Будь моей

Глава 8

Трэвис вытер досуха волосы. Он был зол. Ему трудно было вспомнить, когда в последний раз он был так неудовлетворен после секса. Лили оказалась очень непростой дамой.

«Она или дразнит тебя, или просто не испытывает к тебе никаких чувств, дружище».

Трэвис встал так быстро, что больно стукнулся о мраморные перила. Взглянув на себя в зеркало, он нахмурился.

— Ерунда какая-то, — сказал он, обертывая полотенце вокруг бедер. — Она еще как симпатизирует мне, — добавил он, пытаясь изобразить на лице обольстительную улыбку, но у него ничего не вышло.

Трэвису ни разу не приходилось напрягаться, когда дело касалось женского пола. Он дарил себя, они кончали. Он хотел, они давали. Он уходил, они… Он не знал наверняка, что они делали после его исчезновения из их жизни, но его это и не беспокоило. Единственное, что ему было известно, — Лили не удастся разрушить его высокую самооценку.

Трэвис повернулся к двери и вышел из ванной, тут же столкнувшись с Лили, которая намеревалась покинуть их люкс.

Он грубо ухватил ее за руку, надеясь, что это выглядит, как будто он хочет удержать ее, хотя на самом деле ему отчаянно хотелось прикоснуться к ней. Он подавил стон желания, который готов был вырваться из его груди, когда пальцы сомкнулись на ее предплечье и слегка коснулись ее невероятной груди.

— Что ты собираешься делать в этом платье? — спросил он, тут же пожалев о том, что выбрал такой тон.

Общение с Лили сулило множество неожиданностей. Он был так возбужден, что ему хотелось схватить ее за волосы и потащить в спальню, где можно было овладевать ею снова и снова. Когда он увидел ее в этом волшебном платье, которое очаровало его еще тогда, на модном показе, знаменитое самообладание покинуло его и кровь отлила от лица.

Лили выдернула руку и отступила на шаг. Облизнув свои чувственные красные губы, она прищурила глаза (когда у нее появились такие ресницы, похожие на взмах крыльев бабочки?) и смерила его недовольным взглядом.

— Не думаю, что обязана перед тобой отчитываться, Трэвис, — сказала она, и его имя в ее устах прозвучало как проклятие. — Я отправляюсь ужинать.

Трэвис шагнул ей навстречу.

— Все, что ты делаешь в этой стране, очень даже требует твоего отчета передо мной, — сказал он не подумав, хотя и понимал, что со стороны выглядит как последний дурак. — Я привез тебя сюда, поэтому, что бы ты ни делала, ты должна быть со мной.

«Если бы я сам верил в эти слова», — с сожалением подумал он.

Глаза Лили расширились от удивления.

— О, — и ее рот соблазнительно округлился. — Я и не знала, что ты так строг со своими коллегами. Интересно, а зачем ты вообще привез меня сюда, коль скоро намерен сам принимать все решения?

Трэвис не знал, сколько еще он выдержит такой прессинг, особенно пока она была в этом платье. Если бы на ее месте была какая-то другая женщина, он бы поцеловал ее так, что у нее закружилась бы голова, но впервые в жизни он не был уверен, что его поцелуй примут с благосклонностью. Снова он пожалел, что поддался минутному порыву и привез Лили в Италию. Его ослепило желание зарыться лицом в ее роскошную грудь и погрузиться в мокрое лоно.

Он был зол на нее, но еще больше злился на себя. Трэвис процедил сквозь зубы:

— Подожди меня здесь. Я выйду с тобой.

Она театрально вздохнула, но у нее хватило здравого смысла подчиниться и вернуться в гостиную.

Если бы она продолжала упорствовать, он бы уложил ее поперек колена и выпорол, чтобы показать, кто здесь босс. Стоило ему только представить, как его руки коснутся ее круглых ягодиц, его член тут же пришел в движение. Он схватил свой чемодан с кушетки в гостиной и прошел с ним в спальню. Он ни в коем случае не должен показывать, что она может вызвать у него эрекцию одним своим видом, тем более после того, что пять минут назад произошло в ванной. Она тогда точно решит, что может вертеть им как хочет.

Как бы тяжело ему ни пришлось, он намерен играть роль холодного красавца, чтобы она не заподозрила, как велико ее влияние на него. «Забудь о своей эрекции, принимайся за дела. Одевайся, придурок», — подсказывал ему внутренний голос.

Спустя пять минут он появился в гостиной в потертых джинсах и обтягивающей футболке. Лили сидела на одной из мягких кушеток. Увидев его, она удивленно приподняла бровь и вымолвила:

— Симпатичная футболка.

