Глава восьмая

Коди смотрел из иллюминатора на облака, проплывающие у самого края крыла. Странное ощущение: будто большая часть времени из последних полутора лет прошла в воздухе между Техасом и Чикаго. Очертя голову он бросился в работу в попытке довести до победного конца опасную операцию, которую Агентство по борьбе с наркобизнесом развернуло с его помощью.

Вздохнув, он провел рукой по лицу. Предыдущие две недели были сущим адом. Не мог вспомнить, когда отдыхал нормально хотя бы одну ночь. Уже стало привычкой дремать, где придется — на стуле, на кушетке или на скамейке. Когда же, наконец, выдались два свободных дня, он с жадностью ухватился за них, успев только наскоро принять душ и переодеться.

Коди закрыл глаза и сразу перенесся мыслями к Карине. Они не виделись почти полгода — самая длинная разлука со времени свадьбы. Шесть длинных ужасных месяцев…

Телефонные разговоры тоже не радовали. Когда бы ни позвонил, первым вопросом было: когда думаешь приехать? Его ответы неизменно были мучительными и для него самого. «Не знаю, милая, честное слово, не знаю». После этого она уже мало, что могла сказать: отвечала односложными словами.

Карина не понимала, чем он занимается и почему это так важно. А открыть ей всю правду Коди не мог. За последние пять месяцев Альфонсо стал активным действующим лицом драмы, чем Коди был потрясен до основания. Альфонсо — часть картеля наркобизнеса? Как же мог он сообщить жене, что усердно трудится над тем, чтобы упрятать ее брата за решетку?

Никогда в, жизни он так не ошибался в человеке.

Альфонсо через Коди переслал для Карины несколько записок, но она ни единым словом не обмолвилась о них. Коди держался от Альфонсо на определенном расстоянии, пользуясь ролью якобы обиженного за то, что тот принудил его вступить в брак. И надо же попасть в такую ситуацию! Тревога за Альфонсо и возможная реакция Карины — вот едва ли не главная причина бессонных ночей.

В душе росло чувство одиночества. Как-то уже после их свадьбы с Кариной Коди вдруг обнаружил, что тяготится взятым на себя обетом самоизоляции. А сейчас у него уже нет выбора — не ирония ли это?

Коди закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям о тех днях, что они провели вместе в первый год жизни Карины в Чикаго. И улыбнулся про себя.

Если бы ему предстояло выбирать самые чудесные моменты каждой их встречи, он бы предпочел те, когда он только входил в дверь. Надо было видеть ее лицо: одно выражение быстро сменялось другим, но радость ликования оставалась неизменной.

Прекрасно было пробуждаться по утрам и находить ее в своих объятиях. Он ни разу не тяготился этой стороной их отношений. Напротив, с нетерпением ждал того времени, когда они будут вместе каждый день и каждую ночь, и так всю жизнь.

Чем чаще приезжал он на север, тем ближе они становились друг другу. Подавляя желание как можно дольше оставаться в постели с прелестной женушкой, Коди искусно планировал всевозможные прогулки и увеселения. Иногда устраивал походы по магазинам за покупками, на которые она сама не могла решиться. Иногда смотрели фильмы, спектакли, посещали музеи и другие достопримечательности города.

Но часы, когда они оставались наедине, Коди находил самыми желанными.

Ее стыдливость восхищала. Будучи чрезвычайно чувствительной, она никогда не начинала первой любовную игру, а только искренне старалась предугадать все его желания. Воспоминания о наиболее интимных моментах вызывали у Коди улыбку и заставляли беспокойно ерзать в кресле. Хотя внешне она выглядела строгой и одевалась соответственно даже дома, в его объятиях она сразу преображалась.

Нетерпение возрастало с каждой минутой. Скорее бы, скорее увидеть ее, услышать звонкий смех! Забыв обо всем на свете, Коди погрузился в сладостные мечты, где не было места злу.

