Глава 3

Он был так удивлен, увидев ее, что некоторое время не мог прийти в себя. Глаза, которые он так хорошо знал когда-то, в упор смотрели на него, и в них не было ни любезности, ни девичьего смирения. Эти светло-карие глаза, в которых было скорее больше зеленого, чем коричневого, подчеркивали нежность и белизну прозрачной, как тонкий лед, кожи ее обладательницы. Ее темные волосы струились по плечам, словно растрепанные ветром, заставляя картины из далекого прошлого всплывать в его памяти, и он с горечью ощутил, что больше не может к ним прикоснуться. Ему стало стыдно за свои мысли.

А она стоит с гордо поднятой головой, не замечая осуждения в его глазах. Зачем она здесь? Тут ей не место! Это обитель мужчин! Это дом Господний!

И тут заговорил настоятель Годрик. Ричард повернулся к нему, радуясь, что может наконец отвести взгляд от девушки.

Но его мысли были по-прежнему с ней. Несмотря на то что уже год он провел в служении Господу, он так и не научился владеть своими мыслями, направлять их в нужное русло. Он погряз во грехе. Одно ее присутствие, не говоря уже о запахе, исходившем от нее, будило в нем чувства, которых не могла обуздать ни одна молитва.

Надо молиться, молиться Господу, только Он может спасти его душу. Но она здесь, а это мешает ему отдавать себя Богу, мешает целиком посвятить себя своему призванию. Она задевает те струны его души, которые он так упорно старался спрятать все это время.

Изабель всегда умела вмешиваться в чужие дела.

Ричард постарался сконцентрировать все свое внимание на отце Годрике и выбросить мысли об Изабель из головы.

За этот год почти ничего не изменилось…

– Мне очень неприятно говорить тебе об этом, но, к величайшему сожалению, оба твоих брата, Хьюберт и Джеффри, погибли. На то была воля Господня, и мы здесь бессильны.

Хьюберт мертв. И Джеффри тоже. Ричард вздохнул и задумчиво поднял глаза на единственное в келье маленькое окошечко. Хьюберта, сына первой жены своего отца, он едва знал, так как тот был отправлен на воспитание еще до того, как сам Ричард появился на свет.

Джеффри он знал лучше, и тот не нравился ему вовсе. Он был его родным братом, но так издевался над Ричардом, что тот старался вообще не попадаться ему на глаза и вел себя тише воды ниже травы. О том, что когда-то на этой земле жил гордый и тщеславный Джеффри, очень скоро позабудут. Он мало кому делал добро, и Ричард сомневался, что кто-нибудь будет без него тосковать.

Властный Хьюберт был нареченным Изабель…

Так вот почему она здесь! Очевидно, это она принесла в монастырь весть о смерти его братьев, полагая, что он имеет право знать об этом.

– Как они умерли? Они были вместе, когда это произошло? – спросил он отца Годрика, как бы не замечая Изабель. Он прекрасно знал, что она видит это.

– Хьюберт погиб на турнире в Анжу, а Джеффри на охоте. Они умерли не вместе, но это произошло почти в одно и то же время. Это ужасная трагедия для всей вашей семьи, Ричард. Мы все будем молиться и за их души тоже.

– Тоже? – переспросил Ричард.

– Да. Сегодня скончался лорд Бернард, оставив Изабель одну на произвол судьбы. Он полагал, что она выйдет замуж, – ответил Годрик.

– Я скорблю вместе с вами, миледи, – пробормотал Ричард, опустив голову и глядя в ноги.

Изабель кивнула в ответ, но не проронила ни слова.

Ричард снова перевел взгляд на окошко, решив больше не смотреть на нее.

Изабель была обручена с Хьюбертом еще с колыбели, они давным-давно должны были пожениться. Она давно созрела для брака. А теперь, после смерти отца, ей просто необходимо выйти замуж, иначе она рискует потерять все. И она сделает это. По доброй воле она не откажется от своего положения в обществе.

– Благодарю вас, отец, за то, что были так добры и лично сообщили мне о гибели моих братьев. А теперь я прошу извинить меня. С вашего позволения.

Он повернулся, чтобы выйти из кельи, но Годрик окликнул его:

– Это еще не все.

– Не все? – удивился Ричард.

В этот момент вперед выступил гонец и торжественно сказал:

– Лорд Роберт, сюзерен Уорфилда, заинтересован в том, чтобы сделка между лордом Бернардом и лордом Хьюбертом состоялась.

Ричард повернулся лицом к говорящему и, хотя и был в монашеском одеянии, принял воинственный вид.

Только одно могло скрываться за словами гонца, только одного мог хотеть сюзерен Уорфилда и Дорни. Он остался единственным сыном, она была единственной дочерью.

– Но помолвка должна быть аннулирована со смертью Хьюберта! – Каприз лорда Роберта не заставит его поступить против собственной воли, чего бы там ни говорил этот жалкий гонец.

– Но лорд Роберт считает иначе… – ответил гонец, съежившись под враждебным взглядом монаха.

Ричарду показалось, что стены комнаты стали сходиться, подталкивая его к Изабель. Вот он уже слышит ее дыхание, чувствует жар ее тела, хотя так и не взглянул на нее. Она одержала над ним верх.

Он чувствовал, что она смотрит на него, но не поднял глаз. Нет, она не дождется от него даже этого.

– Я поклялся посвятить свою жизнь Господу, – сказал Ричард, и его голос эхом отразился от каменных стен кельи.

– Но ты еще не прошел обряд пострига, – почти неохотно возразил Годрик.

Все глаза обратились к аббату.

– Я поклялся посвятить свою жизнь Господу, – настойчиво повторил Ричард непререкаемым тоном, не согласующимся со скромным положением послушника.

– Оставьте нас одних, пожалуйста, – мягко попросил настоятель.

Изабель вышла первой, за ней все остальные. Ричард остался один на один с человеком, который был главой выбранной им обители. Он упал на колени и принялся целовать край сутаны аббата. Такое с ним редко случалось, но сейчас он потерял самообладание.

– Только здесь я живу! – взмолился он. – Я не хочу покидать ваш мир! Только не это!

– А чего хочет Господь? – мягко спросил Годрик.

– Не этого…

Он поднялся на ноги и спрятал руки в широких раструбах рукавов.

Годрик улыбнулся:

– Эта истина открылась тебе в молитвах, или ты полагаешь, что знаешь лучше Господа, что тебе надо?

Ричард молчал, не считая возможным сказать настоятелю неправду.

– Молись, Ричард, – посоветовал ему отец Годрик. – И пусть Господь укажет тебе путь истинный. Не нужно поспешных решений. Я пошлю одного гонца к лорду Роберту, а другого – к епископу. А мы с тобой тем временем найдем для тебя ту дорогу, которую определил тебе Всевышний.

– Да, отец. Я буду молиться, – проронил Ричард.

Годрик улыбнулся, но тут же спрятал подбородок в глубокие складки воротника.

– Молись о смирении, Ричард. Смирение есть величайшая добродетель.

Ричард поднял на аббата глаза, полные молчаливого протеста.

– Что может быть плохого в том, что я хочу отдать всю свою жизнь, каждое ее мгновение, на служение Господу?

– Ничего, – согласился Годрик. – Но долго ли ты сможешь идти против воли Господней и противиться тому, что Он уготовил для тебя? В этой жизни не бывает случайностей, Ричард.

– Да, святой отец.

Больше ему нечего было добавить. Письма будут отправлены, а ему остается только молиться. Ричард отвернулся от настоятеля, сжимая под рукавами из тяжелой шерсти кулаки.

Загрузка...