Броманс. Тайный клуб романтиков

Глава восьмая

Когда Тея проснулась на следующее утро, на душе у нее скребли кошки, а на лице лежала маленькая пятка. Посреди ночи Ава, как всегда испугавшись темноты, забралась к ней в постель.

Тея нежно поцеловала ногу дочери и тихонько выбралась из кровати. Мозг сразу же заработал, составляя список нескончаемых домашних дел. Купить продукты. Постирать полотенца. Отнести одежду Гевина в комнату для гостей и бросить на кровать.

А еще предстояло объясниться с Лив.

Тея умылась и вышла на цыпочках в коридор. Дверь в гостевую комнату была открыта, но Лив там не было. Значит, после работы сестра снова легла на диване в гостиной. Когда она работала в вечернюю смену, приходила домой взвинченная и долго не могла заснуть, поэтому смотрела телевизор, пока не проваливалась в сон.

Тея спустилась по лестнице. Восходящее солнце заливало мягким оранжевым светом ряд семейных фотографий, аккуратно развешенных вдоль лестничного пролета. Новое семейное фото делалось ежегодно, именно так поступали идеальные СуД. Какая же ты жена бейсболиста, если на каждый год у тебя нет идеального семейного снимка, хоть сейчас на рождественскую открытку?

Баттер скулил у двери. Тея выпустила его и услышала, как у нее за спиной на диване потянулась и зевнула Лив. Тея оглянулась и спросила:

– Во сколько же ты пришла?

– Около трех.

Лив закинула руку за голову и села, долго и громко зевнув.

– Не вечер, а кошмар. Ну и мерзкая же компания закатилась к нам вчера! Мало того что опоздали, да еще и заказали все меню. – Она плюхнулась на подушки. – Ненавижу мальчишники!

Баттер прибежал домой и по пятам проследовал за Теей на кухню, где в ожидании завтрака уселся возле миски, нетерпеливо виляя хвостом и перебирая лапами. Положив собаке еды, Тея принялась варить кофе.

– Мне что, клещами из тебя вытаскивать или сама расскажешь, как все прошло? – спросила Лив.

Тея налила в кружку кофе, добавила сливки и сахар и уселась на барный стул лицом к сестре. Лучше сказать прямо все как есть.

– Завтра он возвращается домой.

Лив изменилась в лице и походила сейчас на одержимую бесом куклу.

–Что?!

Тея вытянула вперед руку, успокаивая сестру.

– Всего на месяц.

– Что за дурь?! Зачем это?!

– Долго объяснять. Все сложно.

Лив перемахнула через спинку дивана, от ее вялости и сонливости не осталось и следа.

– И что же там такого сложного? Ты же была так уверена! Что, черт возьми, изменилось?

– Он сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. – «И ранил меня в самое сердце», – добавила она про себя.

Когда Гевин напомнил ей, какой она была раньше – стремительной, смелой, готовой к любому вызову, – все ее здравые рассуждения испарились, и Тея вдруг неожиданно согласилась дать ему шанс.

Лив покачала головой.

– Что ж такого он предложил тебе?

Тея вкратце повторила слова Гевина:

– Если к Рождеству мы не помиримся, он согласится на развод. Даст мне алименты, какие захочу, и выплатит нашу долю за дом.

По лицу Лив разлилось пугающее спокойствие. Она опустила веки, потом медленно открыла глаза, разжала презрительно стиснутые губы. Бесстрастно, как робот, она повернулась и подошла к холодильнику, взяла апельсиновый сок, наполнила стакан и поставила коробку обратно. Она казалась спокойной, но Тея знала сестру. Лив была похожа на летнюю грозу – тяжелое затишье, за которым последуют буря и дождь.

Тея смотрела на часы микроволновки. Буря разразится через три… два… один…

Лив треснула стаканом по стойке.

– Какой же этот сукин сын манипулятор!

Тея бросила встревоженный взгляд в сторону лестницы.

– Тише!

– Он прекрасно знает, что у нас было за детство, как ты дорожишь семейным гнездом. Бьет по самому больному! Семья! Да он использует ее как морковку, которой трясут перед ослом! А ты и рада схватить ее!

Тея потерла лоб.

– Лив, ты меня уж совсем за дуру считаешь…

– А разве ты не дура, если спускаешь ему все, как…

Тея треснула кружкой о стол, горячий кофе, как цунами, хлынул через край.

– Не надо. Так. Говорить. Я совсем не похожа на нашу мать, и ситуация у нас совсем другая.

– Разве? – усмехнулась Лив.

