Блитвуд

Я виновато мельком окинула взглядом комнату, надеясь, что никто не заметил моих эмоций, но все девушки заворожено глядели на мисс Шарп, словно учитель обращался непосредственно к каждой из них. И не только девушки. Натана с нами не было, но Руперт Беллоуз подошёл к двери библиотеки и прислонился к косяку, засунув руки в карманы своего помятого твидового пиджака, откинул назад голову и закрыл глаза. Он не был похож на мужчину, который совсем недавно читал нам лекцию о злых деяниях фейри. Он производил впечатление мужчины, который хотел верить, что в мире всё ещё существовала красота.

В классе был ещё один слушатель. Мисс Кори — библиотекарь, в той же самой шляпке и вуали, которые были на ней прошлым вечером на ужине, — сидела за одним из столов, заполняя карточки каталога. Когда мисс Шарп подошла к последнему куплету, в звоннице начали отбивать колокола, и я смогла увидеть, что под вуалью задвигались губы мисс Кори, выговаривая слова вместе с ней.

— Забвенный! Это слово ранит слух,

Как колокола глас тяжелозвонный.

Прощай! Перед тобой смолкает дух —

Воображенья гений окрылённый.

Прощай! Прощай! Напев твой так печален,

Он вдаль скользит — в молчание, в забвенье.

И за рекою падает в траву

Среди лесных прогалин, —

Что было это — сон иль наважденье?

Проснулся я — иль грежу наяву?

Когда она подошла к концу стихотворения, колокольный звон затих, не считая того призрачного эха седьмого колокола, звонившего в долине реки, подобно лоскуту сна наяву, в который мы провалились. Мисс Шарп повернулась к нам и откинулась назад, опершись об оконную раму.

— После того, что вы видели прошлой ночью — и всего, что вы слышали и видели сегодня, — она обменялась взглядом с библиотекарем, и я стала гадать, не размышляла ли она об образцах мисс Фрост, — надо полагать, сегодня вы задавались вопросом, бодрствуете вы или всё же ещё спите. Я бы хотела, чтобы вы запомнили, что мир красив, невзирая — а иногда и по причине — на весь в нём мрак, точно также как и белая камея гораздо красивее в чёрной, как смоль, оправе.

Я всполошилась от этого образа, напомнившего мне о том, что лицо Дарклинга выглядело подобно камеи, обрамлённой тёмнотой его крыльев. Неужели она тоже видела подобное этому лицо? Я была вырвана из этого мечтания прозвучавшим словом «задание» и потянулась за своей ручкой, чтобы записать без сомнений длинный список страниц, которые мы должны будем прочитать к завтрашнему уроку, но вместо этого она лишь сказала нам «совершите прогулку вдоль реки, понаблюдайте за закатом и напишите стих о том, что вы видите». Затем она распустила класс.

Когда мы тотчас не сдвинулись со своих мест — оставалось ещё три четверти отведённого часа на литературу — она сделала прогоняющий нас жест руками, как будто мы были стадом гусынь. В итоге мы все встали, чтобы пойти и выйти вон из класса, все девушки хранили молчание и оставили все свои мысли при себе. Я обернулась и увидела, что мисс Шарп подошла к столу библиотекаря и присела на его край. Она наклонилась, чтобы посмотреть на что-то в книге, которую держала библиотекарь, и когда склонилась ниже, её волосы выскользнули из шпилек и рассыпались золотым водопадом. Мисс Кори подняла голову и посмотрела вверх. Попав в луч света, её вуаль отбросила пёстрый узор на её лицо. Затем мисс Кори отвела вуаль в сторону, чтобы посмотреть на что-то в книге, которую открытой для неё держала мисс Шарп, и я увидела, что пестрота не была вызвана тенями от вуали, а это были отметки на её коже, сродни пятнам на шкуре оленя. Она что-то сказала и мисс Шарп, откинув назад голову, рассмеялась, смех был подобен песни соловья. Я повернулась, намерившись уйти — и едва не врезалась в Руперта Беллоуза.

— Ох, мисс… ну…

— Холл. Авалайн Холл.

— Само собой, — сказал он, посмотрев поверх моего плеча туда, где смеялась Вионетта Шарп. — Вы собираетесь писать стих у реки? Декламация мисс Шарп была очень… ну… вдохновляющей, не так ли?

— О, да, — согласилась я, — но… — я запнулась, посчитав, что неправильно будет критиковать своего учителя.

— Но что? — требовательно уточнил Беллоуз, внезапно он всё своё внимание сосредоточил на мне, а не на Вионетте Шарп. — Выскажитесь на чистоту, мисс Холл. Ничего иного кроме искренности я не ожидаю от своих учеников.

— Просто сейчас там будут десятки учениц, бродящих вдоль берега реки и пытающихся написать стих. Вряд ли это место будет уместным для написания стихотворения.

Некоторое время Руперт Беллоуз очень внимательно на меня смотрел, а затем откинул назад голову и рассмеялся.

— Боже милостивый, ты права. Мой тебе совет — найди своё собственное наводящее на раздумья место. Когда я был в Кембридже, у меня такое место было на плоскодонном ялике на реке Кам. Тебе надо иметь здесь место для себя, иначе ты сойдешь с ума, — он мельком взглянул на мисс Шарп, словно знал в чём таилось его собственное безумие.

— Спасибо, мистер Беллоуз, — сказала я, — думаю, я знаю где оно может быть.

Руперт Беллоуз послал мне рассеянную улыбку, но я знала, что он не услышал меня. Как и любовник в стихотворении, он всё ещё находился в своём собственном сне наяву.

* * *

Вместо того чтобы пойти на берег реки, я забралась на четвёртый этаж и выскользнула из здания через посадочное окно на мостик для прохода по крыше. Когда я сидела снаружи с Натаном, я заметила, что тут была лестница, ведущая на крышу. «Что может быть лучше для размышления, — подумала я, — чем место наверху среди голубей и дымоходов». Плоские крыши были моим убежищем в городе; они могли стать тем же и здесь. Но когда я забралась на вершину замка Блитвуда, я обнаружила, что крыша была не только в моём распоряжении. Мне придется делить её с Жилли.

Он сидел на стуле снаружи деревянного сарая, встроенного в угол башни с зубчатыми бойницами. «Соколиная клетка», — предположила я. Через открытую дверь я смогла разглядеть два ряда соколов и ястребов, сидевших на своих насестах, они повернули головы в мою сторону, когда я приблизилась. Движение породило звон, который исходил от колокольчиков, прикрепленных к их лапам. На каждую птицу был надет искусно продуманный капюшон с кисточкой, заставив их выглядеть похожими на дамочек в своих лучших чайных шляпках. Однако птица, сидевшая на облачённой в перчатку руке Жилли, совсем не была похожа на леди в чайной шляпке. Она была огромной, как минимум шестьдесят сантиметров высотой, едва ли не затмевая малые размеры Жилли, с пушистыми белыми и серебристыми перьями, с когтями длиной в мой безымянный палец, с широкой сердцевидной миной, и огромными жёлтыми глазами, которые следили за каждым моим движением. «Сипуха», — подумала я, узнав её благодаря Одюбоновскиой гравюре, которую я однажды видела в библиотеке Астора.

— Ах, мисс Холл, — вполголоса промурлыкал Жилли, как будто я была ещё одной птицей, которую необходимо было разместить. — Я мог бы и догадаться, что вы найдёте сюда свою дорогу. Это был излюбленный насест вашей матери.

— Она часто кормила голубей на пожарном выходе, — сказала я, моё горло стянуло от воспоминания о лице мамы, омываемом светом, когда она выглядывала из окна, лепеча, подзывая птиц. — И она говорила с ними, — добавила я. — Неужели она… я хочу сказать, это что один из навыков, которому нас здесь обучают — разговаривать с птицами?

Жилли рассмеялся высоким жутковатым тоном, что заставило сову беспокойно заёрзать на его руке.

— Что ты думаешь, Блоссом? Ты готова к короткому вежливому разговору?

— Блоссом¹⁰? — спросила я, рассмеявшись от несоответственно яркого имени для создания, имевшего такую мрачную мину.

— Да, её собственное имя Блодьювед, с уэльского языка, но это труднопроизносимо даже для меня. Это имя означает «цветочное лицо», так что я зову её Блоссом. Я и думать не хочу, как она называет меня, — он поднял руку, так что лицо совы оказалось рядом с моим лицом. Она наклонила голову и издала долгое, печальное уханье, от которого я задрожала: — Ах, она уже заговорила с тобой. Ты ей нравишься. Расскажи ей что-нибудь, что не хочешь рассказывать той стае девушек, что собралась там внизу, и посмотрим, что она тебе ответит.

Чувствуя себя глупо, я подалась ближе к сове, которая повернула голову набекрень и стала оценивать меня своими жёлтыми глазами, размером с золотой дублон, и прошептала:

— Я не уверена, что это моё место.

В ответ Блоссом подняла свои огромные крылья и перебралась с руки Жилли на моё плечо, откуда она заулюлюкала мне в ухо. Она оказалась легче, чем я могла даже подумать, но её когти зажимали моё плечо в безжалостной хватке, которые, у меня не было никаких сомнений, они могут разорвать мою кожу и раздробить кости.

— Видишь, Блоссом думает, что ты принадлежишь этому месту, а она не принимает кого попало.

— Но не все считают, что моё место здесь, — сказала я, осмотрительно погладив перья совы. — По причине того, что мама была исключена.

Жилли что-то пробормотал себе под нос, что как я предположила, было бранным на его родном шотландском языке.

— Твоя мама была самой прекрасной, самой преданной из девушек, которые когда-либо ступали на холмы и тропы Блитвуда, и она решила уйти уже до того, как эти старые склочницы исключили её. Она сама мне об этом рассказала, стоя ровно на том месте, где сейчас стоишь ты. «Жилли, — сказала она, — я не могу оставаться в месте, которое подвергает гонениям бедные, беспомощные создания».

— Беспомощные создания? Она подразумевала образцы мисс Фрост?

Жилли нахмурился, он свёл вместе свои тёмные брови, подобно двум ястребам, сражавшимся за лёгкую добычу.

— Да, ей не нравилось видеть крошечных сияющих спрайтов, выставленными на показ подобным образом — я и сам это не люблю. Не то чтобы они не были опасными. Спрайты уводят многих странников в опасные места, — Жилли поднял свою тёмную голову и посмотрел на север в сторону леса Блитвуда. — Моя обязанность ходить за девочками, которые сбились с пути, прежде чем они будут пойманы более крупными созданиями. В лесу есть ужасные создания, мисс: гоблины, которые съедят плоть прямо с ваших костей; келпи, которые затянут вас в реку и высосут последний вдох из вашей глотки; боггарты, которые… ладно, неважно, что боггарты с вами сделают.

— А что насчёт Дарклингов? — выпалила я.

Жилли насупился.

— Ты видела одного из них?

Я кивнула.

— Прошлой ночью по пути назад из Рябинового круга. Он камнем обрушился вниз и распугал всех других созданий.

— Если он сделал подобное, значит, он хотел тебя лично для себя. Дарклинги самые худшие из всех них вместе взятых. Некоторые говорят, что первый Дарклинг был ангелом, который упал с небес из-за любви к женщине и именно поэтому они настолько жестоки к девушкам.

— Жилли… я нашла их перья рядом с мамой в тот день, когда она умерла. Возможно ли… — я умолкла, испугавшись, как сильно помрачнело лицо Жилли.

Блоссом, почувствовав расстройство своего хозяина, резко наклонила голову и заухала.

— Наверное, они пришли за ней напоследок, бедная девочка. Я считаю, что один из них заметил её в лесу и увлёкся ею. Говорят, что как только один из их демонов зацикливается на девушке, он не остановится, пока не будет иметь её — или она не умрет. Когда в тот заключительный год она исчезла, все считали, что она исчезла навсегда, но я этого не принял. Я пошёл в лесную чащу, нашёл и вернул её.

— Ты нашел её? — спросила я. — Она рассказала тебе, где была?

Он покачал головой.

— Она не сказала бы. Но думаю, она была с Дарклингом. Она… — он подался ближе и прошептал, даже несмотря на то, что на крыше мы были одни, за исключением птиц. — У неё в волосах было чёрное перо. Полагаю, она покинула Блитвуд, чтобы сбежать от его созданий, но один, надо полагать, последовал за ней, — Жилли склонил голову в точно таком же движении, как и Блоссом. Казалось, что он даже ощетинился как прихорашивающаяся птица: — Похоже, монстры всё-таки заполучили её.

ГЛАВА 18

Высказывание Жилли завершило мой первый учебный день на мрачной ноте, но в последующие дни я была слишком занята, чтобы заниматься раздумьями на крыше или где-либо ещё. В книгах мисс Мур о закрытых школах, девушки имели достаточно времени на вечеринки с распитием какао и весёлые развлечения. Но учителя в Блитвуде давали нам слишком много домашних заданий. Каждый день был поглощён занятиями, практикой стрельбы из лука и в отрабатывании колокольного звона. Да и каждый вечер тоже был довольно сильно насыщен латинским для перевода, заклинаниями для запоминания, зельями для изучения и историческими книгами к прочтению. Мы сидели за зубрёжкой вплоть до выключения света.

Даже мисс Шарп, которая дала нам передышку в первый день, на первую неделю поручила прочтение романа Диккенса «Большие надежды», а на вторую — «Джейн Эйр». Я откладывала это чтение на последнее, так каждую ночь я ложилась спать с мыслями о Джейн и Пипе, вместо заклинаний на латыни для укрощения эльфов или тайной истории Крымской войны.

Если другие девушки и имели сложности с привыканием к этому странному образованию, они не признавались в этом. Что же касается меня, так много всего было необычного и диковинного, изобилие для постижения ритуалов и тайных обрядов в жизни женской школы, что я не знала, что меня больше потрясло — то, что каждую неделю Джорджиана Монморанси получала новые коробки с перчатками из шевро, потому как она никогда не надевала одну пару дважды или что существовали фейри? Или что кто-то мог принимать как данность возможность получать на время вообще любую книгу в любое время или, что некоторые из этих книг были гримуарами, наполненными заклинаниями?

