Броманс. Тайный клуб романтиков

Глава одиннадцатая

Следующие два часа стали для Теи настоящим адом. Адом кромешным. Умчавшись из кабинета, она помогала Нессе на кухне, делая вид, что не слышит, как другие жены и подруги перешептываются за бокалами вина.

«Я слышала, они расстались».

«Кошмар! Он избил Брейдена Мака!»

«У него и правда поехала крыша?»

Стоило Тее подумать, что хуже и быть не может, как высокий женский голос заглушил все остальные.

– Привет! А где все?

Тея перекрестилась и пробормотала: «Боже, дай мне терпения, чтобы не наговорить ей гадостей».

– Мы на кухне! – крикнула Несса.

Рейчел Тамборн, бывшая модель, профессиональная СуД и заклятый враг всех нарушителей правил клуба, ворвалась в кухню, цокая шпильками, оставляя за собой чертовски приятный шлейф дорогих духов. Ее волосы блестели. Макияж был безупречен. Плюс ко всему, к досаде Теи, облегающее платье телесного цвета сидело на ней потрясающе. За Рейчел следовал ее муж, товарищ Гевина по команде Джейк Тамборн.

Новая гостья расцеловала Нессу в щеки, не касаясь губами.

– Спасибо, что пригласили нас, – промурлыкала она. – В этом году я не захотела встречаться ни с кем из родственников, дала нашему повару выходной, так что бедный Джейк умер бы с голоду без вас, ребята.

– Вот и славно, – спокойно ответила Несса. – Чем больше гостей, тем веселее.

Рейчел отошла от нее и оглядела кухню, как будто никогда ее раньше не видела. И тут она заметила Тею. Ее глаза расширились. Блестящие губы приоткрылись. Тее даже почудилось, будто изо рта у нее вот-вот появятся клыки. Но она вспомнила, что вокруг люди.

Рейчел всплеснула руками.

– О боже! Привет, Тея!

Она процокала к ней, и Тея очутилась в объятиях удава.

– Рада видеть тебя, – сказала Рейчел, отстраняясь. – Я так по тебе соскучилась!

– Соскучилась? По мне?

– Ну, я имею в виду, тебя же не было на последней игре… – пустила она первую стрелу. – …И ты пропустила наш последний обед…

– Меня на него не пригласили.

– …А учитывая все остальное, я думала, что вас здесь не будет.

Вот это да! В ее словах было о-о-очень много яда. Сдержаться было трудно. Внезапно импульсивная Тея взяла себя в руки.

– И с чего же нам здесь вдруг не быть?

Рейчел слащаво и неискренне улыбнулась.

– О, я имею в виду… ну, ты понимаешь…

– Нет, не понимаю. – Тея уставилась на Рейчел, вопросительно подняв брови, ожидая объяснений.

Рейчел сложила руки перед собой.

– Значит, вы с Гевином снова вместе?

А вот и оно. То, чего ждала Тея.

– Не твое дело, Рейчел, – тихо произнесла она.

Глаза Рейчел расширились от возмущения. Как?! Кто-то осмелился ей противостоять? Джейк откашлялся и вышел из-за спины Рейчел.

– Рад тебя видеть, Тея, – сказал он, обнимая ее. Обычно так обнимают, когда хотят пожалеть. – Выглядишь, как всегда, очаровательно.

Рейчел чуть ослабила хватку.

– Ты всегда очаровательна, – сказала она, медленно и пренебрежительно оглядывая наряд Теи. – Решила сменить имидж? Иногда свободный стиль смотрится так классно, правда?

– Разумеется. Ведь класс важнее красоты.

Джейк вздрогнул.

– А где Гевин и Дэл?

Тея указала на дверь в сад.

– На заднем дворе жарят индейку.

– Караул! – И Джейка как ветром сдуло.

Рейчел сложила руки, словно в мольбе, и улыбнулась. Тея чуть не расхохоталась, настолько фальшивой была улыбка. Так улыбаются, когда хотят, чтобы собеседник почувствовал эту фальшь, а вовсе не для того, чтобы сгладить неловкость. Цель как раз в том, чтобы стало еще хуже. Видит бог, Рейчел притворялась, что пытается быть любезной.

С ней всегда было так. Всегда. Под дружелюбным фасадом скрывалась уродливая изнанка соперничества среди СуД, которую Тея обнаружила при первом же знакомстве с членами клуба. Она наивно спросила СуД, чем они все зарабатывают на жизнь, и будто поцарапала иглой пластинку.

–Вот этим, – сказала Рейчел. Будто все и так ясно.

Со временем действительно все стало ясно.

Для многих жен и подруг быть женой бейсболиста стало профессией. Для некоторых просто потому, что карьера мужей и воспитание детей были важнее, чем работа.