– Да, другая! В отличие от мамы я стараюсь ради своих детей, а не ради себя.

Тея рассказала, что произошло в ресторане: как девочки расстроились, узнав, что не поедут к бабушке и дедушке на День благодарения, как они скучают по Гевину и ненавидят бейсбол. Все, что произошло.

На Лив ее доводы не подействовали.

– Ну, знаешь, девочки совсем маленькие, что они понимают.

– Не такие уж маленькие, и многое понимают, и помнят семейные традиции, и грустят, если они вдруг меняются. Видела бы ты, как они расстроились, что не поедут к бабушке на эти долбаные День благодарения и Рождество, как привыкли.

– Какие проблемы, поедут в следующем году.

– Надеюсь, к следующему году они все позабудут.

Лив собиралась было возразить, поэтому Тея протестующе подняла руку.

– Тебя там не было. Ты не слышала, как они плачут, не видела их лица.

– Но я вижу твое!

Эту реплику Тея оставила без ответа. Ей совсем не хотелось знать, что имеет в виду сестра.

– Можешь считать мое решение импульсивным. Я-то думала, именно это тебе и нравится в моем характере.

– Импульсивность хороша, если результат радует! А ты, наоборот, катишься в пропасть.

– И укачусь – без твоей поддержки! Ведь ты-то меня не бросишь!

Лив отхлебнула еще сока.

– Что он собирается сделать, чтобы вернуть тебя?

– Понятия не имею.

– Ты не спрашивала?

– Это не имеет значения.

– Как же не имеет?!

– Потому что я твердо усвоила урок, Лив.

– Но что, если…

– Да не знаю я! Слышишь?! Ничего не знаю! У меня в голове тысяча голосов, говорящих мне, что делать. Твой. Его. Бабушкин. Девочек. Понятия не имею, какой голос мой. Только когда он умолял меня согласиться, что-то во мне сломалось. Так что не осуждай меня.

– Я и не осуждаю, – сказала Лив, и в ее голосе прозвучала извиняющаяся нотка. – Просто волнуюсь за тебя.

Тея не собиралась продолжать разговор, но неожиданно для себя спросила:

– Почему?

– Ты пропала, Тея, – сказала Лив. – И только сейчас начала возвращаться. Я не перенесу, если ты снова исчезнешь.

Тея крепко обняла сестру.

– Я больше не исчезну, – пообещала она. – Это всего на месяц.

– В прошлый раз ему хватило месяца захомутать тебя.

– В прошлый раз я и сама была не против.

– А сейчас?

– Я позволила ему вернуться домой, – сказала Тея, отстраняясь. – Но не соглашалась проводить с ним время.

– Что-то подсказывает мне, что избежать этого будет трудно. Труднее, чем ты думаешь.

– Да он будет спать в комнате для гостей!

Лив хмыкнула.

– А я где?

– А ты внизу.

– Вот, значит, как. Сначала он крадет у меня сестру. Теперь занимает мою кровать.

Тея с серьезным видом изучала календарь. До Рождества оставалось всего пять недель.

Пять коротких недель. Она справится.

Надо будет просто еще немного попритворяться.

Компания – Дэл, Мак, Ян и Малколм – уже завтракала, когда хмурый небритый Гевин вошел в закусочную в центре Нэшвилла. Весь его вид говорил о том, что для автографов сегодня не лучший день. Люди узнавали его, но он не отвечал на их приветливые улыбки.

Туристов сюда заносило не часто, однако местой публики и ковбойской атмосферы заведения вполне хватало, чтобы Гевин почувствовал раздражение.

Он рухнул на свободный стул. При виде его изможденного лица Дэл сделал глубокий вдох.

– Вот черт! Она отказалась?

– Хуже: согласилась.

– Чем же хуже?

– Она выдвинула свои условия.

Мак отхватил кусок яичницы из белков и спросил с набитым ртом:

– Какие еще условия? Условия пользования, что ли?

Гевин жестом послал его и начал рассказ. Дэл знаком подозвал официантку. Гевин заказал что-то под названием «Завтрак толстого ковбоя». Пошло оно все к чертям. Терять ему нечего. Сезон игр еще не начался, а жена не верит в его любовь.

Мак скривился, когда официантка ушла.

– Э, чувак. Зачем травить себя таким дерьмом? Форму потеряешь.

Гевин задрал футболку. Живот плоский и упругий, ни один тренер не придерется.

– Ничего, рискну.

Мак поднял свою рубашку и продемонстрировал кубики мышц – перед ними достижения Гевина просто меркли.

– Вот что значит здоровое питание. – Мак ухмыльнулся, возвращаясь к своему безупречному диетическому омлету. – Рекомендую.

