Благородный защитник

Глава 2

Кирсти, державшая на руках Алана, который дрожал всем телом, возглавляла маленькую группу, следовавшую по темным, грязным улицам. Они направлялись к дому Пейтона. Пейтон и четверо детей следовали за ней по пятам.

Потом Пейтон тихо вышел вперед и сам повел группу. Кирсти поняла, что они, должно быть, добрались до места, которое ему было знакомо. Ее удивило, как легко приняла этого человека Мойра, даже позволила ему нести себя. Мальчики, однако, продолжали жаться к ней — очевидно, любой мужчина вызывал у них недоверие. Каллум не сводил глаз с Пейтона, готовый в любой момент вырвать Мойру из рук чужого мужчины, если заподозрит, что ей грозит опасность. Даже когда Пейтон ввел их в дом — с заднего крыльца, сильно переполошив при этом Крошку Элис и Йена Сильного, сидевших в это время за ужином, — Каллум напрягся, стараясь держаться поближе к двери и озираясь кругом. Кирсти понимала: чтобы вернуть мальчика в нормальное состояние, придется проявить максимум мягкости и терпения.

— Сэр? — вопросительно посмотрела на Пейтона Крошка Элис, а сама между тем уже поднималась из-за грубо сколоченного кухонного стола. Она сразу же принялась устанавливать над огнем котлы с водой.

— Детям нужно надежное укрытие, — сказал ей Пейтон. — Эта хорошенькая девочка — Мойра, юнец, который с сердитым видом стоит возле двери, — Каллум. Миледи держит на руках Алана, справа от нее стоит Дэвид, а слева — Уильям. Их нужно помыть, дать им чистую одежду, накормить и уложить спать.

— Хорошо, — сказал Йен Сильный, тоже поднимаясь из-за стола. Когда дети попятились от него, на лице его появилось выражение страдания. — Я пойду поищу одежду, потом постелю постели. Всем в одной комнате?

— Да, — ответили дети хором.

— Полагаю, Каллум захочет мыться без посторонней помощи. — Пейтон бросил взгляд на мальчика. Тот кивнул и посмотрел на остальных. — Остальные пусть моются под присмотром Каллума. Или кто-нибудь из нас может помочь.

После продолжительных споров было решено, что дети помоются в кухне, помогут им женщины, а рядом с лоханью будет лежать большой меч. Как только Йен Сильный принес чистую одежду, Пейтон повел своего верного слугу в большой зал и налил им обоим по кубку эля. Медленно, с трудом сдерживая гнев, Пейтон рассказал ему все, что узнал от Кирсти.

— И вы в это верите? — спросил Йен после долгого молчания.

— В то, что существуют мужчины, способные использовать детей для удовлетворения своей похоти, поверить нетрудно, — ответил Пейтон. — Остальное же настолько ужасно, что заставило меня усомниться. Но по глазам этих детей я понял, что девушка рассказала правду.

— И поэтому вы решили убить негодяя.

— Таково мое намерение. К несчастью, я не могу просто пойти и каким-нибудь медленным и очень мучительным образом положить конец его жалкой жизни, как мне хотелось бы.

— Могут возникнуть небольшие сложности.

— Или большие. Нужны доказательства — что-нибудь повесомее, чем слово отчаявшейся жены и пятерых бедных детишек.

— А может, дадут показания его слуги?

— Слуги опасаются за свою жизнь, некоторые из них причастны к его преступлениям, а может, разделяют порочные склонности хозяина. На помощь слуг можно рассчитывать, лишь когда вина сэра Родерика станет очевидной и слуги перестанут его бояться.

Йен Сильный потер пальцем шрам на левой щеке.

— Собираетесь обратиться за помощью к родне, хозяин?

Пейтон вздохнул и обмяк в своем кресле.

— Пока нет. Сначала выясню, насколько опасным может оказаться преследование и какие неприятности встретятся на моем пути. Многие из Макаев занимают высокое положение и обладают немалым влиянием. Кроме того, клан их связан узами родства с могущественными людьми. Мюрреи тоже влиятельный клан, как и наши союзники, но нет смысла трубить общий сбор прежде, чем в наших руках окажется могучее оружие — доказательство вины сэра Родерика. Рано или поздно это произойдет, ведь одну ошибку этот убийца уже совершил.

— Не проверил, действительно ли девушка утонула.