Дела в университете обстояли отлично. Через несколько недель Карина, слава Богу, заканчивает учебу и возвращается в Техас. Вот только положение на Границе несколько осложнилось. Для возвращения время не совсем подходящее. Коди решил поговорить с ней о дальнейших планах, как только подвернется удобный момент.

Начальству уже было известно, что после завершения операции он уйдет со службы. Оставалось надеяться, что ему никогда не придется рассказывать Карине ни о том, чем он занимался в Мексике, ни о его роли в аресте Альфонсо.

Коди решил сразу с аэродрома отправиться к зданию университета и там подождать окончания занятий. Домой они поедут вместе и наверстают упущенное за долгие месяцы разлуки.

Снова представив очаровательное личико Карины, он почти осязаемо почувствовал кончиками пальцев шелковистость ее длинных волос. И уснул — с улыбкой на губах.

Перед тем как покинуть аудиторию, Карина задержалась, чтобы поговорить со своим преподавателем. До окончания курса оставалось всего три недели, и чем скорее надвигалась экзаменационная пора, тем сильнее накатывало ощущение тревоги. Несколько минут они с профессором обсуждали затронутые вопросы, затем Карина распрощалась и пошла по коридору.

Никогда не пожалеет она о том, что приехала в Чикаго и продолжила образование. Практика в местной клинике речевой терапии убедила ее в правильности выбора, но… цена могла быть очень велика.

Разлука могла стоить брака. Хотя какой у них брак? Карина грустно усмехнулась. В течение первого года она так загрузила себя работой, что не оставалось времени скучать, когда его не было рядом. Тогда он приезжал повидаться с ней через каждые две-три недели. И для обоих наступал праздник.

О чувствах друг к другу они никогда не говорили. Карина была слишком застенчивой для того, чтобы признаться, насколько обожала его, а Коди и не выказывал особенного желания слушать подобные заявления. Он так уверен в себе, так независим… Карина не сомневалась, что этому человеку не нужен никто, в том числе и жена.

Во время кратковременных наездов Коди был предельно внимателен. Некоторые воспоминания заставляли ее стыдливо краснеть.

С увеличением круга друзей расширялись и ее представления о мужчинах. Теперь она лучше поняла их нужды и побуждения и узнала, что Коди мог хотеть ее, не будучи обязательно влюбленным.

Как правило, она отдавала себе отчет в создавшемся положении, и тогда становилось легче. Но случались такие моменты, когда она чувствовала себя одиноко и сиротливо.

Прошлый раз, когда он отменил предполагаемый визит, Карина настолько расстроилась, что даже толком не смогла закончить разговор. Повесив трубку, безутешно залилась слезами и проревела несколько часов подряд.

Почему жизнь такая сложная, такая запутанная? Неужели любовь мужа такое уж необычное явление?

Она тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.

— Карина? Привет! Подожди.

Она оглянулась и увидела Чеда, одного из своих сокурсников, с которым вместе работала в клинике.

— Привет, Чед! Что случилось?

— Теперь я на своих двоих. На прошлой неделе мой автомобиль, как говорится, приказал долго жить и отправился на небесную свалку для себе подобных. — Он молитвенно сложил руки под подбородком и посмотрел на небеса. — Мы с приятелями устроили старичку достойные проводы. Ты знаешь, он едва ли не мой ровесник и был мне больше чем друг. Мы почти не расставались. В память о потере Чарли соорудил венок из пустых жестянок из-под машинного масла, а Дэйв произнес на свалке прекрасную речь.

Карина весело засмеялась, а Чед открыл дверь, пропуская ее вперед. Поднырнув под его руку, она вышла наружу. Порыв ветра, будто только и ждал ее появления — налетел, плотно захлестнул юбку вокруг ног, растрепал по лицу волосы.

— Требуется помощь? — спросил Чед, потешаясь над ее усилиями справиться с юбкой.

Взглянув на молодого человека, Карина заметила, как задорно блеснули его глаза.

— Могу представить, какого рода помощь ты мне можешь предложить!

