же одно преимущество: леди Фрейзер немедленно начнет рассказывать всякому встречному и поперечному, что леди Кирсти Макай вовсе не находится в доме сэра Пейтона. Но едва он вернулся в кабинет и отдернул гобелен, как ему пришлось испытать на себе гнев и презрение Кирсти. Но как ни странно, ревность Кирсти вызвала у него едва ли не восторг.

— Она ушла, — сообщил он, помогая Кирсти выйти из ниши.

— Да, бежит сейчас, бедняжка, к себе домой, и думает: скорее бы забраться в постель и предаться мечтам о всех тех утехах, что ты ей наобещал, — возмутилась Кирсти и тут же мысленно одернула себя: нельзя быть такой сварливой ревнивицей.

— Ну, что ты! Вспомни! Ведь я ни разу не пообещал ей сделать то-то и то-то, говорил лишь о том, как бы мне этого хотелось.

Кирсти в ярости уставилась на него.

— Весьма слабое утешение!

— Ах, девочка моя, она для меня ничто. — И Пейтон привлек Кирсти к себе.

— Ах да! — Девушка чуть отстранилась. — Теперь тебе известны планы Родерика.

— Он собирается отплатить мне той же монетой. — Пейтон направился к креслу, опустился в него, усадил Кирсти к себе на колени. — Признаться, мне стало не по себе, когда выяснилось, что за каких-то два дня я превратился в отверженного. Родерик рассказывает всем подряд, что ты сделала вид, будто утопилась, а сама скрываешься у меня в доме. Есть даже свидетели, видевшие, как ты сюда входила, а я продолжаю уверять, что вовсе тебя не знаю. Теперь я — гнусный похититель чужих жен, а он — обманутая жертва.

— Неужели кто-то поверил в такую ерунду? — спросила она.

— Боюсь, что да. Сэр Брайан говорит, что отчасти в этом виноват я сам. Я ведь успел наставить рога нескольким мужьям. — При слове «нескольким» она фыркнула с откровенным недоверием, но он не обратил внимания. — Я ведь всегда считал, что при дворе у меня есть друзья, которые не поверят подобным россказням и даже встанут на мою сторону.

— Вот сэр Брайан тебе настоящий друг. — Она погладила его по щеке и уткнулась лицом ему в шею.

— Он мне кузен по линии его жены.

— Не такое уж это близкое родство. Он защищает тебя не как родственник, а как друг.

— Да, пожалуй. Причем верный друг. Совершенно ясно, что остальные просто пытались снискать мое расположение, зная, что я в милости у регентов, так же как в свое время был в милости у короля. Теперь же, когда я рискую потерять расположение сильных мира сего, они обходят меня стороной. Я даже подумал, что слишком долго пробыл при дворе, раз не сумел понять, что все эти люди неискренни в своих поступках и словах. Пришла пора отправить ко двору нового Мюррея, пусть сидит здесь и держит ушки на макушке. А я слишком уж глубоко увяз в этих придворных играх, в бессмысленной лести и фальшивых улыбках. Кирсти согласно кивнула:

— Мой отец всегда говорил, что у нас маленький клан и это хорошо. Нас просто не замечают, иначе пришлось бы отправляться ко двору. Он говорил, что двор — это сущая помойка, сплошное вранье, предательство и борьба за власть. Что придворные похожи на собак. С виду дружелюбные, а как только повернешься к ним спиной, укусят в зад. — Он весело рассмеялся, и она улыбнулась ему в ответ, обрадованная тем, что ей удалось, пусть и ненадолго, поднять ему настроение. — Леди Фрейзер, по-моему, поверила тебе, — добавила она негромко.

— Какое-то время она будет верить. Это смягчает муки уязвленной гордости.

— По-моему, ей есть чем гордиться. Она хороша собой. — Кирсти не удалось сдержать вздоха. — Такая пышнотелая…

Вдруг Пейтон поднялся, держа ее на руках. Кирсти вскрикнула от неожиданности и обхватила его за шею, чтобы не упасть. Когда Пейтон открыл дверь, они оказались лицом к лицу с Йеном, стоящим на пороге. Кирсти даже застонала от смущения и спрятала пылающее лицо на груди у Пейтона.

— Обедать будем через час, — ухмыляясь, сообщил Йен.

— Прекрасно, — ответил Пейтон, поднимавшийся по лестнице к себе в спальню. — У нас достаточно времени.

Кирсти, услышав веселый смех Йена, снова застонала. Но тут любопытство взяло верх над смущением. Она посмотрела на Пейтона, переступившего в этот момент порог спальни и пинком ноги закрывшего дверь за собой.

— У нас достаточно времени? — спросила она.

— Для того чтобы продемонстрировать тебе, что «больше» не всегда «лучше», — ответил он.

Кирсти хотела сказать ему, что нечего городить чепуху, но потом поняла, что он имел в виду, и не стала ничего говорить. Она охотно позволит Пейтону убеждать ее целый час, что она гораздо желаннее пышнотелой леди Фрейзер.