— Это тоже было ошибкой, — кивнул Пейтон и улыбнулся. — Но я имел в виду другое. Он подвергал своим порочным домогательствам мальчиков из хороших семей. Однако шума никто не поднимал, сам сэр Родерик до сих пор жив, из чего следует, что стыд или страх принудили бедных мальчиков к молчанию. Среди них надо попытаться найти одного, а еще лучше нескольких, для которых чувство попранной справедливости и жажда мщения окажутся сильнее, чем стыд и страх. Для этого, возможно, придется выдумать какую-нибудь историю и даже прибегнуть к обману.

— Может, стоит открыть правду, чтобы подвигнуть к действиям родню мальчиков, а остальные пусть считают, что дворян возмутили злодеяния, которые негодяй совершил по отношению к бедным.

— Ага, и это позволит дворянам скрыть мотив личной мести. Охваченные праведным гневом, они борются против злодеяний. Хорошая мысль. А, это вы, миледи, входите же! — приветствовал Пейтон Кирсти, которая робко вошла в зал, и поднялся, усаживая ее за стол. — Дети в постели? — спросил он.

— Да. Они очень устали и сразу уснули. Крошка Элис отнесла им в комнату еды и питья — вдруг кто-то из малышей проснется ночью и захочет есть. Она постелила себе возле двери, что, кажется, очень успокоило детей. А Каллум лег у окна и положил рядом с собой огромный нож. — Кирсти принялась за хлеб с сыром. Пейтон налил ей немного вина.

— А сколько лет Каллуму?

— Одиннадцать. Его должны были убить, потому что он быстро рос и перестал нравиться сэру Родерику. К тому же он мог стать по-настоящему опасным. Единственный раз мне удалось узнать о планах сэра Родерика прежде, чем он привел их в исполнение, и я помогла мальчику спрятаться. Полагаю, именно тогда Родерик впервые заподозрил меня. А после того, как я помогла Мойре и увела ее в укрытие, судьба моя была решена.

— Как давно ты стала прятать детей?

— Прошло два года или около того.

— И тебе удалось спасти только пятерых?! — На лице ее появилась болезненная гримаса, и он торопливо добавил: — Я вовсе тебя не осуждаю. Спасти хотя бы одного — это уже достойный поступок. Я просто пытаюсь сообразить, насколько сложно будет положить этому конец.

— Очень сложно. За два года с небольшим я спасла всего десять детей. Двоих забрали их семьи. Я помогла детям убежать и скрыться во владениях моего отца. Мой брат Юдард помог им потихоньку пробраться в деревню и замешаться среди крестьян. Нам случалось укрывать на наших землях и других беглецов.

— А значит, твоя родня тебе помогает?

— Только Юдард. Мы с ним решили, что пока разумнее оставить прочих членов семьи в неведении. — Онa слабо улыбнулась. — Мои родственники, они — как бы это сказать — слишком эмоциональные. Узнай они правду, сразу ринулись бы в бой с боевыми кличами и обнаженными мечами. И весь мой клан, всю мою семью просто вырезали бы, поскольку они навлекли бы на себя гнев всех родственников сэра Родерика. Юдард и тетя Гризельда помогли спрятать еще троих детей. Предполагалось, что они приедут навестить меня и заберут этих, но Юдард сломал ногу. Когда я поняла, что Родерик теперь точно знает, что мне слишком много о нем известно, я послала молодого Майкла Кэмпбелла к Юдарду, велев сказать брату, чтобы он пока держался в тени и что я пошлю ему весточку, как только смогу. Я также велела Майклу под каким-нибудь предлогом остаться с моей родней или где-нибудь спрятаться. Он был моим сообщником, частенько возил мои послания, поэтому ему тоже грозила опасность.

— Но ведь он из хорошей семьи, — заметил Пейтон. — Неужели Родерик не побоится? Ведь родственники мальчика начнут задавать вопросы?

— Мальчики гибнут часто, — печально ответила Кирсти. — Как бы то ни было, зная, что жизнь его под угрозой, Майкл может в конце концов обратиться к своей семье. Я долго уговаривала его обратиться к родственникам и рассказать им всю правду, но он смертельно боится сэра Родерика, а также не уверен, что семья ему поможет, поскольку он теперь навеки опозорен. Мне почти удалось избавить мальчика от снедавшего его стыда — он ведь убежден, что все случилось по его вине. Юдард тоже попытается повлиять на него в этом смысле. Ведь к словам Майкла прислушаются с большим вниманием, чем к жалобам Каллума и других.