Тут он мрачно сдвинул брови, чисто в стиле опереточного злодея, и прорычал:

— В моем присутствии тебе ничто не угрожает, красотка, не сомневайся во мне. — С этими словами Чед положил руку ей на плечо, удерживая ее волосы в порядке. — Куда направлялась? — спросил он, подлаживаясь под ее шаг.

— Домой. До понедельника я свободна от клиники. А ты?

— А мне там надо быть уже через полчаса. Думал, ты тоже направляешься туда, и мне не придется ждать автобуса, но…

— Не беда, Чед. Я тебя подвезу — нам все равно по пути. Скажи, что ты думаешь, о малышке Морено?

Беседуя о пациентах, вверенных их опеке, они пересекли университетский двор, вполне довольные компанией друг друга.

Коди наблюдал, как они идут в его сторону. Они были настолько заняты беседой, что не замечали ничего вокруг.

Сначала он не сразу узнал Карину, поскольку не ожидал увидеть ее в обществе незнакомого парня. А когда узнал, сердце мгновенно обдало леденящим страхом. Надо же! Как тесно этот тип прижимает ее к своему плечу! Усилием воли Коди взял себя в руки. Не надо делать поспешных заключений, решил он.

Как только они увидят его, все прояснится.

На ходу Карина достала из сумочки ключи, подняла голову и только тогда увидела Коди, в небрежной позе прислонившегося к ее маленькому спортивному автомобилю — скрестив в коленях ноги и сложив руки на груди.

— Коди?

На ее лице отразилось изумление. Ничего больше.

— Господи, Коди! Что ты здесь делаешь? Почему не позвонил и не сообщил о приезде?

Коди холодно наблюдал, как она резко сбросила со своего плеча руку спутника и кинулась к нему. Хорошо, что он нацепил на нос солнечные очки: темные стекла надежно скрыли боль, метнувшуюся в глазах. Он медленно выпрямился во весь свой могучий рост.

— Привет, Карина!

Она остановилась совсем рядом, но так и не коснулась его.

— Как ты сюда попал? — спросила, едва справляясь с дыханием.

— Взял такси. Думал нагрянуть неожиданно, — отозвался он, устремив взгляд за ее спину. — Похоже, мне это удалось, а?

Карина обернулась.

— О, Коди, это Чед Эванс, мой сокурсник. Мы вместе практикуем в клинике. Помнишь, я говорила тебе, что обязана отработать двадцать часов в неделю в этом семестре?

— Помню. — Он протянул руку. — Коди Коллуэй.

Чед пожал его руку и улыбнулся.

— Я сразу понял, кто вы такой. Карина о вас все уши прожужжала.

— Вот как? — Коди посмотрел на нее сверху вниз. Карина безучастно встретила его взгляд. Что-то не похоже, чтобы обрадовалась встрече, подумал Коди. Снова холодом обдало сердце. — Должен признаться, вы в лучшем положении, чем я. О вас Карина не упоминала.

Тут Карина подала голос:

— Я предложила Чеду подвезти его до клиники. Временно он лишился собственного транспорта.

— О, это не проблема, — отступив в сторону, сказал Чед. — Ты же не знала, что тебя ждет муж. Разве я не понимаю? У вас много своих забот. А я автобусом…

— Не валяй дурака. Если тебя устроит заднее сиденье, то тебе не придется ждать автобуса в такую непогоду. — Карина пристально вгляделась в мужа — как бы в надежде услышать его мнение. Однако он хранил молчание, лишь отошел от дверцы и подождал, когда она откроет машину.

По дороге в клинику Карина и Чед вели оживленный разговор, и Коди невольно почувствовал себя ужасно старым и никому не нужным. Двух студентов, по всей видимости, связывали дружеские отношения и общие темы, которые никоим образом не затрагивали его. Он поскреб колючий подбородок и пожалел, что не побрился.

Почему не поехал прямо на квартиру? Уж лучше бы принял душ и вздремнул, вместо того чтобы тащиться к этому университету, подобно какому-то снедаемому любовью юнцу, на уме у которого лишь украдкой взглянуть на предмет своей пылкой любви! После долгих месяцев отсутствия все получилось донельзя глупо…

Сам же хотел, чтобы она испытала ощущение свободы, чтобы почувствовала себя так, будто у нее был свой выбор. Ну и что? Сделала она свой выбор? И есть ли в нем место для него?