Но для других в этом заключалась вся их жизнь. Как будто их с детства готовили к такой стезе, как дебютанток в старину. Они выставляли напоказ отношения со своими богатыми, красивыми мужчинами, будто хотели продемонстрировать, что предназначены друг для друга. Красивое к красивому, успешное к успешному – естественный порядок вещей.

А потом появилась Тея. Белая ворона, которая не слишком понимала правила игры, которая вышла замуж за бейсболиста, потому что забеременела, которая стала членом их эксклюзивного клуба, не приложив к этому ни малейших усилий в отличие от остальных. Ей не пришлось ждать годами предложения от потенциального мужа или его перевода в высшую лигу.

И за это Рейчел ее ненавидела. Обычно Тея делала вид, что ей все равно, хотя на самом деле ей было не все равно. Быть белой вороной – значит оставаться в одиночестве.

Потерпи, уже скоро тебе будет наплевать на них, уговаривала себя Тея, помогая Нессе, стараясь не замечать шепотков за спиной.

Наконец еда была готова. Несса крикнула мужчинам, чтобы несли индейку, Тея вызвалась помочь накрыть на стол.

Вместе с Гевином они наполнили тарелки девочек, усадили их за детский стол, а сами присоединились к взрослым в столовой. Тея села рядом с Нессой, потому что отчаянно нуждалась в поддержке. К несчастью, прямо напротив нее уселась Рейчел.

Минут через двадцать в конце длинного стола поднялся Дэл.

– Минуточку внимания!

Разговоры стихли, все повернули головы в сторону Дэла. В одной руке он держал стакан пива, в другой – руку жены.

– Мы с Нессой хотим поблагодарить всех за то, что вы приехали сегодня, чтобы отпраздновать День благодарения вместе с нами. Некоторые из вас нам очень нравятся. Некоторых мы просто терпим.

Все рассмеялись, но Тея подозревала, что в его шутке была немалая доля правды. Она улыбнулась Рейчел, та улыбнулась в ответ. Тея могла поклясться, что заметила капельку крови в уголке ее рта.

– Можно, конечно, произнести длинную речь, рассыпаться в благодарностях, молоть всякую чушь, но мне неохота, – продолжал Дэл. – Потому что нам с Нессой нужно кое-что объявить. То, о чем мы молчим уже пару месяцев.

Несса вскочила, широко раскинув руки.

– Я беременна!

После недолгой паузы последовал бурный взрыв аплодисментов, посыпались поздравления, началась радостная суета, которой обычно встречают весть о беременности. Гевин встал и пожал Дэлу руку.

– Как здорово, Дэл! Поздравляю!

Через несколько минут Несса снова села, и Тея притянула ее к себе и обняла.

– Я ужасно рада за вас!

Несса тихо рассмеялась.

– Меня так и подмывало рассказать тебе, но, знаешь, ведь у меня было два выкидыша, и мы хотели знать точно, что на этот раз все в порядке.

Тея схватила Нессу за руку и крепко сжала.

– Надо же! Я и не догадывалась!

– И потом я не хотела тебя расстраивать, потому что не знала, как там у вас с Гевином. Как-то неправильно сообщать хорошие новости, когда у вас проблемы.

Вот как? Значит, друзья скрывали от нее хорошие новости из страха расстроить. Не очень-то приятно узнать об этом. Но еще хуже стало Тее, когда она подняла глаза и поняла, что Рейчел слышала каждое слово.

Рейчел тут же вцепилась в нее мертвой хваткой.

– Тея, а что же вы с Гевином отстаете? Теперь, когда у вас все наладилось, скоро ли мы услышим радостную весть?

– Не скоро, если, конечно, ты не имеешь в виду, что я получу степень бакалавра. – Она улыбнулась.

– О, а разве у тебя ее нет? Ты так и не окончила колледж?

– Пока нет.

– И почему же?

Джейк положил руку на спинку стула Рейчел. Его пальцы прямо-таки впились в плечо жены.

– Ну, Рейчел, ты прекрасно знаешь, что мне пришлось бросить колледж, когда я забеременела.

– Ой, да. Я и забыла. Вы ведь встречались совсем недолго, верно? И, по-моему, сразу после этого Гевина пригласили в высшую лигу? Ты как в сказку попала!

Тея почувствовала руку Гевина на своем колене.

– Спасибо за точное изложение хронологии наших отношений, Рейчел. Может, нам нанять тебя и ты напишешь о нас страницу в Википедии?

Пальцы Гевина впились в ее колено еще сильнее, когда Рейчел снова открыла рот. Но Тея опередила ее:

– А где училась ты, Рейчел?

Напряжение витало в воздухе, половина стола ловила каждое их слово, а другая половина в это время поглощала индейку так рьяно, словно это была их последняя в жизни трапеза.