– Да иди ты, стероидный маньяк! Сам-то не лучше, в субботу один сожрал целую пиццу.

Малколм взглянул на Дэла.

– Они всегда так?

Дэл вздохнул.

– Всегда.

Ян посмотрел на Гевина.

– Так что у нее за условия?

Гевин выдохнул и начал перечислять. К концу списка даже Мак проникся сочувствием.

– М-да, чувак. Не произносить «я тебя люблю»? Просто жесть.

– Как, черт возьми, налаживать отношения, если я сплю в другой комнате и не могу говорить о своих чувствах?

– Да уж. Ну как без… – Мак сделал круг из пальцев и потыкал туда пальцем другой руки.

– У тебя только одно на уме. А если посмотреть на это с другой стороны? – сказал Малколм. – Ведь это прекрасная возможность.

– Какая еще возможность?

– Она же чуть ли не впрямую просит: научись понимать меня, говори со мной на моем языке. Если она не хочет слышать от тебя признаний в любви, придется искать другой способ выразить чувства. Который она примет.

– Не знаю даже, с чего начать.

– Зато мы знаем, – сказал Дэл.

И все в один голос закончили:

– С предыстории.

– Что еще за фигня? При чем здесь предыстория?

– При том, – сказал Мак. – Прошлое – это все.

– Все, что случилось с твоей женой до вашей встречи, повлияло на нее. Именно из-за своего прошлого сегодня она такая, какая есть, – сказал Малколм. – Жизненный опыт, все наши прошлые поступки влияют на будущее. Вот в любовных романах как? Все нити всегда тянутся в прошлое.

– Да мало ли что там в романах! Речь обо мне, о реальной жизни, а не о книжных выдумках!

– А в жизни действуют те же принципы, – сказал Малколм. – Поэтому люди и читают книги. И находят там ответы на все вопросы.

Принесли заказ Гевина. Он слопал кусок бекона в два укуса. Мак, сидевший напротив, надул щеки и руками изобразил круглый живот. Гевин демонстративно проглотил второй кусок.

– Расскажи нам о детстве Теи, – попросил Малколм, и проглоченный бекон мгновенно встал колом.

– Она не любит о нем говорить. Всегда меняла тему, когда я донимал расспросами.

– То есть счастливым оно не было? – констатировал Ян.

– Ее отец – тот еще говнюк, мать – типичная эгоистка. Родители развелись, когда Тее было десять. Они с сестрой несколько лет жили с бабушкой, потому что были не нужны родителям.

– Как это «не нужны»? – удивился Дэл.

– Отец почти сразу после развода женился, его новая жена не хотела, чтобы девочки жили с ними, мать тоже не хотела брать все заботы на себя. – Гевин откусил еще кусок бекона. – Вчера я узнал, что через пару недель ее отец снова женится, кажется, уже в четвертый раз.

Все парни ошеломленно переглянулись. Дэл заговорил первым.

– А ты этого не знал?

– Не знал.

– А Тея когда узнала?

– Точно сказать не могу. Весной узнала, что он развелся со своей третьей, а приглашение на свадьбу получила, наверное, не так давно, как раз когда я ушел.

Дэл наклонился вперед.

– Ну и как она отнеслась к этой новости?

– На свадьбу не собирается, если ты об этом.

– Она сказала, почему?

Гевин попытался вспомнить вчерашний разговор.

– Сказала, что нет смысла, потому что он и этой мадам изменит и разведется с ней.

Парни уставились на него. Он непонимающе хлопал глазами.

– Чего?!

Мак фыркнул.

– Ну и тупой же ты!

– Думаете, меня пустили домой из-за папашиной свадьбы?

Дэл стукнул его по затылку.

– Нет же, придурок. Из-за нее тебя выгнали.

Гевин открыл было рот, чтобы возразить, и тут же снова закрыл. Не объяснив постыдную причину своего изгнания, продолжать спор не имело смысла.

– Теперь понятно, почему она не желает слышать все эти «люблю тебя», – продолжил Ян. – Она не верит словам. Не верит в настоящую, надежную любовь, думает, что в конце концов мужчина обязательно предаст. Жизнь не дала ей шанса убедиться, что может быть по-другому.

– Слова не имеют значения, Гевин, – сказал Мак серьезно, без своих обычных усмешек. – Важны поступки. И если для нее это больная тема с детства, бесполезно твердить ей о чувствах. Ты сам подорвал в них веру своим ублюдским уходом.

– В точности как ее отец, – подвел итог Дэл.