Машина остановилась перед небольшим свежепобеленным зданием. Коди с трудом вылез наружу, чтобы Чед мог выбраться с тесного заднего сиденья. Встав на обочину, Чед поспешно протянул руку.

— Я рад знакомству, Коди. Мне не нужно рассказывать вам, что за человек Карина. Вам очень повезло.

— Я тоже так считаю, — спокойно ответил Коди. Он подождал, пока Чед не повернулся, и только тогда сел в машину. — Такое впечатление, что, проходя через мойку, эта машина каждый раз сжимается все больше и больше, — ворчал он, застегивая ремень безопасности.

— И все же она очень мила, — улыбнулась Карина. — Как раз по мне. Хорошо, что ты настоял на своем, когда я старалась отговорить тебя от покупки. Ты оказался прав.

— Я рад, что она тебе нравится.

— Куда бы ты хотел поехать?

Коди вздохнул.

— Я как-то не думал об этом, только хотел добраться сюда побыстрее.

— Ты выглядишь усталым, — заметила Карина, вглядываясь в его лицо.

— Пожалуй

— Тогда сразу поедем домой, и я приготовлю тебе хороший обед, Ты надолго?

Случилось самое худшее из всего, что он мог предположить. Он готовился найти ее недовольной, раздраженной, даже гневной, а вместо этого она вела себя с ним с холодной вежливостью как с простым знакомым.

— На пару дней, — пробормотал Коди. Откинув голову на подголовник, он наблюдал, как умело Карина влилась в транспортный поток.

Ему нравилось смотреть на ее руки — такие маленькие и изящные. Он любил касаться их и чувствовать шелковистую нежность кожи.

— Карина?

Она ответила быстрым взглядом, как будто в голосе мужа ей послышалось какое-то новое звучание.

— Да?

Не отрывая глаз от ее рук, Коди неохотно спросил:

— Почему ты не носишь обручальное кольцо?

— О, сегодня утром я очень спешила. Сняла, чтобы наложить на руки крем, а надеть забыла.

— Часто такое случается? — как можно более безучастным тоном спросил он.

— Что часто случается?

— Что ты забываешь надевать кольцо.

— Я как-то не думала об этом. Несколько кварталов ехали молча. Коди сам

решил не продолжать больше эту тему. Нервы были слишком натянуты, а сам он чересчур устал для рациональной дискуссии, да и Карина пребывала в каком-то странном настроении. Ничего подобного он раньше не наблюдал.

Оставив машину на подземной стоянке, они молча вошли в лифт и поднялись наверх. Коди вытащил из кармана свой ключ и открыл дверь. Войдя внутрь, Карина тотчас направилась на кухню.

— Начну готовить обед, — бросила она через плечо.

— Карина?

Она приостановилась, с явной неохотой обернулась в его сторону, но не сказала ни слова.

— Что случилось?

Она удивленно подняла брови.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты совсем непохожая.

— На что непохожая?

— На ту женщину, что обычно встречала меня, когда я приезжал.

Карина скрестила руки на груди.

— Возможно, что так. Нельзя же все время оставаться одним и тем же человеком, Коди. Мы меняемся. Мы взрослеем, становимся другими. И тебе это известно лучше, чем кому-либо.

— Это почему же?

— Сперва жена для тебя была новинкой, а свадьба — просто игрой. Устройство общего дома и эти поспешные приезды-отъезды вносили разнообразие в твою жизнь… А потом ты совсем перестал приезжать. — Повернувшись, она ушла на кухню.

Коди последовал за ней до двери и там остановился, прислонившись к косяку — руки в карманах.

— Теперь я здесь.

Она суетилась около полок, у холодильника, у буфета.

— Я знаю, — пробурчала она и стала резать овощи.

— Тебя, я вижу, это не трогает.

