Босс с причудами (СИ)

Глава 13

Охранник проводит нас в соседний зал.

Он меньше по размеру, но народу в нем куда больше.

Кого тут только нет! Хихикающие студентки, элегантные дамы, компания разбитных тетушек навеселе. И мужчины есть — ухоженные, очень милые, некоторые с подведенными глазами.

Охранник усаживает нас за удобный столик близко к сцене. Шоу уже в разгаре.

На сцене трясут гривами загорелые индейцы и ковбои, демонстрируют широкие безволосые груди и мощные плечи.

Женщины в зале визжат и хлопают. Веселье бьет ключом!

Любопытное шоу, но как-то не заводит. Парни все молоденькие и слишком уж идеальные. Это неинтересно.

У меня нет любимого мужского типажа. Главное — чтобы в мужчине была изюминка. Умный и ироничный блеск в глазах, нестандартное чувство юмора, умение держать ситуацию под контролем. И пусть он будет хоть блондином, хоть шатеном, хоть лысым, хоть усатым.

…Брюнеты тоже ничего бывают. Худощавые, жилистые, смуглокожие, с короткой черной бородкой. Интересно, как Ремезов смотрелся бы на этой сцене, да без рубашки?

Вздрагиваю и трясу головой. Дурацкие мысли разлетаются во все стороны. Мне жарко и душно.

Признаться, я устала и хочу домой. Но не бросать же Валерию!

Девственная невеста Ремезова краснеет и млеет. У нее даже рот приоткрылся и очки запотели.

— Ого! — слабо выдает она, когда один из «индейцев» сбрасывает пончо с бедер и остается в стрингах.

— Ой! — багровеет она, когда «ковбой» остается в одной шляпе, прикрывающей причинное место. А когда он убирает руки и шляпа остается висеть, Валерия даже зажмуривается, но потом приоткрывает левый глаз и подсматривает.

Индейцы и ковбои ускакали со сцены, коварно не показав самого интересного.

На сцену выходит рыжий парень.

Зал недоуменно замолкает. Парень симпатичный, но не писаный красавец. У него огненные волосы, пухлые щеки и обаятельная ухмылка.

Он странно одет! Совершенно неуместно для эротического шоу. На нем майка-алкоголичка, семейники в цветочек и сланцы поверх носков.

Обычный такой домашний мужик, который у многих посетительниц сидит в гостиной перед телеком и пьет пиво с чипсами.

На сцену вывозят на колесиках вешалку для одежды, на ней строгий черный костюм.

Парень начинает одеваться под музыку. Чувственно стягивает рваные носки и надевает приличные. Влезает в белоснежную рубашку, медленно застегивает ее на все пуговицы.

Он показывает стриптиз наоборот! И это завораживает. Через несколько минут из охламона он превращается в сексуального интеллектуала.

В зале катаклизм! Гостьи вопят, когда рыжий пристегивает подтяжки. Визжат, когда он повязывает галстук! А когда накидывает пиджак и цепляет на нос очки в металлической оправе, посетительницы вскакивают с мест и свистят, как разбойницы.

— Прикольно! — говорю я и поворачиваюсь к Валерии.

С ней происходит что-то странное. Она как будто встретилась с привидением. Ее глаза широко открыты, она часто дышит, на лбу капельки пота. Валерия хватает меню и прикрывает лицо.

— Лера, тебе плохо? — беспокоюсь я.

— Это Арсений Ким! — сдавленно шепчет она из-за меню. — Мой магистрант! Я знала, что он в кафе подрабатывает, думала — официантом, а он вон что! А вдруг он меня узнает?! Мне потом на кафедре будет стыдно показаться!

Я чуть не расхохоталась. Танцор — студент Валерии, надо же!

— Не узнает, мы далеко и в темноте. Классный парень, между прочим, артистичный!

— Отличник… в аспирантуру поступает… — слабо отвечает Валерия.

Повинуясь требованиям из зала, парень все же скидывает часть одежды и остается в трусах, носках и галстуке. А затем спускается в зал — заигрывает с клиентками, подхватывает их на руки, выполняет с ними танцевальные мини-номера.

