Босс с причудами (СИ)

Глава 1

Как только Эдик ступил начищенным ботинком на порог моей квартиры, стало ясно: вместе с букетом роз мой жених принес плохие вести.

Как я это поняла?

По его сладкой улыбке. По трогательно сведенным бровям. Ну, и по букету, разумеется.

Парень скупает для девушки цветочную лавку по трем причинам.

Причина первая: на него нашел приступ романтического помешательства.

Причина вторая: его девушка — звезда сцены, и он идет к ней на концерт.

Ну, и третья причина: он серьезно накосячил.

В романтическом безумии Эдик раньше замечен не был. Концерты я устраиваю только в ванной, когда никто не слышит.

Значит, третье. Вон какой букет — размером с баобаб, замотан в золотой целлофан, перевязан пунцовой лентой.

Любая женщина при виде такого царского веника обязана заверещать и кинуться дарителю на шею. Какие жертвы ради нее: умерщвлены несколько десятков роз!

Но я не верещу и не прыгаю; я хмурюсь.

— Танюсечка, привет! Ужасно по тебе соскучился за день, — объявляет Эдик.

Танюсечка! Точно, накосячил.

Я улыбаюсь, но улыбка получается кривой. От приторности Эдикового голоса у меня свело челюсти.

— Привет, Эдик-медведик, — не остаюсь в долгу.

Эдик морщится, но молчит.

Я ценю его сдержанность. Эдик — настоящий мужчина по многим параметрам.

Он красив, как древнегреческий бог в исполнении Бреда Питта. В плечах косая сажень, глаза ясные, синие, белозубая улыбка, на щеках ямочки.

Но что важней внешности — Эдик терпелив. Он покорно сносит мои закидоны. Он любит меня такой, какая я есть. Любит мои достоинства (их мало) и недостатки (их просто завались).

Оба моих бывших парня хотели, чтобы я стала другой. Стремились меня перевоспитать, переделать. Чтобы соответствовала их идеалу. И очень обижались, когда я отказывалась соответствовать.

Эдик не ставит такой цели.

Он терпит мою непунктуальность. Восхищается моей взбалмошностью — эксцентричностью по его терминологии.

Эдик хвалит меня за умение мыслить нестандартно. И никогда не говорит: «В кого ты, Таня, такая дурная?» Мой бывший Вова постоянно задавался этим вопросом. Так и растворился, не получив ответ.

Определенно, Эдик — моя судьба. Мы вместе уже год. Я люблю его, по-настоящему люблю. И поэтому готова выслушать то, с чем он явился, без истерик.

Целую его в гладкую, ароматную щеку. Эдик целует меня в губы, не выпуская букета, и колючий стебель хлестко бьет меня в висок.

— Прости! — пугается Эдик и отскакивает, прячась за букетом, как за щитом.

— Ерунда! — морщусь я. На самом деле больно, но виду не подаю. — Проходи. Я пирог испекла. С творогом!

Эдик отрицательно качает головой.

— Я на секунду. Просто захотел тебя увидеть… Мне сказать кое-что нужно.

Он произносит это так мрачно, что у меня сердце проваливается в пятки.

Кажется, дело куда серьезнее, чем я думала.

Неужели это все же… конец? Эдик пришел сказать, что нам не по пути? Что я красивая девушка и отличный товарищ, но мы слишком разные? Как заявил Вова, как Костя до него… Но с теми я рассталась без сожалений. Если же Эдик осознал, что больше не потянет мою эксцентричность и устал от моего умения мыслить нестандартно — мое сердце будет разбито.

Но я не собираюсь оттягивать неизбежное.

— Что? Да говори уже!

— Я не смогу пойти с тобой на «Крейзи кон», — выдает Эдик скорбным голосом.

Выдыхаю. Ну елки-палки, всего-то!

Нет! Не всего-то!

Меня обжигает горчайшая обида.