Вскоре я была настолько вовлечена в ритм рутины Блитвуда, что перестала изумляться странностям и просто старалась не отставать. Я никогда бы не справилась без помощи Дейзи и Хелен. Невзирая на то, что мистер Йегер предрёк, что у меня есть потенциал отличиться в магии, поскольку я была колокольным ребёнком, мои способности к магии были непредсказуемыми и изменчивыми. Когда я попыталась заставить фарфоровую статуэтку ожить, она взорвалась на миллион частиц. После этого мне было запрещено пытаться использовать любой вид магии, основанной на внушении, из-за страха, что кто-то, кого я свяжу с объектом, может пострадать.

— Может быть, земная магия в тебе настолько сильна, что она полностью уравновешивает магию воздуха, — в один из дней за чаем подметила Дейм Бекуит, после того как я разбила все чашки в комнате.

Мои друзья имели явные и более полезные способности. Дейзи, как вскоре мы обнаружили, была не только лучшей ученицей на нашем потоке в латыни, но также имела исключительную способность запоминать любые факты или посчитать представленное ей однажды.

— Я привыкла запоминать все счета в магазине папы, — ответила она после получения ста баллов по всем нашим первым экзаменам. — Мистер Эпплби говорит, что из меня получится хороший бухгалтер, если мы когда-нибудь начнём свой собственный бизнес.

— Мистеру Эпплби придётся подождать с твоими услугами, — заявила Хелен. — Ты будешь нашим секретным оружием, чтобы пережить промежуточные экзамены.

Хелен, пусть даже и не образцовая ученица, оказалась римским полководцем, когда дело касалось организации учебных сессий. Она завербовала Долорес и Беатрис помогать с классификацией видов и зельями, а Кам упражнять нас в трезвоне колоколов и практиковать стрельбу из лука.

— Я удивлена, что она столь решительно настроена не провалить экзамены, — однажды высказала мне Дейзи, когда Хелен спустилась в лабораторию с целью «стащить» пробирки и горелки Бунзена, чтобы мы смогли попрактиковаться в заклятиях, а затем в изгнаниях демонического тумана. — Я считала, что ей ненавистно пребывание здесь. Если она провалит экзамены, разве она не сможет вернуться в Нью-Йорк ради всех балов и вечеринок, которые она сейчас пропускает?

— Не думаю, что Хелен любит быть второй в чём-то. Ты видела её на уроке стрельбы из лука, когда Шарлотта Фалконрат выстрелила дальше, чем она.

Дейзи побледнела от воспоминания. Мисс Свифт часто вызывала одну из Диан из патруля на краю леса, чтобы продемонстрировать исключительный выстрел. Это раздражало Хелен, поскольку она считала, что вполне хороша в спорте, чтобы для наглядной демонстрации вызывали её. Она терпимо относилась к мастерству, когда это была Андалусия Бомон, которой Хелен даже восхищалась, или Наташа Петрова, русская девушка, чей отец был егерем царя. Но если это была Шарлотта Фалконрат или Дороти Пратт, которые обе росли с Хелен, она кипела от негодования. Когда мисс Шарп попросила обоих Шарлоту и Хелен выстрелить одновременно, чтобы показать технику стрельбы на расстояние, и стрела Шарлотты улетела почти на метр дальше, Хелен затопала прямо по лужайке, намерившись взять свою стрелу у края леса, и зашла дальше места, до которого нам позволено было ходить.

Со времени того первого дня, мы все держались на почтительном расстоянии от леса. Только Дианы, которые патрулировали край леса в течение дня со своими соколами, и Жилли, который стоял на страже ночью со своей совой, Блодьювед, подходили так близко. Но Хелен, будучи в ярости от того, что её превзошла соперница, проигнорировала крики мисс Свифт и, демонстративно вышагивая, подошла прямо к кромке леса — настолько близко, что оказалась в тени сосны — схватила свою стрелу и повернулась к нам, размахивая ею в воздухе, как один из злых Пиктов, угрожавших римским легионам, о которых мы читали на уроке мистера Беллоуз. Синелицый тролль, который выскочил из леса у неё за спиной, мог быть на самом деле одним из этих древних Пиктов. Мы все ахнули, в то время как мисс Свифт взвела свой лук и выстрелила троллю между глаз ещё до того, как тот добрался до Хелен. Затем она вынесла Хелен десять штрафных баллов.

Дисциплинарная система в Блитвуде была разработана с целью удержать нас от нарушения правил. Сотня штрафных баллов означала, что ты отчислена. К окончанию моего первого месяца, у меня накопилось десять баллов за опоздание на урок латинского, когда Натан устроил разнос эксперименту на научном уроке, и мне пришлось переодевать блузку. Дейзи получила десятку по той же самой причине (это был довольно большой взрыв), а Хелен заработала все тридцать баллов — десять за эпизод с троллем, десять за опоздание на латынь после взрыва и десять за подстрекание Натана устроить взрыв.

У Натана набралось восемьдесят баллов. Двадцать за взрыв, тридцать за опоздания, десять за кражу турнюра мисс Фрост и водружение его на статую Дианы, десять за то, что тайком сбежал в город и напился в баре «Крыло и Клевер», и десять за то, что на следующий день его стошнило прямо на обувь мисс Фрост.

Мы все задавались вопросом, продержится ли он до промежуточных экзаменов. Единственный класс, в котором он превзошёл всех (и появлялся там на регулярной основе), был колокольным звоном. Хелен, которая ненавидела уроки колокольного звона из-за её страха высоты, была освобождена от этого, поскольку это был один из уроков, где грубая сила была ценным качеством, но способности Натана к колокольному звону исходили не только благодаря его крепким рукам — которые, честно говоря, были гораздо слабее, чем у Кам, когда он только начал этим заниматься. У него была хорошая предрасположенность к цифрам, и он мог запоминать усложненные переходы в системе трезвона после того, как увидел их лишь раз; у него был глубокий мощный голос, который возможно было расслышать поверх звона; он получал удовольствие от управления окружавших его людей, и это было столь естественным для происходивших перемен; и, самое главное, он любил это, и потому это был единственный урок, на который он обратил всё своё внимание и никогда не пропускал.

Полагаю, я знала, почему он настолько сильно полюбил это. Когда мы звонили в колокола, мы не могли думать о чём-то другом. Твой разум был пуст, за исключением звуков колоколов и вариации колокольного перезвона. Это было единственное время, когда я не думала о своей матери, или пожаре, или о предназначении колокольного ребёнка, или о Дарклинге, который до сих пор мелькал в моих снах. Я подозревала, что это было единственное время, когда Натан не думал о своей сестре Луизе.

Но он не сможет звонить в колокола, если провалит промежуточные экзамены и будет вынужден покинуть Блитвуд. В октябре месяце он рассказал мне, что, несмотря на то, что его мать убедила Совет позволить ему проходить обучение в Блитвуде, она будет вынуждена отправить его назад в Готорн, если он не сдаст все экзамены.

— Разве тебя не исключили? — однажды спросила Хелен, пока все мы вместе занимались в комнате отдыха.

— Не совсем. Я как бы уехал без разрешения, но директор говорит, что пустит меня назад — не то, чтобы я хотел возвращаться туда.

— Не понимаю, почему ты не хочешь туда возвращаться, — подметила Кам. — Я бы последнее отдала, чтобы стать рыцарем!

— Всё не так, как ты думаешь, — ответил Нат. — Уже довольно давно они не учат нас никакой магии или владению мечом или чему-то хоть более-менее интересному. Посвященные проводят свой первый год, спя на голом каменном полу в неотапливаемой келье и моясь в ледяном озере. Мистер Беллоуз говорит, что всё это подчиняет тело и тренирует чувства, или какой-то такой вздор. Вплоть до третьего года там не учат ничему хорошему, а у меня нет на это времени.

— Удивлена, что ты не прикладываешь больше усилий в обучении, — слова вырвались из моего рта, прежде чем я осознала, как они прозвучали. Натан свирепо глянул на меня: — Я хочу сказать, — объяснила я, — если это именно то дело, которое ты спешишь познать…

— Но это не то, — сказал Натан, бросив свою тетрадь для записей на пол. — Всё это чушь о фейри филум…

— Фили, — поправила Беатрис Йегер, заслужив злобный взгляд от Натана.

— Кого это вообще заботит? — воскликнул Натан, вылетев из библиотеки.

Натан перестал приходить на наши учебные сессии, между тем как наши учителя продолжали заваливать нас работой, поскольку мы приближались к экзаменационному дню на первое ноября. Наши кипы записей накапливались также быстро, как осенние листья опадали с деревьев и сносились ветром по лужайке за окнами комнаты отдыха, где мы занимались.

— Клянусь, — пожаловалась я за день до экзаменов, — эти факты вылетают из моей головы столь же быстро, как туда попадают. Почему они продолжают давать нам всё больше и больше информации для запоминания?

— Чтобы искоренить слабых, — раздался голос из-за стола на другой стороне комнаты, где занимались Джорджиана, Альфреда и Уоллис — или скорее, где Альфреда и Уоллис готовили шпаргалки для Джорджианы и приносили ей чай и пирожные. — Ты что не уделяла внимание урокам мисс Фрост? Хорошее воспитание всегда проявляется под занавес.

— Она говорила о сияющих спрайтах и других фейри, — возразила Дейзи. — А не о людях.

— Эти же правила применяются и здесь, — сказала Джорджиана, смахнув сахарную пудру от бисквита королевы Виктории с кончиков пальцев. — Даже ещё более важно для Ордена, это сохранить наши кровные линии чистыми. Мы были наделены переходящими из поколения в поколение особенностями для противостояния и отражения зла. Именно поэтому важно, чтобы мы сохранили наши кровные линии чистыми. Если мы будем плодиться без разбора, — она многозначительно посмотрела на меня, — мы рискуем стать слабее или даже извратить наш род.

— Мать Авы из одной из старейших семей Ордена, — сказала Хелен, встав на мою защиту.

— Да, — слащаво ответила Джорджиана. — Но кто-нибудь знает кем был её отец? А она хоть знает?

Я ощутила, как кровь хлынула к моему лицу, и услышала лязгающий низкий звон в своей голове.

— Это тебя не касается, — огрызнулась я сквозь стиснутые зубы.

— Ох, ещё как касается, — продолжила Джорджиана. Мисс Фрост говорит, что это наша обязанность, как женщин Колокола, выбирать соответствующую пару, чтобы защитить кровную линию Ордена — или оставаться невенчанной, если нет свободной подходящей пары, — Джорджиана рассмеялась, как будто эта вероятность была абсурдной для кого-то такой красивой и богатой как она. — По существу, она говорит, что природа оберегает тех, у кого лучшая кровь, от нежелательной пары, потому что непристойные пары будут казаться отвратительными для истинно чистой женщины.

— Ты подразумеваешь, — спросила я, колокольный звон был настолько громким в моей голове, что я с трудом слышала свою речь, — что моя мать выбрала неподходящую пару?

— Ну, — произнесла Джорджиана, раскинув свои руки так, что свет отразился от её колец с бриллиантами. — Почему же ещё у тебя такие огромные проблемы с выполнением магии? Почему же ещё твой дар такой… изменчивый? Почему вещи вокруг тебя разбиваются?

Подтвердив её изречение, чайная чашка в руке Альфреды разбилась вдребезги в прекрасной согласованности с боем низкого звона в моей голове. Альфреда взвизгнула, но Джорджиана продолжила улыбаться.

— Видишь? Нрав, как безумие, нежелательная черта, которая была элиминирована из Ордена. Твой отец, должно быть, был неотесанным работягой, или даже душевнобольным.

Ещё одна чайная чашка, с шумом пролетев через комнату, нацелено прямо в голову Джорджианы, разбилась. Дейзи ахнула — я посчитала, что причиной этого стало то, что я никогда ничего раньше не заставляла летать — но затем я увидела, что она ошеломлённо смотрела на Хелен, которая держала блюдце под стать брошенной чашке. Лицо Хелен было белое от ярости.

— Как ты смеешь намекать, что моя соседка по комнате вышла из такого неблагородного союза.

— Хелен… — начала я, но она уже устремилась прочь из комнаты.

Я последовала за ней и догнала её в коридоре.

— Я не могу оставаться в одной комнате с этой… этой… ведьмой! На самом деле, — добавила она, бесконтрольно оглядываясь по сторонам, — я даже не могу находиться с ней в одном доме. Меня уже достало это место! Я собираюсь пойти в деревню!

Хелен выскочила через переднюю дверь именно в тот момент, когда Дейзи, стиснув охапку записей и свою сумочку, вышла из комнаты отдыха.

— Но нам не позволено ходить в город, без предварительного получения разрешения! И нам вообще недопустимо покидать дом в Хэллоуин!

Именно этим утром Дейм Бекуит выдала нам длинную речь о том, насколько опасной была ночь Хэллоуина, поскольку все демоны и фейри выходили из леса и бродили по землям.

— Что же нам делать? — спросила Дейзи, так разволновавшись, что раскромсала записи Беатрис в ленты.

— Я пойду с ней, — сказала я. — Прослежу, чтобы она вернулась до наступления ночи. Ты можешь остаться здесь, если хочешь.

— О, нет, я буду слишком переживать! — воскликнула она.

Она бросила один озабоченный взгляд на свою кипу записей и бросила их на стол в фойе, упорно держа свою сумочку — маленькую с вышивкой сумочку, которую её мать сделала для неё и которую Дейзи носила повсеместно, но крайне редко открывала. Мы с Хелен спорили о том, какие предметы могли в ней находиться. И сейчас Дейзи крепко зажала её в руках, и мы последовали за Хелен, которая широким шагом пошла по дороге, пиная листья, покидая территорию школы.

— Ну и нахалка же она, — сказала Хелен, когда мы нагнали её. — Она считает, что только по той причине, что Монморанси самая богатая семья в Нью-Йорке, она может относиться ко всем нам как к грязи. Ван Беки такой же старый род, и семья намного благородней. Папа говорит, что Хью Монморанси продал недоброкачественный строевой лес железным дорогам и захватил власть над линиями, когда те вышли из строя. А прадед Джорджианы занимался торговлей!

— Она поставила под сомнение мою кровную линию, — подметила я, когда мы свернули на Ривер-Роуд.

Вскоре мы уже проходили мимо полей, где жнецы подбирали остатки сена, фруктовых садов и деревенских мальчишек, которые собирали последний урожай яблок в этом сезоне, что наполнило воздух их запахом. Было здорово находиться за пределами замка и за воротами Блитвуда, даже невзирая на то, что мы нарушили правила.

