Босс и неподчиненная. Его ходячая проблема (СИ)

Глава 12. Поймать белочку

Меньше пить не получалось, во всяком случае Оскару Савельевичу. Но, надо сказать, организм у него будь здоров, крепенький. Бутылка почти на исходе, а у него лишь взгляд заблестел неестественно, в отличие от его собутыльницы. Меня уже порядочно так развезло — глаза в кучу, мозги в кашу.

Наверное потому я не сразу придала значение Марине, возникшей в ресторане. Моя мачеха (язык не поворачивается так ее называть из-за несущественной разницы в возрасте), выряженная в богатые меха поверх красного обтягивающего платья с декольте, в гордом одиночестве прошагала вдоль ряда, сняла соболиную шубу и расположилась от нас через столик. Начала высматривать кого-то из зала, отвлекаясь от своего телефона.

— Блин! — понадеявшись на ее близорукость, я подорвалась со стула как на мине и стекла быстрым ручейком под стол, так застолье превратилось в "подстолье".

Изогнувшись буквой “зю”, я притаилась. А Оскар Савельевич нагнулся и заглянул под стол.

— Рада, ты белочку поймала? — скаламбурил он.

— Пока еще нет, но скоро поймаю, — ответила я, не вдаваясь в подробности.

Незачем ему знать настоящую причину моего поступка.

— Так ты лови и вылазь, — бросил он насмешливо и скрылся с глаз, выпрямившись за столом.

Вслед за этим послышались шаги, которые стихли прямо рядом с нашим столиком.

— Боже, Оскар! Ну надо же какие люди и без охраны! — отчетливо услышала я противный голос своей мачехи и застыла, навострив уши.

— Маринка? Козлова, ты, что ли? — удивился Адамасов, но еще больше удивилась я.

Они знакомы? О нет…

— Уже не Козлова, вообще-то. Два месяца как я Дитрих, — гордо озвучила она нашу с отцом фамилию, а я еле сдержала рвотный позыв.

Не перевариваю ее!

Из-за нее я разругалась с отцом и была вынуждена съехать с Эркюлем из дома в съемную квартиру.

Видите ли, у нее аллергия на собак.

А мой папа… Нет чтоб прислушаться к своей дочери, он исполняет все прихоти этой меркантильной девки и в упор не замечает, как она им крутит.

Я уверена, не было у нее никакой аллергии. Она выдумала ее, лишь бы мне насолить. Чтобы продемонстрировать свое влияние на отца и устранить единственное препятствие в борьбе за папино сердце и его банковские счета.

И в результате ей это удалось, ведь желания Маришки папа выполнял без особых колебаний в ущерб моим.

Уже неделю он не звонил мне. И все мои деньги на карточках он также заморозил. Это одна из причин, по которой я устроилась на работу.

— Да, точно. Слышал, что ты выскочила замуж за Владислава Михайловича, — сказал Адамасов, и внутри меня сильно натянулась пружина.

Капец…

Получается, босс знает моего отца. Следовательно, он может понять, кто я, если Марина сейчас же не свалит отсюда.

А я этого ой как не хочу. Не хочу, чтобы папа узнал, где я работаю. Он ведь человек жестокосердный, и работы меня может лишить. Наверняка он ждет не дождется, когда я приползу к нему на коленях с извинениями и соглашусь на сватовство с каким-то старпером, с которым на днях он планировал меня познакомить.

Так вот не дождется!

— А ты здесь какими судьбами? — поинтересовался Оскар Савельевич.

— Да вот, решила посидеть в своем любимом ресторане. Муж в отъезде, а я не люблю ужинать дома одна, — эта стерва явно на что-то намекала.

Хм.

Значит, папа уехал в командировку, а она в это время ищет на свою задницу приключения, шастая по дорогим ресторанам в поисках компании за ужином.

Ну не сучка ли крашеная? А папа куда смотрит?

— Может, присоединишься ко мне? Вместе поужинали бы, поболтали, вспомнили былые времена, — пролепетала Мариша елейным голоском.

Ну что я говорила? При живом муже подкатывает к моему боссу! А ну-ка, крути педали, пока не дали!

“И чего это она вспоминать с ним собралась? Неужели есть что? Вот же чертовка! А он каков кобель! По-любому сейчас согласится!” — взыграла во мне первобытная ревность и обожгла в груди все. А под градусом это вообще страшная вещь.