На фестиваль гик-культуры и современных развлечений мы договорились пойти два месяца назад. Я предвкушала это событие. Приготовила для себя и Эдика изумительные костюмы. Они наверняка взяли бы первый приз. Но только в паре, потому что это костюмы Шрека и Фионы!

А тут — на тебе! Опять! В последние недели Эдик часто отменял наши свидания, задерживался на работе.

Все из-за его босса, будь он неладен!

Уверена: в этот раз тоже босс виноват. Родион Романович, деспот и первостатейный гад с причудами, которых хватило бы на целый дурдом!

Все начальники — гады. Это их естественное состояние. Если шеф добряк, это еще хуже. Мимикрирующий хищник самый опасный. Тигр прячется в кустах, а добренький начальник скрывает свою сволочную натуру до поры до времени.

Но Эдик тоже хорош! Слова шефу поперек сказать не смеет. Как холоп безмолвный!

Мое разочарование так сильно, что хочется плакать. Я столько запланировала, приготовила номер для выступления, и все впустую! Мне физически больно, когда мои задумки идут прахом.

— Эдик, ну как так-то! — восклицаю горестно и всхлипываю. — Ну почему опять не можешь?!

— Танюша, ты только не плачь! — пугается он. К чему Эдик так и не привык за год, так это к тому, что я могу разреветься по пустячному поводу. И так же легко рассмеяться через минуту.

В этот раз повод вовсе не пустячный. Однако я нечеловеческим усилием сдерживаю рыдания.

Мило улыбаюсь и мягко говорю:

— Эдик, мы уже месяц никуда не выбирались. Я почти забыла, как ты выглядишь. У нас с тобой любовь по переписке через мессенджер. Я же просила тебя заранее освободить этот день… Так надеялась!

Эдик беспомощно пожимает широкими плечами.

— Танюша, знаю, что виноват, — вздыхает он. — Но я человек подневольный. У нас в конторе порядки, как на военном корабле. Шеф сказал, работаем в субботу — значит, работаем. Проблем никому не нужно. На каждое место в нашей фирме очередь безработных за забором стоит.

— Это ваш шеф про забор говорит? Родька?

— Его любимая цитата, — подтверждает Эдик.

— Похоже, он тебя больше остальных невзлюбил. Все самые сложные проекты — тебе. Все сверхурочные — тебе! Ладно, хоть оплачивает по справедливости. Но не все измеряется деньгами, Эдя! Твой шеф в курсе, что у тебя есть личная жизнь? Что у тебя невеста имеется?

— Шефу моя личная жизнь по барабану. Для него главное, чтобы проекты были закончены в срок, и чтобы клиенты остались довольны. Он сам как черт вкалывает, и от других того же требует.

— Я бы никогда не смогла работать под таким начальством. Я бы ему в рожу плюнула, честное слово!

— Ну да. Поэтому у тебя и работы постоянной нет, — нетактично замечает Эдик.

— Я вольный художник, — огрызаюсь я. — Ненавижу узаконенное рабство, которое вы зовете работой в офисе.

— Бунтарка ты моя! — Эдик обнимает меня и целует. Я вижу его синие глаза совсем близко, в них отражаюсь я — злая, расстроенная бунтарка Таня.

Руки у Эдика крепкие, губы настойчивые. И я успокаиваюсь.

Все-таки это чудо, что Эдик меня любит! И любит настолько, что через полгода после знакомства заговорил о свадьбе.

Ни у кого из моих подруг нет такого шикарного, такого терпеливого парня. Он редко обижается, все быстро переводит в шутку. Он идет по жизни легко, но к работе относится серьезно. Это важное качество в мужчине.

А как Эдик умеет смотреть! Он говорит комплименты глазами.

— Танюш, не обижайся, пожалуйста, — умоляет он проникновенно. — Нам и правда надо в субботу поработать, а то проект завалим. И тогда не видать мне повышения как своих ушей.

— Да я понимаю… — отзываюсь уныло. — Проходи ты уже… что в дверях стоять!

