Будь моей

Глава 9

Смеясь как дети, они стянули футболку Трэвиса, застрявшую в ветвях оливы, а потом принялись одеваться. Добившись некоего подобия порядка в своих нарядах, они взялись за руки и отправились к отелю, минуя узкие петляющие улочки. Трэвису казалось, что его освободили от тяжелого груза, — настолько свободным и раскованным он себя чувствовал. Он едва не поддался искушению снова начать все анализировать, так как понимал, что полностью утрачивает контроль над ситуацией, но затем махнул на все рукой. В конце концов, они в Тоскане, и немного бесшабашности ему не повредит. Он точно знал, что его жизнь, рассчитанная по минутам и подчиненная придуманным им же правилам, требует сейчас того, чтобы он просто отдался течению событий.

Единственным эпизодом, омрачающим идеальный вечер, стало возвращение в гостиницу. Он-то мечтал о том, чтобы привязать Лили к изголовью кровати и овладеть ею снова, однако, когда они вошли в номер, она резко от него отстранилась.

— Что случилось? — спросил он, и ему самому не понравился страх в его голосе.

«Неужели я совершил какую-то ошибку? Неужели она откажется от того, чтобы мы были любовниками?» Она молча указала ему на чемодан.

— Я не могу поверить, что забыла об этом.

Трэвис перевел взгляд со своего багажа на Лили.

— Забыла о чем?

Гнев охватил Лили до такой степени, что ее глаза стали синими. Она протянула руку к чемодану, толкнула его, и все содержимое высыпалось на пол.

— Как я могла забыть о том, что у тебя в чемодане полно женской одежды! Как ты смел спать со мной, когда твои мысли были заняты другой женщиной? Как же я могла забыть, что ты относишься к той категории мужчин, которые на каждом шагу меняют любовниц? Какая же я дура!

Голос Лили сорвался, и Трэвис был шокирован ее эмоциональным взрывом. Она всегда была такой тихоней, а теперь с завидной регулярностью устраивала ему сцены. Почему они не могут выяснять отношения в спокойном тоне? Как только Лили выступает на сцену, — того и жди, прогремит взрыв. И самое худшее — Трэвис осознавал, что он сам заминировал все поля.

Он видел, что она пытается быть сильной, но ее нижняя губа предательски задрожала. Он притянул Лили к себе.

— Я привез их для тебя, — сказал он, ощущая себя виноватым за то, что руководствовался совсем не благородными мотивами.

Он не хотел, чтобы Лили позорила его в Италии своими бесформенными серыми балахонами.

Она замерла, и он видел, что ее всерьез озадачили эти слова.

— Я заехал к Джанике перед самым отъездом.

Лили очень удивила Трэвиса своей реакцией: она громко рассмеялась.

— Ты и Джаника в одной комнате? Я не верю, что ты выбрался от нее без существенных телесных повреждений. Я хотела сказать, — и Лили снова рассмеялась, — что она ведь тебя терпеть не может.

Трэвис усмехнулся, хотя его и задело замечание Лили.

— Все так и было. Конечно, она собиралась пронзить меня своими портновскими ножницами. — Он помолчал, а потом добавил: — Понимаешь, ты так потрясающе выглядела в своем платье на показе, что мне захотелось видеть тебя в таких же нарядах еще и еще.

Лили вытерла выступившие у нее от смеха слезы.

— Ты был готов пойти на такие жертвы ради меня?

Трэвис решил промолчать, боясь, что случайно выболтает истинные мотивы своего поступка, и тогда их спор не завершится и до завтра. Он протянул Лили руку и кивнул, надеясь, что она не станет копать глубже.

Лили прильнула к нему и обвила его шею руками.

— Трэвис, — шепнула она ему на ухо, — ты иногда можешь быть таким замечательным, таким удивительным. Благодарю тебя.

Он удивленно отозвался на ее похвалу:

— Ты и вправду так думаешь?

Глаза Лили заблестели. Она с признательностью посмотрела на него.