Пейтон кивнул и сделал глоток вина. Ему совершенно необходимо было хоть некоторое время не смотреть на нее, чтобы вновь овладеть собой, ослабить очарование ее постоянно меняющих цвет дымчатых серых глаз. А если смотреть на ее — ах, до чего же соблазнительный! — рот, тем более не сосредоточишься.

— Не может ли хоть кто-то из этих детей найти убежище в родительском доме или у родни? — спросил он наконец.

— Нет, — ответила Кирсти. — Алан, Дэвид и Уильям — сироты. А те, на чьи плечи ложится забота о беспризорных детях, почитают сэра Родерика как благодетеля. Что же до сэра Родерика, то к благотворительным учреждениям он относится примерно так, как к своей конюшне. Если кто-то из тех, кто передает на его попечение брошенных детей, и заподозрит его в злодеяниях, то врученный к случаю увесистый кошель заставит тотчас же умолкнуть сомневающегося. Мойру и ее брата Робби сэру Родерику продала их родная мать. Сожитель этой женщины был сделан из того же теста, что и сэр Родерик, и бедная женщина искренне верила, что сэр Родерик облагодетельствует ее детей. Я долго разыскивала эту женщину, но, когда наконец узнала, где она живет, оказалось, что бедняжки нет в живых. Ее до смерти забил сожитель, узнав, что она продала детей. Каллум — дитя улицы, беспризорник, почти звереныш. Видимо, его бросили в раннем детстве, так что родственников он совершенно не помнит.

— Каллум видел, как умер Робби?

— Нет. Ему известно не больше, чем мне, — а именно, что с некоторыми из детей случается, как бы это сказать, что-то, что причиняет им сильную боль, а потом они исчезают. И еще мы знаем, где могут быть захоронены некоторые тела. Крошка Робби пытался не подпускать Родерика к Мойре. За это его подвергли ужасным истязаниям. Я нашла его в малюсенькой темной каморке; он был еще жив. Мне пришлось оставить его ненадолго, так как я должна была приготовить все к побегу. Когда я вернулась, мальчика там не было.

— Может, парнишке удалось сбежать? — спросил Йен Сильный.

— Возможно, — ответила Кирсти. — Я боюсь на это надеяться и не хочу обнадеживать Мойру. Он ведь был совсем маленький, к тому же весь израненный. Он мог уйти через подземный ход, которым я пользовалась, чтобы пробраться к нему. Но как он мог о нем узнать? К тому же прошло уже десять дней с момента его исчезновения. — Она вдруг зевнула.

— Ты просто засыпаешь на ходу, — спокойно заметил Пейтон. — Иди отдыхай.

— А как же планы на будущее?

— Завтра все обсудим.

Кирсти кивнула и встала:

— Пожалуй, я уже плохо соображаю. Где мне лечь? С детьми?

— Нет. В комнате напротив. Крошка Элис наверняка приготовила для тебя ночную рубашку.

— Откуда здесь вся эта одежда? В основном женская. Впрочем, все ясно, если вспомнить прелестнейшую леди Фрейзер. Нашлись даже платья для моего роста. А вот откуда здесь столько детской одежды?

Она с таким раздражением говорила о женской одежде, что Пейтон с трудом сдержал улыбку.

— В этом доме часто бывают мои родственники. Они и оставили здесь всю эту одежду, то ли намеренно, то ли просто забыли. Я собирался раздать все бедным. Но теперь рад, что не успел этого сделать.

— Ах, вот в чем дело, — сказала Кирсти, спохватившись, что задала весьма бестактный вопрос. Но она так устала, что даже не могла смутиться. — И вот еще что. Надеюсь, вы понимаете, что следует очень осторожно вести себя с детьми. Пройдет немало времени, прежде чем они научатся доверять мужчинам. Особенно Каллум.

— Что верно, то верно, — согласился Йен Сильный. — Этот парнишка — настоящий зверек, загнанный в угол, а теперь у него еще есть нож.

— О Боже! — ахнула Кирсти. — Извините. Я подумала, что с ножом ему будет спокойнее.

— Так оно и есть. Потом научу его, как с ним обращаться. Разумеется, если он мне позволит, — сказал Йен Сильный.