Вскинув голову, Карина взглянула на мужа.

— Трогает, Коди! В том-то все и дело. Еще как трогает. Я очень соскучилась. Ты обещаешь приезжать, а потом откладываешь. Я чувствую себя всеми позабытой, не знаю, что делать, на что рассчитывать. Да, мне нравится свобода, но до определенного предела. Я вроде замужняя и незамужняя. У меня есть муж, но я вижу его слишком редко. Что ты хочешь от меня?

Он пожал плечами.

— Я хотел, чтобы ты была счастливой. Как только я смог вырваться, сразу же примчался.

Отложив нож в сторону, Карина подошла к нему и, обхватив шею руками, прошептала:

— Я так счастлива, что ты дома, Коди. — Их губы встретились в долгом поцелуе.

Коди подхватил ее и крепко прижал к себе, позабыв обо всем на свете. Языком поцелуев он рассказывал ей, как страшно скучал по ней, как жаждал ее, как тосковал…

Поцелуям не было конца, но вскоре Коди почувствовал вдруг, что вот-вот взорвется. Он поднял ее на руки и отнес в спальню. Лихорадочно срывая одежду, успевал жадно ласкать…

Она отвечала так же пылко. Эта женщина, которая стала для него важнее самой жизни, лишила его дара речи и способности что-либо соображать.

Взаимная страсть быстро нарастала и нашла бурный выход в долгом сладостном стоне. Обессиленные, они прижались друг к другу.

Долго лежали без всякого движения. Коди чувствовал себя так, как будто наглотался наркотиков и потерял чувство времени и пространства. Когда же, наконец, пришел в себя, то увидел, что не удосужился даже снять покрывало. Так они и лежали поперек застеленной кровати.

Он потерся носом об ее ухо.

— Я скучал по тебе, малышка.

— Я тоже.

— К сожалению, — сейчас все очень осложнилось.

Карина отодвинулась и озабоченно взглянула в его лицо.

— Осложнилось?

— С моей работой, да и со всем прочим. Мой план должен был осуществиться еще месяц назад, но все еще не завершен.

— То, чем ты занимаешься, так важно для тебя, да?

— Если иметь в виду мой вклад в это дело, то конечно.

Вздохнув, она откатилась в сторону.

— Куда это ты собралась? — поинтересовался Коди, опершись на локоть.

Откинув волосы за спину, Карина встала.

— Принять душ и, наконец, закончить приготовление обеда.

Коди проводил ее долгим взглядом. Что же такое происходит? Во время любовных утех она полностью слилась с ним. Почему же с таким безразличием удаляется сейчас?

Впервые в жизни он почувствовал себя старым и отвергнутым. Это чувство было ненавистно… и ненавистен страх, поселившийся в груди.

Он прошел в другую ванную и тоже принял душ. Вернувшись в спальню, нашел старые джинсы и рубашку, которые оставил в один из прежних приездов.

Карина уже возилась на кухне — в сатиновом халатике цвета голубого сапфира. Волосы небрежно забраны сверху в пучок, и лишь отдельные непослушные пряди вились на затылке. Как же она прекрасна и… как сейчас далека от него!

По молчаливому согласию разговор вращался большей частью вокруг предстоящего совместного обеда, его возвращения и ее занятий. Никто из них намеренно не хотел касаться более личных тем.

Как всегда, обед был превосходным. Коди смаковал каждый кусок, чувствуя, как усталость и напряжение мало-помалу покидают его. Карина приготовила кофе, и они, устроившись перед камином, наслаждались ароматным напитком.

И снова позиция Карины и ее поступки свидетельствовали о перемене в их взаимоотношениях. Прежде они сидели на кушетке рядом, но чаще всего она забиралась к нему на колени.

На этот раз она присела на стул сбоку от Коди, а он развалился на кушетке и наблюдал, как она задумчиво смотрит на языки пламени. Профиль Карины был прекрасен. Ах, почему он не родился художником? Тогда смог бы на холсте запечатлеть совершенство ее лица — этот чуть приподнятый кверху кончик носа, чистую линию подбородка и благородный изгиб шеи. Мягкий свет камина румянил ее щеки. А ее рот… Коди едва не застонал от нахлынувших чувств.