– Я изучала введение в право в «Ол Мисс»[10].

– Так ты не окончила юрфак?

Рейчел с сияющей улыбкой повернулась к мужу:

– Нет. Я без сожаления бросила учебу ради карьеры Джейка.

Джейк старательно делал вид, что не может оторваться от вкусной еды.

– Но разве ты больше не мечтаешь стать юристом? – не отставала Тея, потому что импульсивность ее натуры управляла ею, как марионеткой.

Рука Гевина снова сжала колено Теи. Она оттолкнула ее.

Прежде чем ответить, Рейчел ослепительно улыбнулась, став еще прекраснее.

– Нет, не мечтаю, – ответила она. – Мы все чем-то жертвуем ради наших мужей. Большинство из нас не считает это зазорным.

От ярости перед глазами Теи встала красная пелена. Рейчел понятия не имела, скольким пожертвовала Тея ради карьеры Гевина. Она как раз собиралась сказать ей об этом, но тут Соледад Феличиано, жена Яна, вмешалась в разговор и разрядила обстановку.

– Послушай, Тея, – сказала она опасливо, будто перед ней была бешеная собака, – ты же художница, так помоги нам разработать новый логотип для нашей игры в софтбол. Подкинь какие-нибудь дизайнерские идеи.

Игра в софтбол была еще одной шутливой традицией. Каждый год подруги и жены нэшвиллских бейсболистов и хоккеистов устраивали благотворительный матч, чтобы собрать деньги на школьные принадлежности для нуждающихся детей. В течение многих лет игра называлась «СуД против ХуД». ХуД – потому, что в слове «хоккей», видите ли, есть буква «Х». Странная логика. Поразительно, что долгое время в нелепой аббревиатуре никто не видел проблемы, пока кто-то наконец не убедил соперниц придумать их клубу новое имя.

– А я и не знала, что будет новый логотип, – сказала Тея.

– Мы так решили на нашей последней встрече, – сладко пропела Рейчел и ядовито улыбнулась.

Та самая встреча, на которую Тею не пригласили.

– Было бы неплохо, – наконец сказала Тея,– и нам избавиться от «СуД».

Рейчел поперхнулась вином. Чья-то вилка упала на тарелку, кто-то чертыхнулся.

– А нам-то с какой стати? – удивилась Рейчел, смахивая брызги вина со своего декольте.

– Сама посуди, – сказала Тея. – «Супруги и девушки». Слишком узкий диапазон. А если в высшую лигу примут женщину? К кому отнести ее парня – к супругам и девушкам, что ли?

– Ну, вряд ли такое возможно. Где ты видела женщин-игроков такого уровня? – сказала Рейчел.

– Ну а как насчет игрока-гея? «Супруги и девушки» в принципе отдает гомофобией. Не пора ли подумать о чем-то более инклюзивном?

– Что же ты предлагаешь? – спросила Рейчел.

– Как насчет «Супруги и партнеры»?

Рейчел помолчала немного, а потом озадаченно произнесла:

– Но ведь тогда мы будем СуП…

Тея встала, взяла свою тарелку.

– Ничего не поделаешь. Придется стать СуПом. Пойду проверю, как там дети. Кому-нибудь что-нибудь принести?

Тея вышла из комнаты, застывшей в гробовом молчании, и завернула за угол. И сразу наткнулась на Гевина.

– Что это было, черт возьми? – спросил он.

– Это, – сказала Тея, ставя тарелку, – то самое дерьмо, которое мне приходилось терпеть от Рейчел и ее товарок все время, пока мы женаты. Просто я решила для разнообразия восстать против нее.

– Онавсегда так с тобой обращается?

Тея фыркнула.

– Ну да. С первого дня.

От гнева его глаза сузились.

– Почему ты мне не говорила?!

– А ты интересовался?

Гевин покачал головой, открыл было рот, чтобы ответить, но не нашелся и стоял, нервно глотая воздух.

– Не беспокойся, – отрезала Тея. – Терпеть осталось недолго.

Она крутанулась на каблуках и удалилась. И провела остаток вечера с детьми, тщательно избегая мужа, несмотря на его попытки остаться наедине.

Часов в шесть вечера у Авы заболел живот, поэтому Гевин стал прощаться. Пока он собирал девочек, Несса отнесла в машину целую башню пластиковых контейнеров с остатками еды.

– Все наладится, – тихо сказала Несса, ставя контейнеры на заднее сиденье.

Тея вздохнула.

– Спасибо, только я вряд ли смогу поладить с Рейчел.

– Я говорю о тебе и Гевине.

Тея подняла глаза.

– Дай ему шанс, Тея, – сказала Несса.

Входная дверь открылась, и Гевин вышел с Авой на руках. Амелия бежала впереди. Несса сжала руку Теи и понизила голос:

– Звони в любое время.