— Что за чушь! — завопила Хелен. — Как будто мы племенные кобылы для развода. Конечно, наши семьи хотят, чтобы мы выходили замуж обдуманно. Мама всегда говорит о необходимости найти мне подходящего мужа, но папа утверждает, что он не будет заставлять меня выходить замуж за кого-то, кто мне будет не по нраву.

— Который, несомненно, будет кем-то подходящим, так как ты благовоспитанная молодая девушка и не выберешь неотёсанного рабочего или душевнобольного.

— Фу! — воскликнула Хелен. — Твоя мама никогда бы не выбрала неотёсанного рабочего. Она была Холл!

— Что она подразумевает под неотёсанным рабочим? — спросила Дейзи. — Некоторые из самых милейших людей, с которыми я была знакома, были фермеры, и ну, мы все энергично брались за сбор урожая. Мистер Эпплби доит коров его семьи перед тем, как отправится на работу в банк. Разве это делает его неотёсанным рабочим?

— Мама говорила, что любой труд благородная работа, — сказала я, впервые за всё время задавшись вопросом: а не говорила ли она так часто об этом, потому что мой отец был кузнецом или фермером — вероятно, одним из тех фермеров, что подбирали сено на тех самых полях.

Я осознала, что на самом деле не имела ничего против этой идеи. Была ещё иная вероятность, которую Джорджиана ловко швырнула — душевнобольной — и это напугало меня.

— Не переживай, — успокоила я Дейзи. — Мистер Эпплби, похоже, очень хороший.

— Да, несомненно, — согласилась Хелен. — И, кроме того, это не столь важно для тебя, поскольку ты не из Первой Сотни. Никого не будет заботить, если ты выйдешь замуж за деревенского мужлана.

— Что ты подразумеваешь под деревенским мужланом? — спросила Дейзи, изогнув бровь от замешательства.

Большую часть времени Дейзи, казалось, не замечала небрежные замечания Хелен. Я пришла к выводу, что она была настолько лишена мелочности в своей душе, что с трудом распознавала это в других людях. Но она была крайне восприимчива, когда вопрос касался мистера Эпплби. Меньше всего мне хотелось этого прямо сейчас, и всё же, был ещё один аргумент. К счастью, когда мы дошли до остеклённой теплицы на краю города, я увидела именно то, что отвлекло бы обеих девушек.

— А это не мистер Беллоуз выходит из теплицы с букетом фиалок?

— Ох! — произнесла Дейзи, тут же позабыв о пренебрежении в адрес мистера Эпплби. — Как вы думаете, они для мисс Шарп?

— Ну, не думаю, что он покупает их для мисс Фрост, — ответила Хелен. — Впрочем, есть один способ узнать наверняка. Давайте проследим за ним.

— Боже мой! — пропищала Дейзи. — Думаешь, мы должны? Я умру от позора, если он заметит нас.

— Сомневаюсь я, что он вообще кого-нибудь увидит, — ответила Хелен. — Не похоже, что он заметит демона-приживальщика из Аравийской пустыни, если тот выпрыгнет и схватит его за ноги прямо сейчас.

Я вздрогнула, вспомнив о демоне из рода Palis, которого мисс Фрост описала как существо, нападающее на путешественников ночью в пустыне, после чего оно вылизывает ступни ног, пока полностью не выпьет всю кровь. Руперт Беллоуз не спеша прогуливался по главной улице Райнбека, с букетом фиалок в одной руке; он запрокинул голову, посмотрев на облака, и беззаботный настрой отразился на его губах, заставив его поистине выглядеть так, будто он мог быть жертвой большого количества ужасных созданий, о которых мы узнали на уроках мисс Фрост. Разумеется, он не заметил пьяного субъекта, который покачиваясь вышел из таверны «Крыло и Клевер», пока не натолкнулся на него.

— Ого, стой, дорогой мой! — добродушно воскликнул мистер Беллоуз. — Так держать.

Пьянчуга изрыгнул прямо в лицо мистеру Беллоузу и накренился в нашу сторону. Дейзи издала визг, который привлёк внимание мистера Беллоуз. И он быстро втиснулся между пьяницей и нами.

— Давайте будем сторониться юных дам, сэр, — сказал мистер Беллоуз, сделав попытку отвести мужчину за нас.

Но мужчина отказался быть ведомым. Зловеще ухмыльнувшись нам троим, он выпятил свою рычащую челюсть и выдвинул вперёд голову, остановившись в нескольких дюймах от меня. Его глаза были бесцветными и налиты кровью, дыхание пахло джином.

— Юные дамы, говоришь? Ведьмы, скорее! Вам не надурить старого Сайласа Трамбла. Я знаю, что происходит в той проклятой школе.

— Я искренне сомневаюсь в этом, мистер Трамбл. Если бы вы знали, не думаю, что шутили бы со мной, — предвещая недоброе, сказал мистер Беллоуз, — или оскорбляли бы моих подопечных.

Взгляд слезившихся глаз мистера Трамбла сместился на мистера Беллоуз и презрительно прошёлся по нему сверху вниз. Несмотря на то, что все мы восхищались ростом мистера Беллоуз и его приказным видом в классной комнате, я смогла увидеть с позиции грубой личности, такой как мистер Трамбл, как он представлялся не особо устрашающей фигурой, в его твидовом жакете, в очках с позолоченной оправе и с маленьким букетиком цветов в его руке. Мистер Трамбл выразил своё мнение о Руперте Беллоузе, плюнув на его блестящие ботинки.

— Redirezam tibi-zibus! — пробормотал себе под нос мистер Беллоуз.

Это была латынь? И разве это не мыслительное натяжение в сочетании с поворотной ситуацией, что как говорила нам миссис Календ, было правильным способом формировать заклинание? Не успела я пробежаться по спряжениям и склонениям в своём разуме, как капля слюны уже вознеслась в воздух прямо перед широко распахнутыми глазами Сайласа Трамбла. Сначала она медленно поднималась, дрожа в ярком солнечном свете как мыльный пузырь, но затем со следующей командой мистера Беллоуз она полетела в правый глаз мистера Трамбла.

— Почему ты!..

Я увидела, как мистер Трамбл завел назад руку, сжав её в кулак. Но ещё до того, как он смог размахнуться ею, я услышала звук колоколов в своей голове. Они отбивали громко и чисто, сокрушив тишину сонного городка. Рука мистера Трамбл безвольно упала, и он согнулся, другой рукой приложившись к уху.

— Прекрати это! — взмолился он, посмотрев на меня.

Но я не знала, как это остановить. Колокола отбили двенадцать раз и затем, когда они утихли, мистер Трамбл одарил меня диким взглядом и убежал через улицу, едва не попав под телегу.

— Хорошая работа, мисс Холл! — сказал мистер Беллоуз, похлопав меня по плечу. — Строго говоря, нам не позволено использовать магию на гражданских, но скорее всего, никто не поверит произнесенному Сайласом Трамблом слову.

— Надеюсь, что нет, — сказала я, всё ещё пребывая в шоке. Я была немного напугана, что колокольный звон сработал настолько эффективно. Я никогда раньше не видела, чтобы он вызывал у кого-то боль: — Я не хотела навредить ему.

— Ох, я уверен Сайлас Трамбл имеет похмелья гораздо хуже, чем то, что ты только что ему устроила, — сказал мистер Беллоуз, вытащив носовой платок и почистив носок своего ботинка. — Но скажите, что вы, девушки, делаете за пределами школы? Не должны ли вы готовиться к экзаменам? И не против ли правил покидать школьные угодья в Хэллоуин?

Мы обменялись виноватыми взглядами.

— Пожалуйста, не сдавайте нас, — стала умолять Дейзи.

— Всё это было… — начала Хелен, но Дейзи прервала её.

— Моей идеей, — вставила Дейзи. — Согласно последнему исследованию… ну… Доктора Фрейда, смена сценария стимулирует деятельность клеток мозга. Я подумала, что прогулка в деревню улучшит наши способности запоминать.

— Ах, — мистер Беллоуз поджал губы и постучал по ним пальцем. — Говорит ли Доктор Фрейд что-нибудь о действии чая и сдобных булочек на функционирование мозга?

Мы все непонимающе посмотрели на него.

— Ибо я направляюсь прямо сейчас на очень благоприятное чаепитие. Не хотели бы вы присоединиться ко мне?

Мы с Хелен взглянули друг на друга, но Дейзи ответила за нас без колебаний.

— С удовольствием.

— Очень хорошо, — сказал мистер Беллоуз, широко улыбнувшись. — Пойдёмте.

Он подал руку Дейзи, и она приняла её, залившись ярко-красным румянцем. Хелен задержалась, чтобы поправить шляпку, смотрясь в отражение окна таверны «Крыло и Клевер».

— Что именно ты сделала тому мужчине? — спросила она.

— Понятия не имею, — честно ответила я. — Я просто не хотела видеть, как он причиняет вред мистеру Беллоуз.

— Пфф. Напомни мне не попадать тебе в немилость. Теперь пошли. Лишь небесам известно, к какой скучной обязанности мы приговорили себя.

Вздохнув, Хелен начала отворачиваться от отражения в окне. Однако нечто привлекло её внимание. Она сделала небольшой рывок и, быстро схватив меня за руку, потянула прочь. Тем не менее, прежде чем она сделала это, я увидела то, что всполошило её. В баре находился Натан Бекуит и из большой пинты пил эль. Хотя удивило меня совсем не это. В нескольких табуретах дальше от него, сидела мисс Эуфорбия Фрост, а рядом с ней был мужчина в накидке и фетровой шляпе Хомбург.

ГЛАВА 19

«Это мог быть любой мужчина в таком же наряде, что и мой преследователь в городе», — рассуждала я сама с собой, пока следовала за мистером Беллоуз и моими соседками по комнате, лавируя по жилым улицам Райнбека.

Большинство мужчин, без сомнений, носили накидку, их стиль вошёл в моду благодаря иллюстрациям к детективным историям мистера Конана Дойла. Да и не моё это было дело, что мисс Фрост решила встретиться с одним из них в таверне средь бела дня. Что касается присутствия там Натана… несмотря на моё желание спросить, обратил ли он внимание на мужчину, выпивавшего в компании мисс Фрост, вероятней всего, он истолкует мой вопрос как критику — и к тому же спросит меня, что я делала в деревне вместо того, чтобы учиться.

Стряхнув с себя уныние, в которое меня вверг вид этой накидки, я сосредоточилась на окрестностях. Вдоль улочек деревни Райнбек росли королевские кленовые деревья, оставшиеся на них красные и золотистые листья падали в сады красивых викторианских домиков, окрашенных в яркие цвета. Также я заметила, что у многих домов были свои собственные стеклянные оранжереи. Столь много сверкающих стеклянных крыш сделали деревню похожей на кристальную сказочную страну.

— Многие из жителей заняты выращиванием фиалок, — я услышала, как мистер Беллоуз объяснял Хелен с Дейзи, — но никто так не увлекается этим, как барышни Шарп.

— Шарп? — спросила я, догнав своих спутников. — Они имеют какое-то отношение к нашей мисс Шарп?

— Это её тёти. Вот к ним-то меня и пригласили на чай… ах, и мы уже на месте. Как вы можете видеть, они настолько влюблены в Viola odorata, общеизвестную как фиалка душистая, что покрасили свой дом в её цвета.

Мистер Беллоуз взмахом руки указал на дом в итальянском стиле со щипцовой крышей, окрашенный в яркий фиолетовый цвет, его лепнина и наличник были украшены белыми и жёлтыми оттенками, как сердцевина фиалки. Две чёрные чугунные урны, изобиловавшие не по сезону цветущими фиалками, стояли по обе стороны от главного входа. Стеклянная оранжерея сбоку от дома сверкала в солнечном свете.

— Пойдёмте, — сказал мистер Беллоуз, открыл главные ворота и повёл нас по тропинке, по обе стороны от которой тянулись ряды интенсивно цветущих фиалок. — Чай в Доме Фиалок обычно подают около четырёх часов.

— Не будут ли тёти мисс Шарп возражать против нежданных гостей? — спросила Хелен обеспокоенным тоном, что, как я полагала, скорее всего, было связано с тем фактом, что мисс Шарп сделает нам выговор за уход из школы, нежели с неприличным появлением на чай без предварительного приглашения.

Я заметила, что мисс Шарп была единственным учителем, чьё мнение было важным для Хелен.

— Я так не думаю, — сказал мистер Беллоуз, обернувшись и нахмурившись в адрес Хелен. — Мне скорее кажется, что домочадцы держаться за… предпочтительно спонтанные принципы.

Как будто, чтобы продемонстрировать данную точку зрения, в этот момент из расположенного за домом сада, петляя, вышел джентльмен в мятом кремового цвета льняном костюме и широкополой шляпе, держа в одной руке книгу и украшенную узором с фиалками чайную чашку в другой руке.

— Время пить чай? — спросил он у мистера Беллоуза. — Боюсь, мои часы остановились, — он отцепил маленькие покрытые латунью часы от кармана своего жакета и потряс ими. — Проклятая штуковина! Я ждал колокольного звона, чтобы подвести их… — именно тогда церковные колокола начали отбивать час. — Ах, вот и он! Вы знаете рифму?

— «Апельсины и лимоны»,

Клемента бьют колокола.

— «Но ты мне должен пять фартингов»,

Набатом волхвует Мартин.

— «Когда же ты заплатишь?»

Заводит колокол Олд Бейли.

Мистер Беллоуз с рвением присоединился. Оба мужчины поднялись по ступенькам крыльца, обмениваясь строфами куплета, пока благовестил церковный звон.

— «Когда разбогатею»,

В ответ им отзвенел Шордитч.

— «Когда же этого нам ждать?»

звонят колокола Степни.

— «Кто ж знает»,

У Боу молвит колокол большой.

— «Вот свечка, осветить путь в почивальню…»

— «А вот топор, чтоб голову снести!» — джентльмен в белом ликующе завершил именно в тот момент, когда Вионетта Шарп открыла главную дверь.

— Дядя всегда должен произнести последнюю реплику, — сказала мисс Шарп. — Не так ли, дядя Тедди? — она одарила его отчасти снисходительной улыбкой, такой которую могут послать ребенку.

— Я принёс свою чашку, — сказал дядя Тедди, подав мисс Шарп чашку с узором из фиалок. — Эмми говорит, что чай мне больше не нальют, если я не буду приносить обратно чашки.

— Совершенно верно, дядя Тедди, поскольку мы скоро израсходуем все чашки, если они будут оставаться у тебя в башне, и тогда мы не сможем пригласить этих красивых молодых дам на чай.