— Таня, давай уйдем! — паникует Валерия.

Поздно — Арсений нас заметил. В его глазах вспыхивает искренняя радость, ясная улыбка озаряет лицо, и он чуть не вприпрыжку несется к нашему столу.

— Валерия Андреевна! — вопит он. — Вот так встреча!

Поворачиваюсь — Валерии нет. Она нырнула под стол и спряталась.

Арсений наклоняется.

— Здравствуйте, Валерия Андреевна! — восторженно продолжает он. — А я вам утром файл выслал с аннотацией к статье! Вы получили? А консультация перед зачетом завтра будет?

Валерия выползает из-под стола со сбитыми набок очками. Садится, прокашливается. Пытается принять строгий вид, но у нее не выходит — она то и дело косится на обнаженную грудь Арсения и вздрагивает.

— Да, Сеня, консультация будет, — отвечает Валерия преподавательским голосом, но металл в ее голосе звенит жалобно.

— Я вам новые расчеты принесу, но у меня там что-то не сходится, вы мне поможете, да? — продолжает Арсений. Он смотрит на Валерию с обожанием.

— Ой, а вам шоу понравилось? — спохватывается он. — Как здорово, что вы сюда пришли! Такая приятная неожиданность!

— Да… вы хорошо танцуете, — Валерия переливается всеми оттенками красного. Щеки у нее пунцовые, уши алые, кончик носа малиновый.

— Спасибо! — захлебывается от восторга Арсений. — Ваша оценка для меня очень много значит, Валерия Андреевна! А я вчера вашу новую статью в журнале нашел! Вы так здорово описали стратегию инжиниринга бизнес-процессов! Я даже бабушке отрывки вслух зачитывал!

Ох, кажется, этот студент не только уважает свою наставницу. Он обмирает и тает в ее присутствии. С соседних столиков на нас поглядывает с завистью.

Да и Валерия как-то очень уж бурно реагирует на своего магистранта. То и дело бросает косые взгляды на его крепкие блестящие плечи, дрожит, трепещет.

Я изо всех сил сжимаю зубы, чтобы не рассмеяться.

Но вдруг Валерия смотрит в дальний угол зала и со стоном ужаса опять стекает под стол.

— Вы что-то потеряли, Валерия Андреевна? — обеспокоенно ныряет туда же Арсений.

Я остаюсь за столом одна. И вижу в растерянности, как широким шагом, отмахиваясь от посетительниц, от дверей ко мне приближается Ремезов.

Его губы сжаты в тонкую полоску, глаза мечут молнии, меж бровей залегла складка. Он железной рукой отодвигает с пути расшалившуюся дамочку, которая желает с ним познакомиться, подходит к нашему столику, с грохотом отодвигает стул и садится.

— Привет, — бросает он мне небрежно.

— З…здравствуйте, — выдавливаю я.

Ремезов заглядывает под стол.

— Добрый вечер, Валерия, — говорит он холодно. — Может, сядешь на стул? По-моему, тебе там тесно и неудобно. Осторожно, макушкой не стукнись о столешницу.

Он вежливо подает ей руку и помогает выбраться.

Вид у Валерии одновременно пристыженный и бунтарский. Она снимает очки и яростно протирает их салфеткой.

Арсений выскакивает чертиком из табакерки и занимает соседний стул.

— Здрасте, — он тянет Ремезову ладонь для пожатия. — Арсений.

Ремезов ладонь игнорирует.

Арсений неловко прячет руку под стол и набычивается.

Мужчины скрещивают взгляды. Воздух трещит от электричества.

— Сеня, это Родион Романович, мой жених, — говорит Валерия, изнывая от неловкости.

Арсений трагически вскидывает брови и бурно дышит. Его глаза непримиримо сверкают. Теперь он видит в Ремезове соперника.

Ремезов насмешливо кривит губы.

— А это Арсений Ким, мой магистрант. Пишет у меня выпускную работу.

— Что же вы делали с магистрантом под столом? — ласково спрашивает Ремезов.

