Богиня весны

Глава 5

— Успокойся! Здесь тебе совершенно нечего бояться!

Лина отвела взгляд от чужого тела, в котором оказалась. В нескольких футах она увидела двух женщин. Та, что заговорила с Линой, была высокой, худощавой, с седыми волосами, затянутыми в строгий узел. И она стояла рядом с другой, а та сидела... Лина моргнула раз, другой, отказываясь верить тому, что видели ее глаза. Вторая женщина сидела на огромном троне. Она была закутана в какое-то непонятное одеяние из льняной ткани кремового цвета. Ее светлые волосы были заплетены во множество кос, на голове красовалась изысканная золотая корона, изображавшая... Лина снова моргнула, однако картина осталась той же самой: на голове женщины действительно царственно возлежали золотые колосья пшеницы. В одной руке эта женщина держала длинный скипетр, в другой — золотой кубок. Сидевшая на троне женщина была прекрасна, однако это была строгая и суровая красота, которую обычно называют статностью. И эта леди пристально разглядывала Лину.

— Добро пожаловать в мои владения, Каролина Франческа Санторо, дочь человеческая.

В сознании Лины разом вспыхнуло множество вопросов, и она попыталась справиться со смущением. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Дыхание было неровным, неглубоким. Она посмотрела вниз, на себя. Сквозь шелковую тунику, надетую на ней, она отчетливо увидела розовато-лиловые соски безупречно очерченных грудей, упиравшихся в тонкую ткань.

Даже двадцать лет назад ее груди не выглядели так. То, что она видела, скорее сошло со страниц какого-нибудь журнала. Настоящее тело не может быть столь идеальным.

— Ох, боже! Кажется, меня сейчас стошнит, — сказала Лина. И тут же прижала ладонь ко рту. Голос был не ее! Куда подевалась мягкая смесь оклахомского говора с легким итальянским акцентом, унаследованным от бабушки? — Что со мной случилось? — выдохнула она.

— Как уже сказала Эйрин, тебе здесь нечего бояться.

Низкий голос царственной женщины успокаивал. Лина заставила себя дышать ровнее. Не надо допускать приступа рвоты, от нее лучше не станет. Голова уже кружилась не так сильно, ум Лины снова начал работать, осознавая сказанное.

— Ты сказала — «твои владения». Что это значит? Где я нахожусь?

Деметра немного помолчала, прежде чем ответить Лине. Она уже мысленно оплакала отсутствие в этом теле души ее дочери. И ничего не хотела так сильно, как вернуть Персефону, чтобы знать: ее дитя рядом, девочке ничто не грозит. Однако именно этого нельзя было делать. Она слишком долго и тщательно охраняла и защищала свою дочь. И на этот раз Деметра позволит... точнее настоит на том, чтобы дочь повзрослела. Богиня приняла решение; она была связана словом — пусть даже данным самой себе.

— Мои владения не имеют границ, они распространяются от самого крошечного садика до простора необъятных полей, на которых созревает урожай, — везде, где ты видишь что-то растущее, ты найдешь мое королевство. Что касается того, где ты находишься... — Деметра снова сделала паузу, размышляя. — Название «Олимп» говорит тебе о чем-то?

Лина коротко кивнула.

— Да. Это мифологическая обитель богов.

— Интересно, почему это дочери смертных всегда говорят «боги» и забывают о богинях? — спросила женщина, стоявшая рядом с троном.

— На это я ответить не могу. — Коронованная особа пожала плечами. — Смертные вообще не обладают особым разумом, тем более смертные из забытой земли.

— Эй, погодите! — Лина убрала от лица густые волосы, стараясь не обращать внимания на совершенно чужие цвет, длину и пышность. — Мне надо знать, где я нахожусь, кто вы такие и что вообще происходит!

Женщины разом повернулись к ней.

— Смертная, ты знаешь, с кем ты говоришь? — Седовласая женщина, которую звали Эйрин, склонила голову в сторону королевы. Поскольку Лина не ответила, седая леди нахмурилась, но продолжила: — Ты находишься перед лицом Деметры, великой богини урожая!

Деметра не улыбнулась, но взгляд ее голубых глаз смягчился.

— Но как же ты меня не узнала? Разве не ко мне ты обращалась в своем заклинании?

Рот обалдевшей от неожиданности Лины сам собой раскрылся. Нет, это, конечно же, сон... ужасный, поразительный, чрезвычайно реалистичный сон. И когда она проснется, ей надо будет припомнить, что именно она ела на ужин, чтобы больше никогда не есть подобного на ночь. А может быть, это гормоны. Снова гормоны. Ей действительно необходимо основательно посоветоваться с мамой.

— Каролина Франческа Санторо, — произнесла Деметра невероятно похожим на бабушкин тоном. — Ты не спишь, и у тебя нет галлюцинаций.

— Ты что, читаешь мои мысли?

— Я богиня, а твое лицо очень выразительно. — Деметра ткнула пальцем перед собой. В то же мгновение там возник золоченый стул. — Подойди ближе. Нам нужно о многом поговорить, а у меня мало времени.

Лина неуверенно поднялась. После пережитого она боялась, что начнет пошатываться и спотыкаться, но тело двигалось словно само по себе. Изящные ноги шагнули вперед, Лина грациозно опустилась на предложенный ей стул.

Деметра мягко произнесла, обращаясь к Эйрин:

— Ей нужно выпить вина.

Лина, вытаращив глаза, наблюдала, как седовласая Эйрин кивнула, повернулась — и исчезла. Через пару секунд она вернулась, неся кубок, похожий на тот, что был в руке Деметры, и хрустальную бутылку с золотистой жидкостью. Сначала Эйрин налила вина Деметре, потом наполнила кубок и подала его Лине.