— Ладно. Только ненадолго, — кивает Эдик. — Расскажу, что еще Родион учудил. Ты не поверишь! Теперь мы будем каждое утро петь перед работой гимн компании. Для поднятия корпоративного духа.

— Твой шеф окончательно сбрендил.

— Стопудово! — Эдик проходит в комнату и устраивается на диване. Хватает меня за руку и притягивает к себе. — Потому что мы не только гимн будем петь. Мы еще будем петь мотивирующие частушки. Ему какой-то коуч посоветовал.

— Частушки? Серьезно?!

— Да. Вот, послушай…

Эдик набирает полную грудь воздуха и выводит дурашливым голосом:

— Дух командный поднимаем

Мы с утра до вечера!

Подчиненным помогаем

Когда делать нечего!

Эдик переводит дух.

— Класс, да? — спрашивает он иронично. — А вот еще послушай:

— На работу как на праздник

В новом галстуке приду!

О дресскоде не забуду,

Даже запонки найду!

Я сгибаюсь пополам от смеха.

— Это кто ж такое сочинил? Неужто Родька?

— Разумеется! Распечатал сегодня утром, всем раздал и мы хором выводили на мотивирующей пятиминутке.

— Да он Маяковский! Нет, бери выше: Шекспир. Эдик, ну как вы такого начальника терпите? Это же уму непостижимо!

Я искренне недоумеваю.

С шефом Эдика я никогда не встречалась, но рассказов Эдика хватает, чтобы составить четкое представление.

Ужасный человек, этот Родион Романович Ремезов. С больной фантазией и заоблачным самомнением.

Частушки — это так, мелочь. Ремезов ставит эксперименты над своими сотрудниками, достойные злого гения.

То возьмет и издаст приказ: для каждой отлучки в туалет и на перекур нужно заполнить и подписать заявление. Отменил он это правило только после того, как некоторые сотрудники не дотерпели.

К наказаниям он подходит с больной выдумкой. Предлагает накосячившему сотруднику на выбор: стандартное взыскание или штраф, или же ежедневные отжимания, приседания и прыжки со скакалкой в офисном спортзале. Говорит, в здоровом теле — здоровая работоспособность и меньше глупых мыслей!

Потом ввел «Час без стульев». Он где-то вычитал, что работа на ногах стимулирует мыслительный процесс. И раз в день в офисе раздается сигнал, по которому сотрудники обязаны встать и час работать стоя.

На стенах кабинетов развешены портреты: Родион Романович в шинели и треуголке Наполеона, Родион Романович в королевской мантии, Родион Романович в костюме космонавта. Он объясняет свой дурной художественный вкус тем, что сотрудники должны восхищаться шефом — это их мотивирует.

И что самое удивительное, они восхищаются! Ненавидят, смеются над ним, но и восхищаются. На сайтах-хедхантерах полно положительных отзывов о фирме Родиона Романовича!

Впрочем, не исключено, что отзывы купленные.

В отзывах отмечают его хватку, справедливость и, главное, его щедрость. Родион нежадный; зарплату хорошую платит, премии выписывает, разные социальные плюшки сотрудникам дает.

Но если деспот тебя подкупает, он все равно остается деспотом. Я бы ни минуты не смогла проработать в таком месте. Не люблю дурдомы. Я сама себе дурдом.

Но Эдика не осуждаю. Работать под Родионом Романовичем — его выбор. Все часы переработки, дедлайны и срочные проекты ведут Эдика к его цели — стать завотдела.

Настоящий мужчина не только упорен и умеет выносить неудобства. Он также способен обуздать свое самолюбие (по-простому — знает, когда нужно прогнуться). Эти качества заслуживают похвалы.

Поэтому я стараюсь не критиковать Эдикового шефа слишком уж рьяно. Хотя когда его закидоны вмешиваются в наши с Эдиком отношения, я киплю от ярости.

— Эдик, пожалуйста… поговори с шефом! Пусть он тебя отпустит в субботу. Мне не хочется идти одной. Я тогда совсем не пойду!

