Большой, плохой минотавр

Глава 2

Брюс

— Все выходите и приберите за собой дерьмо по пути отсюда. Вечеринка окончена.

Я не могу поверить в этот гребаный бардак. Я прихожу домой и обнаруживаю, что полгорода громит мой дом. Я никогда никого не приглашаю в гости, и вдруг половина Кричащего Леса развила здесь бурную деятельность?

Группа людей и полумонстров окружает мою кузину, похлопывают ее по спине и бросают на меня возмущенные взгляды.

Неважно. Им тоже нужно убраться к черту из моего дома.

— О-о-о, — бормочет Люси, указывая на дыру, прожженную в моем любимом кресле.

Глубокое рычание вырывается из моей груди. Я ездил навестить свою мать, которая восстанавливается после операции, и возвращаюсь к этому? Какого черта? Я собирался остаться с ней на ночь, но мне неожиданно нужно было назначить встречу с клиентом, поэтому я ушел после того, как она наконец заснула. И я чертовски, вымотан, не выспался, а мне все еще нужно не заснуть и не быть в сознании, чтобы быть на этой встрече в три часа ночи.

А тем временем мой дом разгромили.

Здорово.

Люди выкатывают пустые бочонки и, выходя за дверь, забирают с собой бутылки из-под текилы. Продавцы из продуктового магазина, кто-то, кого я узнаю из почтового отделения… и парикмахер для собак — все здесь? Смесь неуклюжих монстров и обычных людей. Это просто смешно. Это нельзя объяснить импровизированной вечеринкой с выпивкой.

Как это вообще возможно?

Единственное светлое пятно во всем этом фиаско — великолепная молодая женщина, прячущаяся за моей спиной. Она выглядит так, словно только что встала с постели, и я не могу перестать думать о ней.

— О, — выдыхает она из-за моего плеча. — Посмотри на баннер. Вот черт. Я видела рекламные объявления об этой вечеринке в городе, просто не обратила внимание на адрес.

На стене моей гостиной висит огромный баннер с надписью «Вечеринка в честь двадцатой годовщины Кричащего Леса». Я протягиваю руку и тру когтями точку давления рядом со лбом, где начинает формироваться головная боль от напряжения. Это не просто вечеринка перед Хэллоуином, это что-то вроде гребаного празднования той ночи, когда мы, группа людей, ничего не подозревая выпили пунш, который изменил нас навсегда.

— Какого черта, Брюс? — кричит низкий голос.

Ко мне подбегает орк. Он подходит ближе и рычит прямо мне в лицо.

— Чувак, почему ты всегда такой мудак? Некоторые из нас рады переменам, даже если ты нет. Что с тобой случилось? Раньше ты был веселым.

— Это было до того, как я стал сержантом, — напоминаю я ему. — Ты думал, что я веселый тогда, когда я думал, что нелегал — это круто. Это было более двадцати пяти лет назад.

— Перестань хвастаться прошлым и включи эту чертову музыку обратно, — невнятно произносит его брат, поднимая два массивных зеленых кулака к моему лицу. — Включи ее прямо сейчас, или мы надерем тебе задницу.

Прошлое? Это правда, мое время как человека теперь осталось в далеком прошлом, хотя я помню это, словно это было вчера. Вся моя армейская карьера, некогда бывшая центром моей жизни, источником всех моих дружеских связей и опорой всего моего существования, теперь кажется такой далекой, словно принадлежала чьим-то воспоминаниям. Меня с почетом отправили в отставку и дали приличную пенсию, так что так оно и было, но, с другой стороны, мой бывший взвод и все на базе, а также и вся армия ведут себя так, словно они никогда меня не встречали, никогда не слышали обо мне и понятия не имеют о моем существовании. Как только я стал минотавром, или «монстром», я умер для них.

Женщина позади меня взвизгивает от ужаса, когда два орка напирают на меня, ее крошечные ручки хватаются за мой пояс.

Я обвиваю хвостом ее талию.

— Отвали, Джейсон, — рычу я высокому зеленому орку с двумя клыками, торчащими из его нижней губы.

Я знаю и его, и его брата со средней школы, и когда они оба были превращены в орков, делу не помогло.

— Уже почти два часа чертовой ночи, убирайся к черту из моего дома и ложись спать, пока я не надрал тебе задницу, да и ему тоже.

Я тычу пальцем в его пьяного брата, который стоит у меня на пути.

Я скребу копытами по деревянному полу и фыркаю, бросая свой вызов. Моя грудь вздымается, и я обнажаю зубы. Она оба знают, что я могу надрать им задницы в любой день недели, даже если их двое, особенно когда они оба пьяны. Мы втроем несколько минут пристально смотрим друг на друга, пока они не качают головами и не отступают.