— Коди? — не отводя глаз от камина, сухо окликнула она.

— Гм?

— Скажи, тетя Летти не обращалась к тебе?

— По какому поводу?

— О моей просьбе.

— Нет. Я давно не разговаривал с ней. А что за просьба?

Она грустно улыбнулась. Взгляд все еще направлен в сторону.

— Это уже не имеет значения.

— Все равно скажи.

Когда она повернула голову, Коди замер: в ее глазах стояла такая боль, что он пришел в состояние шока.

— Несколько месяцев назад я пыталась всеми известными мне способами связаться с тобой и вместе с тем не побеспокоить твою семью. Ты был так нужен, но я не смогла… — Голос ее прервался, она отвела взгляд в сторону и помолчала. — Нигде не могла найти тебя.

Коди выпрямился, потом склонился вперед — локти на коленях.

— Что случилось, девочка? Почему ты искала меня?

Она закусила нижнюю губу, явно стараясь обрести контроль над собой. Наконец после нескольких глотательных движений и глубоких вздохов сказала:

— Четыре месяца назад у меня случился выкидыш.

Коди, прежде чем успел осознать, подскочил с кушетки и наклонился над ней.

— О, Карина, не может быть! Я ничего не знал. Как? — Он дотронулся до ее плеча, но она словно одеревенела. Пораженный, он медленно отступил и снова сел на кушетку.

— Расскажи мне, как это случилось.

Она уставилась на сложенные на коленях руки.

— Я даже не знаю, что, собственно, было неправильно. Понимаешь, я с головой погрузилась в работу, подолгу просиживала в библиотеке. В течение нескольких недель чувствовала какое-то недомогание, но думала, что это грипп. Я тосковала по тебе, а ты позвонил и сказал, что не сможешь приехать.

Воцарилось молчание, но Коди ни за что не рискнул бы вставить хоть слово. В тяжелую минуту она оказалась одна и нуждалась в нем, а его не случилось рядом.

— Как это произошло?

Вскинув голову, она пристально посмотрела на него.

— Я была в библиотеке и вдруг почувствовала сильную боль внизу живота… Что-то вроде спазма, но намного хуже. Библиотекарша вызвала «скорую помощь», и меня отвезли в больницу. Но было уже поздно. Продержали меня два дня. Вот тогда-то я и пыталась разыскать тебя. Не хотелось тревожить и тетю Летти, поэтому я просто попросила ее, если будет возможность, передать тебе мою просьбу позвонить мне. Я дала ей номер телефона, но утаила, что это больничный номер. Ты не позвонил.

И, опять, уже в который раз, он посмотрел на ее руки.

— Домой вернулась в ужасном состоянии. Чувствовала себя виноватой, потому что не знала о своей беременности. Ругала себя за то, что раньше не спросила о симптомах, хотя доктор и сказал, что я бы все равно не смогла предотвратить случившееся.

— О Боже, Карина! Прости меня, родная. — Захотелось взять ее на руки и укачать, как ребенка. Страшно подумать, каких кошмаров она натерпелась тут одна. И боль, должно, была нестерпимой. Потрясение от услышанного постепенно уступало место чувству утраты ребенка, о существовании которого он даже не подозревал.

— Мне-то казалось, что мы были так осторожны, — тихо пробормотал он. — Я думал… — снова начал он и умолк, покачав головой.

— С тех пор я много думала о нашей с тобой жизни, — продолжала Карина окрепшим голосом. — Впервые я по-настоящему поняла, что значит быть независимой и самостоятельной. — Она улыбнулась едва заметной улыбкой, которая едва не разбила сердце Коди. — Мне потребовалось так много времени, чтобы повзрослеть… Много больше, чем большинству женшин моего возраста.

Когда она снова посмотрела на него, он не мог не заметить в ее лице внутреннюю силу, которую она обрела за последние месяцы.