— Думаешь, это разумно?

— Да. Именно этому мальчику нужно уметь постоять за себя.

Нырнув в теплую постель, Кирсти даже замурлыкала от удовольствия. Мысль о том, что дети устроены с такими же удобствами, доставила ей огромную радость.

Уже засыпая, она подумала, что Йен Сильный прав. У Каллума, да и у любого мальчика такого возраста мало шансов победить в единоборстве взрослого мужчину, и Каллум, надо думать, достаточно сообразителен для того, чтобы понимать это. Если же он научится сражаться, у него появится надежда убежать. Хорошо бы и ей найти какое-нибудь средство, которое избавило бы ее от этого леденящего душу чувства беспомощности. С этой мыслью Кирсти уснула.

— Невеселая это история, — сказал Йен Сильный, едва Кирсти вышла за дверь.

— Да, и совсем непросто добиться для злодея справедливого возмездия, — сказал Пейтон. — Убить его не представляет никакого труда. Так же, как обнаружить мою причастность к нему. А поскольку я не смогу предъявить доказательств его преступлений, убийство послужит причиной кровной мести, и мой клан будет втянут в кровопролитную междоусобную войну. Так что рисковать я не могу. Кроме того, убийство может иметь опасные последствия для леди Кирсти.

— Она храбрая девушка.

— Да, и очень привязана к этим детям. Так нежна с ними, так заботлива.

— Значит, она вообще любит детей, всех детей. И, конечно же, ее потрясли злодеяния, этого негодяя.

Пейтон кивнул и слегка нахмурился:

— Не думаешь ли ты, что девушку следует предостеречь от опрометчивого поступка, если ей вздумается действовать самостоятельно?

Йен Сильный пожал плечами:

— Такое возможно. Ведь сэр Родерик какое-то время еще будет делать свое черное дело. Пока не поймет, что ему грозит опасность. Вообще-то, судя по всему, девушка склонна поступать разумно, не позволяя сердцу брать верх над рассудком. Но в любой момент, в зависимости от обстоятельств, чувства могут возобладать над рассудком.

— Прислушиваться к голосу разума нелегко, — негромко сказал Пейтон. — Значит, за ней нужен глаз да глаз. Ну, сейчас по крайней мере она в безопасности, поскольку ее муж уверен, что она погибла. Но нельзя допустить, чтобы она действовала под влиянием чувств. Это может привести к непредсказуемым последствиям.

— Но может и пригодиться. Поможет призвать негодяя к ответу.

— Верно, но лишь в том случае, если польза для нашего дела будет неоспорима, жизненно важна. Ведь она законная жена сэра Родерика. Стоит ему узнать, что она жива, он заберет ее к себе, и никто не сможет ему помешать. Он скажет, что она просто капризничает и на ее слова не следует обращать внимания. Как ни прискорбно, но тот факт, что она обратилась за помощью именно ко мне, лишь осложнит ситуацию. Сэру Родерику нетрудно будет изобразить оскорбленного мужа, которого опозорила неверная жена, или придумать еще что-нибудь в этом роде.

— Да, конечно. — Йен Сильный потер лоб рукой, затем зевнул. — Нелегкая выдалась ночка. Вы мне скажите, что собираетесь предпринять перво-наперво, и я пойду спать. — Он нахмурился. — Да. Спать, но без моей женушки. Я знаю, детишкам она сейчас очень нужна, но, надеюсь, со временем она вернется ко мне.

Пейтон улыбнулся:

— Извини, дружище. Надеюсь, дети скоро почувствуют себя здесь в безопасности — насколько вообще можно говорить о безопасности, пока жив этот негодяй. А что до моих планов, то прежде всего я постараюсь очернить сэра Родерика при каждом удобном случае, как это делала Кирсти. Тут шепну, там намекну. Я также немедленно приступлю и к поискам доказательств, которые нам необходимы для того, чтобы уничтожить это чудовище. Распространяя слухи и вызывая подозрения, я смогу привлечь к этому гаду внимание многих людей. Так мне удастся лишить его новых жертв и заставить почувствовать всю тяжесть этих подозрений, а может быть, даже и свою обреченность.

Йен Сильный кивнул и встал.

— Даже ваши враги знают, что слово ваше крепко. Люди прислушаются к вам. Это вы хорошо придумали.