Я сжимаюсь. Если бы он смотрел на меня так, как на Сеню и Валерию, я бы умерла от страха. Но Ремезов не удостаивает меня взглядом, и я понимаю, что мое наказание впереди.

— Статью обсуждали, что же еще, — брякает Арсений. — О консультации договаривались.

— И кто кого будет консультировать? На какую тему? И почему для обсуждения статьи обязательно нужно снимать штаны и лезть под стол?

— Родион, перестань, пожалуйста, — просит Валерия. — Ты все не так понял.

— Да ну? — весело изумляется Ремезов. Он поворачивается ко мне, и я облизываю пересохшие губы. — Татьяна, будьте добры, объясните, чем вы руководствовались, когда потащили Валерию в этот вертеп с голыми мужиками?

— Это не вертеп, а культурно-развлекательное шоу, — нахально говорит Арсений. — А я вам не какой-нибудь редис с горы, а профессиональный танцор и будущий кандидат экономических наук. Поэтому попрошу повежливее.

У парня есть стержень!

— Штаны сначала надень, кандидат, — отрезает Ремезов.

— Родион, перестань! Арсений, и вы тоже! Таня вообще ни при чем. Это была моя идея.

— Таня всегда при чем. Она по умолчанию не может быть невиновной.

— Как вы узнали, что мы здесь? — спрашиваю беспомощно.

Нет, в самом деле, почему я чувствую себя виноватой? Я не должна! Мы с Валерией проводим время, как хотим! Ремезов не имеет права нас тиранить!

— Телефон надо плотнее рукой прикрывать. Я услышал название клуба.

Потом он наклоняется и внимательно смотрит под стол.

— Что вы там ищете? — не выдерживаю я.

— А вы, Татьяна, своего жиголо где спрятали? Под другим столом?

— Нет у меня никакого жиголо! Как вы вообще смеете такие предположения делать? Я порядочная девушка, у меня жених!

— Ну да, у Валерии тоже жених, — соглашается Ремезов. — И кого это когда останавливало?

Голос у него, однако, не сердитый, а как будто веселый. Но на щеке дергается мускул.

Ишь ты, ревнивый какой!

Ремезов берет меню и изучает его как ни в чем не бывало. Арсений пыхтит и кипит. Валерия переживает, но скрывает это под холодной маской.

— Ну-с, чем тут кормят и поят… — бормочет Ремезов. Вскидывает глаза и замечает:

— Арсений, мы вас не задерживаем. Вам, наверное, работать пора, клиенток ублажать?

— Да, вы правы, — Арсений встает с гордым видом, как поручик, которого вызвали на дуэль. — Мне скоро на сцену. Шоу должно продолжаться. Валерия Андреевна, так во сколько завтра на консультацию приходить?

— После четвертой пары ко мне в кабинет, — отвечает Валерия голосом робота.

— Буду с нетерпением ждать!

Арсений залихватски подмигивает, игриво оттягивает резинку трусов, резинка звонко щелкает по его голому пузу. Он отходит от стола и теряется в толпе девушек, которые тут же облепили его, как муравьи кусок сахара.

Официант приносит рюмку коньяку, Валерия в расстроенных чувствах хватает ее и махом выливает в рот.

— Это был мой коньяк, — замечает Ремезов. — Но ты пей, конечно. Мне для тебя ничего не жалко.

Валерия машет рукой, морщится от коньяка, икает и говорит пьяным голосом.

— Мне пора домой.

— Да, пожалуй. Хватит вам на сегодня веселья.

Ремезов бросает меню на стол, идет к бару рассчитаться, а мы с Валерией уносим ноги в гардероб.

Валерия опьянела. Коньяк плохо лег на коктейли и бурные переживания. Она спотыкается, ее шатает. Мне приходится держать ее под локоть.

— Эх, какой был классный вечер! — сетует она и горько вздыхает. — А Родион все испортил! Он иногда такой вредный бывает, просто ужас. Запомни это, Таня. Когда он вредничает, ему лучше не перечить. Он скоро сам успокоится. И обманывать его не надо… запомни, ладно? А вообще Родион хороший, добрый. Зря мы с ним так… Он обиделся.