– Да она сама меня выгнала! – взревел Гевин.

– А может, она хотела тебя проверить, – сказал Ян.

Гевин уставился на товарища.

– Проверить? – озадаченно повторил он.

– Типа посмотреть, как ты себя поведешь. Будешь бороться за нее или просто уйдешь? А ты свалил, так что…

Желудок Гевина урчал, не справляясь с завтраком толстого ковбоя. Мак фыркнул.

– Процесс пошел! До него начинает доходить.

У Гевина слишком болел живот, чтобы ответить на подначку.Одной любви недостаточно. Неужели Ирена права?

– Послушай, – спокойно сказал Малколм, – мы ведь не обещали, что будет легко. Да, трудностей не избежать. Тея обязательно постарается создать их как можно больше. Поначалу будет сопротивляться тебе на каждом шагу.

– Да она и так сопротивляется.

– Вот поэтому читай-ка книгу дальше, – сказал Дэл.

Гевин вздохнул.

– Я почитал кое-что вчера вечером.

– И? – не отставал Дэл. – Что-то нашел для себя?

Гевин оглядел ресторан. Дернул плечом.

– Ну, не знаю. Может быть.

– Прочти нам.

– Что, прямо здесь?

– Если, конечно, не собираешься затянуть спасение своего брака до Пасхи, – сказал Ян.

Гевин снова огляделся. Несколько человек все еще поглядывали на них, но большинство были заняты едой и разговорами. Гевин сунул руку в карман куртки и вытащил книгу. Взялся за обложку так, чтобы нельзя было разглядеть название. Найдя нужную страницу, он прочитал абзац, который подчеркнул вчера вечером:

«Больше всего на свете она боялась, что однажды утром проснется и поймет, что вся ее жизнь прошла зря. Однажды она почувствовала себя пустой и ничтожной. По сравнению с той, к-к-какой была раньше. С той, к-к-какой надеялась стать. Превратилась в бессловесное приложение к мужу. В унылую фигуру с п-покорным лицом в роскошной обстановке. Совсем как ее собственная мать».

Гевин оторвался от книги, ожидая, что Мак сейчас начнет язвить и умничать. Но за столом воцарилось молчание. Подняв глаза, он обнаружил, что все уставились на него.

– Вы чего?

– Скажи-ка нам, братан, – спросил Дэл. – Почему тебе понравилось именно это место?

Гевина бросило в жар. Зря он прочитал это вслух. Выбрал бы какой-нибудь абзац поглупее, и хватит с них. Сам он точно знал, почему текст запал ему в душу. Потому что в какой-то момент их трехлетнего брака Тея превратилась в своюблеклую копию. Исчезла радостная, импульсивная женщина, в которую он влюбился, – женщина, которая просыпалась посреди ночи и бежала к мольберту, женщина, которая однажды так страстно поцеловала его в машине, что дело закончилось сексом на заднем сиденье посреди темной дороги, женщина, которая однажды приковала себя наручниками к бульдозеру, протестуя против уничтожения векового дерева, женщина, с которой они ссорились только ради примирительного секса.

А он был так поглощен своей карьерой, что не замечал изменений, пока не стало слишком поздно. Пока не случилосьэто. Долгая, бессмысленная ссора, настоящая битва, из которой невозможно выйти без потерь.

– Вам что-нибудь еще?

Официантка появилась, как из воздуха. Гевин аж подпрыгнул на стуле. Он не удержал в руках книгу, и она упала обложкой вверх прямо в тарелку с яичницей.

– О, я тоже люблю этого автора, – прощебетала официантка.

Гевин схватил книгу, вытер салфеткой и объяснил, заикаясь:

– П-подарок для ж-жены.

Официантка иронично приподняла бровь и выбила чек.

– Для жены так для жены. Я никому не скажу.

Она удалилась. Гевин уперся локтями в стол, запустил пальцы в волосы и уставился на обложку. Лорд Самодовольство был слишком занят, пытаясь заглянуть в декольте Ирены. Сейчас ему было некогда давать советы Гевину.

Но, возможно, он уже дал.

– А если я откажусь выполнять ваши приказания?

Он тяжело вздохнул и открыл последний козырь…

Гевин вскочил на ноги. Лорд Любитель Бюстов был не единственным, у кого имелся последний козырь. Гевин бросил на стол тридцать баксов и натянул пальто.

– Чувак, ты куда? – поинтересовался Мак.

– Повышать ставки.

– Не понял? – переспросил Дэл.

– Я тоже выдвину свои условия!

– Эй! – прокричал Мак ему вслед. – Я доем твой бекон?