— Ну что ты, Таня! Ты иди… возьми подругу, развлекись. А то и бабушку свою позови, — смеется Эдик. — Ей пойдет костюм Шрека.

Я криво улыбаюсь, так как понимаю: Эдика не уговорить. В субботу он отправится в офис и просидит там целый день, выполняя прихоти Родиона Романовича.

А я проведу вечер в одиночестве. И далеко не в первый раз. Такие срывы планов случаются регулярно.

Договоримся пойти в ресторан, а за час до выхода Эдик звонит и все отменяет. «Прости, — кается. — Срочное совещание на работе!»

Решаем выехать на шашлыки, я покупаю мясо, мариную. Готовлю фотоаппарат, чтобы поснимать природу. Радуюсь, предвкушаю.

…Но у Эдика опять форс-мажор на работе, а мясо превращается в скучное рагу на сковородке.

Да что это такое!

Знай я Эдика хуже, подумала бы, что он мной пренебрегает. Но он каждый раз так искренне расстраивается, так извиняется, что мне его глубоко жаль, и я начинаю его утешать.

Эдик разрывается между мной и работой. Глупо ревновать его к работе и к шефу. Женщина должна вдохновлять мужчину на свершения, а не препятствовать.

И все же обидно!

— Танюша, мне пора, — Эдик поднимается с дивана.

— Уже уходишь? — мое разочарование становится глубоким, как Марианская впадина.

— Шеф нашел нового клиента, через час будет онлайн-встреча. Он меня спешно в офис вызвал. Я же предупреждал, что на минутку заглянул… соскучился очень, Танюша.

Эдик обнимает меня и ласково чмокает в макушку.

— Потерпи еще чуточку. Вот назначит меня Родька завотделом, я буду часть работы на подчиненных скидывать. Вот тогда заживем!

— Заживем, если доживем, — бормочу ему в грудь.

— Ты же у меня умница и все понимаешь!

Эдик уходит, а я сажусь на диван и раздраженно обрываю лепестки с принесенных им роз.

Эдик был очень нужен мне сегодня. Мне был нужен его оптимизм, его готовность выслушать и посочувствовать. День выдался ужасный.

Заказчик на интернет-бирже пропал, не заплатив за статьи. Шансы выбить деньги минимальны: его имя мелькает в черном списке кидал, но выяснила я это слишком поздно.

Мама одного из учеников отказались от моих услуг репетитора. Без объяснений. Но я и сама догадалась о причине. Вчера после урока папа мальчика решил напоить меня чаем. Я, дура такая, согласилась. Он вежливо настаивал, да и не хотелось до урока у следующего ученика час по улице шататься. А тут его супруга возьми и заявись. По ее лицу было понятно: зрелище мужа, мило чаевничающего с молодой репетиторшей в интимном полумраке гостиной, ей сильно не понравилось.

Вот так я и лишилась двух источников дохода. Остался еще один ученик, но этого мало. Надо опять шерстить заказы на онлайн-бирже, а сейчас конкуренция такая, что не пробиться.

Или искать нормальную работу, ходить на собеседования…

От одной мысли об этом меня продирает нервная дрожь.

Горестные раздумья прерывает звонок телефона.

Бабушка!

— Татьяна! — гремит в трубке ее голос. — У меня катастрофа. Свело поясницу, представляешь? Хожу по квартире скрюченная, как Квазимодо. На улицу не выйти. А у Семы, Мухи и Кляксы кончилась еда! Они голодают! По их глазам вижу: примеряются ко мне. Ты должна помочь, если не хочешь завтра обнаружить мой обглоданный скелет.

— За кошачьей едой надо съездить?

— Догадливая ты моя. Пулей! Купи два пакета по три кило и консервов. Но только супер-премиум, холистик!

— Поняла.

— А что голос такой унылый? Случилось чего?

— Много чего, — бурчу я.

— Тогда еще прихвати в магазине мартини.

— Кошкам?

— Нам с тобой!

— Старая пьяница, — ворчу с любовью, нажимая отбой.

