Большой, плохой минотавр

Глава 6

Люси

Я выбегаю за дверь вслед за этим чертовски сексуальным минотавром, мое сердце бешено колотится, а босые ноги стучат по деревянному полу.

Что со мной не так?

И почему я не могу оставить его в покое? Любой другой остался бы дома, запер дверь после того, как он ушел, и, возможно, позвонил в 9-1-1, чтобы сообщить, что на свободе разгуливает разъяренный монстр.

Только не я.

Я проснулась, потому что в моей постели рычал минотавр с красными глазами, который навалился на меня и разорвал верх моей ночной рубашки пополам, чтобы добраться до моей груди. Вероятно, в одной секунде от того, чтобы погрузиться в меня. Затем, после того как я испытала оргазм только от того, что он посасывал мои соски, он соскочил с меня и выбежал из моего дома.

На нем только тонкие черные боксеры, и он щеголяет с огромной эрекцией, торчащей в паху. И он такой красивый, что я не могу с этим справиться. Брюс сейчас сам не свой, и ему нужна моя помощь. Секунду назад я была в его объятиях, а прошлой ночью мы разговаривали о… ну, один шаг до любви, верно? Говорили о преданности и семье. Я не могу позволить этому мужчине, который заботился обо мне, — я не могу позволить ему пройти через это в одиночку. Ему нужна моя помощь.

У него огромная фора передо мной — я понятия не имела, что этот человек-бык так чертовски быстр, учитывая его габариты, но я узнала, что он легко маневрирует на копытах, как профессионал, когда убегал. Моя входная дверь все еще широко открыта; он даже не потрудился закрыть ее за собой. Я выбегаю на свою лужайку, а он уже на подъездной дорожке, возбужденно машет хвостом. Целая толпа пытается разговаривать с Брюсом, но он рычит и отмахивается от них.

О, здорово.

Я замедляю шаг, когда добираюсь до тротуара, потому что, черт возьми, я снова наполовину одета в ночную рубашку, придерживая ее переднюю часть рукой. Халат, который прикрывал бы мою порванную полупрозрачную ночную рубашку, я оставила дома, но хорошая новость в том, что на мне, по крайней мере, есть трусики.

Я смотрю вокруг на лица, которые знаю в городе. Хех. Все те разы, когда я объясняла историю с минотавром, должно быть, подействовали. Меня сводит с ума то, что этот город считает Брюса плохим парнем в Кричащем Лесу. Технически этому мужчине пятьдесят лет. Я имею в виду, да ладно тебе. Может быть, давным-давно он действительно подходил под это определение, но не сейчас. Он не мальчик. Он мужчина. Пришло время городу покончить с этим дерьмом.

Я читала лекции всем, кто соглашался слушать, во время октябрьской вечеринки — и позже, в течение следующего дня или двух, пока общалась с горожанами в кафе, проходила мимо них по тротуару или если кто-то застрял в моем кресле в салоне, — о том, что вечеринка в доме минотавра была не его идеей и он никого к себе не приглашал. Что однажды Брюс вернулся поздно вечером домой и обнаружил, что громят его дом перейдя все возможные пределы, полная херня. Я снова прихожу в бешенство, просто думая об этом.

Я не против того, чтобы кто-то веселился, и веселился вовсю. В этом нет ничего плохого, люди должны развлекаться так, как они хотят. Но технически владелец дома никого не приглашал на эту вечеринку, которая должна была состояться в его помещении, и никто на самом деле не отвечал за соблюдения правил. Все это вылилось в хаос словно в студенческом братстве. Монстры и люди в равной степени громили его дом, а затем забрали с собой алкоголь, еду и другие припасы, выходя за дверь, не потрудившись убрать или починить то, что уничтожили. Его двоюродная сестра собрала свои вещи и ушла, оставив ему весь этот беспорядок, с которым он должен был разобраться сам.

Я рада, что они здесь, чтобы починить дом Брюса, но сейчас не самое подходящее время.

Я действительно волнуюсь о нем и чувствую себя ближе к нему, чем когда-либо. Мы спали рядом, обнимая друг друга, и прошлой ночью я, черт возьми, призналась, что он мог заниматься со мной сексом сколько угодно, вперед. Я имею в виду, боже, неловко, но это правда. Наверное, я сильно влюбилась в минотавра, который живет по соседству со мной.