Орки, спотыкаясь, уходят через лес за моим домом обратно в свою хижину.

Я снова смотрю на этот чертов баннер на стене.

Зачем кому-то праздновать тот день, когда мы навсегда превратились в монстров? Некоторые из них считают, что это хорошие перемены, но не я. Я не стыжусь своего минотавра, я вырос, чтобы принять свою новую форму. Я прожил минотавром дольше, чем жил человеческим мужчиной. Но в ту ночь, когда я выпил сыворотку, я лишился своей карьеры, потерял невесту и все планы на будущую семью. Взамен я получил дополнительные двадцать лет жизни в качестве минотавра, практически не старея, но это время я прожил в одиночестве в Кричащем Лесу и его окрестностях, который стал моим домом до конца моих дней, потому что никто из нас не может безопасно жить и путешествовать в большом мире. Это не совсем то будущее, которое я себе представлял.

Был ли это хороший компромисс? Я так не думаю. Иногда это похоже на позолоченную клетку.

— Пойдем, — говорю я своей великолепной молодой соседке-человеку. — Потребуется некоторое время, чтобы все разошлись, а пока я хочу задать тебе несколько вопросов.

Она кивает и уходит вместе со мной, оставляя позади хаос в передних комнатах.

Обычно я вообще не интересуюсь людьми, общаюсь только с членами своей семьи или по деловым связям, но я наблюдал за Люси Робертс в течение последнего месяца, и мне не терпится узнать больше.

Безумие, но это правда.

— Я вызвала полицию, чтобы остановить вечеринку, — говорит она у меня за спиной, когда я веду ее по коридору. — Но каким-то образом твоя кузина уговорила их, и они оставили ее в покое.

— Э-э, Эмма на самом деле очень очаровательна, когда не кричит. Я знаю, как это могло произойти.

— Хм. Так или иначе, мне не выпало счастье встретиться с этой стороной ее личности, — язвит Люси.

Я улыбаюсь, потому что мне нравится ее чувство юмора. Я достаю ключ из кармана, отпираю дверь в главную спальню и веду ее внутрь. Затем я закрываю за нами дверь и снова запираю ее на ключ, просто чтобы убедиться, что нас никто не потревожит.

Люси приподнимает бровь и встречается со мной взглядом.

— Тебе обязательно запирать дверь своей спальни каждый раз, когда ты уходишь?

— Ага, вот насколько все стало плохо.

Она выдыхает и оглядывается по сторонам.

— Мне жаль, если я еще больше испортила отношения между вами двумя. Я просто хотела, чтобы затихла музыка, чтобы я могла хоть немного поспать. Завтра у меня важный день, точнее, уже сегодня, а я еще совсем не спала.

Я полностью понимаю, что она пытается сказать, потому что нахожусь в такой же ситуации.

Мне трудно удержать взгляд на ее лице, пока она говорит. Я никогда раньше не видел свою соседку полуодетой. Она часто носит облегающую черную одежду с головы до ног и черные сапоги на высоком каблуке. Это прекрасно сочетается с ее длинными, густыми светлыми волосами и голубыми глазами. Я часто представлял ее сидящей на заднем сиденье моего мотоцикла. Мне нужно купить ей шлем.

— Как ты могла сделать все еще хуже? — задаю я вопрос. — Во всем этом нет твоей вины. К этому все и шло.

— Да, я все время приходила к тебе домой, и просила, чтобы вы сделали музыку потише, но дверь всегда открывала она.

Я сжимаю губы в тонкую линию.

— Я приношу извинение за причиненные тебе неудобства… подожди, ты думала, что громкая музыка — моя идея?

— Да. Я все это время думала, что это ты или, по крайней мере, ты потворствовал вечеринкам и шуму. Я думала, что это странно, учитывая, что ты известен как одиночка, но…

Я провожу пальцами по волосам.

— Мне следовало лучше следить за этим. Но я мотался туда-сюда между Кричащим Лесом и Централ-Сити, где живет моя мать. Она восстанавливается после операции и отказывается переезжать к кому-либо, чтобы ей помогали, поэтому мы с сестрой по очереди ездили и ухаживали за ней.

— О, мне так жаль, что это случилось. Это требует огромных усилий.

— Да, и Эмма воспользовалась тем, что я занят.

Я открываю мини-холодильник, достаю по бутылке воды для каждого из нас, открываю крышку и передаю ей.

— Я хочу, чтобы ты осталась здесь со мной, пока мы ждем, когда все уйдут, а потом я отведу тебя обратно к тебе домой, чтобы ты наконец смогла немного поспать.

— Хорошо, звучит заманчиво. И спасибо за воду, — отвечает она и изящно присаживается в изножье моей неубранной кровати.

А потом я открываю свою собственную бутылку и делаю большой глоток.