— Я повстречал этих троих, бродившими по улицам деревни, и к ним приставали пьяные матросы, — заявил достаточно громко мистер Беллоуз. Я предположила, что пока мы шли сюда, он готовил речь. — Я посчитал, что лучше взять их с собой. Я купил это, тоже, — добавил он тихим голосом, протянув букет фиалок мисс Шарп.

— Прямо как принести уголь в Ньюкасл, — подметил женский голос.

Дверь открылась шире и появилась мисс Кори. На ней было надето белое кружевное платье, а не её завсегдашние одноцветные блузка и юбка, и соломенная шляпа, вместо тяжёлой шляпы-колокол, которую она обычно носила. Хотя у неё всё так же была надета вуаль, она была лёгкой из розового сетчатого материала, который отбрасывал лишь слабую тень на её лицо.

— Ох, мисс Кори, — подавленным тоном произнёс мистер Беллоуз, — не знал, что вы будете здесь.

— Как и я не знала, что будете вы, — чопорно ответила мисс Кори. — И я определенно не ожидала увидеть девушек из Блитвуда. Им не положено покидать школьные земли без разрешения, и я более чем уверена, что в Хэллоуин никто не давал им разрешения.

— Ну, теперь, когда они тут, они с таким же успехом могут выпить чай, — сказала мисс Шарп, улыбнувшись, и затем тихим, более зловещим тоном добавила: — будет лучше, если мы отведём их назад.

Потом, когда мы шагнули в фойе, выложенное сиреневой и бледно-жёлтой плиткой, и где главенствующее место занимали громадные высокие напольные часы в деревянном корпусе, она взяла у мистера Беллоуза букет. Она поднесла цветы к носу и глубоко вдохнула.

— Ах, пармская фиалка, моя самая любимая. Тётя Эммалайн не выращивает их из-за неприятнейшего случая с итальянским принцем, который произошёл в Неаполе во время её поездки по Европе. Мне придётся запрятать их подальше, пока не наступит время уходить, — она запихнула фиалки в саквояж, стоявший на столике с мраморным верхом. — Пойдёмте. Чай подали в оранжереи.

Мисс Шарп повела нас к комнате со стеклянной крышей, расположенной сбоку дома. Несмотря на то, что на улице стоял бодрящий осенний день, в комнате было тепло как в тропиках. Посаженные в горшки пальмы и фикусы занимали углы комнаты, папоротники тянулись из корзин, свисавших со стеклянного потолка, горшки с фиалками стояли на каждой свободной поверхности, наряду с огромным ассортиментом картин в рамах и часов. Ярко окрашенные птицы порхали в широких клетках или свободно летали среди папоротников и пальмовых деревьев. Хотя комната и была загромождена, как и гостиная моей бабушки в Нью-Йорке, она была намного радостней — и полная женщина в шёлке цвета лаванды и розово-лиловом кружеве, сидевшая в плетеном кресле с высокой спинкой, хотя и была примерно одного возраста с моей бабушкой, оказалась гораздо более приветливой.

— Я знала, что будут нечаянные гости на чай, — воскликнула она, увидев нас. — Разве я так не говорила, Хетти? — спросила она у крохотной, похожей на птичку, женщины, сидевшей на скамеечке справа от неё.

Крохотная женщина — она была настолько маленькой, что я стала гадать: а не была ли она разновидностью фейри — оторвала взгляд от вышивки и кивнула.

— Говорила, и я безотлагательно сказала кухарке приготовить дополнительные бутерброды и бисквиты Королевы Виктории, поскольку в таких делах ты всегда права, — она повернулась и посмотрела на нас поверх своего, подобного клюву, носа.

— Моя сестра Эммалайн предсказала крушение фондовой биржи в девяносто третьем и заставила отца перевести все наши вклады в золото. Присаживайтесь, дети. Дорис вот-вот начнёт подавать чай. Мы всегда пьём чай в четыре часа.

Она взглянула на внушительные, высокие, напольные часы в деревянном корпусе, из тех, что имели солнце и луну, которые перемещались по кругу с течением часа. Эти часы также имели циферблат с росписью в виде яблони с различными стадиями облиственности — без листвы, с распускающимися почками, вся в листве и с ярко красной кроной — что символизировало времена года. Согласно часам, было пятнадцать минут третьего, середина ночи в летнее время года.

— Ох, дорогая, эти часы неисправны, — сказала тётя Хариет, мельком взглянув на более маленькие часы на полке камина, которые показывали, что было половина седьмого. — Наш папа был часовых дел мастером, как видишь. Он создавал красивые, весьма сложные часы, но со времени как он скончался, мы так и не смогли разобраться, как сохранить верный ход часов. Но ничего — колокольный звон церкви только что отбил четыре часа. Вскоре появится Дорис.

Мы сели и представились обеим тётям мисс Шарп.

— Полагаю, мы все родственницы пятого колена по материнской линии с твоим дядей Гектором, — тётя Хариет высказалась в адрес Хелен.

Что касается меня, тётя Эммалайн упомянула, что она училась в Блитвуде с моей бабушкой.

— Она была великолепным стрелком из лука.

К этому времени, сервировочный столик на колесиках вкатила в комнату Дорис — старая женщина, даже старше обеих сестёр — было очевидно, что сёстры Шарп были хорошо знакомы с секретом Блитвуда, за исключением того, что их брат Тадеуш не был. Или как минимум сёстры предпочитали считать, что он не был осведомлён. Всякий раз, когда поднималась какая-либо подробность о школе, сёстры понижали голоса до заговорщического шёпота и обе склоняли головы, но поскольку они обе были немного глуховаты, говорили они так громко, что каждый мог их услышать.

— Эуфорбия Фрост всё ещё преподает этикет? — громко поинтересовалась тётя Эммалайн, и затем столь же громко прошептала ремарку в сторону своей сестры, — и всё также проповедует о вреде брататься с Ф-Е-Й-Р-И?

— Как будто каждый фейри с радостью бы согласился вступить с ней в связь, — усмехнулась тётя Хариет.

Я мельком бросила взгляд на дядю Тедди и увидела, что тот внимательно следит за разговором, в то время как втиснул в рот сэндвич с огурцом. Его глаза были яркими как колибри, которая присела, чтобы попить из блюдца подслащенную воду, которую поставила им тетя Хариет. Неужели эти две женщины всерьёз полагали, что он не знал секрета? Мисс Шарп послала тётушкам предостерегающий взгляд, когда Эммалайн попыталась спросить у Дейзи, видела ли та каких-нибудь сияющих спрайтов в лесу, и направила разговор на более нейтральные темы, такие как новое оборудование для стрельбы из лука, заказанное мисс Свифт, и концертная программа на Рождество, которая организуется мистером Пилом.

Со временем, убаюканный этим разговором — и обильным количеством сэндвичей, лепёшек с топлеными сливками и бисквитных пирожных — Тедди задремал и начал храпеть. Приняв это за сигнал, снимавший все предосторожности, Эммалайн подалась вперёд и спросила у нас какие виды фейри мы видели в нашу первую ночь и не попадались ли нам на глаза какие-нибудь ещё виды после этого. Дейзи, будучи лучшей в классификациях, которые мы заучивали на уроках мисс Фрост, перечислила повстречавшиеся нам виды к настоящему времени.

— Сияющие спрайты, рогатые гоблины, эльфы, фенодири…

— Каких-нибудь боггартов или боглов в доме? — перебила её Хариет.

— В доме? — переспросила Дейзи, всполошившись. — Что значит в доме? Колокола удерживают всех фейри на расстоянии и Дианы патрулируют земли… — она запнулась, а Эммалайн хитро улыбнулась.

— Ах, видите ли, зачем же тогда Дианам патрулировать, если колокола держат всех фейри за пределами?

— А всё потому, что колокола влияют не на всех фейри, — сказала Хариет. — В наше время в кладовой жил богл. Повариха терпела его, потому что тот отпугивал мышей, но он также любил подшучивать над девушками.

— Мы просыпались с вплетенным в волосы камышом, а обувь была полна головастиков, — поделилась Эммалайн, её глаза озарились весельем.

— Это был болотный богл, — объяснила Хариет. — Он делал это только тем девушкам, которые ему нравились.

— Но я думала, что все фейри зло! — воскликнула Дейзи. — Именно так нам говорила Дейм Бекуит. И именно этому нас учит мисс Фрост на уроках, — голос Дейзи задрожал, когда она упомянула мисс Фрост.

Я знала, что Дейзи ненавидит смотреть на образцы.

— Конечно же, это то, чему они вас учат, — Хариет похлопала Дейзи по руке и предложила ей блюдце с хлебом и маслом. — Миссия Блитвуда защищать мир от созданий, которые покинули Волшебную страну. Индия, считает, что будет обескураживающе учить, что деление градации среди фейри начинается с невинного интриганства до истинного зла. И что касается мисс Фрост — ну, она не обладает воображением для того, чтобы постичь градации хорошего и злого в её узком мировоззрении, не говоря уже об отличиях между особями внутри какого бы то ни было вида. Она очень консервативная личность, которая почитала своего наставника, сэра Малмсбери, и рабски покорно соблюдает старые порядки, которые учат нас, что все фейри зло и для того, чтобы уничтожить их, мы должны повиноваться ряду строгих правил, выдуманных в пятнадцатом веке!

— Ты не должна так расстраиваться, Хетти, — вмешалась Эммалайн. — Ты вызовешь ещё один припадок диспепсии. Моя сестра принимает всё очень близко к сердцу, — объяснила она нам. — И некоторые правила Ордена довольно… ограничивающие.

— Ограничивающие? — Хариет брызнула слюной. — Попробуй драконовские! Их правила вступления в брак, скажем так…

— Уверена, эти девушки слишком юны, чтобы беспокоиться о замужестве, тётя, — высказалась мисс Шарп, бросив на тётю предостерегающий взгляд. И затем повернулась к нам: — Мой дедушка Тадеуш Шарп до своей кончины начал ставить под сомнение старые обычаи.

— Он считал, что молодые люди должны быть наделены правдой, — заявила тётя Хариет с глухим стуком своей трости.

— Я всецело согласен, — сказал мистер Беллоуз, толкнув чайную кружку на своих коленях, будучи взволнованным. — Как историк, я приверженец правды. Я верю, что девушки созрели и достаточно умны, чтобы различать оттенки серого цвета. Я был ошеломлён, узнав, что в библиотеке есть определённые книги, которые были убраны с полок, чтобы удержать учениц от их прочтения, — он бросил укоризненный взгляд на мисс Кори.

— Не смотрите на меня, — сказала она, её вуаль затрепетала. — Это не мой выбор. Если бы всё зависело от меня, я бы сделала всю информацию доступной для каждого ученика. Но каждый год Совет говорит мне какие книги я должна убрать в Зал Специальных Коллекций.

— Что именно входит в Специальные Коллекции? — спросила Хелен. — Я думала, это всего лишь скопление истлевших произведений античного искусства.

— Многие из них истлевшие, — ответила мисс Кори, — но большая часть находится там, поскольку они считаются слишком… полемическими для учеников.

— Что в них спорного? — спросила я, вспомнив разговор Агнес с Кэролайн Джейнвэй и Вионеттой Шарп, который нечаянно подслушала, и насколько ожесточённой выглядела Агнес, когда она упомянула «старые обычаи».

Что на самом деле я хотела спросить, так это считал ли их отец Дарклингов истинным злом, но дядя Тедди выбрал именно этот момент, чтобы громко захрапеть и, испугавшись, проснуться. Тёти обменялись взглядом, и Эммалайн спросила Тедди, не возражает ли он пойти в теплицы и собрать букетики цветов «для девушек, прежде чем они покинут дом». Когда он ушёл, тетя Эммалайн рассказала нам историю Тедди.

— Как мы упоминали ранее, наш папа верил, что молодые люди заслуживают доверия, чтобы знать правду, и хотя Тедди считался слишком нравственно неустойчивым, чтобы посещать Блитвуд — не говоря уже о Готорне — наш отец взял его в Лес для посвящения. Тедди настолько сильно испугался, что сбежал и потерялся в лесной чаще на три дня. Когда мы нашли его, он был совершенно… обезумевшим. Он никогда не рассказывал, что произошло с ним, и никогда уже не был таким, как прежде. Мы стараемся не говорить о фейри, когда он поблизости. Это происшествие совсем опустошило нашу маму и повлекло неблагоприятные последствия для всех нас, — она нервозно посмотрела на свою сестру, которая неожиданно занялась уборкой чайной посуды, и затем продолжила: — Конечно, отец не смог достаточно весомо продолжать с внесением предложения, чтобы Блитвуд изменил свою политику, когда его собственный сын был таким… надломленным из-за его столкновений с мистическим людом.

— К сожалению, счёт таким случаям записан в летописях, — сказала мисс Кори тёте Эммалайн. — И как я уже говорила, я была бы рада провести некоторые исследования о том, какие методы лечения оказались полезными в работе с такими случаями.

Тётя Эммалайн вздохнула.

— Это очень заботливо с вашей стороны, дорогая, но отец показал Тедди всем экспертам в Европе. Он провёл год в санатории в Мариенбаде, который специализируется на психических травмах, полученных от столкновений с фейри. Но от этого ему стало ещё хуже. Единственное, что его успокаивает сейчас, так это работа с фиалками и попытки отремонтировать старые часы папы — хотя, откровенно говоря, боюсь, он наводит ещё больше беспорядка в часах. Я верю, что отец пытался создать нечто большее, чем просто указывающее время час, но сомневаюсь, что кто-то ещё когда-нибудь выяснит, что именно он делал с ними… Ох, вот и Тедди. Какие чудесные букетики ты принёс для девушек, Тедди!

Дядя Тедди преподнёс каждой из нас по букетику фиалок, окружённых сердцевидными листочками и завязанными лиловой лентой. Приняв это — как и тревожные поглядывания мистера Беллоуз на время на его карманных часах — за намёк, что пора уходить, мы стали прощаться.

Тетя Эммалайн дала нам каждой по пакетику с пирожными с собой, и сказала нам не беспокоиться о том, что её сестра Хетти рассказала о боглах.

— Уверена, в эти дни они неплохи в удержании их в стороне, несмотря на это, сегодня ночью вы должны быть особо аккуратными, потому что это канун Дня Всех Святых. Вам лучше поторопиться вернуться до того, как наступит ночь.

Прежде чем мы ушли, Эммалайн отвела меня в сторону в фойе и прошептала мне:

— Ты колокольный ребёнок, точно так же, как и я, не так ли?