— О да. — Порочно улыбнувшись, она добавила: — Теперь моя очередь показать тебе, какой замечательной могу быть я.

Она поцеловала его там, где пульсировала вена на шее.

Его сердце начало учащенно биться, а член немедленно пришел в движение, создавая ощущение тесноты в джинсах.

Его тело никогда с такой готовностью не отзывалось на ласки тех невесомых барышень, которых он менял как перчатки. Теперь Трэвис понимал, что напрасно опасался общества Лили. Она вовсе не была безобразной. Наоборот, ему бы пришлось битой отгонять толпы поклонников со вздыбленными членами.

Он закрыл глаза и отдался ее ласкам. Ее рука потянулась вниз, к его джинсам. Другой рукой она сжимала его ягодицы. Трэвис не мог понять, как он мог быть слеп к прелестям Лили. Он ведь был с ней в одной комнате сотни раз, так почему никогда не замечал, как отзывается его тело?

— Давай-ка тебя разденем, — сказала она, расстегивая джинсы.

Кровь прилила к его пенису, а Лили с изумительной скоростью освобождала его от одежды. Он схватил ее руку, а она вытащила целую груду шелковых галстуков из его открытого чемодана. Она опьянела от собственной смелости. Увлекая его за собой, она сказала:

— Пойдем в спальню. Я увидела шелк, и мне кое-что пришло в голову. Я умираю от желания попробовать это. Кто-нибудь хочет помочь?

Трэвис указал на свой пенис.

— Я думаю, что он с удовольствием поможет тебе во всех твоих начинаниях.

Лили пыталась сохранить спокойствие. Однако ее лицо невольно озарила улыбка.

— О, ты прав. Я вижу, что он, как мне кажется, только и мечтает, чтобы о нем не забыли.

Она толкнула Трэвиса на кровать. Он схватил руку Лили и запечатлел на ее ладони горячий поцелуй.

— Я надеюсь, ты проявишь понимание к новичку.

Лили пробормотала:

— Что-то мне подсказывает, что ты лукавишь.

Она начала целовать его, и все сомнения вылетели у него из головы.

Когда дело доходило до постели, Трэвис всегда был агрессором. Он проявлял инициативу с готовностью искусного любовника: тогда, в его квартире, когда она мастурбировала, а он за ней наблюдал, потом в бассейне, когда он убедил ее заняться сексом с риском быть обнаруженными, и, наконец, в ванной, когда она удовлетворила себя, находясь от него на расстоянии вытянутой руки. Однако теперь она была намерена поменяться ролями. Она привязывала его к кровати. Ей пришла в голову блестящая идея, и она хотела поскорее воплотить ее в жизнь.

Лили сказала:

— Я безумно люблю смотреть в твои глаза, когда ты входишь в меня.

Эти слова так завели Трэвиса, что он на миг потерял способность видеть и слышать.

Она продолжила:

— Но теперь я предлагаю заняться кое-чем еще, и я верю, что это откроет для нас новые горизонты.

Она шепнула:

— Ты станешь моим рабом.

Услышав это слово, он едва не подскочил на месте. Откуда она могла знать о том, что он мечтал о воплощении этой фантазии всю свою жизнь?

Она подхватила галстук в красно-голубую полоску.

— Мой слепой раб, — сказала она, мягко, но властно завязывая повязку на его глазах.

Пока его руки были свободны — а у него было ощущение, что это не продлится долго, — он обнял выпуклости ее грудей, натягивая ткань платья. Она застонала, когда он потянулся к ложбинке между ними. Он потерся небритой щекой о ее набухшие соски, стягивая ткань и обнажая тело.

Лили позволила ему насладиться, но потом отвела его руки.

— Трэвис, с этой минуты ты мой раб и будешь делать только то, что я хочу, и тогда, когда я захочу.