Люси делает глоток воды, а затем ставит свою бутылку себе на колени.

Есть что-то очень приятное в том, как она пахнет и в звуке ее голоса. Она, похоже, не боится меня и даже не благоговеет перед моими атрибутами минотавра. Я не заметил, чтобы она пялилась на копыта или рога.

Это необычно для людей.

— Меня зовут Брюс Маседо, — ворчу я.

— Я знаю. А я Люси Робертс.

— Я знаю.

Я опускаю взгляд на бороздки на деревянном полу от постоянных ударов моих копыт. Мой хвост подергивается, пока я продолжаю пялиться на человека, которого пригласил в свою комнату. Я уже двадцать лет не был вот так наедине с женщиной. У меня ни с кем не было секса с тех пор, как я превратился в монстра, и внезапно я начинаю думать, что это возможно.

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и печально улыбается.

— Я думала, что Эмма твоя девушка. Я не знала, что она твоя кузина.

Смешок срывается с моих губ.

— А, так вот почему ты избегала меня?

У нее розовеют щеки.

— Я… я, не…

Влажное фырканье вырывается из моих ноздрей.

Она закатывает глаза.

— Может быть, ну ладно, ты все еще пугаешь своим постоянным хмурым выражением лица, и никто в городе, кажется, тебя не знает и не разговаривает с тобой. Говорят, у тебя скверный характер, и когда ты был человеком, то был заводилой толпы.

Кровать прогибается, когда я сажусь рядом с ней.

— Заводила толпы? — усмехаюсь я. — Это хороший способ объяснить задержание несовершеннолетних и мое пребывание в окружной тюрьме за нападение. Будет лучше, если ты узнаешь это обо мне заранее…

Улыбка приподнимает уголки моих губ.

— Теперь, когда ты знаешь, что я одинок…

Она с трудом сглатывает, и я чувствую в воздухе запах ее возбуждения.

«Отлично».

— Я провел очень мало времени в тюрьме, — продолжаю я, облизывая свои полные губы, — потому что согласился на сделку, и вступил в армию, а они перевоспитали меня. Научили, как использовать свои силы во благо. Я был солдатом, это была моя карьера, а потом я превратился в это. Я все еще тот человек, которым был до перемен, но на двадцать лет старше, а значит, более зрелый. Но во мне есть дополнительный элемент — минотавр. Я одиночка по натуре. Мне нравится прятаться в этом доме. Я беру то, что хочу, и очень мало говорю. Минотавр заставляет меня делать больше того, что приходит, само собой.

Она делает глоток воды.

— Ты разговариваешь со мной.

Я медленно моргаю, понимая, что она права. Обычно я общаюсь только со своей семьей и клиентами. Хех.

— Обычно я работаю дома, в своем кабинете. Как ты знаешь, на этом этаже три спальни, так что здесь находится моя комната, кабинет и комната для гостей. Вот почему я позволил Эмме пожить со мной, сделал одолжение своей семье, и посмотреть, что из этого выйдет. Они думали, что, если она будет жить вдали от большого города, в уединенном месте, это успокоит ее необузданный нрав. Они ошибались.

Люси улыбается.

— Очень. Ошибались.

— Я живу один. Я работаю один. Я редко бываю в городе, — продолжаю я, желая, чтобы Люси Робертс узнала обо мне побольше. — Мне нравится возиться со своим мотоциклом, который я приспособил к своему новому размеру и копытам, и я езжу кататься по сельской местности. И мне это нравится.

Я с любопытством наблюдал за молодой женщиной, которая переехала в соседний дом четыре недели назад. В тот день я впервые увидел, как она с важным видом направляется к своей машине в черных сапогах на платформе с серебряными пряжками, черных кожаных брюках и черной водолазке, а также с копной светлых волос… я чуть не приложил когти к своей груди и не упал в обморок. Она определенно самая красивая женщина, которую я когда-либо видел в реальной жизни.

Но я никогда ни с кем не разговариваю и не здороваюсь, поэтому я желал ее издалека. А потом она появляется на моем пороге сегодня вечером, в коротком халатике, с поднятыми волосами. Выглядя такой чертовски привлекательной и явно взбешенной шумной вечеринкой, которую, по ее мнению, устроил я. Половина моего гнева на Эмму заключается в том, что она расстроила Люси. По какой-то причине я чувствую, что должен защищать ее.

Я опускаю взгляд на ее полные губы, представляя свой язык у нее во рту. Мои бедра между ее бедрами.

— Я парикмахер-стилист, — говорит она. — И я тоже живу одна.

Я встречаюсь с ней взглядом.

— Ты живешь здесь из-за льгот?

— Да, я переехала в Кричащий Лес, чтобы открыть бизнес и иметь возможность владеть собственным домом. У меня не так много родственников, так что никаких связей не было.