Трэвис надеялся, что на его фоне она будет выглядеть чересчур разодетой и это поставит ее в неловкое положение, но все, чего он добился, — впечатления того, что он небрежно одет на фоне такой раскрасавицы.

Оставался только один выход — побыстрее убраться из этого проклятого номера. Ванна больше не будет привлекать его взор. Пусть прохладный воздух Италии немного прочистит ему мозги. После ужина на скорую руку он надеялся забросить Лили в номер и начать рейд по барам. Если в городе готовятся к фестивалю свадеб, то повсюду будет полно одиноких женщин, готовых на все ради общества преуспевающего американского бизнесмена.

Трэвис придержал для нее дверь.

— Пойдем.

Лили проигнорировала грубость и прошла вслед за ним по ступеням. Он почувствовал еще большую неловкость. Когда они спустились, мужчина за стойкой обратился к Лили:

— Номер вам понравился, синьора Лили?

Та одарила его улыбкой.

— О Джузеппе, я более чем довольна.

Ревность ослепила Трэвиса. Он был в ужасе от того, в какой неформальной манере она позволяла себе общаться с незнакомыми мужчинами.

— Джузеппе?

Лили пожала плечиком.

— Я позвонила ему, чтобы узнать о ресторанах, пока ты одевался.

— Я сказал прекрасной синьоре…

Лили вспыхнула, а Трэвис испытал горячее желание дать Джузеппе в нос.

— … что она останется довольна «Дилетто», потому что там царит по-настоящему романтическая атмосфера.

Услышав последнее замечание, Трэвис заворчал и отвернулся. Он направился к выходу, на ходу придумывая, в какой форме лучше преподнести Лили лекцию об опасностях флирта с незнакомыми мужчинами, особенно по имени Джузеппе.

Смех, как звон колокольчика, разнесся по узкой улочке. Лили, раскинув руки, произнесла:

— О, я влюблена!

Волосы разметались по плечам, и ее восхищение так шло к этим мягким сумеркам. Трэвис затаил дыхание, не в силах скрыть, как он очарован тем, что видит. Если она скажет, что влюблена в Джузеппе, он запрет ее в номере на следующие пять дней. А еще лучше, если он посадит ее на самолет и отправит домой. Почему он не подумал об этом раньше?

— В кого же ты влюблена? — проворчал он, так как она не закончила свою мысль.

Улыбнувшись ему скромно и застенчиво, она вымолвила:

— Конечно, в эту страну.

Трэвис заметил, как покачиваются ее бедра. Она очень хорошо вписывалась в итальянский пейзаж. Однако Лили-женщина родилась не потому, что прибыла в понравившуюся ей страну.

Присутствие Лили создавало особую атмосферу.

Трэвис вдруг ощутил, как напряглась ткань на джинсах. Он пробежал руками по волосам. Что с ним происходило? Если бы он не знал Джанику, то подумал бы, что она наложила заклятие на это платье. Он смотрел на Лили, и ему казалось, что его член возбуждается от одной мысли о ней.

Он последовал за Лили по крученым улочкам, которые вели к долине. Когда она увидела ресторан, ее лицо озарила улыбка.

— Вот он! Джузеппе сказал, что «Дилетто» в переводе означает «восторг». Разве не великолепное название для ресторана?

Трэвис ничего не сказал. Очевидно, Лили не знала, что и «дилдо» тоже имеет итальянские корни. Он решил не делиться с ней своими познаниями. Пока.

Он был вынужден признать, что интерьер ресторана выше всяких похвал. Стены были выкрашены в золотистый цвет, а пол выложен плитами, которые казались затертыми тысячами ног, танцевавших в этом зале.

Лили вошла в ресторан, и к ней немедленно подскочил менеджер. Он поцеловал ей руку и вообще вел себя слишком раскованно, по мнению Трэвиса. Она уже собиралась что-то сказать, но Трэвис заподозрил, что в ее устах любая фраза прозвучит для итальянского уха как приглашение в номер отеля, поэтому перехватил инициативу.

— Нам нужен столик для двоих, — сказал он, положив руку на плечо Лили.

Она метнула в него раздраженный взгляд и попыталась сбросить его ладонь, но он лишь крепче обнял ее в ответ.

«Я должен защитить ее от похотливых иностранцев», — успокаивал он себя. Конечно, бонусом для него было ощущение ее близости.