Он рычит на мэра и двух братьев-орков. Я подхожу ближе, и он резко оборачивается и пронзает меня резким красным взглядом, который мог бы разрезать металл. Он выглядит совсем по-другому — у него злое и искаженное лицо, грудь больше, а зубы кажутся еще крупнее. Горячее фырканье вырывается из его раздутых ноздрей.

Он действительно, действительно импозантен.

И вот тогда я по глупости решаю попытаться приручить дикого зверя. Он предупреждал меня, что может случится, что он возможно может обезуметь и превратиться в дикого минотавра, но я помню, мы оба решили, что это произойдет в ночь Хэллоуина, а не когда он будет со мной в постели, или вот так, на глазах у соседей. Может быть, Брюс все еще имеет преимущество, чтобы его урезонить? Может быть, раз он говорит, что запечатлен на мне, мой голос сможет его успокоить?

— Брюс? Что случилось?

Я пытаюсь положить руки на его покрытое венами предплечье, и он вздрагивает.

Он отмахивается от меня, тяжело фыркает и отступает назад.

— Отойди от меня, — рычит он, обнажая зубы. — Я не хочу тебя, оставь меня в покое.

Улыбка сползает с моего лица, потому что его слова наносят раны, как поток острых деревянных стрел, прямо в мое сердце.

— Ты не хочешь меня?

Я опускаю взгляд на эрекцию, которая все еще наполовину скрыта под его трусами.

— С каких это пор?

Работа на его дворе прекращается, потому что все наблюдают за разворачивающейся драмой, смотря то с жалостью, то с шоком.

— Я получил от тебя все, что мне нужно, — продолжает бушевать Брюс громким голосом, так что все могут слышать, — и я больше ничего не хочу. Возвращайся к себе домой и оставь меня, черт возьми, в покое.

Я резко втягиваю воздух. О, охренеть.

— Ты получил от меня все, что тебе нужно?

Я задыхаюсь. Сомнения проникают в мой разум. Он говорит о моем запахе? Это было лишь на короткое время, и он думал, что я ему не нужна буду после Хэллоуина?

— Я думала, твой минотавр хотел, чтобы я…

Забеременела. Но я не могу сказать это вслух. Черт возьми, я решила, что ночью этот мужчина, по сути, попросил стать его женой, а теперь он говорит мне, что все это ложь?

Гребаная ложь?

— Отойди от меня, — снова кричит он, указывая на мой дом, изо рта у него летит слюна. — Я оставил тебя там, потому что ты мне не нужна. Неужели ты не можешь этого понять?

Могло ли это стать еще более унизительным? Я действительно не знаю. Все видели, как он выходил из моего дома, а я вышла через несколько мгновений в порванной ночной рубашке, и они решили, что он трахал меня, а я — нуждающаяся фанатка, которая хочет большего. Брюс фактически вышвырнул меня из своей постели.

И, возможно, мне это так необходимо. Возможно, именно это и происходит. У меня перехватывает горло, и горячие слезы наворачиваются на глаза.

— Но ночью ты сказал…

— Я сказал то, что хотел сказать, чтобы забраться к тебе в постель, — рычит он. — Все это было неправдой. Я не хочу, заниматься с тобой сексом, вот почему я ушел. Истинная правда в том, что ты выполнила свою задачу, и теперь я хочу, чтобы ты ушла.

Стон срывается с моих губ.

Затем он поворачивается ко мне спиной. Его хвост машет в мою сторону с пренебрежительным видом.

Я осматриваю толпу.

Что ж, мне пора уходить. Я неправильно поняла. Я здесь не для того, чтобы помочь своему мужчине, я просто какой-то мертвый груз, который нужно сбросить.

Поэтому я вздергиваю подбородок, пытаясь мысленно собрать все остатки достоинства, которые у меня, возможно, остались, придерживая края своей изодранной ночной рубашки, чтобы не выставлять напоказ свои груди перед всеми. И марширую обратно к себе домой, пытаясь сдержать слезы перед толпой, наблюдающей за моим позорным уходом. Затем я возвращаюсь в свой собственный дом и закрываю за собой дверь. Я сползаю на пол, прислоняюсь спиной к двери и плачу навзрыд.

Остаток дня я прячусь у себя дома, слишком грустная и смущенная, чтобы кому-то позвонить или даже высунуть голову наружу. Все жалюзи и занавески задернуты, и я включаю телевизор, чтобы убедиться, что никого не услышу, даже если кто-то подойдет к моему входу.