Тея закрыла дверцу багажника, а Несса подошла к кабине. Она поцеловала девочек на прощание и приобняла Гевина. Тея открыла дверь и забрала Аву у мужа, стараясь не встречаться с ним глазами.

– Я пристегну Амелию, – сказал он.

Домой снова ехали в молчании. Гевин крепко сжимал руль. Тея смотрела в окно, в проезжающих машинах мелькали улыбающиеся, радостные лица. Неужели и эти пары начали праздничный день спором о мастурбации? Мысль показалась ей настолько абсурдной, что у нее вырвался истерический смешок, который она тут же подавила и только вздохнула разочарованно. Даже не глядя, она почувствовала, как Гевин повернул голову в ее сторону. Безжизненное серое небо в окне было под стать ее настроению.

Они подъехали к дому, Тея сразу выпрыгнула из машины, отстегнула Аву и потащила на крыльцо, по пути отыскивая в кармане ключ от двери. Баттер встретил их в коридоре громким лаем.

– Мамочка, мне плохо, – хныкала Ава.

– Знаю, милая. Сейчас снимем пальто…

Она не успела закончить фразу – Аву вырвало прямо на пол.

Дочка заплакала. Баттер подошел к луже и стал ее обнюхивать.

– Баттер, фу!

Тея схватила собаку за ошейник, и в этот момент Ава снова содрогнулась. Очередная порция чего-то, что-там-она-черт-возьми-съела, выплеснулась на пол. За спиной тихо выругался вошедший Гевин, а Амелия завопила:

– Фу-у, отстой!

Гевин схватил Баттера за ошейник.

– Я все уберу, – сказала Тея. – Ты не мог бы отвести ее наверх и приготовить ванну?

– Нет! – воскликнула Ава. – Хочу с мамой!

– Я сам уберу, – сказал Гевин. – Амелия, милая, отойди чуть подальше.

Но было уже поздно. Ава повернулась, и ее стошнило прямо на сестру. Амелия взвизгнула. На этот раз Гевин громко выругался. Баттер залаял так радостно, словно оказался в раю, и попытался облизать Амелию.

– Баттер! Прекрати! Девочки, скорее наверх! – Тея старалась всех успокоить. – Ава, потерпи, если сможешь, до ванной.

Дочки плакали, Тея шла за ними наверх, в ванную. Опустившись на колени, она велела им поднять руки, а затем стянула с них футболки. Вряд ли удастся спасти хоть одну из вещей. Она велела детям раздеваться самим и стала наполнять ванну. Внизу Гевин строго выговорил Баттеру, прежде чем выставить на задний двор.

– Мамочка, мне плохо, – побледнев, икнула Амелия.

О нет! Тея взяла Амелию за плечи и повела в туалет, но опоздала на какую-то долю секунды. Теперь придется убирать два этажа.

– Ничего, милая, все пройдет, – приговаривала Тея, поглаживая Амелию по спине.

Она обернулась и посмотрела на Аву, которая стояла голая и дрожала. Балансируя на одной ноге, Тея наклонилась и проверила температуру воды.

– Залезай в ванну, Ава.

Повернувшись к Амелии, она мягко придвинула ее к краю унитаза и велела наклониться, ожидая еще один приступ рвоты. Он не заставил себя ждать. Амелия вздрогнула и жалобно всхлипнула. Тея погладила ее по голове.

– Не волнуйся, милая. Сейчас все пройдет.

Через несколько минут она наконец усадила дочку в ванну. Гевин появился в дверях, когда Тея намыливала голову Авы. Гевин поморщился, увидев запачканный пол, и преградил ногой путь Баттеру.

– Амелия тоже отравилась, – сказала Тея. – Принеси из шкафа чистые полотенца.

– Из какого?

От негодования у нее застучало в висках.

– Из того, где они всегда лежат, – сказала она раздраженно, поливая водой голову Авы.

– А в каком они лежат? – рявкнул он.

– Ты серьезно? До сих пор не знаешь?!

– У меня полно других дел, почему я должен помнить о полотенцах?

Ну еще бы ему помнить!

– Бельевой шкаф в коридоре.

Гевин исчез и через минуту вернулся с полотенцем для рук.

– Я нашел только это.

В висках у нее уже стучал отбойный молоток.

– Я только вчера положила туда целую стопку!

– Ну, я их не нашел. Что мне сделать?

– В корзине в моей комнате есть чистые.

На его подбородке вздулась вена.

– Втвоей комнате?

Тея вскочила на ноги.

– Так, хватит! Принесу сама!

Она бросилась к бельевому шкафу, взяла стопку полотенец – и как только он умудрился их не заметить! – и бросилась обратно.

– Где они были?

– В шкафу. – Она бросила стопку на пол и ополоснула волосы Авы. – Все, милая, иди к папочке.