Менеджер посмотрел на него с улыбкой, что в который раз вызвало у Трэвиса желание ввязаться в драку. Ему бы хотелось снова оказаться в родных Штатах, где на Лили никто лишний раз и не посмотрел бы. Или он ошибается?

Лили источала тепло. Ему было хорошо с ней. По-настоящему хорошо. Она была не слишком полной, а изысканной. Он столько раз спал с женщинами, чья красота была заслугой хирургов, что ощущение естественной привлекательности Лили кружило ему голову. Он знал, что Лили как никому идет быть женственной. Он признал, что и на родине многие нашли бы Лили привлекательной. Ведь даже он, мужчина, который не скрывал, что стремится получать все самое лучшее, сходил от нее с ума.

Трэвис окончательно запутался. В этот момент Лили выскользнула из его объятий и направилась в центр зала, где стоял маленький круглый столик. Он-то надеялся, что их посадят в углу, но там они были практически выставлены на обозрение.

Трэвис не ощутил и малейшего стеснения, что его заметят в обществе Лили. Напротив, он понял, что ревнует, потому что взоры всех мужчин в ресторане были прикованы к его спутнице.

— Столик прекрасный, — сказала в восхищении Лили, запечатлев на щеке менеджера легкий поцелуй.

Неужели она не видела, как он пялился на ее грудь? Разве она не понимает, что ее поведение должно быть скромнее?

Трэвис был в ярости. Она знала, какое впечатление производит на мужчин, но не пряталась, а открыто пользовалась своей сексуальностью! Поцеловать другого, когда он, Трэвис Карсон, стоит рядом! Трэвис поклялся, что будет излучать такое обаяние, что ей не захочется и взглянуть в сторону другого мужчины.

Он потянул стул и грубо усадил ее, не обращая внимания на ее возмущенное «Эй!».

Пока быть обаятельным не получалось. Ему придется взять себя в руки.

— Ты хотела есть, так давай есть, — раскрывая меню, выпалил он.

Так он не продвинется к победе ни на шаг. Лили грозно взглянула на него через стол, расправив плечи, отчего ее грудь подалась вперед.

— Я тебе не позволю… — холодно произнесла она и собралась встать.

Менеджер поспешил ей на помощь, но Трэвис бросил в его сторону взгляд, в котором ясно читалось: «Если ты сделаешь еще хоть шаг, скажешь «прощай» своему мужскому достоинству и всему, что к нему прилагается».

Мужчина замер на полпути.

Трэвис закрыл меню.

— Чего ты мне не позволишь? — спросил он в тон ей.

Он ругал себя, но ничего не мог поделать, так сильно она его разозлила.

— Я не позволю тебе испортить мне впечатление от Италии, — ответила она, и в ее голосе был слышен арктический холод.

Он открыл было рот, чтобы возразить, но понял, что этим только усугубит ситуацию, поэтому счел благоразумным воздержаться от перепалки.

— Я не знаю, что тебя не устраивает во мне, Трэвис, — сказала она, сложив руки на столе, и ее грудь всколыхнулась.

Он попытался сконцентрироваться на сути ее слов, но ему это слабо удавалось. Ее соски манили его.

— Я не знаю, что тебя возмущает, но я не позволю больше относиться ко мне так, словно я низшая форма жизни.

Ее обвинения вернули его к реальности. Она пыталась представить его этаким мусором. Все поплыло у него перед глазами, когда она продолжила:

— Я не шутила, когда сказала, что сыта по горло твоим отношением ко мне. Может, я и согласилась жить с тобой в одном номере ближайшие пять дней, но я не намерена молча смотреть, как ты хочешь испортить один из самых восхитительных вечеров.

— Прости меня.

Он и сам не понял, как эти слова сорвались с его губ. Лили не могла прийти в себя от услышанного, но она хотя бы замолчала и перестала обвинять его во всех смертных грехах. Легче попросить прощения, чем принимать подобные обвинения.

«Неужели я и вправду относился к ней с пренебрежением?»

— Мне очень жаль, Лили, — сказал он, убеждая ее не покидать его. — Я обещаю, что это больше не повторится. Просто все эти мужчины так откровенно пялятся на тебя, когда ты в этом платье. Я не могу вынести того, что у них на уме…

— Неужели?

Лили оглянулась вокруг, и в ее взгляде читалось искреннее изумление.

Трэвис вздохнул с облегчением. Он сумел отвлечь ее от своей персоны. Он повторил:

— Все до единого, Лили.

Она откинулась на спинку стула, прикусив губу, все еще не веря тому, что услышала.

— Но кто?