Я рада, что бабушка позвонила. Она — лучший тоник и антидепрессант. Если принимать ее в умеренных количествах. Больше часа в ее обществе я редко выдерживаю, начинается передозировка.

Но сегодня бабушка Аглая — именно то средство, которое мне нужно.

Быстро собираюсь и мчусь в зоомагазин.

— Явилась! — встречает меня раскатистым воплем бабушка Аглая, когда я появляюсь на площадке пятого этажа на дрожащих ногах, груженая как ослик. Лифта в бабушкином старом доме не заведено. Поэтому бабушка Аглая каждый день имеет неплохую кардиогимнастику и отличается богатырским здоровьем.

— Привет, ба. Вот твой корм.

— Не мой! Кошачий!

Она забирает пакеты и уходит на кухню. Ее шагам вторит голодное мявканье на три голоса.

По походке бабы Аглаи не заметно, что у нее прихватило поясницу. Спину она держит ровно, шагает упруго.

Костюм Шрека бабе Аглаи не подойдет. Она вовсе не похожа на толстого добродушного огра. Она похожа на сводную сестру Золушки. Да, ту самую, мужеподобную хозяйку таверны.

И еще — на разбойницу из мультика «Бременские музыканты».

Баба Аглая — высоченная, плечистая, цыганистая старуха со сросшимися бровями, бородавкой на подбородке и шальными глазами.

Она полковничиха. Вышла за деду Колю, когда тот был лейтенантиком, моталась с ним по северным гарнизонам и усердно пихала его в спину на пути по карьерной лестнице. Сдается, именно она заправляла в ротах и полках, а не деда Коля. Его я смутно помню как щуплого, робкого старичка с тихим-претихим голосом.

Но все же он бодро перескакивал с чина на чин, а когда вышел в отставку, стал шишкой в городской администрации, где и занимал кресло-трон до самой смерти.

Бабушка — обладатель взрывного характера и громового голоса. Когда она говорит, крупные собаки начинают нервно лаять, а мелкие дрожат и делают лужу.

Поэтому бабушка держит котов — три штуки. Собак она презирает.

Коты ей под стать: крупные, с длинными мордами и хамскими манерами. Они — единственные существа, которые бабушку Аглаю в грош не ставят. Всем прочим она внушает священный трепет. Бабушка держит в железном кулаке домоуправление, районную поликлинику и моих родителей.

А меня она трепетно любит и балует. Она говорит: «Танька, ты в меня характером пошла. Ты фейерверк и минометное орудие в одном фигуристом теле».

Тут она ошибается. Я трусливая особа, и при этом склонная к импульсивным поступкам. Наворочу чего, а потом трушу, жду расплаты за содеянное.

Бабушка на это говорит: «Погоди, еще не пришел твой час. Когда надо, тогда и выстрелишь. А сейчас шипишь, искришь, крутишься на месте, как петарда с сырым запалом».

Бабушка умеет сказать емко и красочно.

Ладно, ей виднее. Петарда так петарда.

Я бабушку тоже люблю. Но это из-за нее моя неприязнь к начальству и страх перед собеседованиями. Ненавижу, когда мне приказывают, и терпеть не могу, когда задают вопросы с подковырками. Бабушка в этом мастер.

Бабушку я могу осадить: «Не лезь! Сама знаю! Не надо мной командовать!»

Начальству и рекрутерам так не скажешь. Они вызывают во мне глубокое отторжение. Чужие, высокомерные люди, которые внезапно решают, что имеют право мной распоряжаться. За деньги, да. Но, повторюсь, деньги — не главное. Я уже три года живу от гонорара к гонорару, покупаю продукты по акциям и скидкам, одеваюсь в дешевых интернет-магазинах, зато наслаждаюсь относительной свободой. И плевать я хотела на статус и престиж.

Бабушка меня за это уважает. Остальные считают инфантильной дурочкой. Но мнение остальных мне до фени.

Бабушка появляется в коридоре с папиросой в зубах. У нее полно дурных привычек.