— Зря, — подтверждает нагнавший нас Ремезов. — Я и правда обиделся. Больше так не делайте. Девушкам опасно ходить в такие места в одиночку. А врать мне еще опаснее.

— Мы не врали, мы просто не посвятили вас в свои планы, — возражаю я.

— Это и называется вранье. Вот что мне с вами делать, гулены? Идите в машину. Быстро, шагом марш! Развезу вас по домам, а завтра разбираться будем.

В машине мы молчим. У Ремезова неприступный вид. Валерия пригорюнилась и смотрит в окно. Я вжимаюсь в заднее сиденье, чтобы казаться незаметнее.

Подъезжаем в дому Валерии. Ремезов подает ей руку, чтобы помочь выбраться из машины, но Валерия промахивается, спотыкается, летит носом на асфальт, Ремезов едва успевает ее подхватить.

— Что-то у меня голова кружится, — слабо говорит Валерия. — Наверное, от переутомления. Больше не буду по воскресеньям работать.

— Лучше коньяк на голодный желудок не пей, ни по воскресеньям, ни в любой другой день, — советует Ремезов и рывком поднимает ее. Валерия роняет сумочку.

— Таня, помогите!

Я подхватываю сумочку и семеню сзади.

— Валерия, дай ключи от подъезда.

— В сумке…

Мы подводим Валерию к дверям ее квартиры, Ремезов нажимает кнопку звонка.

Дверь открывает строгая женщина в очках, очень похожая на Валерию.

— Мама, а вот и я, — Валерия нетрезво улыбается. Отталкивает Ремезова, пытается стоять прямо.

Мама Валерии всплескивает руками.

— Ты где была? Ты почему в таком виде?! — спрашивает она страшным голосом.

— С подружкой гуляла!

Мама переводит суровый взгляд на меня. Потом укоризненный на Ремезова.

— Родион, ну как же так! Голубчик, что же вы за ней не уследили? Не ожидала от вас.

— Все в порядке, Таисия Сергеевна, — успокаивает он ее. — Надо же иногда девушкам расслабиться.

— Девушкам вредно пить спиртное! — укоряет мама Валерию. — Я тебе сколько раз говорила! Тебя подружка подначила, да?

Мне так стыдно, как будто мне опять двенадцать лет и я уговорила Крисю попробовать пива из папиного холодильника, а папа нас спалил. Прячусь за Ремезова.

— Лерочка, не надо с такими девочками дружить, — шепчет ей мама, помогая скинуть плащ. — Они тебя плохому научат. Иди выпей литр воды, угольную таблетку и ложись спать. Завтра поговорим.

— Мама, хватит! — у девочки Леры вдруг прорезается начальственный голос. — Сколько можно, мне уже тридцать три!

— Лера, не груби маме!

Валерия машет рукой и гордо удаляется по коридору.

Таисия Сергеевна заискивающе обращается к Ремезову:

— Родион, вы не подумайте, Валерия никогда себе такого не позволяет! Что-то нашло на нее… Наверное, на работе неприятности или на кафедре. Больше этого не повторится. Она у меня приличная девочка! Мы столько в нее вложили, столько от нее всегда требовали!

— Мы пойдем, Таисия Сергеевна, — перебивает ее Ремезов и берет меня под руку. — До свидания. Не ругайте Валерию. Она не виновата.

Лерина мама бросает на меня враждебный взгляд и закрывает дверь.

За дверью слышу ее голос: «Лера, больше с этой девочкой не водись! Откуда вообще она взялась? С женихом твоим под руку ходит, смотри-ка!»

Молча садимся в машину.

Боже, как я люблю моих маму и папу, думаю я. Да, они тоже строгие и до сих пор считают меня маленькой, но Таисия Сергеевна — это нечто! Почему Валерия, такая суровая, властная, кандидат наук и хозяйка фирмы, до сих пор живет с мамой? Ох, как непросто все бывает в отношениях с родителями. Это для подчиненных ты грозный начальник или преподаватель, а для мамы — малыш, которого когда-то приходилось водить за ручку.