«Слава Богу, что она хотя бы решила остаться», — подумал он. Он кивнул на менеджера, потом на другого мужчину, а потом махнул рукой и сказал:

— Да почти все. Все мужчины в этом зале хотели бы сорвать с тебя это платье. Как только ты вошла, они думают лишь о том, что твоя грудь может подарить самое большое наслаждение, а твои ноги созданы для изысканных ласк.

— Хорошо, Трэвис, — ответила Лили, и ее лицо раскраснелось, а глаза заблестели. — Не надо больше ничего говорить. Давай поужинаем, а потом отправимся спать, потому что завтра у нас много работы.

Трэвис наблюдал за тем, как она открыла меню. Что стало причиной столь разительной перемены в ее поведении? Любая другая женщина купалась бы в том внимании, которое ей уделяли. Но Лили, казалось, не знала, что ей делать. Ему лучше помолчать; однако он не смог себя сдерживать, поэтому наклонился через стол и взял ее за руку.

— Разве получать внимание — это так плохо?

Он и сам не мог понять, какую цель преследует, когда говорит Лили такое.

Лили посмотрела на его руку и неуверенно заморгала.

— Всю жизнь я хотела быть невидимой, — мягко сказала она. — Нет, — поправила она себя, и ее пронзила боль. — Всю жизнь я была невидимой. Кто захочет общаться с какой-то толстухой? Ну, разве только для того, чтобы сказать в ее адрес очередную гадость.

— Лили, но ты не толстая, — сказал Трэвис, и вдруг до него дошло, что он говорит это не для того, чтобы успокоить ее, а потому, что действительно так считает.

Она убрала руку.

— Я приказывала тебе не смеяться надо мной. Почему ты не послушал меня? — она говорила умоляющим тоном.

Трэвис покачал головой.

— Но я говорю серьезно, Лили. Ты в моих глазах настоящая красавица.

— Ладно, замяли, — сказала она, и он услышал, какого труда ей стоит не расплакаться прямо за столом.

В этот момент начал играть оркестр, и Трэвис решил, что есть только один способ снять напряжение. Он встал и протянул ей руку.

— Потанцуй со мной.

Она заколебалась, но потом последовала за ним. Он увлек ее в свои объятия. Она была напряжена, как стрела. Он поиграл с ее локонами, наслаждаясь ощущением шелковистой мягкости. Как он и надеялся, Лили отдалась ритму музыки. Ее тело расслабилось, и платье начало ходить волнами у ног. Трэвис знал, что если он прижмет ее крепче, то она ощутит, какая у него сильная эрекция, поэтому решил не пугать ее до времени. Если змейка на брюках разойдется, то он овладеет Лили прямо в зале ресторана. После того как она дразнила его в ванной, ему хотелось ее прямо сейчас. Ее тело звало его, манило своими женственными изгибами и обещало райское наслаждение.

Трэвис попытался сбросить с себя это наваждение. Он отдался танцу. В глазах посетителей ресторана, когда бросал взгляд искоса, он замечал откровенную похоть. Ему хотелось крикнуть всем: «Она моя!»

Песня закончилась, но он не отпускал ее. Не мог понять, что завладело его душой. Он решил, что прошло время сомнений, — нужно отдаться на волю чувств.

Зачем он боролся с собой?

Он погладил локоны Лили, наслаждаясь их красотой. Ему хотелось целовать ее до умопомрачения. Ему хотелось зажать губами мочку ее ушка, а потом спуститься ниже, к груди, к персиковой коже живота.

У Лили заурчало в животе, и все очарование пропало. Лили отстранилась и захихикала.

— Мне кажется, моему желудку все равно, в какой части планеты я нахожусь. Главное, чтобы не нарушилось время ужина.

У Трэвиса тоже громко заурчало в животе, и он рассмеялся.

— Ты это слышала?

Лили кивнула и прикусила губу, что всегда так очаровывало его.

Лили и Трэвис проследовали к столу.

— Все кажется таким вкусным, — сказала она, открывая меню. — Я не знаю, что означают некоторые слова.

Трэвис рассмеялся. Он давно не чувствовал себя так хорошо. И уже давно пора было поесть. Он подозвал официанта.

— Мы закажем то же, что и эта пара, — сказал он, указывая на людей, сидевших за их спиной. — И бутылочку кьянти.

Лили улыбнулась ему, и Трэвис весь напрягся. Может, это было следствием голода, но он уже ни в чем не был уверен.