– Хочу к маме! – захныкала Ава.

– Придется терпеть меня, нытик.

Гевин вынул дочурку из ванны, опустился на колени, чтобы вытереть ее, и задел Тею. Она отодвинулась, он ответил ей раздраженным хмурым взглядом.

– Пойду укладывать Аву, – сказал Гевин.

Он взял Аву на руки, положив ее головку себе на плечо, и вышел из ванной.

Тея закончила расчесывать Амелию и посмотрела на все еще бледное личико дочки.

– Тебе лучше, малыш?

Амелия кивнула и зевнула во весь рот. Ну, сегодня она заснет рано.

– Вот и все, милая.

Тея вытащила Амелию из ванны, вытерла и отнесла в спальню. Гевин, сидя на полу, натягивал на Аву пижаму. Он поднял глаза на Тею. Она на него даже не взглянула. От досады шея Гевина покраснела. Он подтянул на Аве пижамные штаны.

– Пошли в кроватку.

– Я хочу маму!

Боже. Разве не больно услышать такое? Раньше он и не подозревал, что дети могут так ранить. Гевин встал и поднял Аву.

– Мама одевает Амелию.

Он оглянулся. Тея уложила Амелию на кровать, помогла надеть ночную рубашку. Амелия прижалась лицом к шее матери, а та гладила ее по голове, нашептывая что-то ласковое, успокаивающее. Что именно, Гевин не мог расслышать. Но он слышал ее голос. Нежный и любящий. В эту минуту Гевин безумно ревновал жену к собственному ребенку.

Ава зевнула, и Гевин опустил ее на кровать, приподняв одеяло, чтобы она могла забраться под него.

Тея откинула бортик детской кроватки, пододвинула Амелию на середину и улеглась с краю.

Двойной матрас был все равно маловат для длинного тела Гевина, но он улегся рядом с Авой и убрал мокрые волосы с ее лица.

– Тебе лучше? – прошептал он.

Она покачала головой, снова зевнув.

– Животик больше не болит.

– Это хорошо. Наверное, ты просто слишком много ела у дяди Дэла.

– Я съела три куска пирога.

Ничего себе!

– Где же ты раздобыла целых три куска?

– Мак сказал, что мы можем есть сколько захотим.

Гевин был готов убить этого мудака.

– Нужно всегда спрашивать маму или папу, малыш. Разве ты не знаешь?

– Мама бы не разрешила.

Гевин усмехнулся.

– Конечно. Потому, что она знает, что если съесть слишком много, то заболеешь.

Веки Авы отяжелели, она прижала к лицу свою любимую плюшевую игрушку. Когда-то утка была ярко-желтой, но теперь от чрезмерной любви поблекла и приобрела тусклый оттенок. Гевин погладил дочку по крошечной спинке, чувствуя сквозь пижаму тепло ее кожи.

– Папа, – прошептала она, распахнув глаза.

Что еще? Только, ради бога, не наблюй мне в лицо.

– Что, солнышко?

– Я должна поцеловать тебя на ночь. – Она подняла голову с подушки и вытянула губки.

Волна нежности и тоски разлилась в груди Гевина. Он поцеловал дочку, перекатился на бок и обнял ее одной рукой. Через несколько секунд она уже спала. Гевин уткнулся лицом в ее мокрые волосы и вдохнул Авин неповторимый аромат. Много раз он слышал, что люди готовы на все ради своих детей. Что они пойдут на край света, чтобы защитить их, сделают все возможное ради их счастья. Но человек никогда не поймет этого, пока сам не почувствует. Гевин задавался вопросом: испытывали ли его родители к нему и брату то же самое – полное порабощение любовью. Может быть, как раз это имел в виду отец, когда однажды после рождения девочек, увидев, как Гевин с удивлением смотрит на малышек через стекло в отделении интенсивной терапии, хлопнул его по спине и сказал:

– Сынок, ты и понятия не имеешь, что тебя ожидает!

Гевин тогда только усмехнулся, а отец оказался прав. Гевин понятия не имел, как изменится его жизнь после рождения дочек. Из-за них теперь сердце то подпрыгивало от радости, то разрывалось от боли. От страха, что с ними что-то случится, он вдруг становился беспомощным, лишался дара речи. И почему-то из-за них его любовь к жене стала еще сильнее. Он и не думал, что так бывает.

И все это он почти потерял. Вот-вот потеряет… Если бы его отец знал, как Гевин повел себя, он бы разочарованно покачал головой.

За спиной Тея тихим голосом сказала Амелии, чтобы та закрыла глаза, и пожелала дочке хороших снов. От нахлынувших чувств в горле у Гевина встал комок. Через несколько минут кровать Амелии заскрипела, Тея поднялась. Тень ее миниатюрной фигуры упала на кровать Авы. Гевин повернул голову и посмотрел на жену. Она упрямо отказывалась встретиться с ним взглядом, наклонившись к Аве.