Вздыхаю. Ремезов бросает на меня косой взгляд.

— Чего вздыхаете? Сожалеете о вашем поступке?

— Ни капли. Нам было весело.

— Так, значит, преступница не раскаивается, — он задумчиво барабанит пальцами по рулю.

— Вы сумку-то купили? Для дочери партнера.

— Купил, купил. Бежевую, без медведей, как вы посоветовали.

— А рубашку?

— И рубашку купил. Синюю. И сразу ее надел.

— Ой, точно. У вас этикетка за спиной болтается. Срезать забыли.

— Татьяна, не заговаривайте мне зубы! — он яростно лезет рукой за шиворот, дергает этикетку, слышен треск ткани. — Я огорчен вашим поступком. Я в бешенстве.

— Да что мы такого натворили? А, поняла. Вы домостроевец и тиран. Будете жену держать в ежовых рукавицах, посадите ее дома, прикуете к плите, запретите смотреть на других мужчин?

— Вы плохо повлияли на Валерию. Стоило ей с вами познакомиться, как ее сразу потянуло на сомнительные приключения.

— Как и вас.

— Это другое!

— Ну да, ну да. А вы Валерию совсем не знаете и не понимаете!

— Я знаю ее почти двадцать лет.

— Ничего подобного! Вы знали девочку, которой покровительствовали в вузе. И решили жениться на ней, чтобы она и дальше смотрела вам в рот, да?

— Вот как! Валерия вам все рассказала? Быстро вы спелись.

— Поговорите с ней по душам. Спросите, что она хочет от жизни! Но сначала не забудьте признаться ей в любви! И цветы подарите! И поцелуйте так, чтобы у нее крышу сорвало! Сумеете, надеюсь?

Я так разъярилась, что даже всхлипнула. Мне очень жаль Валерию. И хочется, чтобы у нее все было хорошо. Только мне кажется, что это «хорошо» ей светит вовсе не с Ремезовым.

А Ремезов из моего монолога, как и все мужчины, ухватил совсем не то.

— Вы серьезно считаете, что я не умею целоваться?!

— Ничего я не считаю!

Ремезов смотрит на меня со страстной яростью. Как будто сию секунду желает доказать на практике, что у него черный пояс по поцелуям. Даже поворачивается ко мне, рискуя бросить руль.

— На дорогу смотрите!

Ремезов раздувает ноздри и жмет на газ. Глубоко дышит, скрипит зубами.

А потом вдруг произносит четко и ясно:

— Простите меня за сцену в клубе. Я погорячился. Но представьте себя на моем месте. Как бы вы отреагировали, если бы застали Эдуарда под столом в компании полуголой девицы?

— Плохо бы отреагировала, — признаю я. — Но мы правда ничего такого не делали, просто веселились. Лера классная. Вам повезло с невестой.

— Да, знаю… Я перед ней завтра извинюсь. И… поговорю. Давно надо было.

Он впадает в мрачную задумчивость.

Подъезжаем к моему дому.

Выбираюсь из машины, Ремезов идет за мной следом и провожает до квартиры.

Когда открываю дверь, Ремезов просит мирным голосом:

— Таня, можно у вас водички попить? В горле пересохло.

— Заходите, — включаю свет в коридоре и иду в кухню, по пути стягивая выстиранные трусики с веревки.

Я все еще злюсь на Ремезова, хоть он и извинился. Но толком не могу понять причину своего раздражения.

Наливаю стакан воды, возвращаюсь в прихожую, но Ремезова там уже нет. Он нахально прошел в комнату. Стоит, заложив руки за спину, осматривается.

— Так вот как вы живете. Миленько. Снимаете или ваша квартира?

— Моя. Мне бабушка купила, когда я вуз закончила.

— Хорошая бабушка, богатая.

— Да, небедная, со связями.

Ремезов принимает стакан у меня из рук, но пить не спешит. Подходит к клетке с Афоней.

— Привет, мохнатый.