— Как…?

— Один колокольный ребёнок всегда может распознать другого, как только ты научишься, как использовать звон… но пока ещё ты не научилась, так ведь? Приходи как-нибудь навестить меня, и я покажу тебе, как обнаруживать предметы, сосредоточившись на звоне.

Я поблагодарила её и сказала, что с удовольствием сделаю это. Затем я поспешила за своей компанией, которую дядя Тедди уже провожал по тропинке. Казалось, что он был опечален нашим уходом, и я едва не подумала, что, возможно, он последует за нами до школы. Но когда мы подошли к калитке, колокола церкви начали отбивать час и он застыл на тропинке, как будто они просигнализировали ему дальше не ходить. Кивнув головой, он поднял один палец вверх и начал читать наизусть стих, соответствовавший ритму колоколов. Однако я не была уверена, что эта строфа являлась частью оригинального стиха.

— Фиалки, Акониты,

звон Блитвуда твердит.

Вот спрайт явился увести по ложному пути,

И Дарклинг унести вас возжелает.

ГЛАВА 20

Мы вышли из деревни и пошли по Ривер-Роуд. Мисс Кори вышагивала впереди отрывистым, быстрым темпом, с тревогой поглядывая на небо с западной стороны, где солнце садилось за горы на другом берегу реки. Мисс Шарп шла между Хелен и Дейзи, а я тащилась позади с мистером Беллоуз. Но вместо того, чтобы поговорить, он, казалось, был очень занят проверкой времени на своих карманных часах, и насвистывал ритм колоколов, который он пел с дядей Тедди. Хелен тоже была отвлечена, всматриваясь вперёд по обе стороны дороги, как будто кого-то искала. Как я полагала, высматривала она Натана. Должно быть, она задавалась вопросом, покинул ли он уже деревню или окажется в бедственном положении на дороге после наступления темноты.

Только Дейзи, похоже, вынуждена была заниматься светскими условностями.

— Мне понравились ваши тётушки, мисс Шарп, — сказала она.

— Да, они милые старушки. Уверена, вы им тоже понравились.

— Это так мило, что они заботятся о своём брате.

— Да, повезло. Не знаю, чтобы мы в противном случае делали с дядей Тедди.

— Именно поэтому они не вышли замуж?

Мисс Шарп ответила не сразу. Я могла видеть, что Дейзи руками нервно затеребила свою сумочку.

— Простите, — сказала она через несколько неловких минут, — я не хотела любопытствовать.

— Нет, это совершенно нормально. Как бы сказал мой дедушка, молодые люди заслуживают знать правду. Моя тётя Хариет собиралась выйти замуж. Она была обручена с молодым человеком, одним из Первой Сотни — да к тому же с Дрисколлом — но когда Тедди стал… доставлять хлопоты, Дрисколлы настояли, чтобы её жених разорвал помолвку. Как понимаешь, они опасались, что безумие могло быть наследственным. Согласно старым обычаям, если имеется порча в кровной линии, безответственно иметь детей.

Рядом со мной мистер Беллоуз прекратил насвистывать, а мисс Кори впереди замедлила шаг.

— Но это… это… — залепетала бессвязно Дейзи.

— Несправедливо? Жестоко? Да. Теперь ты можешь понять почему моя тётя Хариет не испытывает нежных чувств к старым обычаям.

Даже репертуар жизнерадостных наставлений Дейзи иссяк от этого объяснения. Она погрузилась в молчание. Мисс Шарп продолжила критически рассматривать лесной массив. Мисс Кори пошла ещё более отрывистым шагом. А мистер Беллоуз зашагал с опущенной вниз головой, сердито разглядывая почву под ногами. Я продолжила удерживать свой взгляд на растягивавшихся тенях вдоль обочины дороги и раздумывала о грязной крови. У тёти Хариет был всего лишь брат, который безобидно болтал о фейри, и это послужило причиной отказа в замужестве. Что если Орден узнает о снах, в которых я видела Дарклинга? Были ли они признаками безумия? Или они были частью чар Дарклинга, которые были наброшены на меня, чтобы завлечь меня в лес? Но была ли здравомыслящая женщина восприимчива к соблазну Дарклинга? Насмешливые слова Джорджианы вернулись ко мне. «Природа оберегает тех, у кого лучшая кровь, от нежелательной пары, потому что непристойные пары будут казаться отвратительными для истинно чистой женщины».

Следовательно, моя страсть к Дарклингу означает, что я была нечистой?

Запятнанная грязной кровью? Был ли мой отец сумасшедшим? Именно поэтому моя мать никогда о нём не говорила?

Или сумасшедшей была моя мать? В конце концов, разве вменяемая женщина будет избегать своих богатых родственников и жить в бедности со своей дочерью?

Разве здравомыслящая женщина пила бы настойку опия?

Слышит ли нормальная женщина в своей голове колокольный звон…?

Как слышала я.

А теперь уже в течение некоторого времени в моей голове звучал низкий звон. Но из-за чего? Здесь не было никакой опасности. В лесном массиве не было ничего, кроме большой вороны, зашелестевшей перьями, когда она присела на низко висящие ветви одного из гигантских клёнов, растущих вдоль дороги. К ней присоединилась ещё одна ворона… а затем и ещё одна. Дюжина ворон собралась на деревьях, словно частички надвигающихся сумерек сделались видимыми. Стая из них — только это было не то, что бы вы назвали группой воронья…

— Стая воро́н! — произнесла Вионетта Шарп, сделав быстрый вдох.

Она полностью остановилась в нескольких футах впереди, где дорога поворачивала, прямо перед воротами Блитвуда. Она подняла одну руку, чтобы удержать нас позади себя, а другой рукой потянулась вперёд и схватила мисс Кори за руку, пальцами впившись в плоть женщины.

— Ах, да, — сказал Руперт Беллоуз, неторопливым шагом сместившись дальше. — Моё самое любимое из собирательных имён существительных. Стая… — его голос затих, когда он подошёл к двум женщинам.

Я продвинулась, решив посмотреть на что они смотрели.

Они ошеломлённо таращились на ворота Блитвуда. Чёрные из кованого железа с орнаментальными завитками, они резко выступали на фоне сине-фиолетового неба, особенно выделялись их пики на вершине.

Вот только, когда мы покидали школу, на воротах никаких пик не было. Я шагнула ближе, и пики зашелестели. Огромные чёрные воро́ны обсадили всю вершину ворот. Они сидели настолько скученно друг к другу, что пихали друг друга ради точки опоры. Их там было, наверное, порядка пятидесяти особей.

— Они… не… — медленно выговорила мисс Шарп, аккуратно произнося каждое слово, — обычные вороны, — она повернула голову к мисс Кори, которая пристально смотрела на ворота. — Лиллиан, я собираюсь выполнить гипнотический заговор. Когда я отвлеку их, бери девушек и бегите к зданию школы.

Мисс Кори перевела своё внимание на подругу, открыв рот, чтобы возразить, но резко его закрыла, когда встретилась с мисс Шарп взглядом. Она лаконично кивнула и обернулась к нам. Хелен с Дейзи к этому времени уже подошли ко мне, и стояли по обе стороны от меня. Я почувствовала, как Дейзи ладонью скользнула в мою руку, как только мисс Кори прошептала нам:

— Мне надо, чтобы вы трое стояли совершенно спокойно, пока я не подам вам сигнал. Затем мы побежим прямиком к дому, при этом будем очень, очень аккуратными, чтобы не споткнуться, и не оглядываемся назад. Вам понятно?

Мы кивнули в согласии. Хелен схватила мою руку и сжала её. Я посмотрела поверх головы мисс Кори на мисс Шарп. Они с мистером Беллоуз перешептывались. Мистер Беллоуз запустил руку в карман своего твидового пальто и вытащил длинный серебряный кинжал, его рукоятка была украшена радужными камнями, а на его лезвии были выгравированы странные рунические орнаменты. Развернув эфесом, он передал кинжал мисс Шарп с присущим апломбом рыцаря, передававшим свой меч своей леди, страстно желая быть посвященным в рыцари. Воро́ны заволновались на воротах, чёрные перья зашуршали друг о друга со звуком, подобным хрусту сухой бумаги. Мисс Шарп взмахнула кинжалом в воздух в виде длинной изящной дуги, как будто замахнулась теннисной ракеткой для подачи. Сотня пар блестящих чёрных глаз проследили за движением. Она качнула кинжалом обратно вниз и по кругу, нарисовав огромные петельные узоры в воздухе. Рунные надписи на лезвие, казалось, слетели с кинжала и свободно плавали в чистом вечернем воздухе…

— Не смотри на это, — прошипела мне на ухо мисс Кори. — Тебя это тоже зачарует.

Я оторвала свой взгляд от мисс Шарп и посмотрела на воро́н. Они раскачивались в унисон, их глаза следили за движениями, которые мисс Шарп вырисовывала в воздухе… и затем они взвились с ворот одним длинным чёрным потоком, подобно дыму, поднимавшемуся от огня, и устремились вниз к мисс Шарп.

— Сейчас! — заорала мисс Кори. — Бежим!

Мы побежали через ворота под потоком воро́н, настолько плотным, что они затемнили землю. Мисс Кори была впереди нас. Позади нас я смогла услышать птичье хриплое, пронзительное карканье, расколовшее воздух. Было нечто свирепое в звуке — и гневное — как будто вороны знали, что их ввели в заблуждение. Складывалось впечатление, что звук усиливался, пока мы бежали, вместо того чтобы затихать с расстоянием. Удалось ли мисс Шарп заставить их улететь прочь? Или они следовали за нами? Я испытывала непреодолимое желание обернуться и посмотреть, но мисс Кори велела не делать этого.

Мы поднимались по холму, изо всех сил взбегая наверх, что я ощущала, как моё сердце колотилось в ушах. Или это был звук нагонявших нас воро́н, собравшихся броситься вниз на нас и выклевать незащищенную плоть наших шей?

Рука Дейзи выскользнула из моей руки, и она пронзительно закричала. Хелен потянула меня вперёд, но я вырвалась и, обернувшись, увидела, как Дейзи споткнулась и упала. Чёрная форма собралась нанести удар по её голове. Я отогнала воро́ну, ударив её, и схватила Дейзи за руку. Нечто тяжелым ударом обрушилось на мой затылок. Дейзи закричала и замахнулась своей сумочкой в птицу, но та вцепилась в меня, леденящие когти вонзились в основание моей шеи. У меня возникло ужасное ощущение, будто воро́на когтями раздирала себе путь мне под кожу. Я споткнулась и начала падать, лицо Дейзи и окружавший меня мир начал угасать, в ушах у меня зазвенело…

Колокола звонили в моей голове, но они не рассеивали холодную волну, устремившуюся по моему телу, вызывая онемение вплоть до кончиков пальцев. Я могла видеть лицо Дейзи над собой, её глаза были широко распахнуты от ужаса, губы двигались, но я не могла её услышать. Мир затих, за исключением колокольного звона. Тёмные тени ползли по поляне, где лежала я, по лицу Дейзи, перед моими глазами…

Я упала в темноту, словно падала в колодец. Было очень холодно и полно отголосков. Я слышала голоса — или точнее один голос, голос, который почему-то был знако́м — воспевая монотонный стишок в соответствии с ритмом колокольного звона в моей голове.

Фиалки, Акониты,

звон Блитвуда твердит…

Это был стишок, который декламировал дядя Тедди, но следующие две строки оказались иными.

И тени подавляя,

чтоб всех их утопить.

Затем голос рассмеялся — кошмарным смехом, который эхом вторил в моих ушах:

«Так делала твоя мать, только вот она чересчур опоздала. Мгла уже была в ней. Точно так же, как и в тебе, Авалайн Холл».

— Нет! — закричала я, метаясь из стороны в сторону в темноте. — Это не правда!

Колодец наполнился звуком бьющих крыльев. Мои руки упёрлись во что-то гладкое и… оперённое. Когтистая хватка на моей шее неожиданно ослабла и растаяла, как и ледяная вода, хлынувшая вниз по моей спине — холодная, но вместо того, чтобы вызвать онемение во мне, она пробудила меня. Я открыла глаза.

Я смотрела в затемнённое лицо, окружённое ореолом света. Громадные чёрные крылья заблокировали солнце. Тёмные очертания кружили в ярком свете — как будто перья из этих крыльев были вырваны и вышвырнуты в бесконечное пространство. Я услышала колокола…

Только на этот раз они звучали не в моей голове.

Крылатое создание повернуло голову, слушая их, и я узнала его лицо в профиль — то же самое лицо, что видела высеченным белым, как в камеи, теперь было высечено из черного на фоне яркого солнца. Это был Дарклинг. Мой Дарклинг. Он пришёл ради меня — но чего он хотел?

Он повернулся, и его лицо оказалось в тени. Я не смогла разглядеть выражение его лица, но благодаря наклону его головы я могла сказать, что он смотрел на меня. Его пристальный взгляд был как тёплый бальзам после леденящих когтей вороны — теплом, которое исцелило меня от нападения. Я хотела переместиться ближе к этому теплу. Я потянулась и почувствовала, что он рукой ухватился за мою руку. Потрясение от тёплой твёрдой плоти разбило вдребезги последние осколки льда в моём теле. Я поднялась, почувствовав себя лёгкой и свободной.

Затем его рука выскользнула из моей, и он резко развернулся. Показалась вспышка стали, затем крылья хлестнули в воздухе и отбросили меня назад. Я была ослеплена шквалом чёрных крыльев. Когда я открыла глаза, надо мной возвышался Натан. Он держал каминную кочергу.

— Натан! Как?.. Что?..

Мне хотелось спросить, почему он напал на Дарклинга, который спас меня, но губы до сих пор были заледенелыми, а тело всё ещё было слабо от сменявших друг друга волн льда и пламени, которые я только что перенесла.

— Я был на крыше, когда увидел, что те птицы атаковали вас, — завопил Натан, его голос был полон ужаса, который он, должно быть, испытал от зрелища. — Я побежал в башню и зазвонил в колокола. По-видимому, это сработало. Они растаяли.

— Растаяли? — спросила я, вспомнив ощущение леденящей воды, льющейся вниз по моей спине и длинное холодное погружение в темноту колодца.

Мой рот наполнился медным привкусом. Они растаяли внутри меня? Я их проглотила?

— Но затем, оказавшись здесь, увидел, что этот монстр склонился над тобой. Я ударил его этим.