– Она быстро уснула, – прошептал он.

Тея на мгновение прижала тыльную сторону ладони ко лбу Авы, а затем к ее щечкам.

– Жара у них нет.

Гевин уже давно перестал спрашивать, откуда Тея знает. «Рука матери – лучший термометр». Это бабушкино высказывание он знал наизусть. Бабушка всегда оказывалась права. Тея безошибочно определяла температуру у девочек.

Устало вздохнув, она выпрямилась.

– Пойду в душ.

Гевин лег на спину, осторожно, чтобы не разбудить Аву, убрал руку.

– Я уберусь в ванной.

Тея поморщилась.

– Совсем забыла. Сама уберусь, а ты помойся в другой.

– Я уберу, милая. Иди в душ.

Ее ресницы дрогнули при слове «милая».

– Я же сказала, что уберусь сама. – Она упрямо отказывалась принять даже самую маленькую оливковую ветвь.

– Господи, Тея! Ну почему ты все встречаешь в штыки, даже помощь?

Ава вздрогнула от его резкого голоса. Тея бросила на него злобный взгляд.

– Ладно. Уберись, если хочешь.

Она вышла из комнаты. Гевин в очередной раз выругался про себя. К тому времени как он навел порядок в ванной, душ больше не шумел, но ему нужен был тайм-аут, прежде чем снова подступиться к Тее. Он прошел в гостевую комнату и переоделся в спортивный костюм. Единственное, что могло ослабить напряжение в мышцах, – пробежка до пота.

Гевин отнес мусор вниз и бросил в бак в гараже. Баттер с несчастным видом последовал за ним и плюхнулся на кухонный пол.

– Что, друг, тебя тоже выгнали?

Гевин присел на корточки и почесал собаку за ушами. Баттер постукал хвостом по полу и вздохнул. Ну и картинка! Парочка псов-бедолаг зализывает раны после того, как альфа в доме злобно облаяла обоих.

Гевин свистнул Баттеру, чтобы тот шел за ним. При виде Гевина, потянувшегося за поводком, пес запрыгал на задних лапах, потявкивая. Гевин натянул шерстяную шапочку, схватил пару перчаток и направился к выходу. Он мимоходом подумал, не вернуться ли и не сказать Тее, куда направляется, но ярость еще не улеглась, и он решил не рисковать.

Свежий холодный воздух обжег легкие, и впервые за последние часы Гевин глубоко вздохнул. Он следовал своим обычным маршрутом, проклиная все на свете первые десять минут, как всегда, когда бегал. Он был профессиональным спортсменом, но это вовсе не означало, что ему нравился бег. Это было неизбежное зло. В конце концов тело приспособилось к ненавистному темпу. С каждым шагом напряжение спадало, плечи расправлялись. Баттер не отставал, вилял хвостом, шлепал языком и, видимо, уже простил хозяина за то, что тот отталкивал его, когда девочек рвало. Ну хоть кто-то его простил.

Гевин пробежал две мили, пока не добрался до городского парка. Он перешел на шаг и остановился у бейсбольного поля рядом со стоянкой. Площадку окружала проволочная ограда, по бокам домашней базы стояли две скамейки запасных. Огни над полем уже не горели, но фонари на парковке освещали пыльное внутреннее поле и полуразрушенную ветром горку питчера. Гевин сел на холодную трибуну, которая с наступлением лета заполнится родителями, бабушками и дедушками, считающими своих детей самыми обаятельными и талантливыми бейсболистами всех времен.

Почти вся юность Гевина прошла на подобных площадках, и именно на таких пыльных полях люди впервые стали перешептываться о нем и разглядели в нем что-то еще, кроме заикания. Именно там тренеры стали спрашивать друг друга: «Тот самый?» Именно там в конце концов стали появляться спортивные агенты в джемперах с эмблемами университетов, чтобы представиться его родителям и посмотреть, так ли хорош этот парень из пригорода Огайо, как все говорят.

Один шанс на миллион. Так они всегда говорили. Один шанс на миллион, что он когда-нибудь доберется до высшей лиги. Но как только мечта поселилась в его голове, все остальное для Гевина перестало существовать. Ничто не могло его остановить. Он готов был тренироваться до упаду, потому что там, на этих грязных полях, он становился не просто ребенком, который не мог читать вслух в классе. Не просто мальчиком, который нервничал так, что не мог разговаривать с девочками.

Баттер, тяжело дыша, шлепнулся у ног Гевина. В кармане завибрировал телефон. Он вытащил его и увидел сообщение от Теи.

Ты ушел?

Вот черт! Нужно было сказать ей. Он быстро набрал ответ.

