Боярышня Воеводина

Глава 35

Ночь Михаил провел ужасную. Все, что ему удалось до сих пор казалось мелочным и ненужным. Зачем надо было устраивать такой маскарад, почти полгода учиться дурацким поклонам, рядиться католиком, теперь вот, лютеранином, зачем? Что бы привезти два письма Филарету? Переписка была постоянной и без него! Столько затрат, а сделано так мало! И теперь, что делать. Была цель — пробраться в лагерь шведов, войти в доверие к лицам из окружения короля, и внушить мысль, что Россия им не нужна, а выгоднее захватить всю Прибалтику, отобрав Ливонию у Польши, и часть прибрежных городов с их портами. Типа Гдыни. Склонить заключить мир с Россией, тем более, сейчас она готова на уступки! Это была ясная цель. А сейчас? Ехать в ставку короля означало однозначно принять участие в осаде Пскова! Невозможно! Ему не оставили никакой связи с Москвой. Шереметьев прямо сказал — мир любой ценой. Действовать на свое усмотрение, но задачу выполнить. Значит, нечего «болеть», отсиживаться в каком-нибудь Эстляндском захолустье, надо брать письмо, но в наемники не вступать, торговаться. Все-таки он не простолюдин, который получил фузею, научился стрелять и уже воин, лишь бы платили. Он как-никак сын графа! Значит, должен требовать офицерскую должность, что бы не на стены русского города лезть, а каким-нибудь советником при том же фельдмаршале Горне пристроится. Это даст возможность и в уши людям капать, внушать, что теряем здесь зря силы, такую крепость можно взять только предательством, как Новгород. Про предательство вызнавать и противодействовать. Как? У него нет связи с воеводами Пскова! Значит, самому. Чародей ты, или нет? Тебя и отправили потому, что ты можешь то, чего другие не смогут. Только и надо, что не огнем кидаться, а тихо, незаметно влезть в голову врага и внушить ему нужные мысли. В Европе времен католиков почти всех чародеев извели, протестанты тоже на ведьм охотятся. Значит, осторожно проверяем, у кого из шведов сохранился дар, от тех держимся подальше. А на простых людей влиять его Аглая, доброго ей здоровья, научила. Мало уроков было, но кое-чему выучился. Но, главное, как подать весть своим, что шведы Псков атакуют? Пытаясь найти выход, неожиданно заснул.

Но проспал недолго. Проснулся на рассвете. Написал привычной тайнописью записку. Натянул надоевшую европейскую одежду, и решительно пошел к таможне. Мало ли каких купцов занесет, можно будет письмецо передать. Писал не своим, а англичанину Твистоуну, что на подворье Шереметьевском живет. Наверняка тот своему хозяину передаст. Читать по-русски так и не выучился. А тот поймет. Пока шел к центру городка, осмотрелся. Городок мал размером, стеной обнесен, каменной. На центральной площади собор. И, интуиция его не подвела. У таможни стояли две подводы с тюками. Около них переминались возницы, в отдалении — конная стража и вместе с ней дородный мужик с бородой. По виду — купчина. Из таможни вышли два стражника, осмотрели поклажу, пару тюков распотрошили, в одном, удивительно! Оказались детские игрушки! Куклы, звери из меха, посуда игрушечная. В другом — ткани. Что-то проговорили на шведском, взяли у мужика пошлину, десять талеров, и поставили на все тюки печати. Махнули рукой, проезжай. Михаил подождал, пока телеги за угол свернут. Ясно было, товар надо упаковать. Подошел, как раз тогда, когда тюки снова зашивать стали. Подошел к купчине и спросил по-немецки.

— В Россию путь держите?

— Тебе, немец, чего? — грубо отозвался мужик.

— Если в Россию, то хотел попросить письмо передать одному соотечественнику.

— Просто так не возьмусь. И так, как липку ободрали. Ни разу больше через Ригу товар везти не буду. Золотым выходит! На каждом перекрестке, плати, плати, плати. Довезу, князь скажет, что не может такая ерунда столько стоить. И не обратится больше и другим отсоветует! Где там искать твоего соотечественника?

— На подворье у боярина Шереметьева, знаешь такого?

— Как не знать, персона известная!

— Он там детей боярина аглицкому языку обучает.

— Хорошо, передам. У меня как раз книги ему в одном тюке. Десять талеров гони!

— Много!