Мама сказала бы: «Я же тебе говорила», потому что она с самого начала не хотела, чтобы я сюда переезжала. А моя сестра, влиятельный адвокат, попыталась бы уговорить меня подать какой-нибудь гражданский иск. Я люблю ее, но не все проблемы суд может решить.

К счастью, у меня выходной в воскресенье и в понедельник, так что, по крайней мере мне не нужно работать. И завтра тоже, вероятно, мне это будет нужно.

Я плачу еще сильнее, потому что резкие слова Брюса об отказе эхом отдаются в моей голове. Я чувствую себя полной дурой из-за того, что не поняла, что все это было ложью. Когда он сказал, что хочет, чтобы я забеременела, и что мне нужно хорошенько подумать о том, его ли я хочу, потому что с ним это будет навсегда — это была ложь? Я брожу по дому и плачу. Затем сварила немного кофе и поплакала еще немного, пока не кончились слезы.

Наконец, я принимаю душ и надеваю удобную черную одежду для отдыха. Затем заставляю себя почитать книгу, чтобы отвлечься от своих проблем.

Единственная проблема в том, что следующая книга в моем приложении для чтения — роман, который заставляет меня думать о… Брюсе.

Ничто из того, что произошло сегодня утром, не имеет никакого смысла.

Я прокручиваю в уме последние несколько дней в мельчайших подробностях, снова выискивая красные флажки, которые я пропустила, но по-прежнему не вижу ни одного. Откуда я могла знать, что его слова были ложью? Все это казалось таким реальным. После обеда я начинаю задаваться вопросом, может быть, он сошел с ума и на самом деле не хотел, чтобы я уходила… Хех. Может быть, его резкий отказ был просто частью его безумия? Что, если он не хотел говорить это, и когда он станет самим собой, то пожалеет о том, что сделал?

Нет, нет. Где мое самоуважение? Он буквально орал на меня, чтобы я убралась от него к чертовой матери. Брюс публично отверг меня. Мне нужно понять, что я ему не нужна, и двигаться дальше.

И именно в этот момент я слышу стук в свою входную дверь.

— Брюс? — кричу я, как влюбленная дура.

Он вернулся? Я подбегаю, открываю дверь и в шоке смотрю на ухмыляющуюся молодую женщину, стоящую на пороге моего дома.

— Ты последний человек, которого я ожидала увидеть, — говорю я двоюродной сестре Брюса.

— Да, я знаю, — пожимает она плечами и перекидывает свои длинные черные волосы через плечо. — Не волнуйся, сучка, я тоже надеялась никогда больше тебя не увидеть. Можно мне войти в дом?

Я прищуриваюсь, глядя на нее.

— Почему ты здесь?

Эмма поднимает обе ладони вверх.

— Эй, я не хочу ничего плохого. Я хочу зайти только потому, что не хочу, чтобы весь город знал, зачем я пришла

Я выглядываю за дверь.

— Они все еще там?

— Да, некоторые из них, но хорошая новость в том, что кусты пересажены и появился новый дерн, так что, по крайней мере, Брюс будет рад этому. Ты разрешишь мне войти?

— Да, да.

Я машу ей рукой, приглашая войти.

— Не хочешь ли чего-нибудь выпить? Я как раз собиралась взять содовую, если хочешь.

Я смотрю вниз и замечаю, что у нее через руку перекинуто белое платье.

— Это еще зачем?

— Увидишь, — говорит она холодным тоном. — И да, я бы с удовольствием выпила содовой.

Я закатываю глаза на ее выходки, но продолжаю вести через свой дом. Наверное, мне в любом случае полезно поговорить с кем-нибудь, кто попытается вывести меня из ступора.

Мы вдвоем устраиваемся на кухне, сидим на барных стульях за моим островком, потягивая наши напитки.

— Я знаю все, что происходило в последнее время между тобой и Брюсом, потому что бабушка не может говорить ни о чем другом, — заявляет она.

— Что? — задыхаюсь я. — Как?

— Бабушка звонит Брюсу каждый день, а затем откровенничает с его мамой, потому что они лучшие подруги. Я также слышала о вас двоих от соседей и друзей в городе. Они говорят, что вы друзья или, возможно, даже парень и девушка. Я имею в виду, фу, но это правда, он выбрал тебя по какой-то причине. Так что, благодаря бабушке, я знаю все о твоих отношениях с моим двоюродным братом. Я знаю, что он спал в твоей постели последние две ночи.

