Большая любовь майора Никитича

Глава 11

Никитич

– Живой? Ну? Живой? Родненький, любименький, ну открой глазки!

– Значит, любименький? – цежу сквозь зубы, глаз, впрочем, не открыв. – А огрела как не родного!

– Да я ж!.. Да ты ж!.. Да ты ж сам виноват! – сразу меняется тон, Марийка обиженно вскакивает, и мою голову бросают.

Бли-ин… С колен на пол.

Бам!

Да черт возьми, я отсюда целым уеду, вообще? Или все? Вместе до гроба? До моего причем!

– У-у-у-х-х-х! – шиплю, хватаясь за черепушку.

– Ой, Андрюшенька! – она опять бухается около меня на пол. – Андрюша, – и на меня капают ее горючие слезы.

– Да не реви ты! – башка гудит, конечно, но это ж не повод Марийку нервировать. – Свет включи! – медленно сажусь.

Только сейчас понял, что валяюсь в темноте.

Точнее… Сзади, в коридоре, свет есть, а тут в сенях, нет.

– Не могу, – выдыхает Марийка встревоженно. – Лампочка перегорела!

О-па! И голова как-то сразу перестала болеть!

– Давно? – спрашиваю Марийку строго.

– Сегодня, – отвечает она смущенно. – А что?

– Да то! – рычу, садясь.

Перед глазами тут же вспыхивают звезды и веселым роем несутся куда-то вдаль. Нет. Все-таки хорошо она меня двинула! Не пропадет, моя маленькая! Горжусь!

– Да это не беда, – отмахивается Марийка. – у меня есть лампочка новая, завтра по светлому вкручу… – ничего не понимая, причитает она.

– Погоди! – поднимаюсь, держась за стенку, делаю шаг к плафону, тянусь.

Дом старый, потолок низкий… Ага… Есть…

Два скрипучих движения, и коридор озаряется ярким светом, который производители обзывают “белый холодный”.

Вздыхаю, смотрю на мою спасительницу – губительницу…

– Так это что ж, – глаза у нее вдруг расширяются от испуга.

Елки-палки, она и так-то невероятно красивая, а с такими глазищами…

– А ты чего улыбаешься? – вдруг упирает она руки в бока.

– На тебя смотрю, любуюсь, – отвечаю совершенно честно, хотя она, предсказуемо, не верит.

А я шагаю в кухню, пока еще чем-нибудь не двинула.

– Давай-ка посмотрим, хозяйка, – оборачиваюсь, – не пропало ли чего?

– В смысле? – дергается она.

– Ну Марий! – у меня заканчивается терпение. – У тебя в доме выкручена лампочка, какие-то тени в дверях! Думай, всегда ж умная была!

– Подожди, – ее голос вздрагивает. – Так это не ты у меня под дверями комнаты стоял?

А я только качаю головой.

– Я дальше сенцов и не прошел… – пожимаю плечами, – Ты подоспела!

– А как же ж… – она медленно оседает на стул. – А кто? А…

– Так, стоп! – я вижу, что она сейчас разревется. – Давай первым делом посмотрим, не пропало ли чего! Расскажи, что вечером делала? Чего дверь не закрыла?

– Того! – вдруг огрызается она и…

Все-таки ревет!

.

Марийка

Я оторопело застываю посреди собственной кухни, сердце замирает, ноги подкашиваются, хорошо, что стул рядом…

– Андрей, – шепчу, – я же… Я… Я хорошо слышала, что кто-то шел по коридору, потом подошел к моей спальне, потом…

Становится зябко!

Обхватываю себя руками, кутаюсь в платок…

Мамочки, жутко-то как…

– В моем доме кто-то был! И это был не ты?! – воплю срывающимся голосом.

– Я тоже был! Я приехал про перчатки поговорить, подошел, а у тебя двери распахнуты и… – он пожимает плечами. – Я думал, показалось. А сейчас понимаю, что нет, – Андрюшка снова трет свой ушибленный затылок.

– Подожди, – подскакиваю, бегу к холодильнику, распахиваю.

Что б ему дать? Чтобы и не тяжелое, и холодное?

– На, – протягиваю ему кусок копченого сала.

– О! – рассматривает довольно. – Домашнее?

– К голове приложи! – смотрю на него с осуждением. – А что за перчатки?

– Так, погоди, – останавливает меня он. – Давай по порядку! Первым делом пошли осмотрим, не пропало ли чего? Почему дверь не закрыла?

А! Ну да! Сейчас я тебе расскажу, что я из-за тебя ревела и шла домой, считай, в беспамятстве!

– Да устала я чего-то, – пожимаю плечами, отводя глаза, – у деда Вити была долго, они меня молоком нагрузили вместо денег, тяжелое, – вздыхаю. – Ой! Молоко! В холодильник же поставить!

Поворачиваюсь к сенцам, где я бросила сумку, тянусь за банкой.

– А-а-а-а!!! – чуть не роняю ее на пол!

Точнее, роняю, только Андрей рядом! Он подхватывает.

– Да что ты, блин! – ругается, а потом и сам замирает так же изумленно. – Молоко, говоришь?

В банке плещется жуткая красная жидкость с прожилками…

Мерзко, противно, страшно!

Это не червяки, это…

– Это не кровь, – Андрей уже вскрыл банку и нюхает. – Есть во что отлить для лаборатории?

А я стою, онемевшая!

– Марийка! Приди в себя! Тут просто что-то насыпали! Хлопья пошли, видно, свернулось… Надо понять, что за смесь, у кого она могла быть… Жалко, мы отпечатки смазали… – расстроенно бурчит себе под нос он.

А у меня в ушах звенит, и земля из-под ног уходит.

Пол, точнее.

Жутко до того, что аж перед глазами все плывет и во рту пересохло.

– Андрей, – шепчу. – Мне страшно…

– Так, – он громко ставит банку на стол. – Ну-ка иди сюда! – подходит ко в два шага и…

Крепко-крепко обхватывает, прижимает к своей груди!

И только так я могу вздохнуть! Всхлипываю и тихо-тихо скулю…

– Что-о-о это? – спрашиваю, не поднимая глаз.

– Да обычный краситель, скорее всего, – трет он меня по спине.

– Зачем? – вою. – Почему?

– А вот это мы и будем сейчас выяснять! – он берет меня за плечи, чуть отстраняет, чтобы заглянуть мне в глаза. – Ну-ка расскажи мне, ведьмочка моя, что ты в последнее время тут наколдовывала?

.