— Шведам скажи, совсем совесть потеряли! За детские ляльки да ткани бабьи такую цену брать.

— А игрушки кому? Вроде у Шереметьева девочек нет!

— Усмотрел чужой товар! Игрушки для внучков князя Муромского, ты о таком и не слышал! А тряпки для его невестки младшей. Вот так! — У Михаила заколотилось сердце. Значит, отец для Аннушки и Анастасии маленькой подарки заказал. Посмотрел на большую куклу и пометил, магически. Анна узнает, успокоется, что жив.

— Слушай, ты передай письмо князю, он его сам к Шереметьеву занесет. Он давно хотел моего родича к себе переманить, внуков учить!

— То англичанину, то князю! Ладно. Темная история. Давай еще пять талеров, довезу. А откуда у тебя деньги-то?

— А я в рейтары записался, там много платят. Вот, зову родича с собой. Хватит чужих сопляков учить, так никогда в люди не выбьется!

— Зато жив останется! — отрезал купец, — бывай, солдатик! Голову береги!

Запрыгнул на подводу, махнул рукой охране и тронулся в путь.

Михаил посмотрел ему вслед, и покачал головой. Долго письмо до Москвы добираться будет. Как бы не опоздало! Но сегодня ему, видимо, компенсируя бессонную ночь, везло. Вышел к собору он с другой стороны, и первое, что бросилось ему в глаза, была большая голубятня. Чья? И какие голуби в ней живут? Он решительным шагом вошел в собор. Пожилой священник заправлял масло в лампадки. Обернулся. Проворчал.

— Опять нехристя принесло! — И уже громко: — Когда в храм входишь, креститься надо, добрый человек, во что бы ни верил!

Михаил перекрестился, но на минуту забылся в такой привычной атмосфере, и окрестил себя крестным знаменем, вложенным в голову и сердце с детства. Понял, что он сделал, только заметив взгляд священника. — «Догадался!»

Назад пути не было. Он шагнул к батюшке и спросил на русском:

— Как вас зовут, батюшка?

— Серафимом.

Знакомое имя прозвучало, как доброе предзнаменование.

— Спросить хочу. Чья голубятня на задворках собора?

— А тебе зачем⁇ Что выведать хочешь? Одежда на тебе немецкая, крестишься по-нашему, говоришь по-русски. Священникам врать нельзя. Грех!

— Так я и не вру. Помощь мне нужна тайная. Весть на Москву срочно переправить.

— Смотря какую.

— Срочную. Узнал вчера случайно, что шведский король на Псков напасть хочет внезапно. Что бы его, как Новгород, под свою руку взять! Поможешь?

— Сам-то кто?

— Русский. Дело у меня, в этих краях. Не могу открыть какое!

Батюшка посмотрел на него внимательно. Решился.

— У меня тоже дело. Пиши записку. Прочту, решу, стоит ли оно того. Вот бумага тонкая. Для голубя пиши. Знаешь, как?

— Знаю. Не первый раз!

Через минуту письмо было написано. Священник прочитал, посмотрел на Михаила.

— Что за тарабарщина? И с ошибками!

— Тарабарщина и есть. Кому надо, прочтет!

— Пошли на голубятню

— Извини, не могу. Не надо, что бы нас вместе видели! Доверяю тебе.

— Правильно. Ступай с благословлением на удачу.

— Спасибо.

— И запомни, почти все священники православные голубей держат. Богоизбранная птица! А куда какой-нибудь голубь летит, в свою голубятню, или на подворье Митрополита Московского, то никому дела нет. Ступай, и так много сказал!

Михаил перекрестился и вышел из храма.

Москва, подворье князя Муромского, три недели спустя. Страстная Суббота.

— Княже, — расторопный холоп Митька заглянул в кабинет, — там купец из Ливонии приехал, кланяется, говорит, товар заказанный привез.

— Хорошо, где княгиня?

— Матушка-княгиня со сватьей, невестками и детьми малыми на службу поехала, куличи и пасхи с собой повезла, святить.

— Неугомонная, могли бы попа и к себе на дом вызвать.

— Княгиня Наталья сказала, что деткам будет полезно в церковь сходить, На всенощную спать будут, так хоть на освящение.

— А малую зачем потащили? Ребенку еще года нет,

Холоп развел руками.

— Ладно, разгрузимся пока их нет. Там всем детям игрушки, вот и разложим по мешочкам. Позови Агафью, пусть принесет, давно нашить должны были!