Натан гордо потряс каминной кочергой, его лицо светилось. Я никогда не видела его с таким ярким цветом лица. Или выглядевшим таким… счастливым. Как я могла ему сказать, что Дарклинг не пытался причинить мне вред? Он был тем, кто спас меня от ворон. Или по крайне мере я считала, что он спасал меня.

— И отличную же ты провёл работу!

К нам подошёл Руперт Беллоуз. Он похлопал Натана по спине и затем опустил взгляд на меня. Мисс Шарп подошла к нему сзади и слегка вскрикнула, когда увидела меня. Она встала передо мной на колени и положила руку мне на лоб.

— Не стой просто так здесь, Руперт, помоги мне занести Авалайн внутрь.

— Я могу идти, — возразила я, хотя и вовсе не была уверена, что смогу.

Всё же мысль о том, что меня понесёт мистер Беллоуз, заставила меня покраснеть и побледнеть напрочь. Я изо всех сил постаралась встать на ноги с помощью Натана и мисс Шарп. Жалящее покалывание пробежалось вверх по моим ногам, как будто я встала в куст шиповника. Внезапно появилась Хелен, энергично смахнув пыль с моей юбки, распрямила пояс и аккуратно поправила мне волосы. Обычно я бы воспротивилась её хлопотам, но её проворные руки привнесли жизнь обратно в мои конечности.

— Когда я оглянулась и увидела, что ты падаешь, я побежала обратно. Но затем тот монстр приземлился…

Почему они продолжали называть его монстром, в то время как он спас меня? Я попыталась поправить её, но мисс Шарп воскликнула:

— Где Лиллиан?

— Она побежала в холл, чтобы рассказать Дейм Бекуит о случившемся, — сказала Хелен. — Смотрите, вот и они идут.

Все повернулись к дому, за исключением меня. Я заметила, где упал мой букетик из фиалок, и преклонила колени, чтобы его взять. Когда я встала, я посмотрела вниз на дорогу к воротам и почувствовала, как моё сердце запнулось в груди.

В центре открытых ворот стояла одинокая тёмная фигура мужчины в накидке.

— Смотри! — произнесла я, повернувшись к Натану. — Это тот мужчина, что был в таверне «Крыло и Клевер».

— Какой мужчина? — спросил Нат.

Я развернулась к воротам, чтобы указать на фигуру, стоявшую у подножия холма, но мужчина исчез, испарился также быстро и всецело, как и стая ворон.

ГЛАВА 21

Единственным моим желанием было вернуться в свою комнату, умыться, лечь и в уединении подумать над произошедшем. Чем были эти воро́ны? Были ли они теми же, что я видела кружившими над зданием фабрики «Трайангл» в день пожара? Дарклинг там тоже был — неужели он призвал их? Однако представлялось, что Дарклинг пришёл спасти меня от воронья, и в его присутствии я ощутила такой прилив тепла. Мне захотелось пойти с ним.

Смятение присутствовало не только в моей голове — казалось, что оно было и в моём теле. Переменные волны тепла и холода расходились по мне, пока я поочередно вспоминала леденящую хватку когтей вороны и затем жар от прикосновения Дарклинга. Но времени разбираться в своих чувствах мне не предоставили. Нас вызвали в кабинет Дейм Бекуит.

Я множество раз проходила по северному крылу мимо высоких дубовых двойных дверей, ведущих в кабинет директрисы, на своём пути на уроки и отмечала, что здесь почти всегда находились несколько напуганных девушек, нервно сидевших на длинной узкой скамье, в ожидании вызова войти внутрь. Я питала надежду, что никогда не стану одной из них.

Будучи настроенной попасть в вызывавшую страх комнату, я успокоилась, обнаружив, что комната была очаровательной с тянувшимися рядами книг и была освещена задержавшимися в ней последними лучами заката. Стеклянные двери вели на балкон, выходивший на реку. На другом берегу реки солнце садилось за горы, окрашивая горные хребты в тёмно-синий и пурпурный цвета. Пучки облаков ярко вспыхнули розовыми и лиловыми оттенками над ними. Брошенный мельком взгляд на них напомнил мне о затемнённом лице Дарклинга и о сиянии крыльев у него за спиной. Эти крылья не были всецело чёрными — они вмещали в себе переливчатые цвета заката.

Я была выдернута из своих мечтаний прикосновением руки — более прохладной руки, чем была у Дарклинга, и меньшего размера, но не менее крепкой в своей хватке. Это была Дейм Бекуит, которая встала из-за своего стола и схватила меня за руку, неуклонный взгляд её серых глаз пристально вглядывался в меня.

— У тебя всё хорошо? — поинтересовалась она у меня. — Ты уверена, что тебе не причинено никакого вреда? Я видела, как монстр возвышался над тобой. Я подумала… — её голос дрогнул. Я была потрясена, увидев, что её сильный, решительный подбородок задрожал от усилий сдержать слёзы: — Я подумала, что мы потеряем тебя.

— Возможно, так и было бы, если бы Натан не зазвонил в колокола, — сказала мисс Шарп, шагнув вперёд, — и не ударил бы Дарклинга.

— Мне просто повезло, что я захватил ту кочергу, — в разговор включился Натан. — Я выбежал на улицу, чтобы бороться с воронами. Я и не знал, что там был Дарклинг, пока не добрался до лужайки.

— Его сначала не было, — сказала мисс Шарп. — Были только вороны. Но затем появился он.

— Это произошло, когда воро́ны напали на Аву, — сказала Дейзи, в присутствии Дейм Бекуит её голос стал тихим. — Я видела, как ужасная ворона запустила свои когти в шею Авы. Я попыталась её прогнать… — голос Дейзи надломился.

Я выпустила руку Дейм Бекуит и потянулась к Дейзи.

— Ты была такой храброй! — сказала я. — Я видела, как ты замахнулась своей сумочкой на ворон. А я знаю насколько дорога тебе эта сумочка!

— В ней хранятся все письма мистера Эпплби! — выпалила она.

Некоторое время я в изумлении смотрела на неё, а затем почувствовала, как что-то вскипает внутри меня. Я не знала то ли мне рассмеяться, то ли заплакать, пока не услышала хихиканье Хелен, и тогда я тоже начала смеяться, беспомощно и немного истерично. Стоявшие вокруг нас взрослые уставились на нас широко распахнутыми глазами и с приоткрытыми ртами, пока не открылась дверь и не вошла экономка, принеся тяжёлый серебряный поднос, заставленный чайными чашками, чайником, сливочником и сахарницей.

— Ох, хвала небесам, Берти, — сказала Дейм Бекуит, — это то, что надо. Боюсь, эти девушки испытали сильный шок и теперь у них нервный срыв. Им нужен горячий чай с большим количеством сахара.

Хелен, Дейзи и меня принудили сесть. На плечи нам накинули шали и каждой из нас дали по чашке горячего сладкого чая, как будто мы были инвалидами. Хотя я и считала, что за день выпила достаточно чая, я жадно выпила горячую жидкость, испытав признательность.

Я могла почувствовать, как с каждым глотком озноб в моих костях рассеивался, но смех с Хелен и Дейзи прогнал холод гораздо более действенно, чем чай.

— А теперь, — энергично произнесла Дейм Бекуит, — расскажите мне всё с самого начала, каждый в отдельности. Почему бы не начать вам, мисс Шарп, как я понимаю, вы первой увидели сумрачных ворон?

Сумрачные воро́ны? Так вот чем они были? Я стала гадать, пока мисс Шарп объясняла, что она сразу же осознала, что вороны были «проявлением зла». Она довольно подробно описала гипнотизирующее заклинание, которым воспользовалась для их отвода.

— Мне пришлось использовать теневые руны, — произнесла она тихим шёпотом.

Теневые руны? Разве мистер Йегер не говорил, что теневая магия строго запрещена?

— Абсолютно приемлемо при данных обстоятельствах, — проницательно сказала Дейм Бекуит.

Мистер Беллоуз, когда настал его черёд, щедро расхвалил превосходное применение заклинания мисс Шарп и добавил, что все, кроме трёх ворон были успешно зачарованы.

— Но те три вороны отделились? — спросила Дейм Бекуит.

— Да, они полетели вверх по холму и напали на Дейзи и Авалайн. Слава Богу, зазвонили колокола.

Затем попросили Натана описать то, что он видел с крыши. Он объяснил, как признал в воро́нах сумрачных демонов, благодаря тому, что мы читали о них на уроке мистера Беллоуз, и вспомнил, что они могли быть изгнаны только благовестом колоколов. Он побежал к колокольне и предупредил находившихся на посту звонарей, чтобы те отбили изгонявший тени трезвон; затем он спустился вниз, схватил кочергу из камина в Большом Зале, и бросился на улицу, чтобы узнать сможет ли он помочь на месте, и именно тогда он увидел стоявшего надо мной Дарклинга.

— Дарклинг, должно быть, призвал ворон, — сказал мистер Беллоуз. — Получается, птицы их любимцы. Боюсь, нам придётся вызвать Охотников.

— Погодите, — сказала я, прервав мистера Беллоуз. — Дарклинг не пытался похитить меня. Он спас меня!

Дейм Бекуит прищурила глаза.

— И что подвигло вас сказать это, мисс Холл?

Я пристально посмотрела на неё в ответ, отчаянно попытавшись найти некий способ объяснить, что я чувствовала в отношении Дарклинга, не выдав информации о том, как мы впервые встретились. Но если я ничего не скажу, Дейм Бекуит вызовет Охотников с целью уничтожить его.

— То, что однажды он уже это сделал, — сказала я, постаравшись удержать свой голос от взволнованности. — Он спас меня от пожара на фабрике «Трайангл Вейст».

Я увидела, как на меня ошарашено посмотрели Хелен с Дейзи, и затем обменялись взглядами.

— Простите, что никогда не рассказывала вам, — сказала я им. — Но со времени как я приехала сюда, я пыталась забыть об этом. В больнице меня пытались убедить, что я вообразила себе парня с крыльями, и что он спас меня, но в первую ночь, когда я увидела его в лесу, я узнала его, как и сегодня я узнала мужчину в накидке, которого видела на фабрике «Трайангл» в тот злополучный день.

И тогда я рассказала им всё: о том, как на фабрике увидела мужчину в накидке, и как огонь вырвался из вентиляционных шахт и начал неистово расползаться по полу фабрики — о пламени, похожем на горящих крыс, и дыме схожим с воронами, которых мы видели сегодня. Я обнаружила, что делюсь с ними тем, как девушек притеснило между пламенем и стеклянными окнами — как они были вынуждены прыгать или гореть заживо. Я рассказала им о том, как парень помог мне и Этте с Тилли подняться на крышу, но воро́ны бросились на нас, и мужчина в накидке столкнул Тилли с крыши, а парень спас мою жизнь. Я даже рассказала им о проведенных в больнице месяцах, и что видела там мужчину в накидке, а потом снова заметила его под окном у дома моей бабушки, и вот сегодня усмотрела его в таверне «Крыло и Клевер».

Как только я упомянула «Крыло и Клевер», Нат побледнел. Я поймала его взгляд и покачала головой, дав ему понять, что не выдам, что он тоже был там, но он всё равно заговорил:

— Я видел его там — мужчину в тёмном плаще и шляпе. Его лицо было в тени и несколько необъяснимым, — Нат нахмурился и покачал головой. — Я почему-то не могу вспомнить, как он выглядел.

— Он с тобой разговаривал? — спросила Дейм Бекуит, её взгляд показался поистине напуганным.

— Да… — запинаясь, ответил Нат, как будто пытался припомнить что-то из своего сна. Он почесал голову, выглядя озадаченным: — Странно, я не могу вспомнить о чём мы говорили.

— Он околдовал тебя, — сказала Дейм Бекуит, его голос дрожал. — Этот монстр!

— Вы знаете, кто он? — спросила я.

— Я знаю, кто он, — ответила она.

Выражение её лица было потрясённым, плотная гладкая плоть вокруг её челюсти обвисла, впервые за всё время с момента как я появилась здесь, заставив её выглядеть постаревшей.

— Я не могу… объяснить, — неуверенно произнесла она, это был первый раз, когда я услышала, как её голос запнулся. — Но я могу показать вам. Пойдёмте.

* * *

Мы последовали за Дейм Бекуит по петляющим коридорам северного крыла в библиотеку, с трудом поспевая за ней. Собиралась ли она показать нам что-то в книге? С той же напряжённой целеустремленностью она пронеслась мимо полок, высотой во всю стену, пока не достигла огромного камина в конце комнаты. Я провела много уроков, всматриваясь в замысловатую гравировку на каменной каминной доске, исследуя узор сплетавшихся спиралей и необычных существ. Неужели личность мужчины в накидке заключалась в запутанном лабиринте узора? Но Дейм Бекуит не остановилась, чтобы рассмотреть рисунок. Она положила указательный и средний пальцы на глаза особо страшной горгульи, а большой палец вложила в её рот. Вселяющий ужас стон потёк из камня, как будто только что горгульи на самом деле выдавили глаза, и пол под моими ногами задрожал. Огромная каменная плита под очагом опустилась, словно крошился фундамент Блитвуда. Облако копоти и золы поднялось в комнате. Когда оно осело, в камине открылась большая зияющая дыра. Дейм Бекуит взяла с каминной доски фонарь и подняла его над дырой, осветив изгиб спиральной лестницы, выбитой в камне. Мисс Кори подала каждому из нас фонари.

— О, Боже! — воскликнула Дейзи. — Прямо как в одной из историй мистера По.

— Да, в той, где безумец замуровал своего врага в темнице, — сказала Хелен, стряхивая сажу со своей юбки, вот только дрожь в её голосе выдала, что она была напугана.

— Мы пойдём туда? — спросила Дейзи. — В темницу?

— Если можно так выразиться, — объяснила мисс Шарп. — Мы собираемся кое-что посмотреть в Специальных Коллекциях, которые, как получилось, находятся в подземелье. Смотрите под ноги. Спускаться вниз достаточно долго.