Когда подали блюда, Лили восхитилась и их ароматом, и аппетитным видом. Хотелось сразу приступить к еде, но ею овладели обычные сомнения. Что, если он решит, что она ведет себя как свинья? Даже, несмотря на его слова, что он не считает ее толстой — а она в это совершенно не верила, — последнее, чего ей хотелось, — напомнить Трэвису о своем нестандартном размере, особенно когда на ней было волшебное платье. Поэтому вместо того, чтобы насладиться вкусом всех блюд, она лишь клюнула немного спагетти, едва сдерживая стон удовольствия, когда они растаяли у нее на языке. Она положила вилку и прижала салфетку к губам.

— Что-то не так с едой? — спросил Трэвис, и на его лице отразилось волнение.

— О нет, еда великолепная. Я…

— Что? Ты же проголодалась, разве нет?

Трэвис приступил к спагетти и щедро сдобрил их соусом, который капнул ему на подбородок. Даже не осознавая, что она делает, Лили потянулась к нему и стерла капельку соуса средним пальцем, после чего облизнула его.

Трэвис застонал.

— Лили, мое терпение не безгранично. Если ты сделаешь это снова, я за свои поступки не ручаюсь.

Лили озадаченно посмотрела на него.

— Я не думала, я не хотела…

Трэвис усмехнулся.

— Лучше бы ты сделала это нарочно.

С этими словами он вернулся к своим спагетти.

«Что это означает?» — подумала Лили, сконфуженная в очередной раз после неожиданных извинений, которые услышала от своего спутника.

Запах спагетти и свежего хлеба, а также сладкого красного вина кружил ей голову, поэтому она всерьез задумалась. Трэвис наслаждался едой, в то время как она изо всех сил пыталась проигнорировать блюда перед собой. «Почему мужчинам не возбраняется есть столько, сколько они пожелают? Кого я пытаюсь поразить? Трэвис все равно не обращает на меня никакого внимания, так что я могу смело приступать к этим деликатесам и не лишать себя чудесного удовольствия».

Лили оглянулась вокруг. Большинство посетителей были заняты ужином, и Лили отбросила всякие сомнения. Она застонала от восхищения, после того как распробовала все вкусности на своей тарелке. Подняв глаза, она столкнулась взглядом с Трэвисом, который пристально за ней наблюдал. Его зеленые глаза казались чарующими в свете зажженных свечей.

Стараясь побороть страх, она спросила:

— Хочешь чего-нибудь?

Трэвис кивнул, и Лили протянула вилку через стол, чтобы накормить его спагетти. Лили представляла, как его губы коснулись бы сейчас ее сосков. Он протянул к ней руку и обвил ее ладонь своими тонкими загорелыми пальцами, так что у нее пробежал мороз по коже.

Как бы она ни была тронута нежностью Трэвиса, ей следовало помнить о том, что у него было огромное количество любовниц. Лили не должна была считать себя особенной. Судя по тем великолепным нарядам, которые он привез с собой, Лили в скором времени могла столкнуться с одной из его пассий.

Она резко отдернула руку и положила вилку на тарелку.

— Я очень устала, поэтому, если ты не возражаешь…

Однако она не успела пожелать Трэвису спокойной ночи и исчезнуть, чтобы не отвечать на горячий призыв, который читался в его глазах, потому что к их столу приближался молодой итальянец совершенно невообразимой красоты.

— Дорогая синьора, не окажете ли мне честь танцем?

— Я?

Она поборола желание оглянуться, чтобы убедиться, что этот великолепный самец обращается именно к ней, а не к какой-то другой даме позади нее. Но затем вспомнила, что она в волшебном платье. Очевидно, его власть распространялась на всех мужчин.

Она одарила красавца широкой улыбкой и протянула ему руку, счастливая тем, что у нее есть прекрасный повод избавиться от общества Трэвиса.

— Дорогая синьора, — прервал идиллию Трэвис, — сейчас занята.

Если бы Лили не была так смущена столь очевидным поединком мужчин из-за нее, то она рассмеялась бы над тем, как Трэвис напряженно смотрит на своего воображаемого соперника.

С какой стати он решил сегодня продемонстрировать свои права на нее? Особенно когда она точно знала, что не поддастся на уговоры и не станет потакать зову своей плоти, хотя больше всего хотела бы ощутить тяжесть тела Трэвиса на себе. Кроме того, она была почти уверена, что итальянская красотка поджидает его где-то неподалеку, так какого черта он портит ей вечер? Она не упустит шанса потанцевать с красивым иностранцем, хотя его карие глаза блестели не так, как глаза Трэвиса, а в плечах он был явно не столь широк, но все же… Этот парень несомненно был одним из самых интересных мужчин, которые когда-либо приглашали ее на танец.