С той поры, как Ладога опять оказалась у шведов, Андрей перевез всех, и боярыню Аглаю, и Агафью с мужем, несмотря на их сопротивление, на Москву. Так что жили они пока на подворье Муромских. Дом на земле Воеводиных пока мира нет, решили не отстраивать, мало ли что. Бумаги на наследство Анны отнесли на подпись самому Михаилу. Тот узнал, что речь идет о его спасительницах, подписал быстро, только почему-то расстроился, что Анна замуж вышла, так расстроился, что даже не спросил, за кого. Так что осталось Шведа изгнать, или замириться, и взять вотчины под свою руку. Одно беспокоило родню. Отсутствие известий от Михаила. Как попрощался, уехал, сказал, в Англию, так и пропал. Из посольства вести доходили, от Михаила ничего. Анна, стараясь, что бы никто не видел, плакала в подушку, и однажды пришла к старому князю с прямым вопросом: — Где муж?

Князь Константин знал, врать нельзя. Ведунья ложь сразу прознает! Поэтому усадил невестку, и спокойно сказал:

— Открою тебе, Аннушка большую тайну. Только княгинюшке не говори. Заполошная она у меня, не дай Бог, проболтается, этим Мишу погубит. Здесь на Москве есть еще люди, за польского королевича ратующие, нам, поддерживающим Михаила палки в колеса вставляющие. Да и родственники Марфы нам противостоят. Ни те, ни другие не хотят ни мира с Польшей и Швецией, ни возвращения Филарета. Не о Русской земле думают, о своей выгоде радеют. Михаил не в Англии. Он в Англии побывал, и сразу в Европу поплыл. Сейчас в Польше был, но, видимо, оттуда уже уехал, к шведам. От Филарета письмо пришло тайное. Он с ним встречался. Договорились сначала со шведом замириться, он к шведам и поехал. Но более двух недель назад из города Острова на реке Великой, прилетел голубь от настоятеля тамошнего собора. Шведы не поляки, к православию уважительно относятся, особенно после поражения под Тихвином. Скорее всего это было от Миши послание, нашей семейной тайнописью написанное. В нем предупреждение о скором нападении шведов на Псков. Так что жив Миша, дело свое делает. Держи все в тайне! Будут новые вести, сообщу.

— Поняла, батюшка. Спасибо. Буду ждать Мишу и молиться о его возвращении. — Встала, поклонилась, и пошла к дочке. Сердце не успокоила, много опасности у Миши на пути, но теперь хоть знает, где и что он делает.

Подарки разгрузили, верная Агафья помогла по списку разложить все по шелковым мешочкам с вышитыми именами. Оставили на лавке в кабинете князя. Расплатился, но купец не уходил, мялся около стола.

— Ты что-то еще хотел? Вроде я честно заплатил!

— Да, княже, все честно, спасибо. Только я не знаю, как и сказать. Невместно вроде, вас о таком просить!

— За услугу твою, за подарки внукам моим, к празднику доставленным, можешь просить, даже если невместно. Говори.

— Привязался ко мне по дороге, в городе Острове, немец молодой. Попросил письмо родственнику передать, вроде он у боярина Шереметьева в учителях. А как узнал, что большая часть товаров я к вам везу, попросил прямо вам передать, а вы уже его родичу отвезете. Часто, сказал вы у Шереметьева бываете. Вот я в сомнениях, как можно князя, как посыльного к учителишке отсылать. Боюсь, осерчаете!

— Где письмо? — подхватился князь.

— «Неужто сам повезет»? — удивился купец.

— Давай быстрей! — Князь буквально выхватил письмо из рук купца, и только заметив его удивленный взгляд, спрятал дрожащие руки с письмом за спиной. Но не удержался.

— Расскажи, как тот немец выглядел?

— Обычно выглядел, молодой, волосы кудрявые, короткие, по их моде. Говорил по-немецки. Одет тоже, как в Европе принято, не по-польски, именно по-немецки. Заплатил хорошо, сказал, что в рейтары записался, хочет родственника с собой позвать. Большие дела намечаются, разбогатеть можно быстро. Ну я и посоветовал голову уберечь, а потом уже о богатстве думать. Да, еще одна странность была. Он вроде к таможне направился после разговора, а сам в православный храм свернул. Зачем немцу туда сворачивать, непонятно.