— Проходи и рассказывай, — велит она, выпуская дым к потолку.

— Фу, — я разгоняю дым рукой, проходя в гостиную. — Вонища как не знаю где.

— Не ври. Это дорогие папиросы, импортные. Мне знакомые контрабандой привезли. Отборный элитный табак.

— Он воняет как «Беломор».

Бабушка покорно тушит папиросу в цветочном горшке и садится на диван рядом со мной.

— Рассказывай, что случилось.

— Два заработка из трех потеряла, — пожимаю я плечами. — Ерунда, прорвемся.

— Денег дать?

— Нет!

— А еще что стряслось? Кавалер обидел? Разложить тебе, что было, что будет?

Бабушка умеет читать мысли. И гадать на картах. Ничего из нагаданного не сбывается, но ей нравится ритуал.

— Я и так знаю, что было. А что будет… какая разница? Ба, не бери в голову. Просто Эдика редко вижу. Он все на работе да на работе. Шеф у него придурок. А мне обидно.

И я рассказываю ей все, выплескиваю обиду на Эдикового шефа. Хотя в глубине души понимаю: обижаюсь я вовсе не на шефа, а на Эдика.

Бабушка выслушивает меня молча. Ее морщинистая рука яростно наглаживает спину рыжего Семы. Черная Клякса вальяжно развалилась у моих ног. А Муха все еще хрустит на кухне кормом.

— Безобразие, — резюмирует бабушка и резким движением скидывает кота на пол. Тот смотрит на нее с презрительной укоризной, встряхивается и уходит, задрав хвост палкой.

Бабушка поднимается и начинает мерить шагами комнату.

— Танька, мужиком надо управлять, — рубит она воздух рукой. — Помочь, подсказать, подтолкнуть. Мужики начальства боятся. У самцов так заведено: вожаку стаи они подчиняются беспрекословно. Твой Эдька не альфа-самец. Он бета или гамма. А значит, бунтовать против шефа не будет.

— Ба, не грузи меня биологией.

— Ты должна пойти к Эдиковому шефу и поговорить с ним. Эдик без пяти минут твой муж! А поженитесь вы, дети у вас пойдут, что за жизнь будет, если его дома вечно нет? Я всегда за Колю горой была. К командирам его ходила, разъясняла, требовала. И добивалась чего хотела! Сестра моя, Люська, такая же — помнишь бабу Люсю, у которой муж инженером на заводе был? Она пороги профкомов обивала. Тоже ради мужа старалась. Когда он любовницу завел, бухгалтершу, Люська не постеснялась, потребовала, чтобы зазнобу мужнину уволили, а его на собрании пропесочили. И помогло! Он быстро за ум взялся. Потом всю жизнь по одной досочке ходил, а другую лишь поглядывал.

— Кошмар какой. Не, ба. Сейчас не те времена. Да и я не ты, и не баба Люся. Я так не умею и не хочу. Если к шефу пойду и буду просить, чтобы он Эдика не загружал, я Эдику большую свинью подложу.

— Так умнее надо быть. Так разговор повести, чтобы и Эдика не подставить, и шефа на свою сторону перетянуть. Подольститься, подружиться…

— Понятия не имею, как это сделать.

— Дура ты.

— Сама такая, — бормочу под нос, как в детстве.

Бабушка слышит и улыбается.

— А то и правда, дура я старая… Ничего в вашей жизни современной не понимаю. Пойдем чай пить.

Но и за чаем бабушка не успокаивается. Капает, зудит, наставляет, как Эдикового шефа усовестить и Эдика воспитывать. Слушаю вполуха.

Чувствую, что дозировка бабушки превышена. Еще немного, и начну огрызаться. Пора домой.

— Пока, ба, — я встаю и отправляюсь в прихожую. — Не скучай.

— Когда мне скучать? — удивляется бабушка. — Я на йогу записалась. И на курсы макияжа.

— Ты не бабушка. Ты Юлий Цезарь какой-то.

— А то!