Не обращая внимания на своего спутника, Лили позволила молодому человеку увести себя. Он прижимал ее к себе с пылом южной страсти. Лили не ощущала ничего, потому что взгляд Трэвиса, похоже, мог прожечь ей дыру в спине. Как бы она хотела оказаться в его теплых сильных объятиях.

Словно со стороны она видела, как танцует с иностранцем. Его руки спускались по ее спине, и она точно знала, что Люк сейчас гордился бы ею. «У Трэвиса никогда не уводили женщину из-под носа», — сказал бы он ей. Лили не думала, что она станет первой, кто накажет его за самоуверенную манеру в общении с женщинами. Она надеялась, что, когда Трэвис увидит, как сильно ее партнер по танцу заинтересовался ею, он начнет желать ее хотя бы на одну десятую больше, чем раньше.

Звуки гитары напомнили Лили о той роковой ночи, которая последовала за ее выступлением на подиуме. Теперь ей казалось, что это было много лет назад. Тогда она была невидимкой, которая вечно пряталась в углу. Трэвис вел жизнь пирата, который бросался только на блеск золота и серебра. Здесь, в Италии, Лили ощутила, как та девочка-невидимка исчезла навсегда. Ее немного пугало, что преображение состоялось так быстро. Однако радость освобождения от кокона, в котором она пробыла тридцать лет, заставляла ее забыть обо всем. Ей хотелось петь и обнимать весь мир.

Она видела перед собой яркий красочный пейзаж. Когда она всмотрелась в итальянца, то невольно ахнула: в его взгляде читалось неприкрытое желание. Конечно, его нельзя было сравнивать с Трэвисом, но этот итальянец был рядом, он был плоть и кровь, и только это имело значение.

Музыка звучала приглушенно, романтично, и Лили во всем слушалась своего партнера. Он прекрасно двигался, и ощущение новизны наполняло сердце Лили. Она была в Тоскане, в объятиях красивого итальянца лет на пять моложе ее.

Вдруг ее чувства обострились. Она осознала, что Трэвиса не было за их столиком. Прошла минута, и он перехватил ее у итальянца, не говоря ни слова. Она прижалась к нему всем телом, ощутив, как топорщится ткань на джинсах, угрожая сорвать застежку.

Лили даже не успела сообразить, куда девался ее партнер. Все, что ей было понятно, — она нашла свою гавань. Она была в родных объятиях, в объятиях Трэвиса.

Им словно был дарован повтор ночи модного показа, и Трэвис точно так же, как тогда, увел ее после танца на улицу. Однако на этот раз в их поведении не было той жадности, с которой они набросились друг на друга в Сан-Франциско, когда Трэвис увез ее на свою холостяцкую квартиру, — они были окружены загадками Тосканы.

Трэвис, похоже, знал, куда увести ее, и они проследовали мимо отеля, туда, где обрывалась дорога у разрушенной древней стены. Через мгновение они оказались в оливковой роще, и Трэвис шел так быстро, что Лили едва за ним поспевала.

Он оглянулся и схватил ее. Сквозь ветки виднелась луна, освещая хищное выражение лица Трэвиса. Лили задрожала, когда он прислонил ее к стволу дерева. Листва тихо зашумела, и несколько олив упало на землю.

— Ты моя, — сказал он, находя ее губы.

Его теплое дыхание согревало ее, и ей показалось, что сердце перестало биться. Он прижался бедрами к ее ногам. Она вся раскрылась ему навстречу. Еще один поцелуй, и она не сможет собой владеть.

Но он не наклонился, чтобы поцеловать ее. Он ждал ее призыва:

— Скажи, Лили, скажи, чего ты хочешь.

Она не знала, радоваться ей или плакать, потому что, в конце концов, глупая мысль о «деловых отношениях» принадлежала ей. В окружении оливковых деревьев она не могла заставлять себя прислушиваться к наставлениям Люка. Разве она не может позволить себе несколько часов безудержного счастья? Тем более что с ней рядом самый красивый мужчина на свете.

Трэвис легонько подтолкнул одну ногу вперед, упершись в ее лобок. Мягкая ткань ее платья едва не утонула во влажной расщелине. Кружевные трусики-полоски не создавали никаких дополнительных преград. Ее тело наполнялось волной желания, и она знала, что он хочет ее так же сильно, как она его.

Лили из прошлой жизни спряталась бы от этих чувств и не позволила бы себе ответить на зов плоти, считая это греховным и постыдным.