— Ни мужа, ни парня, ни детей?

Она крутит в пальцах кончик своего пояса.

— Нет, ничего подобного. Эта возможность представилась мне как раз в нужное время в моей жизни. Я хотела сделать большой шаг и начать все сначала. И здесь нужна была парикмахерская. Здесь много как людей, так и монстров, которые рады, что им не нужно ехать в соседний город, чтобы подстричься. Сейчас здесь только я, но я надеюсь, что скоро в мой салон приедут еще один или два стилиста. И, может быть, кто-нибудь займется маникюром. Это будет идеально. У меня было достаточно денег для старта, чтобы приобрести все необходимые принадлежности. Здесь была старая парикмахерская, в которой я обосновалась, но которая была заброшена после перемен. Так что, по крайней мере, у меня есть настоящее место. Оно просто нуждалось в уборке и обновлении.

— Звучит как умный ход, — искренне говорю я.

— Спасибо.

Люси бросает взгляд на дверь.

— Кажется, сейчас там тихо.

А потом она пытается скрыть зевок.

И вдруг я вспоминаю о том факте, что ей нужно выспаться, а у меня назначена встреча. Плюс, чтобы все эти ублюдки убрались из моего дома.

— Тебе нужно поспать. Давай отведем тебя домой.

— Хорошо.

Она снова зевает.

Я встаю и подхожу к двери, которая ведет из моей комнаты в частный внутренний дворик на заднем дворе.

— Здесь никого нет, — говорю я ей. — Пойдем.

Она встает, нахмурившись.

— Разве нам не нужно выйти через парадную дверь, чтобы я могла вернуться домой?

— Нет, для тебя есть другой способ добраться домой.

— И какой же?

— Я покажу тебе.

Я открываю стеклянную дверь, которая ведет в собственный уединенный внутренний дворик.

Мы оба выходим на улицу, в темноту, потому что я не включаю свет, не желая предупреждать кого-то оставшегося, о нашем передвижении на заднем дворе. Важно сохранить мое общение с ней в тайне.

— О, как мило, — говорит она. — У меня дома рядом со спальней нет такого внутреннего дворика, как этот. У меня также есть дверь, которая ведет наружу, но у меня пока даже заднего двора нет, только земля.

— Я здесь гораздо дольше тебя. Мой дом был первым, построенным по соседству, а твой — последним.

У нас общая стена с боковым забором. Между нашими двумя заборами есть потайная калитка.

— Это что-то новенькое? Как я раньше этого не заметила?

— Нет, она была здесь, когда я въехал. Я думаю, строители забыли об этом, когда наконец взялись за строительство твоего дома, потому что она с обеих сторон увитая виноградными лозами. Но, как ты видишь, она заперта. Моя двоюродная сестра не знает о ней, потому что никогда не была в моей комнате.

— Почему эта калитка находится здесь?

— Я не знаю, но подозреваю, что это произошло потому, что по соседству находилась стоянка, и долгое время ее использовали для стоянки строительной техники, а потом о ней забыли. Я почти починил ее так, чтобы это выглядело, как обычный забор, но я все откладываю это…

— Почему?

Я подмигиваю ей.

— Может быть, я надеялся, что когда-нибудь она пригодится. Как сейчас.

Ее щеки приобретают приятный розовый оттенок.

— Ой.

— Еще раз, я сожалею обо всем.

Почему я флиртую с этой молодой женщиной, которая, вероятно, думает, что я старик? Она просто вежлива со старым чудовищем. Мне нужно прийти в себя и вспомнить, что я уже не тот человек, которым был раньше. Тот самый, который обычно выбирал одиноких женщин во время отпуска в местном баре. Моя жизнь теперь совершенно другая.

Я провожу ее через калитку, наслаждаясь передвижениями, как по лабиринту, которые мы проделали за последний час от входной двери, холла, моей комнаты, крыльца и теперь через заднюю калитку. Правда в том, что моему минотавру нравится идея секретного пути отступления, вот почему я все это время держал эту чертову калитку, даже когда на пустом месте построили дом и в него въехала соседка. Это неправильно с моей стороны, и мне просто повезло, что она не разозлилась на меня по этому поводу.

Я поднимаю взгляд на луну, которая будет полной именно в ночь Хэллоуина. Люси так хорошо пахнет. Я вдыхаю ее сочный аромат и протягиваю руку, чтобы убрать выбившийся локон ей за ухо.

— Приятных снов.

Она смотрит на меня широко раскрытыми голубыми глазами и кокетливо улыбается, словно действительно может встречаться с таким монстром, как я, но я знаю, это невозможно.

— Спокойной ночи, — выдыхает она. — И спасибо за помощь.

А потом я теряю ее прикосновение и чувствую себя странно обделенным.