* * *

Мы спускались гуськом по одному вниз по узкой спиральной винтовой лестнице. У меня было ощущение, что мы пробуривали себе путь под землю. Стены по обе стороны лестницы были влажными и в мерцающем свете фонарей испещрялись плесенью и ползающими тварями. Это было сродни колодцу в моём видении, когда воро́на вонзила в меня свои когти. Возможно, я до сих пор находилась в том колодце. Дарклинг никогда и не приходил мне во спасение. Мои друзья вовсе не появлялись, чтобы спасти меня. Вероятно, это было наказанием за проявленный интерес к личности мужчины в накидке. Я хотела закричать, что мне больше не нужно этого знать. Куда бы ни направлялась Дейм Бекуит, чтобы показать нам что-то там внизу в недрах земли, мне не надо было этого видеть. Позади меня на ступеньках были Дейзи с Хелен, но я могла протолкнуться между ними и взбежать обратно наверх. Я остановилась, приготовившись развернуться, но прежде чем смогла это сделать, Натан оглянулся на меня через плечо, его глаза засверкали серебром в свете фонаря.

— Всё хорошо, — сказал он, как будто знал, что я запланировала.

И вдруг всё стало так, как он говорил — не из-за его ободряющего тона, а благодаря взгляду его глаз. Он тоже боялся — может быть, боялся даже больше меня — но он был готов храбро встретиться со своими страхами, чтобы увидеть, что лежало в глубине. Если он мог сделать это, его взгляд сказал мне, значит смогу и я.

Я кивнула и последовала за ним, задавшись вопросом, когда он отвернулся, чего он так боялся.

Спустившись, мы прошли по коридору с тянувшимися вдоль него картотечными шкафами и застеклёнными стендами. Держа свой фонарь поднятым, я увидела, что некоторые полки содержали книги, в то время как другие хранили магические объекты — скорлупу, кости с руническими надписями на них, глиняные статуэтки, бронзовые колокольчики, покрытые зелёными подобно корке водорослями, там ещё были длинные изношенные гобелены с вышитыми на них загадочными образами. Специальные Коллекции были не просто библиотекой, это был музей истории Ордена. Дейм Бекуит, должно быть, хотела показать нам некоторые объекты из коллекции. Но она прошла мимо стеллажей, не бросив и взгляда мельком ни на одну из сторон. В конце коридора она попросила мисс Кори подержать её фонарь, пока она снимала кольцо с ключами со своего кармана и открывала дверь.

— Оставьте свои фонари в коридоре, — сказала она нам. — Вам они там не понадобятся.

Один за другим мы поставили свои фонари у двери и вошли в комнату настолько тёмную, что, казалось, будто сама земля поглотила нас. Затем ярко вспыхнул свет, ослепительно, точно как взорвавшаяся звезда. Это зажгло другие звёзды — галактику. Когда мои глаза приспособились к ослепительному блеску, я увидела, что Дейм Бекуит зажгла свечи на невероятно огромном хрустальном канделябре, свешивавшимся с высокого куполообразного потолка. Я видела канделябры в домах, куда мы вместе с моей мамой доставляли шляпы, но никогда не видела ничего подобного этому. Он был создан из концентрических медных колец и хрустальных колокольчиков, на каждом колокольчике был высечен запутанный орнамент, который воплотился в жизнь, как только свет свечей коснулся его и отбросил мерцающие образцы по стенам и потолку. Благодаря свету свеч я теперь могла видеть, что мы находились в круглой комнате, пустой, за исключением круглого стола, стоявшего прямо под канделябром.

— Как красиво! — воскликнула Дейзи.

— Да, — согласилась Хелен. — Этот канделябр больше, чем канделябр в усадьбе Вандербилтов в Гайд-парке.

— Это канделбеллум, — сказала нам мисс Шарп, её голос был приглушённым в благоговейном трепете. — Один из трёх, которые были созданы шестью дочерьми колокольных дел мастера. Это единственный уцелевший канделбеллум.

— И даже этот утратил несколько исконных колокольчиков, — сказала Дейм Бекуит. — Но его нетронутой части достаточно, чтобы рассказать его историю.

— Историю? — переспросила я, всматриваясь в сверкавший хрусталь.

Смотреть на него было ослепляюще, но высеченные в хрустальных колокольчиках орнаменты были абстрактными и загадочными. Я не могла представить, как кто-нибудь мог прочитать историю в этих узорах.

— Да, историю! — объявил мистер Беллоуз, нагнувшись так близко к свечам, что я посчитала, что он опалит себе брови. — Канделбеллум был создан так, что вибрации колоколов будут перемещать кольца таким образом, что преломляющийся сквозь хрустальные колокола свет будет отбрасывать картину на затемненную стену. Именно поэтому канделбеллум всегда хранится в подземных сводах, подобно этой комнате. Комната должна быть совершенно тёмной, за исключением света свечей, и иметь идеально верную акустику, чтобы контролировать вибрации колоколов. Но кто-то должен знать в какой колокол необходимо ударить первым.

— Я знаю в какой колокол надо ударить первым, мистер Беллоуз, — произнесла Дейм Бекуит. — Если вы все соизволите присесть, я продолжу.

Напуганные приказом Дейм Бекуит, мы все выдвинули тяжёлые стулья и сели за круглый стол. Я заметила, что спинка стульев была в форме удлинённого колокола — и она оказалась не особо удобной. Когда мы все сели, Дейм Бекуит взяла тонкий металлический стержень и подняла его над канделбеллумом.

— Прежде чем начну, я должна попросить, чтобы никто из вас не рассказывал о том, что вы здесь увидите. Я показываю вам это лишь для того, чтобы вы знали, какое зло вы задели сегодня, и вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы бороться с ним.

Пока она говорила, она посмотрела на каждого из нас в ответ, что было у неё в привычке, когда она произносила речь, но её взгляд дольше всего задержался на Натане. Мы все кивнули в согласии, даже Натан, и затем Дейм Бекуит взмахнула металлическим стержнем и ударила по одному из хрустальных колокольчиков.

Звук был чистым и мелодичным и отразился по всему круглому гроту, который сам по себе, как я заметила, имел форму громадного колокола. Я смогла ощутить вибрации в полу, вздымавшиеся вверх по моим ногам и позвоночнику к самой макушке моего черепа. Колокола в канделбеллуме начали вибрировать, и кольца стали вращаться. Колокола отбивали скорбный мотив, и хрусталь отбросил осколки света на стену, которые сложились в образы птиц, порхавших по стене, подобно большой стаи скворцов, летящих флангом. Затем они устремились сквозь заснеженный лес, и появилось ещё больше образов: повозка и лошади, и затем выскользнув из теней, как будто всё это время таились в укромных уголках этой комнаты, волки побежали рядом с повозкой, которая двигалась всё быстрее и быстрее, круг за кругом по комнате, пока, в искусном перезвоне колоколов, она не потерпела крушение, бросив в наши напуганные лица россыпь снега, настолько живо, что я могла поклясться в том, что почувствовала леденящий поцелуй на своих щеках.

Когда одна одинокая фигура выбралась из разбитой повозки, я поняла, что мы смотрели историю дочерей мастера колоколов. Семь фигур звонило в семь колоколов, чтобы отпугнуть сумрачных волков, которые казались настолько реальными, что я могла поклясться, что уловила их мускусный запах в воздухе. А почему бы и нет? Волки, которые преследовали девушек, были сотворены из теней, и то, за чем мы наблюдали, была лишь игра теней, сродни кукольному представлению из теней, которое я видела в Чайнатауне? Только наоборот — мы наблюдали за образами, сотворенными из света, двигавшимися на участке тени. Однако чем больше я смотрела, тем больше теней, казалось, посягнуло на сотканные из света фигуры. Принц и его храбрые рыцари ехали верхом на спасение девушек, уздечки их лошадей бренчали вместе с песней хрустальных колоколов, которые теперь представлялись слабыми и хрупкими по отношению к окружавшему их сумрачному лесу. Извне этой темноты появилось огромное крылатое создание, которое налетело на младшую дочь колокольного мастера и выдернуло её вверх. Её мерцающий свет был поглощён мраком. Затем чернота растянулась и сформировала ужасные образы — гоблины и тролли прочёсывали границы комнаты, их истошные крики отражались эхом в высоком колоколообразном куполе.

«Это просто игра теней», — сказала я сама себе, но понимала, что союз отражённого света и выбивающих мелодию колоколов не мог творить образы, которые я видела и звуки, которые я слышала. Пока канделбеллум вращался, он использовал некую магию для воссоздания истории, которую дочери колокольного мастера хотели рассказать. О похищении их сестры. Об их спасении. Об отступлении назад в замок, при неотступной гонке за ними сумрачных созданий. Об отчаянных попытках рыцарей отогнать прочь сумрачных созданий.

Когда они вонзали свои мечи в сумрачных волков, создания взрывались чёрными осколками, всплывавшими к потолку, как кусочки золы, которые отбрасывали пламя на фабрике «Трайангл». Но эти хлопья золы разрастались, когда поднимались вверх. Они раскрывали крылья и бросались вниз, чтобы атаковать рыцарей, которые отражали их удары щитами и мечами, обеспечивая дочерям колокольного мастера безопасность, пока те не достигли замка.

Когда ворота замка открылись с целью впустить их, полчище сумрачных воро́н собралось в косяки и ринулось на них. Принц взялся сдерживать их, в то время как остальные въехали внутрь. Он стоял на подъёмном мосте, сражаясь с каждой вороной, которая устремлялась на него, размахивал мечом в узоре, который мне показался знакомым. Это был тот же самый узор, который мисс Шарп использовала для гипноза ворон, и рунические надписи на мече были точно такими же, что я видела на кинжале, которым размахивал мистер Беллоуз. И подобно тому, как мисс Шарп смогла зачаровать ворон, пока мы бежали к Блитвуду, так и принц спас своих братьев-рыцарей и дочерей колокольных дел мастера. Но когда он повернулся, чтобы присоединиться к ним, случилось ужасное. В небе появилось огромное крылатое создание. Мужчина с крыльями. Дарклинг. При одном его виде, я почувствовала, как моё сердце сжалось. Мне хотелось закрыть глаза. Но когда я сделала это, то обнаружила мощь канделбеллума. Даже с закрытыми глазами, я видела, как разворачивалась история. Дарклинг не напал на принца. Вместо этого он рассыпался на миллион частиц, и каждая частица превратилась в пронзительно кричащую ворону. Они кишели над принцем, острые клювы выклевывали слабые места между швами его доспехов, выпиливая каждое звено его кольчуги, раздирая плоть, кромсая кожу. Падение принца ознаменовалось шумом доспехов, который прогремел настолько громко, что я посчитала, что хрустальные колокола канделбеллума разобьются вдребезги. Мне показалось, что мои барабанные перепонки лопнут. Складывалось впечатление, что звук был внутри меня, в то время как прожорливые вороны кишели внутри принца.

Поскольку именно там они и были. Когда принц упал на заснеженную землю, вороны разорвали его тело на части, вскрыли его и забрались внутрь. Они зарылись в сухожилия и сердце, поедая всё то, что осталось от него, пока он не стал пустым каркасом, наполненным сумрачной мерзостью. И затем, когда они поглотили его суть, принц поднялся на ноги. Ощетинившийся перьями, его движения были порывистыми, как будто подталкивались рукой кукловода… Такое же порывистое движение я уже видела раньше, когда Тилли зацепила пальто мужчины в накидке, и он сильно завибрировал, как плохо смазанный маслом механизм. Именно таким образом двигалось это создание, прежде чем он не встряхнул себя ещё раз, перья зашуршали и затем сгладились в знакомый образ. Мужчина. Только вот там, где должны были быть руки, были пустые рукава накидки, а где должна была быть голова, сиял цилиндрической формы шлем. Мужчина в накидке. Только он не был человеком вовсе. Он был частью этой темноты, которая всё разрасталась и разрасталась, пока мрак не пронёсся по всему на своём пути, равно как и поглотившая сейчас нас темнота, оставив нас в пустой чёрной яме.

ГЛАВА 22

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что свечи в канделбеллуме сгорели. Именно поэтому мы и оказались в темноте. После нескольких минут молчания — как я полагала, все мы были ошеломлены увиденным — раздался шелест и чирканье спичкой. Мисс Шарп и мисс Кори сняли два фонаря с дверного проёма и поставили их на стол. Озаривший наши лица свет превратил всех нас в ужасных упырей, особенно Дейм Бекуит.

— Но я не понимаю, — первой заговорила Дейзи. — Я думала, принц основал Орден.

Она выглядела огорчённой, подобно ребёнку, любимую сказку которого вдруг переписали.

— Это история сестёр и верных им рыцарей, — сказала Дейм Бекуит. — Истинную историю посчитали слишком пугающей, но сёстры сохранили правду в канделбеллуме, поэтому лишь избранные знали об опасности, которая всегда преследовала наш Орден, — она повернулась к Натану. — Мужчина, которого вы сегодня видели, вовсе не человек. Он существо, состоящее из сумрака и способное управлять тенями. Это Мастер Теней.

— А он вообще был человеком? — хрипло спросил Натан. Если бы я не знала его, то подумала бы, что он плакал: — Я имею в виду, в истории принц был человеком до того, как воро́ны завладели им.

— Да, — неохотно призналась Дейм Бекуит. — Существо, которое вы сегодня встретили и которое преследовало Аву, вероятно, когда-то и было человеком, но, должно быть, человек уже очень давно был захвачен тенями. При желании это существо может раствориться в тенях — превратившись в ворон, подобно тем, что напали на вас сегодня или в гигантское крылатое существо — Дарклинга.

— Вы хотите сказать, что Дарклинги тоже состоят из теней? — спросила я.

Дейм Бекуит посмотрела на меня.

— Разве ты не видела, Авалайн? Разве ты не видела, как Дарклинг прорвался сквозь сумрачных ворон? Это одна из форм, которые они могут принять. Вот что делает их такими опасными. Тот парень, которого ты видела в «Трайангл», который, как ты думаешь, спас тебя — как ещё он мог показаться тебе без крыльев, если не изменил свою форму?

— Но он спас меня! — воскликнула я.

— Спас ли? — спросила Дейм Бекуит. — Или же отвёз в больницу, где тебя держали в плену и издевались над тобой?

Её вопрос — тот, что я задавала самой себе множество раз — заставил меня умолкнуть. Приняв моё молчание за согласие, она кивнула мне, а потом обратилась к группе.

— Я показала вам это, чтобы вы понимали, с каким злом вы столкнулись сегодня, и как вам повезло ускользнуть от него. Вы должны избегать контакта с этим человеком, — она посмотрела на Натана, но потом перевела взгляд на меня. — И с Дарклингами. Они все существа теней, обманчивы и соблазнительны. Они хотят попасть к нам и уничтожить нашу власть. Если тени проникнут в Орден, то некому будет остановить существ фейри от выхода из леса и власти над всем миром. Вот чего хотят существа теней: зла, хаоса и отчаяния. Вот чем они питаются. Нам необходимо усилить магию колокола, который защищает Блитвуд, и продолжить войну против существ в лесу. Но вам надо избегать сумрачных существ.