Новая Лили хотела удовольствий и радости, которую ей могло подарить ее собственное тело. Судьба дарила ей прекрасный шанс забыть прошлые обиды и начать все сначала под этим волшебным итальянским небом.

Она встала на цыпочки и лизнула нижнюю губу Трэвиса. Ощутив его вкус, она громко застонала. Он пахнул вином и желанием. Он потянулся к ней, но потом отпрянул. — Скажи мне, Лили.

Она не могла посмотреть ему в глаза. Ее охватила привычная застенчивость, смешанная с гневом на себя за то, что она снова пустила ее в свое сердце.

Наконец Лили подняла глаза и смело посмотрела на своего любовника, проведя большим пальцем по его слегка заросшему подбородку.

— Я хочу тебя, Трэвис, — сказала она, и он с готовностью наклонился к ней за поцелуем. Лили остановила его, приложив ему палец к губам, мягким и в то же время сильным.

— Я хочу, чтобы ты был моим деловым партнером на этой неделе, — сказала она, и его лицо вмиг омрачилось.

Она порочно засмеялась и успокоила его:

— Но я надеюсь, что ты будешь и моим любовником тоже.

Он ласкал ее, как безумный. Ее волосы, ее грудь, ее бедра. Она потянула вверх его футболку и пробежала руками по безупречному прессу, любуясь рельефностью его мышц. Он ждал, что она разденет его. Лили подбросила футболку, и она повисла на ветке дерева, у которого они стояли.

Она была счастлива, и ее смех разлился в воздухе, наполняя ночь переливчатой песней. Трэвис схватил ладонями ее лицо, чтобы поцеловать в губы. Он постанывал, кусая ее вишневые уста, и она повторяла каждое его движение.

Ее пальцы дрожали от нетерпения, когда она нащупала застежку на его джинсах. Ей хотелось попробовать бархатистую кожу на его члене.

— Помоги мне, — сказала она, отвлекаясь от любовных укусов, но он лишь хмыкнул в ответ и покачал головой.

— Слишком занят твоей грудью, — пробормотал он, и это было правдой.

Он проводил рукой по ее высоким холмам, он искусно ласкал их, так что у нее не было никаких сил сопротивляться ему.

Наконец с застежкой было покончено, и она торопливо рванула молнию.

— О да! — триумфально воскликнула она, как будто выиграла битву. Если бы она могла решать, то приказала бы ему ходить обнаженным или завернутым, как римский патриций, в тогу. Очевидно, что они ничего не носили под своими туниками, чтобы облегчить путь к своему члену, когда такой, как Лили, он понадобился бы.

А сейчас наступал именно такой момент.

Она сорвала с него джинсы, обнажив его стройные бедра. Он задрал ей платье до талии.

— О, какие трусики, — восхищенно сказал он, глядя на черное кружево, украшенное красными поцелуями. — Глядя на этот рисунок, мне кое-что приходит в голову.

Он хотел стать на колени, но, хотя Лили и мечтала о том, чтобы его язык коснулся ее клитора, она еще больше хотела ощутить его мужское достоинство у себя во рту.

— Нет, я первая, — сказала она, склоняясь над ним.

Ее ждал у себя в гостях самый великолепный пенис, который только создавала природа.

Он был так сильно эрегирован, что вены на его стволе вздулись. На его кончике показалась капля влаги, выступившая словно для того, чтобы Лили утолила ею свою жажду.

— Как вкусно, — сказала она, проведя по ней языком.

Трэвис застонал и начал гладить Лили по волосам. Он нажал ей на затылок, чтобы она побыстрее принялась за дело. Она облизала стержень по всей длине, специально избегая самых чувствительных мест. Ее пальцы играли с его яичками, продвигаясь к мягкой коже ануса. Он наконец овладел ритмом ее движений и насадил ее рот на свой вздыбленный орган.

Лили начала посасывать его. О, он был такой огромный, такой напряженный, что грозил взорваться в любую минуту. Она толкнула его в горло, словно желая лишить сил. Лили ощущала, что сама уже увлажнена до такой степени, что ее соки могут пролиться на бедра, и сдерживал ее только манящий мираж, в котором Трэвис ласкал ее своим языком.

— О, Лили, Лили! — кричал он, и его орган пульсировал в ней, увеличиваясь в размере, и вот уже горячие струи пронзили ей горло. Ей хотелось проглотить все до последней капли, и она инстинктивно сжала губы и сдавила яички в тот момент, когда начался мощный оргазм.

У него чуть не подкосились ноги, и она улыбнулась, все еще удерживая член в своих губах.