— Выглядел здоровым? — не удержался князь

— Вполне, щеки розовые, глаза блестят. Вполне здоровый детина. Девки по таким сохнут.

— Спасибо тебе, честный купец! Вот тебе за хлопоты! — И князь брякнул перед купцом на стол полный кошель ефимков. Даже больше, чем за все товары уплатил! Купец аж попятился.

— Бери, не бойся, заслужил! Да сильно о том немце не болтай. Отвез письмо и все, понял?

— Понял, батюшка-князь, все понял, благодарим покорно! — Откланялся и уехал, головой качая. — «Непростой, ох, непростой немец мне встретился! И князь не разгневался. Вон сколько денег за письмо отвалил. Непросто все это».

Князь дрожащими руками распечатал послание. Точно, Мишка! И почерк его, и тайнопись старая, им для сыновей еще в их младенчестве придуманная. От ведающего человека не спасет, но от любопытного взгляда скроет Взял бумагу и перо, стал расшифровывать, выписывая заглавные буквы из той околесицы, что понаписал сын.

«Сообщаю, что вчера в разговоре со шведским офицером, выяснил, что планирует их король напасть на Псков и занять его, что бы его земли, вместе с Новгородскими себе прибрать. Еще узнал, что опыта у короля в осаде крепостей никакого, а всем будет заправлять его молодой фельдмаршал Эверт Горн, ежели его от осады устранить, то толку у шведов будет мало. Дату нападения не знаю, скорее ближе к осени, король ждет подкрепление и осадные орудия. Сам планирую запастись письмом от местного офицера к Горну, и под этим предлогом появиться в ставке короля. Постараюсь вредить, чем возможно, если король потерпит неудачу будет легче склонить его к миру и на более выгодных условиях» Вместо подписи — ММ, заглавные буквы имени и фамилии.

Молодец, Мишка! Не растерялся, письмо отправил, и подстраховал, на случай, если с купцом что случиться, посланием с голубем из церкви. И теперь ясно, что жив, здоров, поручение исправно выполняет. Только беспокоит, как он «вредить» собирается? Не поймали бы! Дар, наверное, использует. Ладно, до сих пор не поймали, и дальше все хорошо будет. А о Горне сообщим в Псков. У нас с их голубятни голуби имеются. На подворье князя Черкасского, верного Михаилу Романову человека. Известим, пусть подумают, как этого фельдмаршала извести. Дорого королю Псков обойдется!

Князь еще подумал, и попросил Анну позвать.

Письмо показал, сообщил, что говорил с купцом, который Михаила видел, жив, здоров, свою миссию выполняет. Только сказал, что письмо ей не отдаст. Оно ему нужно будет, да опасно это. Анна, умница, все поняла, кивнула, поблагодарила за новости. Хорошую Миша жену нашел. Все понимает, не скандалит, что мужа долго нет, молча ждет, как жене и положено!

Но, вдруг, около лавки, на которой были сложены подарки для детей, Анна резко остановилась.

— Простите, батюшка, для кого этот мешочек?

— Для племянницы, дочери брата Натальи. Ей уже семь годочков, ей кукла побольше, чем твоей. И котенок меховой. А твоей собачка! Завтра они к нам разговляться придут!

— Можно посмотреть?

— Твоей в этом мешочке

— Нет, простите, мешочек племянницы. Если ошиблась, все обратно вернем!

— Смотри.

Анна вытащила из мешка роскошную фарфоровую куклу с натуральными волосами в платье принцессы. И ахнула, прижимая ее к себе.

— Батюшка, Христом-богом прошу, поменяйте кукол!

— Ты что, обиделась, что твоей дочери кукла попроще и поменьше?

— Нет, батюшка, на этой кукле метка Мишина! Настасьюшка ее сразу почувствует. Он, видимо, куклу увидел, узнал, что игрушки вы заказали, и пометил ее магически. Дочка узнает.

— Я специально ей куколку попроще заказал, она же мала, разобьет еще!

— Я понимаю, но скандал будет, плакать начнет, узнав, что отцовская кукла у другой. Она же ведунья.

— Хорошо, только как мы объясним, почему ей кукла больше и дороже?

— А вы, батюшка, не объясняйте, подарите и все. Никто слова не скажет, она же ваша внучка единственная. А если вопросы будут, скажите, что Михаил куклу прислал. Все же считают, что он в Англии!

— Хорошо, меняем игрушки! Пусть по-твоему будет.