Чтобы притупить неизведанное чувство ревности, я решила себя отвлечь. Недолго думая, развязала шнурки на обоих ботинках Адамасова, соединила по шнурку с каждого ботинка и аккуратно затянула их вместе в крепкий узел.

Однако поспешила я с выводами о кобелиной натуре Адамасова, потому что он деликатно отшил приставучую мачеху:

— С удовольствием бы поболтал с тобой, но, видишь ли, я пришел сюда с девушкой.

“Выкуси!” — беззвучно рассмеялась я и показала ей неприличный жест, жаль только, она не увидела.

— С очередной или прям с девушкой-девушкой? — непонятно для каких целей совала она свой нос не в свои дела.

Я задержала дыхание. Стало до чертиков любопытно, каким будет ответ Оскара Савельевича.

— У нас все довольно серьезно. Наши отношения сегодня вышли на новый уровень, вот мы и отмечаем данное событие в ресторане.

— Ба-а-а, ты наконец определился в выборе своей пассии? Удивительно. Но где же она, твоя девушка? Хочется посмотреть на ту, которая смогла укротить неукротимого Оскара Адамасова.

— Не поверишь, моя укротительница в данный момент под столом, — серьезным тоном поведал он.

И я не придумала ничего лучше, чем зарядить ему кулаком по колену, вот только алкоголь дал о себе знать. Я взяла не ту траекторию, рука соскользнула и случайно врезала ему аккурат по хозяйству.

— С-с-ска! — заскулил бедненький босс, навалившись грудью на край стола и приложив руки к паху. — Белка дорвалась до орешков…

А мне так стыдно стало. Чтобы хоть как-то сгладить свою вину, я начала усердно дуть ему между ног, всерьез полагая, что это облегчит ему боль.

— Она у меня… Пожестче любит, — заключил Адамасов хриплым, натужным голосом.

— Ты не шутил, боже. Она и впрямь под столом. Ой, как неудобно. Все я уже ухожу. Продолжайте, — в спешке ретировалась Марина, только и успевая цокать каблуками.

— Белочка, а ты не охренела ли? — снова нагнулся Оскар Савельевич, чтобы наехать на меня. — У тебя что, бешенство?

— Извините, рефлексы срабатывают, когда подопью, — безвинно захлопала я ресницами.

— А ну, вылазь давай! — скомандовал он, выдвигая стул.

— Не-а, мне и здесь хорошо, — замотала я черепушкой.

Нельзя, чтобы Марина заметила меня. А она по-любому сейчас следит за нашим столиком.

— Вылазь, говорю! На меня уже смотрят все как на идиота.

— Вылезу, если мы уйдем отсюда.

И босс раздраженно цыкнул.

— Не знаю, что в тебе такого и почему я до сих пор тебя не прибил. Ведусь как какой-то наивный пацан, — бурчал он, подзывая к себе официанта. — Счет, будьте добры.

А я же разлилась сахарным сиропом под столом. Мне было до безумия приятно. Хоть Адамасов и брюзжал, но словечки его отзывались у меня в животе трепыханием крыльев бабочек… Или я спутала их с метеоризмом, черт бы побрал.

— Оскар Савельевич, — позвала я его шепотом, дернув за штанину.

— Чего тебе, вредительница? — отозвался он.

— А можете подать мне пальто?

— Во, видала? — сунул он под стол фигу и я шлепнула его по руке. — Пока не скажешь, от кого прячешься, ни хрена не получишь.

Вот ничего от этого рентгена ходячего не скроешь.

— От злой мачехи, — сказала я вполне правдиво, а вот дальше пришлось выдумывать: — Если она увидит меня с вами, то расскажет все моему парню. А там такой скандал начнется…

— Чего, бля? Хочешь сказать, у тебя парень есть? — всерьез озадачился босс, словно не допускал даже мысли, а меня это задело до глубины души.

— А что, у меня не может быть парня, по-вашему?

— С твоим-то характером… — прыснул от смеха Адамасов и хряпнул еще одну рюмашку на дорожку.

— Вы, как я посмотрю, совсем не боитесь за свои орешки. А я ведь, между прочим, ближе всех к ним нахожусь. Могу и щелкнуть, — опустилась я до угроз, другого выхода у меня не было.

Зато подействовало.

Босс мигом подорвался со стула.