— Избегать их? — воскликнул Натан. — Это всё, что ты собираешься делать? Возможно, именно эти демоны забрали Луизу…

— Да, — Дейм Бекуит прервала Натана, бросив на него жёсткий взгляд. — Скорее всего, так и было. И поэтому мы должны избегать их. Вот что происходит, когда мы слишком близко к ним приближаемся — они крадут самое дорогое у нас, — глаза Натана запылали, и Дейм Бекуит смягчилась. — Всё, что мы можем сделать, это защитить то, что у нас осталось.

— Но почему бы не попытаться вернуть её? — потребовал ответа Натан.

— Потому что она уже не будет прежней, — ответила Дейм Бекуит. — Ты видел, что случилось с принцем в этой истории. Ты действительно хочешь увидеть свою сестру, если подобное случилось с ней?

В свете фонаря Натан выглядел бледным, но он твёрдо стоял на своём.

— Тогда почему бы нам не уничтожить многих из них!

— Мы пытались, — сказала Дейм Бекуит. — Мы посылали Охотников на их уничтожение, но всякий раз, мы теряли больше своих людей, чем убивали демонов. И всегда есть девушки, которые исчезают в бою и их никогда больше не видели. Я лучше увижу девушку мёртвой, чем взятую в плен этими существами! Тем не менее, если эти атаки не прекратятся, возможно, придётся готовиться к Охоте, если это будет наш единственный оставшийся вариант. И если это так… пусть Колокола спасут наши души.

Она встала, но Натан ещё не закончил.

— Неужели нет ничего во всех этих книгах и безделушках, — он махнул рукой в сторону витрин в коридоре, мимо которых мы проходили, — что могло бы подсказать нам, как их уничтожить? Неужели эта… чепуха, — он постучал в один из хрустальных колоколов и канделбеллум задрожал от звука, вызвав мурашки на моей коже, — не может рассказать нам что-нибудь ещё?

— Мы изучали книги, — ответила Дейм Бекуит. — И возились с безделушками, как ты их называешь. Некоторые из них оказались очень опасными. Три моих одноклассника были убиты, возясь с ними. И что касается канделбеллума… — она бросила взгляд на хитрое изобретение из стекла и металла. — Возможно, когда-то он рассказывал не одну историю, но теперь это единственная история, которую мы знаем, как вызвать к рассказу. Другие пытались переделать его и вытащить из него знания, но занимаясь этим, они погибли. Вы никогда не должны входить в камеру канделбеллума в одиночку. Мы полагаем, что канделбеллум откалиброван ловить мелкие колебания дыхания, сердцебиения, даже электрические импульсы в мозгу, и настроен отвечать людям. Есть истории о тех, кто вошли в одиночку в камеру канделбеллума и вышли безумными. Даже в компании, это не… небезопасно, нельзя проводить много времени, наблюдая за игрой света и тени. Мы уже и так задержались. Нужно идти.

Она подняла один из фонарей и подошла к двери. Друг за другом мы последовали за ней. Она подождала у двери, пока мы все не пройдём, а потом заперла за собой дверь и забрала ключ.

— Вы поведёте, — проинструктировала она мисс Шарп.

Удивившись, мисс Шарп повела нас вглубь по коридору. Я хотела последовать за ней, но Дейм Бекуит положила ладонь на мою руку. Я поразилась, насколько ледяными оказались её пальцы.

— Задержись на минуту, Ава. Я хочу поговорить с тобой.

Мой желудок сжался, когда Дейзи с Хелен беспомощно оглянулись на меня через плечо, а потом исчезли в темноте.

— Есть кое-что, что ты мне не рассказываешь, — сказала она.

— Д-да, — пробормотала я, задавшись вопросом, как я расскажу ей о своих снах и о том, что чувствовала к Дарклингу. — Я не хотела скрывать это от вас, но не хотела говорить об этом перед остальными.

— Конечно, нет. Я уважаю это. Я не поддерживаю публичность в поведении моего факультета.

Факультет? О чём она вообще говорила? Увидев моё замешательство, Дейм Бекуит посмотрела на меня, прищурив глаза.

— В «Крыле и Клевере» был кто-то ещё? Я понимаю, что ты защищаешь моего сына, но, если там был преподаватель, я должна об этом знать.

— Ох! — вскрикнула я, испытав облегчение, что она не в курсе о моих снах. — Да, там была мисс Фрост. Я не хотела бы… ну, не хотела бы, чтобы у неё были проблемы.

— Твоя забота весьма трогательна, но это не мудро. Думаю, ты понимаешь, что хранить секреты плохая идея. Секреты подпитывают тени.

Она выразительно взглянула на тёмный проход. Остальная часть нашей компании уже была на лестнице. Только фонарь Дейм Бекуит освещал мрачный холл, отбрасывая тени на стены. На один ужасный момент я подумала, что она погасит фонарь, чтобы преподнести мне урок, но она развернулась и сказала напоследок лишь одно:

— А тени питают секреты.

***

Я последовала за Дейм Бекуит к библиотеке, где обнаружила ожидавших меня Дейзи с Хелен. Мистер Беллоуз с Натаном ушли. Мисс Шарп помогала мисс Кори стирать пыль с книжных полок. Дейм Бекуит прошептала что-то Мисс Шарп, а потом удалилась.

В чём был смысл предупреждать меня о секретах, стала гадать я, если она сама хранила так много их? Когда я присоединилась к Дейзи и Хелен, я увидела, как они обменялись взглядами. Они говорили обо мне, несомненно, обсудив то, что узнали обо мне — пожар на фабрике «Трайангл», факт того, что я видела Дарклинга раньше, и то, что провела несколько месяцев в психиатрической больнице. Всё то, что я держала от них в тайне, поскольку боялась, что они убегут от меня в ужасе, если узнают. Они не убежали, но жалость в глазах Дейзи и вопросы в глазах Хелен были тем, что я не могла вынести.

— Дейзи! — вскрикнула я. — Где твоя сумочка?

Дейзи вздохнула и посмотрела на пустые руки.

— Должно быть, я оставила ее в кабинете Дейм Бекуит! О, Боже, что если она прочитает письма мистера Эпплби? Мне придётся вернуться за ней…

— Я схожу вместо тебя, — сказала я. — Мне всё равно нужно кое-что у неё спросить.

Я ушла раньше, чем Дейзи смогла мне возразить, но всё же поймала подозрительный взгляд Хелен. У меня, в самом деле, был вопрос к Дейм Бекуит. Я хотела узнать, могло ли произойти с моей мамой то, что случилось с принцем в истории канделбеллума. На неё напали сумрачные воро́ны? Не поэтому ли я обнаружила чёрное перо рядом с её телом? Я ненавидела мысль о том… как эти сущности вторглись в её тело, но больше всего ненавидела то, что Дейм Бекуит сказала о том, что стало с принцем — что вороны съели его душу. Я не могла вынести мысли, что это могло произойти с моей матерью, но мне нужно было знать, так ли это было.

Однако когда я добралась до двери её кабинета, я дрогнула. Что если перо действительно было символом того, что душа моей матери оказалась захвачена тенями? Хотела ли я, чтобы Дейм Бекуит знала об этом?

— Говорю тебе, это всё эта девушка. Это она привлекла сюда тени!

Голос прозвучал из кабинета Дейм Бекуит. Я узнала возмущённый тон мисс Фрост. И была почти уверена, на какую девушку та намекала. Я должна была либо постучать и объявить о своём присутствии, либо уйти… но потом я услышала, как мисс Фрост добавила:

— Неудивительно, учитывая, что произошло с её матерью.

Эуфорбия Фрост знала, что случилось с моей матерью? Мысль об уходе тут же исчезла, я оглянулась по сторонам с целью убедиться, что никого нет рядом, и подкралась ближе к двери.

— Мы, правда, не знаем, что случилось с Эвангелиной, — сказала Дейм Бекуит разгневанным голосом — достаточно громко, что я услышала через дверь.

— Мы знаем, что она исчезла в лесу, — сказала мисс Фрост. — И что, когда она вернулась, она была покрыта чёрными перьями! Она уже никогда не была прежней.

— Она не единственная, кто изменился после возвращения из леса.

После этих слов повисла тишина, затем раздался долгий вздох и скрип пружин. Я могла представить мисс Фрост, утонувшую в глубоком кресле перед столом Дейм Бекуит. Но что имела в виду Дейм Бекуит? Кто ещё сумел вернуться из леса? Затем я услышала странный свистящий звук, словно дикая гагара звала свою потерянную половинку. Мне понадобилось мгновение, чтобы понять, что это был звук плача мисс Фрост.

— Тише, тише, Эуфорбия, ты знаешь, я не люблю об этом упоминать. И знаю, как сильно ты пытаешься погрузиться в свою работу.

— Только ради него! — взвыла мисс Фрост. — Я поклялась себе, что буду чтить память сэра Малмсбери, продолжая его работу. Это меньшее, что я могу сделать после… после того как оставила его!

Затем последовали ещё одни высокочастотные рыдания, прерываемые утешительными словами Дейм Бекуит, из которых я узнала, что сэр Малмсбери сгинул в лесу во время экспедиции по сбору коллекционного материала, и что мисс Фрост винила себя. Я не знала, что было более странным, то, что мисс Фрост винила себя в чём-то, или что Дейм Бекуит была так снисходительна. Но через несколько минут её тон стал твёрже.

— Итак, Эуфорбия, — я услышала, как сказала она, — я понимаю твои маленькие походы в «Крыло и Клевер», но если я продолжаю платить за твой счёт, я должна иметь полный отчёт о том, с кем ты там встречаешься. Ава говорит, что видела тебя с мужчиной.

— Я бы никогда не заговорила с незнакомым человеком без надлежащего знакомства!

— Даже после пары бокалов коньяка?

Раздался тихий вздох, сопровождаемый скрипом пружин и низким бормотанием. Я уловила лишь несколько слов.

— … не уверена… прекрасная Мадейра… нет, не думаю, — а потом она в смятении повысила голос, ответив на другой вопрос. — Не помню! Всё, что я помню, так это как оказалась на улице, а затем, к счастью, Сара Леман пришла и нашла извозчика и отвезла нас обратно в Блитвуд. У меня была ужасная головная боль.

— Звучит так, словно тебя заворожили, — сказала Дейм Бекуит.

По мне так это звучало так, что, возможно, мисс Фрост просто слишком напилась, и Саре пришлось снова прийти ей на спасение.

— Да, думаю, что так и было. Всё немного в тумане, но я помню одну вещь, которую он спросил.

— Да? — спросила Дейм Бекуит. — Он спрашивал о Блитвуде? Он пытался выпытать у тебя секреты Ордена?

— Нет, — сказала мисс Фрост. — Он спросил об Авалайн. Он сказал, что знает её отца.

***

Я ждала, что услышу ответ Дейм Бекуит, что Мисс Фрост, вероятно, ошиблась, или что это должно быть было ложью. Безусловно, бездушному существу нельзя доверять. Но вместо этого я услышала шквал бурного шёпота, как будто то, что они обсуждали, было слишком страшно произносить вслух, даже в уединённом кабинете директора, а затем к двери приблизились шаги.

Я сбежала. Я не могла дать им понять, что слышала, как они говорили обо мне или моём отце — моём незаконном отце. Позор заставил гореть мои щёки, и я поспешила вернуться в библиотеку. Добравшись до читального зала, я обнаружила Хелен и Дейзи, всё также сидящими за столом, только теперь к ним присоединились Сара и Нат, попивая чай. Разве всем не хватило чая? Сев за стол, я почувствовала раздражение.

— Ты нашла её? — спросила Дейзи.

— Нашла что?

— Мою сумочку! — воскликнула она.

— Ой, брось ты со своей глупой сумочкой! — взорвалась я. — Ты думаешь, что кого-то заботят твои письма от мистера Эпплби, учитывая всё остальное, что тут происходит?

Верхняя губа Дейзи задрожала. Сара, Хелен и Нат ошарашено уставились на меня. Наконец Сара погладила руку Дейзи и, странно посмотрев на меня, сказала:

— Мы найдём её завтра. А теперь нам надо работать. У вас всё ещё завтра с утра экзамен. Мисс Кори добровольно предложила воспользоваться библиотекой, — объяснила она мне. — Так как очевидно, что Натан не может учиться в вашей комнате в общежитии, да и мы подумали, что тебя атакуют вопросами в общей комнате.

— Я думала, ты не беспокоишься о сдаче экзаменов, — сказала я Натану.

— Теперь беспокоюсь, — сказал он мне, подмигнув. — Здесь всё стало настолько захватывающим.

Я пристально посмотрела на него, изумленная тем, что его реакция на всё произошедшее сегодня заключалась в том, что это было захватывающе, а потом я вдруг рассмеялась. Девушки секунду разглядывали меня, а затем присоединились ко мне.

— Что смешного? — спросил Натан.

— Разве ты не видишь? — ответила Хелен, задыхаясь. — Понадобилось нападение ворон-убийц, чтобы превратить тебя в ученика!

— Ну же, — сказала я, сжав руку Дейзи и шепнув, что мне жаль. — Нам лучше приступить к работе.

***

Мисс Кори оставила нас там с ночным запасом ламп, дров, чая и печенья. Сара проверяла нас на склонения и заклинания, исторические даты и типы фейри, охотничьи условия и зелья, составляя рифмы и аббревиатуры, чтобы помочь нам запомнить их.

— Ты так хороша в этом, — сказала Дейзи в восторге. — Планируешь ли ты сама стать учителем?

Я была рада, что Дейзи пришла в себя от моей выходки. Я всю ночь пыталась её исправить, что послужило дополнительным преимуществом в том, что я могла отвлечься от услышанного в кабинете Дейм Бекуит.

— Возможно, — сказала Сара, покусывая губу. — Я хочу сделать что-то, что действительно будет иметь значение. Многое предстоит сделать в Ордене — не только здесь в Блитвуде, но и во всём мире.

— Что делает Орден в мире? — спросила Дейзи, нахмурившись. — Я имею в виду, я понимаю, что мы должны знать, как охранять Блитвуд и удерживать фейри и демонов от выхода на волю, но что насчёт выпускников Блитвуда. Что они делают?