Его пальцы ослабили хватку на ее волосах. Он сбросил туфли, наклонился к ней, обнаженный, счастливый, и начал страстно целовать ее.

— Ты невероятная, — проговорил он.

— Мне нравится твой вкус, Трэвис.

— Позволь мне насытиться тобой, — сказал он, укладывая ее на спину. Он поднял ее платье до уровня груди. — Подними руки, моя сладкая девочка, — попросил он.

Он освободил ее от платья и бережно положил его рядом, а потом перевел взгляд на Лили, которая лежала, освещенная лунным светом. Только кружевные трусики и бюстье прикрывали ее от его нескромного взгляда.

— Моя Лили, — прошептал он, и ее сердце бешено застучало.

В нем рождалось чувство, название которого она боялась произнести. Он подцепил пальцами завязки трусиков и потянул их вниз. Она приподняла бедра, чтобы облегчить ему задачу. Он покрывал поцелуями ее тело.

Трэвис начал ласкать пальцами ее лоно, и она вся подалась ему навстречу. В его глазах блеснул озорной огонек.

— Ты знаешь, что «дилетто» некоторые связывают с «дилдо»?

Она взглянула на него, и в ее затуманившемся взоре мелькнул интерес.

— Я этого не знала.

— Ах, — воскликнул он, погружая в нее пальцы.

Ее чресла были охвачены пламенем страсти.

Если бы она не была так возбуждена, то его разговоры вызвали бы у нее румянец стыда. Откуда он знал о ее коллекции вибраторов, которые она заказывала по почте? Откуда ему было знать, как любила она играть с ними после того, как лицезрела Трэвиса на вечеринке у Люка, желая его и не смея к нему приблизиться?

— А ты когда-нибудь пользовалась вибратором? — спросил он, и Лили ничего не оставалось, как на выдохе произнести томное «да».

Он потянулся языком к ее клитору, не оставляя входа, который растягивал влажным пальцем.

— Расскажи мне о своем любимом вибраторе, — потребовал он, отрываясь от нее на секунду.

— Я не могу, Трэвис, — тяжело дыша, произнесла она.

Он замедлил темп движений, и она знала, что ради того, чтобы продлить наслаждение, она подчинится ему.

— Какой он? — спросил он хрипло.

Лили не могла дышать и не знала, что ответить. Зачем он мучает ее? Но она знала, что каждая следующая минута, подаренная ей Трэвисом, лучше предыдущей.

— За каждый ответ, — пообещал он ей, и его бровь изогнулась, — я оближу тебя там, где ты скажешь.

— Девять дюймов длиной, Трэвис, — сказала она. — Мой клитор.

— О, как мой член, — сказал он, наклонив к ней голову.

Он снова принялся работать языком и пальцами. Он двигался толчками, а потом снова поднял голову.

— Он вибрирует?

Она снова еле дышала, но знала, что эта игра должна продолжаться, иначе он оставит ее без удовлетворения. Эта далеко не телевизионная викторина сулила ей рай.

— Да, — дрожа всем телом, призналась она. — Мои соски.

Он скользнул в нее пальцами, и его большой палец нащупал клитор, а уже через мгновение она ощутила его горячее дыхание на своей груди. Он покусывал нежную плоть. Розовые соски выглядели очень возбуждающе. И его язык играл с ними медленно, сводя с ума, но вдруг он изменил темп движений: начал целовать грудь жадно, одновременно погрузив палец глубоко в ее влагалище.

Оргазм охватил Лили, как удар волны. Каждая клеточка ее тела отозвалась на подаренное наслаждение. Трэвис переключился на другую грудь, и его щеки слегка царапали белую кожу. Наконец он коснулся ее губ.

Он быстро надел презерватив, который выудил из заднего кармана джинсов, и погрузился в нее одним быстрым движением. Ее оргазм словно и не начинался. Они были как Адам и Ева в райской роще, где ключом била живая энергия.

Лили извивалась под Трэвисом, не отпуская его губ. Никакой вибратор не мог бы заменить ей этого бешеного ритма совершенного тела. Его горячая лава грозила вот-вот пролиться в нее.

Словно после грозы, они лежали тихо, и лишь их тяжелое дыхание нарушало тишину. Лили погладила спину Трэвиса и ощутила, что счастье снизошло на нее. Она чувствовала себя женщиной, и это чувство нельзя было сравнить ни с каким другим.

Лили решила не слушать голос разума, который нашептывал ей: «Будь осторожна». Нет, она будет свободной и страстной. Американка, которая приехала в Италию постичь искусство быть чувственной и желанной.

И плевать ей на последствия.