— Руки прочь от святая святых! — бросил он и сделал шаг к напольной вешалке, где висело мое пальто.

Правда, шагом это никак нельзя было назвать, потому что я совсем забыла о перевязанных шнурках на ботинках Оскара Савельевича.

Всего миг — и раздался такой грохот, с каким обычно валится огромный шкаф. Вот только не шкаф это был вовсе, а стокилограммовая туша моего не совсем трезвого начальника.

Земля подо мной затряслась, стены ресторана задрожали, скатерть сползла со стола со всей посудой, которая разбилась вдребезги, а затем воцарилась гробовая тишина. Даже музыка на фоне стихла.

Я нервно сглотнула, лицезрев Адамасова, распластанного на полу с прилипшей к щеке долькой соленого огурца.

Наши взгляды пересеклись — мой испуганный против его — свирепого.

“Ты у меня еще попляшешь!” — читалось по его глазам, налитым кровью.

Я подползла к нему на карачках и, спрятавшись за стульями, быстро развязала узелок на шнурках.

— Нажрались. Совсем уже ноги не держат, — начала причитать я, лишь бы отвести от себя подозрения.

— Меня-то? Я больше удивляюсь, как тебя, такую пакостницу редкостную, земля носит, — сердито ворчал он, убирая налипший огурчик с щеки.

Замахнулся им в меня, и долька приклеилась к моему лбу, точно звезда. Большей злости он, к счастью, не проявил, что даже удивительно.

— Так… Руки в ноги… Ноги в руки! Короче, убираться надо отсюда, — рискуя быть замеченной Мариной, я поползла дальше, кое-как стянула с вешалки пальто и набросила на свою голову, в то время как босс перевязывал шнурки.

Следом он оттолкнулся кулаками от пола, ловко поднялся во весь рост и отряхнулся.

— Ну и кто еще нажрался? — ехидным тоном отметил Оскар Савельевич, глядя на мои тщетные попытки побороть силу притяжения.

— Равновесие… Какое-то оно уж больно неуловимое. Не поймаете его для меня? — пыхтела я.

— Горе ты мое луковое, — Адамасов в два рывка поднял меня, собирая вместе мои разъезжающиеся ноги. — Стоишь?

— Стою, но, боюсь, это временно, — икнула я.

Босс забросил свою руку на мое плечо, и мы поковыляли из ресторана под ошарашенные взгляды посетителей.

— У тебя дома есть что-нибудь от похмелья? — спросил он, выходя на улицу и помогая мне надеть пальто.

Я притормозила и попыталась собрать мозги в кучу, а они не собирались ни в какую.

— Только тазик, — ответила я, едва ворочая языком.

Оскар Савельевич ухмыльнулся, сорвал с моего лба кусок огурца и, надкусив, с удовольствием слопал.

— Вкусно?

— С тебя даже вкуснее, — подмигнул мне, после чего мы сели в машину.

Стоило мне почувствовать твердость под собой, как веки мои отяжелели, а голова упала на плечо вкусно пахнущего босса.

— А можно я вас поцелую? — не то бредила я, не то свои фантазии пыталась воплотить, но мне так сильно захотелось поцеловать его, что я думала, умру, если не сделаю этого.

— А не боишься? — послышалось в ответ бархатистым голосом, и я ощутила, как Адамасов приобнял меня.

— Бояться? Чего мне бояться?

— Парня своего, — предположил он, дыхнув на меня огуречно-спиртовым запахом.

Вкусно-то как…

Я готова была вечность вдыхать в себя его перегарное амбре.

— Так мы же расстались.

— Когда успели?

— Только что. Я поняла, что мы не подходим друг к другу.

Босс многозначительно хмыкнул, нежным прикосновением смахнул с моего лица волосы, вынуждая меня разлепить тяжелые веки и попасть в ловушку. Плененная его потемневшим взглядом, я смотрела то на одного Оскара Савельевича, то на другого. А потом в глазах затроилось, и появился третий идентичный босс.

— Тогда целуй, — кто-то из них троих подставил мне свою щеку.

Я прикрыла глаза и смело потянулась к нему. Прикоснулась губами к щетинистой щеке, чмокнула. Еще раз, затем еще и еще. Не могла никак остановиться.

— Слав, остановись напротив аптеки, — следом важно распорядился Адамасов.

— Презервативы в бардачке, если что, — ответил водитель.

А потом все… Черная дыра. Ничего не помню.