Когда его верный слуга вышел из зала, Пейтон вздохнул. Говоря о необходимости приглядывать за Кирсти, чтобы она не совершила опрометчивого поступка, он подумал, что ему самому предстоит сдерживать эмоции, пока сэр Родерик жив. Никогда еще жизнь не бросала Пейтону подобного вызова. Ведь так хочется обличить этого преступника немедленно, объявив во всеуслышание о его злодеяниях. Но еще больше хочется прикончить его немедленно. Быть может, необходимость удерживать Кирсти от необдуманных поступков даст ему силы справиться с собственными эмоциями.

А как скрыть свои планы от родни? Именно к такому крестовому походу члены его клана присоединились бы с большим энтузиазмом. Пейтон знал, что еще долго ему придется утешать родственников, оскорбленных в своих лучших чувствах, после того как они узнают, что он не посвятил их в тайну. И все-таки он не допустит их вмешательства в это дело, по крайней мере до тех пор, пока не окажется в совсем уж безвыходном положении или же не исчезнет опасность, что гнев могущественного клана Макаев обрушится на их головы. Конечно, его семья больше и сильнее семьи Кирсти, но он боялся возмездия так же, как она. Может, родня Макайя и не вырежет его клан и их союзников, но они способны пустить Мюрреям кровь, что Пейтону совсем не улыбалось.

В этот момент дверь зала медленно приоткрылась. Пейтон напрягся, но тут же расслабился — в зал робко вошла Мойра. Очаровательная девчушка, с густыми каштановыми кудрями и огромными темными глазами. Пейтон улыбнулся девочке, которая побежала к нему — чистенькая ночная рубашонка раздувалась пузырем — и вскарабкалась на кресло справа от него. Пейтон пододвинул тарелку с хлебом и сыром поближе к ней. Когда девочка улыбнулась, сердце болезненно сжалось. Девочка все еще доверяла взрослым! Этого сэр Родерик отнять у нее не сумел.

— Почему ты не спишь, крошка? — спросил он, наливая ей в кубок чистой, прохладной воды.

— Я есть захотела, — ответила девочка.

— Мистрис Элис отнесла вам еды в вашу комнату.

— Она спит. — Девочка отпила воды, затем негромко спросила: — А где Кирсти?

— Она тоже спит. Я отвел ей комнату прямо напротив вашей.

Пейтон не слишком удивился, когда в зал вошел Каллум, быстрым шагом подошел к девочке и встал рядом с ней. Он выглядел совершеннейшим ребенком в ночной рубашке, из-под которой виднелись его худые ноги. Но гнев и подозрительность, сверкавшие в его зеленых глазах, и нож, который он держал в руке, делали его взрослым.

— Зачем ты взял с собой нож, Каллум? — спросила Мойра. — У них есть чем резать хлеб.

— А я, девочка, не хлеб собрался резать, — отрезал Каллум. — Нечего тебе делать здесь с этим дядькой.

— Но он — не плохой дядька.

— Да? Откуда ты знаешь?

Мгновение Мойра смотрела на Пейтона, потом перевела взгляд на Каллума и пожала плечами.

— По глазам вижу. У него глаза не такие, как у мужика моей мамки или у сэра Родерика. — Она снова перевела взгляд на Пейтона. — А моя мамка теперь с ангелами, так же как и мой братик. Но меня ангелы не заберут, правда?

— Нет, деточка, — ответил Пейтон. — Я этого не допущу. Кроме того, у тебя есть прекрасный защитник. — Он кивнул на Каллума.

— Да. — Мойра улыбнулась мальчику. — У него есть большой нож.

— Что верно, то верно, — согласился Пейтон. — Возможно, он даже захочет научиться владеть этим оружием, — добавил он, пристально глядя на мальчика.

— Я неплохо владею ножом, — резко ответил Каллум.

— Ну что ж, тогда тебе не придется брать уроки у Йена Сильного. — Пейтон отпил из кубка, чтобы скрыть улыбку — слова Пейтона вызвали у Каллума живой интерес.

— Может, этот дядька и сможет показать мне прием-другой, — небрежно бросил он.

— Вполне возможно.

— Я подумаю.

— И правильно сделаешь.