— Сначала я во всем винила Альфонсо, но теперь отказалась от этой мысли. Альфонсо действовал, руководствуясь высшими побуждениями. Он защищал меня от моей собственной глупости, от навязчивой идеи, что тебя нужно спасать. Ты и я — мы оба поплатились за мою настойчивость, и я сожалею об этом. — Она опять уставилась на пламя в камине. — Я сожалею о многом, но только не о том, что узнала тебя лучше, что стада твоей женой, окунулась в совсем другую, взрослую жизнь.

Коди хотелось перебить ее, объяснить, что… А что он мог объяснить? То, что она такая отважная? Что тронула его до глубины души — так, как ни одной женщине еще не удавалось?

— Мне предложили работу здесь, в Чикаго, — тем временем продолжала Карина. — В клинике, где я прохожу практику. Сначала я отказалась, но они настояли на том, чтобы я не торопилась с ответом, и дали мне несколько дней на размышление. Вот я и размышляю. И поняла, что мне не хочется ехать обратно, в Техас, и жить на ранчо, одной, без тебя. Я не хочу разрушать наш брак, но только если ты будешь вместе со мной.

— В противном случае?

— Я остаюсь в Чикаго и предоставляю тебе полную свободу продолжать ту жизнь, которая, по всей видимости, тебе так нравится.

— Означает ли это развод? — Коди удивился своему спокойному голосу, в то время как сердце готово было выскочить из груди. Ему стало трудно дышать.

— Все будет зависеть от тебя.

— Я не хочу никакого развода! — решительно заявил Коди.

— А чего ты хочешь? — мягко спросила Карина, заглядывая ему в глаза.

Не в силах сидеть спокойно, Коди поднялся. И начал прохаживаться по комнате.

— Хочу, чтобы мы были вместе. Хочу, чтобы у нас был дом… и семья. — Он повернулся на каблуках, вперив в нее тяжелый взгляд. — Я люблю тебя, Карина. Всем сердцем люблю.

Она не отводила потрясенных глаз. А он вдруг осознал, что впервые в жизни произнес вслух такие слова.

Медленно, очень медленно поднявшись со стула, она пошла туда, где стоял Коди — около огромного зеркального окна. Взяла его руку, прижалась к ладони губами.

— Я тоже люблю тебя, Коди. По-моему, я любила тебя большую часть жизни. Но это ведь ничего не меняет, не так ли? Во всяком случае, для тебя. У тебя на первом месте по-прежнему остается работа.

— Я делал эту работу до того, как впервые встретил тебя. Я уже говорил как-то об этом. А вся история с тобой произошла именно тогда, когда я меньше всего собирался породниться с кем бы то ни было. Я не могу просто вот так оставить свое дело… особенно на данном этапе расследования.

Она на мгновение прикрыла глаза.

— Делай то, что велит тебе долг, Коди. Я не буду мешать, потому что знаю — ничего хорошего это не даст.

— А как же ты, девочка? Ты вернешься домой, в Техас?

Она все еще держала его руку в своих. Опять нежно поцеловала его ладонь и, любовно сложив пальцы в горсть, опустила руку.

— Нет, Коди. Я не смогу сидеть в ожидании твоих случайных наездов, не имея ничего, чем занять себя в твое отсутствие. Я останусь в Чикаго. Быть может, когда-нибудь мы сможем уладить наши отношения, а пока у меня есть возможность делать ту работу, для которой я себя готовила.

— Скоро все закончится, милая, — сказал он уверенно, затем откинул голову назад и, испустив громкий вздох, посмотрел на потолок. — Как часто я говорил это с тех пор, как мы знаем друг друга? — еле слышно молвил он с отчаянием и, как бы ища поддержки в ее глазах, добавил: — Мы можем сделать это, малышка. Я знаю, у нас получится. Мы любим друг друга.

Карина отвернулась к окну, за которым уже сгустилась ночь.

— Иногда мне хочется докопаться до истины: достаточно ли в жизни одной любви?

Загрузка...