Кованый металл был холодным, а вино просто ледяным и невероятно изысканным.

— Это вроде вино, а вроде и не совсем, — прошептала Лина. — Как будто пьешь солнечный свет.

— Это амброзия. Выпей еще. Она утешит тебя, — сказала Деметра.

Лина послушалась совета богини и поднесла к губам кубок с холодным напитком. Сделав глоток, она почувствовала, как все встало на свои места, в голове прояснилось, мысли стали удивительно спокойными.

Лина посмотрела в суровые глаза Деметры.

— Значит, я на Олимпе.

Деметра кивнула.

Лина снова посмотрела на незнакомое тело.

— Но это не я.

— Нет, ты теперь находишься в теле моей дочери, — просто ответила богиня.

Лина быстро глотнула еще амброзии. В теле ее дочери? Она перебрала в уме остатки тех вроде бы бесполезных знаний, которые сохранились еще со школьных лет. Дочь Деметры? Кто это? И тут в памяти всплыло имя.

— Персефона? — спросила Лина.

С этим именем было связано что-то еще, какой-то забытый миф,... но Лина не успела поймать ускользающую мысль.

— Да. Моя дочь — богиня Персефона, — серьезно кивнула Деметра.

— Но если я здесь, — Лина показала пальцем на себя, — то где тогда она?

Но холодок ужаса, пробежавший по телу, дал ответ еще до того, как Лина услышала голос богини, оформившей ее догадку в слова.

— Она заняла твое место, стала тобой.

— Но зачем? — едва выговорила Лина.

— Ты произнесла заклинание, попросила меня о помощи. Моя дочь выполнила эту просьбу.

— Твоя дочь? Но разве обмен твоей дочери на меня спасет мою пекарню? — Окончательно запутавшись, Лина изо всех сил старалась сохранить спокойствие.

— Глупое дитя! — рассердилась Эйрин. — Довольно вопросов! Разве может быть лучший способ спасти твою несчастную маленькую пекарню, чем дать ей благословение воплощенной весны?

Лина бросила на Эйрин сердитый взгляд. Да, она была смущена и вне себя, но она совсем не собиралась терпеть оскорбительные слова этой женщины.

— Во-первых, я не дитя. И не надо меня так называть. — В глазах Эйрин мелькнуло удивление. — Во-вторых, возможно, для тебя это и «несчастная маленькая пекарня», но ты говоришь о деле всей моей жизни и о средствах существования для моих служащих. Я имею полное право задавать вопросы и ожидать ответов на них.

— Да как ты смеешь... — зашипела Эйрин, однако Деметра коротким жестом заставила ее умолкнуть.

— Довольно! — холодно произнесла богиня, однако выражение ее лица оставалось открытым и задумчивым, когда она смотрела на Лину. — Да, ты имеешь на это право.

Эйрин фыркнула, и Деметра повернула голову к своей подруге.

— Каролина Франческа всего лишь демонстрирует зрелость и чувство ответственности.

Губы Эйрин сжались в тонкую линию, но она промолчала.

— Лина, — поправила богиню Лина, снова привлекая внимание Деметры к себе. — Друзья зовут меня Линой. — Брови Деметры приподнялись. — И для меня было бы честью, если бы и ты стала звать меня Линой, — продолжила Лина, задержав дыхание.

Может быть, она позволяет себе лишнее?

— Что ж, я буду звать тебя так, — произнесла Деметра.

— А ты должна называть ее великой богиней...

— Или Деметрой, — перебила богиня седовласую Эйрин, бросив на подругу веселый взгляд.

— Деметра, — тут же заговорила Лина, — прошу, объясни, зачем было менять местами меня и Персефону?

— Я услышала твое заклинание. Оно меня тронуло. Уже много веков никто в твоем мире не призывал меня со столь горячей надеждой. Я решила ответить тебе.

Свободной рукой Лина потерла лоб.

— Но зачем было менять местами твою дочь и меня? Разве ты не могла просто... ну, я не знаю... просто как-то вдохнуть новую жизнь в мой бизнес?

Деметра почти улыбнулась.

— Я и вдохнула. Я передала его моей дочери.

— Я совсем не хочу проявить неуважение, Деметра, но знает ли твоя дочь хоть что-то о пекарском деле?

— Моя дочь обладает мудростью богини. — Лицо Деметры застыло, а от тона ее голоса по коже у Лиины побежали мурашки. — И она — воплощенная весна. Она почтит твою пекарню, вдохнув в нее свежесть новой жизни. — Лицо богини смягчилось. — Не бойся, Лина. Даю тебе слово, что твой бизнес будет успешным, процветающим. И через шесть месяцев те деньги, которые ты задолжала налоговикам, вернутся в тройном размере.

— Через шесть месяцев? — Лину как будто ударили кулаком под ложечку. — Она будет на моем месте целых шесть месяцев? А мне что делать, пока она занимается моими делами?

Деметра, похоже, сначала обдумала ответ на этот вопрос.

— Есть небольшая работа, которую ты можешь сделать для меня. Для женщины столь зрелой и опытной это должно быть совсем нетрудно. — Деметра, глядя прямо в глаза Лине, повторила слова, что были сказаны во время ритуала: — «Я была бы рада твоей помощи и готова буду сделать для тебя, что смогу». Давай скажем так: ты отвечаешь мне услугой на услугу.

Итак, Лина предложила сделку. Богиня ее приняла. А Лина, как деловая женщина, всегда держала свое слово.

Лина осторожно кивнула.

— Хорошо. И что же я могу для тебя сделать?