Я на пробежке.

Прошло несколько секунд, прежде чем танцующие точки на экране показали, что она отвечает.

Не запирай дверь, когда вернешься. Лив придет поздно, а Баттер залает, если она начнет открывать дверь ключом. Я ложусь спать.

В холодном сообщении ясно читалось: даже не думай о поцелуе на ночь.

Что ж, сам напортачил.

Прежде чем все обдумать, Гевин отыскал в телефоне список последних звонков и прокрутил его, чтобы найти номер родителей. Отец ответил после третьего гудка сонным голосом.

– Привет, старина, – поддразнил его Гевин. – П-перевариваешь индейку?

– Просто дремлю, – ответил отец. – Жду, когда мама вернется домой.

– Где это она?

– Твой брат уговорил ее пойти в кино.

– Ах вот как. – Гевин закусил губу.

– Все в порядке?

– Да.

– Точно?

Гевин откашлялся. Отец сразу понял – что-то не так.

– Господи, Гев. Что случилось?

– Кое-что вам с мамой я не сказал.

– О боже. Что-то с девочками? С ними все в порядке?

– С девочками все нормально. П-просто…

– С Теей все в порядке?

Черт. Он втянул в себя воздух и выдохнул:

– Нет.

Гевин услышал скрип и хруст старого отцовского кресла. Он представил, как отец поднимается на ноги.

– В чем дело, сынок?

Гевин еще раз прерывисто вздохнул и вкратце рассказал отцу обо всем – у них были проблемы, они сильно поссорились, он съехал на пару недель, теперь он снова дома, но дела идут неважно. Самый постыдный аспект он опустил.

Отец тяжело вздохнул.

– Почему ты не сказал мне раньше?

– Не знаю. Наверное, не хотел тебя беспокоить. Ну что ты м-можешь посоветовать, у вас-то с мамой не было ничего подобного, так что…

Неожиданно отец рассмеялся.

– Ты уверен?

– Ну да.

– Значит, мы скрывали это лучше, чем я думал.

Гевин ошеломленно пробормотал:

– О ч-чем ты?

– Сынок, нельзя прожить в браке почти тридцать лет, не пройдя хоть однажды через ад. Спроси свою мать, и она расскажет тебе, что когда-то осталась со мной, только чтобы не пришлось одной растить вас, мальчишек. И сказала мне об этом прямо в лицо.

В ушах Гевина зашумело, где-то рухнула иллюзия, которая называлась его детством.

– Но вы никогда не ссорились…

– При детях никогда, а вообще ругались много. Да до сих пор ругаемся!

– Из-за чего? – Гевин чувствовал себя как ребенок, которому сообщили, что Санта-Клауса не бывает.

– Да мало ли из-за чего! Она злится на меня за то, что я оставил грязную посуду, не засунул ее в посудомоечную машину, а я злюсь на нее за то, что она не записала расходы по дебетовой карте в чековую книжку.

Гевин фыркнул.

– Папа, ну кто сейчас пользуется чековой книжкой.

– О господи! Еще и ты будешь на меня нападать!

Гевин тупо уставился на темное поле перед собой. Он не мог понять, что испытывает – опустошение или облегчение, – узнав, что брак родителей не был идеальным.

– Послушай, папа, я п-понимаю, о чем ты говоришь, но вы-то с мамой наверняка ссоритесь из-за какой-нибудь ерунды. У нас с Теей п-проблемы посерьезнее.

– Неужели ты думаешь, что твоя мать решила бы бросить меня из-за немытой посуды? Все было гораздо хуже.

Гевин шаркал ботинком по пыли.

– Сынок, кое о чем я тебе никогда не рассказывал, но сейчас расскажу. Только не перебивай.

Гевин напрягся.

– Не буду.

– Когда ты впервые сказал нам о Тее, о том, что встретил женщину, мы были так счастливы, потому чтоты был счастлив. Наконец-то. И тут через пару месяцев ты сообщаешь, что она беременна и вы собираетесь пожениться. Вот тогда у нас радости поубавилось.

– Ч-что? Почему?

– Я же просил не перебивать.

Гевин пробормотал извинения.

– Ты был стопроцентным кандидатом в высшую лигу, Гев. Мы знали это, когда ты еще учился в старших классах. Но с девушками ты был, скажем так, наивен.

Только этого не хватало! Даже собственные родители считали его гребаным неудачником.

– Мы боялись, что ты станешь легкой добычей для какой-нибудь ушлой девицы, которая обведет тебя вокруг пальца из-за денег, которые ты будешь зарабатывать.

Внезапно его охватил гнев.

– Тея не такая!

– Знаю, сынок. Как только мы ее увидели, мы все поняли. И знаешь почему?

– Почему?

