Братья

Глава 20

Что я чувствую, когда поворачиваю ключ в скважине хорошо знакомой черной двери? Все и сразу. Чувствую себя слабой, чувствую, что проиграла самой себе, злость на себя, я чувствую сильное влечение, сумасшедшее желание и эмоциональную нестабильность. Захожу в коридор и снимаю куртку, на моих губах ненормальная улыбочка не от радости и не от нервов, она слишком неопределенная. Ну что, черти, вы добились своего. На мне сегодня белое платье-водолазка, прозрачная накидка до пола цвета хаки и необычные украшения: огромные круглые серьги из тоненьких проволок золота, чокер в этом же стиле и массивный серебряный браслет. Волосы собраны в высокий хвост, на глазах длинные и толстые стрелки.

Когда захожу в гостиную, не ожидаю, что Дима бросится обнимать меня, сразу же закричит, как скучал. Увидеть его со стаканом виски в руке, смотрящего в стену, тоже ожидать я никак не могла. Он смотрит на меня всего раз, не успеваю даже разобраться, что сейчас происходит с его глазами, как взгляд возвращается к стене. Рука резко подносит стакан к губам, и жидкость исчезает. Я останавливаюсь недалеко от дивана и жду.

— Знаешь, я ведь хотел, чтобы тебе было больно, — печально улыбается Дима стене. — Мне хотелось, чтобы ты почувствовала то же, что чувствовал все это время я. Да и вчера навязался к Андреем, чтобы тебе было неловко, чтобы ты ощутила все самое мерзкое, что только возможно. Ты, Мира, заслуживаешь страданий за то, что сотворила с жизнями других людей.

Вроде Дима и не слишком пьян, он подавлен. Все еще молчу, лишь смотрю на него.

— У меня была ломка без тебя. До последнего момента я был уверен, что, как только ты сюда зайдешь, я затащу тебя в спальню и не буду выпускать сутки, что заставлю тебя кричать от удовольствия целый час. Я же так сильно скучал… Тебе лучше уйти.

Наверно, лучше, я же не ухожу. Мои черти так просились сюда, разве я могу их увести? Дима поворачивается, и мне хочется плакать от того, сколько страдания в его лице.

— Уезжай, я пытался тобой манипулировать, пытался найти именно в тебе, Мира, утешение, но ты не обязана быть ничьим утешением. Андрей подходит тебе больше, чем я, и что бы ты не говорила и не думала, именно его бы ты выбрала, всегда выбрала бы его. Он весь такой расчудесный и добрый, и заботливый, и нежный, еще богатый и образованный. Мужа идеальнее не существует, — почему он говорит сейчас так искренне? Мне это не нравится. — Я во всем хуже него, что ни возьми, Андрей меня обыграл. Тебе будет лучше с ним, иди к нему. Вы должны быть вместе, а я один. Я, видимо, не заслуживаю любви и счастья, я ничто, осталось только разориться, с этим тоже скоро справлюсь. У меня через неделю встреча с инвесторами, и если я не смогу их убедить вложить деньги в мой проект, то прогорю. Риски оказались выше, чем я мог ожидать. Езжай домой, Мира.

— Заткнись уже, — не выдерживаю я и подхожу ближе.

Даже думать не хочу о том, что у меня сейчас в душе. Я поняла лишь то, что за время, пока мы не виделись, я безумно соскучилась и не выдержу еще секунды бесед ни о чем. Слишком самонадеянно я опускаюсь перед Димой на колени и тяну за ремень его джинсов. Он смотрит на меня, и в черных глазах мелькает эмоция за эмоция. Не ожидал он? Ну я тоже не ожидала, что у него сегодня угрюмое настроение, и он собрался меня выгонять. Дима все еще не может определиться с тем, что нужно чувствовать в этот момент, может и определился, я уже не смотрю на него.

Да, я буду делать минет первый раз в жизни. Теоретически я знаю, как надо, может этого хватит? У Димы эрекция наступает практически сразу, он запрокидывает голову и тяжеловато дышит, наверно, это знак, что я делаю все правильно. Конечно, всякие трюки своим ртом я не выполняю, да и глубокий горловой минет у меня с первого раза, вероятно, не выйдет. Помогаю себе рукой и двигаю головой все активнее. Я уже чувствую, как сама сильно возбудилась и встаю с колен, а колени ничего так болят. Снимаю с себя трусики и сажусь прямо на Диму, который смотрит на меня уже совсем иначе, этот взгляд мне нравится намного больше. Я почти сразу двигаюсь с высокой амплитудой, мы вдвоем тяжело дышим. Только не знаю куда деть свою мокрую от слюны ладошку, она зависает в воздухе, вторая упирается в плечо Димы. Минут десять он позволяет мне делать то, что я хочу, и только смотрит, затем рывком выбрасывает мою накидку, стаскивает платье, лифчик же не снимает, только загибает так, чтобы была видна грудь. Дима кладет руки мне на бедра и несколько раз так глубоко насаживает меня, что я вскрикиваю, хватаясь за него покрепче, уже плевать на мокрую руку.

Теперь инициатива его, и он, подняв меня, словно я вообще ничего не вешу, кладет на спину. Снова сумасшедший темп, снова все тонет с стонах и криках. Как долго мне не хватало того безумства, что появляется между нами в такие моменты. Как же хорошо Дима знает меня, знает, что если облизать за ушком, то вся спина будет в мурашках, что, когда запрокидываю голову, поцелуй в шею возбуждает больше всего. Знает, каким становится мое дыхание за секунду до оргазма, и подстраивается, чтобы кончить одновременно.

Представляю, как мы сейчас выглядим: волосы и у него, и у меня растрепаны в край, губы Димы в моей фиолетовой помаде, свое лицо не уверена, что смогу отмыть, на мне из одежды только лифчик, из которого до сих пор торчит одна грудь, на нем — спущенные джинсы. Дима обнимает меня и не нежно, и не страстно. Это настолько естественные объятья, что мне не хочется из них уходить, совсем.

— Так что там с инвесторами? — спрашиваю я.

— Я и так вкладываю абсолютно все, что имею, все равно мне нужны дополнительные средства. Я решил серьезно трискнуть, теперь или смогу подняться на новый уровень, почти сразу открыть сеть и зарабатывать абсолютно другие деньги, или потеряю все. У меня вроде неплохой бизнес-план, к сожалению, нет никакой уверенности, что его утвердят. Через неделю я должен представить его в Берлине, что-то мне подсказывает, что нужно готовиться к худшему.

— Зря ты так, должно получиться, ты же не дурак.

— Спасибо за комплимент, — хихикает Дима. — А у тебя как дела?

— Андрей хочет ребенка.

— А ты? — голос Димы все такой же приятный, его не смутила моя новость.

— Нет. Я очень рада, что у нас не получается ребенок. Андрей все зовет меня к врачу, а я не иду.

— Ты ему ничего не должна.

— Наверно, я думала, что родив ему ребенка, исправлю, что сделала, замолю свои грехи. Согласиться на ребенка было самым худшим моим поступком. Я вообще не уверена, что хочу быть матерью. Хочешь я поеду с тобой в Берлин? — приподнимаюсь я и с улыбкой смотрю на то, как кривится лицо Димы.

— Шутишь? Андрей никогда тебя не отпустит, он ведь умрет от ревности.

— Мне кажется, отпустит, что-нибудь придумаю. Ответь: хочешь или нет?

— Безумно, — Дима берет мое лицо в ладони и целует так, что я забываю даже о том, о чем забывать бы не следовало.