Я хмурюсь, моя грудь сжимается от мысли, что все знают о моих личных отношениях.

Она делает глоток своего напитка.

— Да, я знаю, что для меня это тоже ЧЕРЕСЧУР. Послушай, я все сделала неправильно. Я общалась с тобой как с дерьмом, потому что думала, что ты такая же, как другие, хорошенькие девушки, которые видят в Брюсе только какого-то чудака-монстра или наотрез отказали бы ему. Но, оказывается, он тебе действительно нравится и небезразличен как личность?

— Да, конечно, нравится.

— Ну, я слышала, как он орал на тебя, чтобы ты сегодня держалась от него подальше.

Мое лицо вспыхивает.

— Орал на меня, чтобы я убиралась от него подальше, — грубо уточняю я. — Он не хочет меня. Он сказал то, что хотел получить от меня то, что ему было нужно, и теперь он закончил со мной.

Она вздрагивает.

— Ты знаешь, что в глубине души он считает, что ни одна женщина на самом деле не захочет в мужья монстра.

Внезапно мне снова хочется плакать.

— Ты с ним разговаривала? Это он тебе рассказал?

— Нет, я с ним не разговаривала, но он мой двоюродный брат, и я действительно хорошо его знаю. Все в моей семье знают, что это его личные опасения. Вот почему он был один последние двадцать лет.

Я встаю со своего стула.

— Куда ты идешь?

— Мне нужно пойти и поговорить с Брюсом. Мне нужно попробовать еще раз.

Эмма качает головой.

— Его нет дома. Никто не видел его с тех пор, как он накричал на тебя.

— Что? Где он? Все это время я думала, что он находится у себя дома.

— Мы слышали эхо его рева в кукурузном лабиринте, а потом все затихло. Мы думаем, что он прячется где-то там.

Я сажусь обратно.

— В кукурузном лабиринте?

— Я знаю, это странно, но, если подумать, в этом есть смысл. Этого кукурузного лабиринта раньше здесь не было, это первый год. А еще в этом году полнолуние приходится как раз на Хэллоуин, и ты живешь по соседству. Я думаю, все это однажды могло заставить минотавра выйти из себя.

У меня отвисает челюсть.

— Ты права, — шепчу я. — Он никогда не рассказывал мне о лабиринте, но он знал, что становится диким, и пытался предупредить меня, чтобы я держалась от него подальше в ночь Хэллоуина. Должно быть это настигло его раньше, чем он ждал.

— Лично я думаю, что все, что Брюс сказал тебе сегодня, это его способ держать тебя подальше, чтобы ты была в безопасности.

Эмма похлопывает меня по плечу.

— Не волнуйся у меня есть план.

Я встречаюсь с ней взглядом.

— План? У тебя есть план?

— Да. Но я здесь для того, чтобы представлять его семью. Сначала мы хотели убедиться, что ты ему подходишь. Тебе нужно знать, что если ты с ним спаришься, то также медленно будешь стареть, как и он. Ты не будешь стареть, так же как все мы, и будешь выглядеть молодой, как и он. В итоге у вас двоих будет примерно одинаковая продолжительность жизни. Я узнала об этом от других супружеских пар человек/монстр. Человек перестает стареть и идет в ногу с монстром.

— Как я могла этого не знать?

— Это большой секрет. Я имею в виду, что по этому поводу существуют конспирологические теории, но ни одна из них не подтверждена. Но да, это правда. Тебя это устроит? Я подумала, что на твоем месте я хотела бы узнать это заранее, прежде чем согласиться.

Я выдыхаю воздух.

— Я не против.

— Кроме того, мы хотим убедиться, что ты не разобьешь ему сердце, как его бывшая. Можешь ли ты согласиться на ребенка, который будет наполовину человек, наполовину минотавр? Ты не против создать семью с Брюсом?

Тепло разливается у меня в груди.

— Да, я действительно не против.

Эмма улыбается мне.

— Ты любишь его, не так ли?

Я пожимаю плечами.

— Наверное, да.

— Можешь ли ты сегодня вечером быть настолько смелой, чтобы спасти моего кузена от него самого и вернуть ему счастье?

Я улыбаюсь ей.

— Да, я могу это сделать. Давай же.

— Тогда ладно. Добро пожаловать в нашу семью.

Эмма протягивает мне белое платье.

— Вот, что ты должна сделать, чтобы вернуть его.

И она продолжает рассказывать мне все.