Братья Лэнгстром. Падение Эрин

Глава 20

Не знаю, как Брендан меня уговорил прокатиться по Энсинитастрейл, ведь я уже много лет не садилась на велосипед. Но готова поспорить, множество женщин по всему миру задавались вопросом, как Брендан их убедил сделать ту или иную вещь. Стало быть, мне не следовало удивляться, что теперь пришел мой черед.

Эта тропа не для новичков и не для тех, кто не катался на велике целую вечность. Крутая и опасная, с резкими разворотами на сто восемьдесят градусов и безумными спусками, она определенно может стать смертельным маршрутом. Тем не менее, пока я лечу вниз с такой скоростью, на которой немудрено сломать себе шею, я не могу вспомнить, чтобы когда-нибудь была так счастлива. Брендан не осторожничает, и мы в этом похожи. Наша поездка проходит в молчании. Пытаться поддерживать разговор во время такого катания – все равно что пытаться вести глубокомысленную беседу во время секса: если вам это удается, значит, вы что-то делаете неправильно.

– Я уже и забыла, как сильно любила кататься на велике, – говорю я, когда мы доезжаем до поворотной точки, с которой начнется обратный путь. – Сто лет не садилась на велосипед.

Он хватает свою бутылку с водой и осушает большими глотками, а я не могу отвести от него глаз. В его действиях, в движении его кадыка, пока он глотает, есть что-то безоговорочно мужественное…

– Дай угадаю, потому что Роб не фанат велосипедов?

Я корчу гримаску:

– Просто так уж устроены отношения, они требуют притирки. Партнеры ищут точки соприкосновения, и иногда для этого приходится срезать острые углы.

– На мой взгляд, ты срезала слишком уж много.

Я бы хотела ему возразить, но не могу. Я так долго стремилась сделать жизнь Роба как можно комфортнее, что, возможно, забыла спросить себя о том, счастлива ли я сама.

Когда я выхожу из душа и спускаюсь вниз после нашей вело-прогулки, то обнаруживаю Брендана стоящим у плиты. Я не предполагала, что он все еще будет здесь, и совершенно к этому не готовилась! А к такому действительно стоило подготовиться: он снял футболку, оставшись в одних велосипедных шортах, и я могу беспрепятственно проследить взглядом, как его широкие плечи сужаются к узким бедрам… В моем животе разгорается напряжение.

– Я готовлю буррито на завтрак. Ты голодна?

– Конечно, – отвечаю я тоненьким голосом. – Хочешь, я тебя подменю у плиты, чтобы ты мог сходить в душ?

Брендан оборачивается, и его взгляд словно бы бессознательно скользит вниз, пробегая от моих мокрых волос к голым ногам. Он сглатывает.

– Хорошо. – Прежде чем уйти, он протягивает мне лопатку, и с этим движением его обнаженная грудь задевает мою руку.

На какую-то миллисекунду я замечаю только прикосновение к его коже, все мои мысли сосредотачиваются на той точке, где встречаются наши тела. Кажется, будто весь мир остановился и осталось лишь это – то, что вообще не должно происходить… Мой разум заполняют вспышки непрошеных образов, и я боюсь пошевелиться, чувствуя, словно мне не хватает воздуха.

Когда он уходит, я делаю глубокий вдох и начинаю крошить сосиски на сковородку. Я не изменница! За все четыре года, что я была с Робом, мне ни разу не приходило в голову ему изменить, даже в те времена, когда он почти не бывал дома. Порой у нас так долго не было секса, что я вообще забывала, сколько это продолжалось… Не знаю, что же послужило причиной этому инциденту – присутствие Брендана или отсутствие Роба, – но, в сущности, это не имеет значения. Я помолвлена, так что в любом случае это не должно происходить.

– Как продвигается? – спрашивает Брендан по возвращении, заглядывая мне через плечо. Я чувствую, как к моей спине прижимается его торс, необычайно твердый, какой редко встретишь у мужчин. Если бы на его грудь уронили четвертак, тот бы отскочил, словно мячик.

Я позволяю себе ненадолго растянуть этот пьянящий момент, вдыхая его запах и представляя, что могло бы произойти, будь мы совершенно другими людьми…

– Почти готово. – Я произношу это запыхавшимся голосом, что не ускользает от внимания Брендана. Я чувствую, как на мгновение он полностью замирает, прежде чем отойти в сторону.

– Раз ты так ненавидишь свою работу, то почему не уволишься? – спрашивает он, запуская кофе-машину.

– Эта работа была бы моей любимой, если бы не мой начальник, – отвечаю я, пожимая плечами. – Но пока не время искать новое место: я отдала Шону все свои сбережения, и если сейчас уйду, то у меня не будет средств.

Брендан демонстративно оглядывает наш дом, от дорогой шестиконфорочной плиты до изготовленных на заказ светильников в прихожей.

– Без обид, но я бы не сказал, что в этом доме туго с деньгами.

Похорошему, мне стоит просто согласиться с ним и закончить этот разговор, но по какой-то причине я этого не делаю. Правда буквально рвется наружу, словно воздушный шар, распирающий меня изнутри, из которого нестерпимо хочется выпустить немного воздуха.

– Шон проходил реабилитацию столько раз, что и не сосчитать. Это обходится недешево, а денег у родителей нет. Отец не может удержаться ни на одной работе, и с прошлого августа мне уже дважды приходилось помогать им со взносом по ипотеке. Роб не станет тратить на это свои сбережения, и в любом случае я бы никогда его об этом не попросила. Так что мне всегда будет нужен свой доход.

Брендан берет две чашки с кофе:

– Все равно, зачем вообще быть с кем-то, кто тебя даже не знает? Назови мне хоть одно преимущество отношений, ради которого стоит постоянно лгать.

Я прокручиваю в уме те аспекты отношений, которые прозвучали бы для него убедительно. Секс был бы прекрасным аргументом, но готова поспорить, что Брендан им занимается гораздо чаще, чем я, будучи в отношениях. Он протягивает мне чашку, а я предлагаю ему первый буррито.

– Командная работа, – наконец отвечаю я. – Вот как сейчас, работа в команде делает жизнь проще и приятнее.

Он качает головой:

– Ну и как это может компенсировать все, от чего ты отказываешься?

– Я тебя не понимаю, – произношу я со вздохом. – Твоя мама и Питер невероятно счастливы, Уилл и Оливия тоже. Почему ты так убежден, что отношения – это нечто ужасное? Тебе так сложно представить, каково это – желать лишь одну девушку?

– Нет. – Он бросает взгляд на меня, после чего отворачивается. – Это я могу себе представить.

Наверняка всему виной мое воображение, но на один головокружительный миг я задаюсь вопросом, не меня ли он имеет в виду.