– Ее не раздражало твое заикание. Она не притворялась, будто его не существует. Всю свою жизнь ты думал, что тебе нужна женщина, которая полюбит тебя, несмотря на заикание, а тебе нужна была женщина, которая любила бы тебя вместе с ним, потому что заикание – часть тебя. Тея как раз такая женщина.

Да, так оно и было. А Гевин вот-вот потеряет ее.

Его отец внезапно замолчал, и на заднем плане Гевин услышал предательский скрип задней двери родительского дома.

– Мама пришла, – тихо сказал отец.

Черт, как некстати!

– Не говори ей про Тею.

– Не буду, – обещал отец и добавил громче: – Эй, я разговариваю с Гевом.

Где-то в глубине дома его брат прокричал то ли «он мне должен», то ли «ну его в жопу». От него можно было ожидать и то, и другое.

Наконец Гевин вновь услышал тихий голос отца:

– Послушай меня, сынок. Каких бы ошибок ты ни наделал, всеми силами старайся их исправить и помириться с Теей, слышишь?

– Я стараюсь.

– Старайся больше.

И с этими словами отец, будь он неладен, повесил трубку! Как бы подтверждая окончательно, что дела плохи.

Коротко свистнув, Гевин подозвал Баттера и медленно побежал по дорожке парка к дому. Он вошел через парадную дверь. В доме было темно и тихо. Баттер направился прямиком к своей миске с водой и умудрился разлить половину на пол. Вытерев пол, Гевин поднялся наверх. Ему нужно было принять душ, но он обнаружил, что ноги несут его к двери ее спальни.

Их спальни.

Он поднял руку, чтобы постучать, борясь с негодованием от того, что приходится просить разрешения войти в собственную спальню. Тея ответила не сразу, и даже секундной задержки было достаточно, чтобы он покрылся испариной.

– Входи, – наконец сказала она.

Дверь тихонько скрипнула. Спальню освещала лишь прикроватная лампа, окрашивающая все вокруг в мягкий желтый цвет. В воздухе витал аромат лосьона Теи. Сама она сидела на кровати, прислонившись спиной к изголовью, и держала на коленях ноутбук. Ее волосы были завернуты в полотенце, как всегда после душа, вместо ночной рубашки она надела одну из его футболок. Сердце Гевина запрыгало в груди. Что бы она сказала, если бы он признался, что каждый раз, когда искал облегчения с помощью собственной руки, он представлял Тею именно такой – теплой, мягкой и ненамеренно сексуальной?

Баттер влетел в комнату и запрыгнул на кровать. Маленький ублюдок даже ухмыльнулся, когда лег и положил голову на голые ноги Теи.

– Я дома, – тупо пробормотал Гевин. Во рту у него внезапно пересохло.

Она посмотрела на него поверх ноутбука.

– Вижу.

– Что ты делаешь? – Он кивнул на компьютер.

– Пишу твоей маме по электронной почте, что девочки хотят на Рождество.

– Правильно.

Если учесть, как грубо он обошелся с ней прошлой ночью, казалось странным, что сегодня он нервничал, не решаясь спросить, может ли он ее поцеловать. Сейчас все было иначе. Он и сам не знал почему. Иначе, и все.

Тея наконец глубоко вздохнула и снова сосредоточилась на письме.

К черту все! Гевин ринулся вперед. Звук его шагов по ковру заставил ее снова поднять глаза, полные то ли ожидания, то ли удивления.

Он ждал, что Тея что-нибудь скажет, сделает. Ждал, когда она сделает первый шаг, поднимет лицо или потянется к нему. По его глазам, учащенному дыханию было ясно без всяких слов, что он умоляет ее сделать шаг навстречу. Потому что, хотя поцелуй был одним из его условий, она сама должна захотеть. Он не собирался навязывать ей свои ласки.

Ее ноздри слегка раздувались, и он мог поклясться, что ее тело слегка качнулось в его сторону. Ее язык показался между пухлыми губами и облизал нижнюю. Внутри у него все сжалось.

– Спокойной ночи, – хрипло сказал он.

И, прежде чем смог остановить себя, наклонился и слегка коснулся губами ее губ. Вот так! Дайте ему золотую звезду! Он поцеловал свою жену.

Тея посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Спокойной ночи, – пробормотала она.

– Хочешь, я подоткну одеяло или ты сама?

Глаза Теи сузились на долю секунды, пока она не поняла, что он ее дразнит. Она отвела взгляд, но уголки ее губ дрогнули. Больше всего на свете ему хотелось снова поцеловать жену и убедиться, сможет ли он заставить ее стонать, как прошлой ночью.

Но он сам заварил эту кашу. И в том, что его не пускают в собственную постель, виноват лишь он сам.

Он устроился в комнате для гостей и раскрыл книгу в надежде, что у лорда Всезнайки найдется для него парочка мудрых советов.