Афоня встает на задние лапки и требует угощения. Ремезов просовывает руку в клетку и гладит Афоню по голове. Афоня подло кусает Ремезова за палец.

— Блин! — Ремезов трясет рукой. — За что?

— Из ревности. Это его территория, а я его самка. Так вам и надо, будете знать, кто здесь хозяин.

— Дайте пластырь и йод.

— Погодите, мне надо записать этот поучительный эпизод для новой статьи про хомяков, — хватаю ручку, блокнот и быстро строчу. — Первая статья так понравилась заказчику, что мне поручили написать целую серию.

Ничего, не помрет Ремезов без йода. На пальце даже крови нет.

— Хорошо, что я к вам зашел. Вы получили ценный материал. Аптечка где?

— В серванте!

— Тут? А это что — ваша коллекция брелоков? Та самая?

Ремезов бесцеремонно открывает дверцу серванта и присвистывает.

— Вот это да! Как в пещере Али-Бабы.

— Нравится? Хотите, подарю какой-нибудь? Прицепите к ключам, будет красиво.

— Давайте, — соглашается Ремезов. — Если вам не жалко, конечно.

Выбираю брелок, который подойдет Ремезову — строгий, мужской, в виде крохотного компаса.

— Берите.

— А можно вот этот? — он указывает на серебряную подвеску-птичку. — Она мне вас напоминает.

Удивляюсь, но вручаю ему брелок.

— А это передайте Валерии, — даю ему еще одну подвеску — лазерную указку в стразах.

— Спасибо.

Вытаскиваю еще один брелок, очень миленький — покрытого разноцветной эмалью медвежонка.

— А этот прицепите к сумке для дочери партнера. Девочке понравится!

Ремезов качает головой и смеется.

— Какая вы щедрая!

— Мне нравится дарить подарки. Это приятнее, чем их получать.

— Вы сами бесценный подарок, Таня, — вдруг говорит Ремезов. Встает очень близко и изучает мое лицо, как будто впервые увидел.

У меня по спине пробегают жаркие искры. У Ремезова усталый вид, на висках морщинки-«лапки», но глаза светятся весельем и чем-то таким… опасным, тревожным.

Надо бы отвести взгляд, но не могу. Мне нравится его рассматривать. У него интересная физиономия, четкие скулы, от крыльев носа тянутся к уголкам рта выразительные морщинки и прячутся в бороде. И губы красивой формы… От него волнующе пахнет. Свежевыглаженным хлопком, смоляным одеколоном.

Он привлекательный мужчина. Хоть и гад, конечно.

Сглатываю и делаю шаг назад.

— Мы с вами в среду встречаемся? — спрашиваю беспечным голосом.

Он прикрывает глаза на миг, гасит тревожащий меня взгляд, и тоже отступает.

— Обязательно. Мой черед выбирать развлечения.

— И куда пойдем?

— Пока не знаю. Заеду за вами в шесть.

— Родион Романович, все это странно и неправильно! — вырывается у меня. — Зачем вам это все надо? Что вы ко мне прицепились? Почему вы собираетесь провести вечер со мной, а не с вашей невестой?

— Потому что я так хочу. Потому что такая у меня в этом месяце причуда.

— Вы махровый эгоист, да?

— Да. И это не недостаток. Эгоистам хорошо, когда вокруг них хорошо. Поэтому они заботятся о тех, кого впускают в свой круг. Держитесь эгоистов, не прогадаете.

Презрительно фыркаю.

— А ваш Эдик не эгоист, а альтруист?

— Да!

— Так и думал. Он щедро поделился вами со мной. Настоящий альтруист.

— Он не поделился, я сама согласилась вас развлекать! А Эдик вас уважает и вам доверяет. И мне тоже.

— А вы Эдуарду расскажете, где сегодня вечером куролесили?

— Все расскажу! Что такого?

— У вас с Эдуардом честные и доверительные отношения? И он вас ни капли не ревнует?

— Именно так!

Он усмехается, а потом вдруг наклоняется ко мне и шепчет:

— Как же повезло Эдуарду. Он сам не понимает, как ему повезло.

И уходит.