— Мне ведь, знаете ли, малышню надо защищать, и вообще…

— Верно, мальчик. И чтобы быть бодрым и сильным для выполнения этой важной работы, тебе следует выспаться. — Пейтон встал и, не сводя глаз с Каллума, который сразу напрягся, помог Мойре слезть с кресла. — Я и сам собираюсь ложиться. — Мойра сунула ручонку в его ладонь. Это было так трогательно! — Прежде чем вы вернетесь в свою постель, я покажу вам, где спит леди Кирсти.

Пейтон чувствовал на себе пристальный взгляд Каллума, не отстававшего ни на шаг от него и Мойры, пока они поднимались по лестнице. Видимо, уже одно то, что Кирсти выбрала в помощники Пейтона, заронило в душу Каллума искру доверия. Пейтон решил сделать все, чтобы эта искра превратилась в огонь. Пейтон признает Каллума защитником малышей, что для мальчика очень важно. Именно эта роль, которую Каллум на себя взял, поможет ему оправиться от всего пережитого. Ведь Каллум сумел выжить и убежать, он был боец, а Пейтон хорошо знал, что такое бойцовский характер.

Он приостановился перед комнатой Кирсти и чуть приоткрыл дверь, чтобы дети смогли увидеть, что их леди рядом с ними и в полной безопасности. Она лежала на животе, раскинувшись на постели, линии хрупкого тела едва виднелись под одеялами. Лицо было обращено к ним, одна рука, сжатая в кулачок, почти касалась губ. «Совсем как ребенок», — подумал Пейтон и в который раз задался вопросом: что же было в ней такого, что помешало сэру Родерику воспринимать ее как ребенка? Ведь в нежном пятнадцатилетнем возрасте она, должно быть, еще меньше напоминала взрослую девушку, и, однако, ее муж, несмотря на все свои надежды, судя по всему, не сумел убедить себя в том, что она ребенок, когда пришло время возлечь с ней на супружеское ложе. Пейтон имел несчастье сталкиваться с мужчинами, имевшими такие же порочные наклонности, как и сэр Родерик. Но у всех у них были и жены, и дети, и все они были, очевидно, способны к выполнению супружеского долга, несмотря на демонов, таящихся внутри. Возможно, подумал Пейтон, демон сэра Родерика полностью подчинил его себе. Пейтон тихо прикрыл дверь и подвел детей к их собственной комнате.

— Вы будете сражаться с сэром Родериком завтра утром? — спросил Каллум шепотом, на секунду задержавшись возле Пейтона, в то время как Мойра на цыпочках шла к своей постели.

— Я начну сражение прямо завтра, да, — ответил Пейтон так же тихо. — Думаю, это будет долгая битва. К штурму надо будет готовиться медленно и осторожно.

— Почему?

— Потому что, кроме нас, никто не хочет выступить против сэра Родерика. Только мы. А этого недостаточно. Его семья очень могущественна.

— Нас всех убьют.

Пейтон, довольный тем, что мальчик оказался достаточно умен, чтобы понять всю сложность ситуации, кивнул:

— А также мои родичи и родичи вашей леди могут оказаться в большой опасности, может, даже начнется межклановая война. Да, сэр Родерик должен умереть, но надо постараться, чтобы из-за него не погибли ни в чем не повинные люди.

Каллум кивнул:

— Все это потребует времени.

— Да, мальчик, тем более что и ты, и остальные дети, и ваша леди должны находиться в надежном укрытии. Сэр Родерик отведает разящей стали правосудия, но ты должен проявить терпение.

— Я буду терпелив. Я вырасту и стану сильным, — Каллум бросил взгляд на нож, который держал в руке, — и научусь сражаться. — Он посмотрел на Пейтона. — И не только сильным. Я стану ловким и умелым.

— В этом я не сомневаюсь.

— И смогу защитить малышей от всех выродков вроде сэра Родерика. Я научусь выслеживать таких злодеев и расправляться с ними. Клянусь.

Каллум направился к своей постели.

Пейтон же пошел к себе, размышляя над словами Каллума. Мальчик дал клятву защищать детей. Пейтон и вся его родня сделают все возможное, чтобы мальчик смог ее выполнить. Каллум должен вступить во взрослую жизнь, имея за спиной годы учения и обладая всеми необходимыми навыками. У него должно быть оружие, которое понадобится ему, чтобы сообразно собственному желанию стать защитником невинных душ. Пейтон понимал, что, если он сумеет оставить после себя в мире такое наследие, ему будет чем гордиться.