Она коснулась его губ сначала своей грудью, а потом животом, и ему мучительно хотелось поцеловать ее соски, но она лишь дразнила его, не позволяя ничего более существенного. Он был настолько охвачен волной желания, что даже не заметил, как она привязала его кисти галстуками к железным прутьям в изголовье. Проверив прочность узлов, она принялась целовать Трэвиса, сначала внутреннюю поверхность ладони, потом предплечья, а потом и плеча.

Трэвис не мог поверить, что осуществляются его самые смелые фантазии.

— Лили, ты меня убиваешь.

Она хотела рассмеяться в ответ. Он был столь искренен, столь нетерпелив.

— Я этого и добиваюсь, — сказала она, принимаясь за его левую руку.

Трэвис весь изогнулся в ответ на ее изысканные ласки. Когда через несколько секунд она спустилась к его члену, он начал стонать от невыносимого наслаждения.

Он умолял ее не останавливаться.

— Оближи его, Лили, — хрипло произнес он.

Она сразу остановила его:

— Ты хочешь, чтобы я заткнула тебе рот кляпом?

Трэвис покачал головой и поймал внутри новое чувство. Ему все больше нравилась эта игра.

— Нет, Лили. Я буду хорошо вести себя. Клянусь.

Он убрал улыбку с лица.

— Хм, — проронила Лили, проведя острым ноготком по внутренней поверхности его бедра и останавливаясь у самых яичек.

— Не знаю, могу ли тебе верить, — сказала она, и ее прикосновения мучили его так, словно он был охвачен огнем. — Кто твоя госпожа? — жестко спросила она.

— Ты, — ответил Трэвис, с удивлением наблюдая, как его член все больше напрягался.

Лили обвила его пенис пальцами и слегка сжала:

— А кто мой раб?

Трэвис замер, не в силах пошевельнуться.

Она наклонилась и облизнула головку его члена.

— Я спросила, Трэвис, кто мой раб?

— Я, — со стоном отозвался Трэвис. — Я сделаю для тебя все, все, что ты пожелаешь.

Лили прекрасно справлялась с ролью роковой женщины. Какой сюрприз. Наверное, это дается от природы.

Спустя секунду она села ему на грудь, и он отчаянно хотел поласкать ее мокрую киску: ее запах сводил его с ума так сильно, что он готов был взмыть ракетой в небо.

— Я освобожу одну твою руку, но ты должен пообещать мне, что не отступишь ни на шаг от моих приказов.

Трэвис кивнул.

— Я обещаю, Лили.

Он был готов на все, лишь бы она позволила коснуться себя, ощутить ее вкус на своих губах.

Она отвязала правую руку и обвила ее пальцы вокруг чего-то, что напоминало пенис.

— Это мой вибратор, — прошептала она, касаясь волосами его груди.

Трэвис застонал.

— Лили, умоляю, скажи, что ты позволишь мне…

— Молчи! — сказала она, и Трэвис повиновался ее воле.

— Я широко разведу ноги, а потом дам тебе знак, и ты начнешь вводить в меня вибратор, погружая его в мое лоно по чуть-чуть.

Трэвис весь задрожал от предвкушения того, что ему предстоит. Лили, как казалось, получала особое удовольствие от своего мучительства. И он не был против.

— Я такая мокрая, — сказала она, разводя ноги на его груди так, что он еще явственней ощутил ее аромат. Она приложила палец к его губам.

— Попробуй меня, Трэвис.

Он жадно схватил ее палец и начал слегка посасывать его. Она направила его руку к своим бедрам.

— Вот здесь, Трэвис, — сказала она.

Ее палец нащупал кнопку у основания вибратора. Он послушно следовал за движением ее рук.

Жужжание наполнило спальню. Трэвис ощутил такое напряжение, что был готов взорваться. Он не мог поверить, что так близок к пику наслаждения, хотя ничего еще не произошло.

Он провел вибратором вдоль ее половых губ, а потом коснулся клитора.

— О Трэвис! Я кончаю, — простонала она, и ее голос больше не был жестким и командным, а лишь молил об освобождении. — Не останавливайся!

Он не стал бы противиться ее воле. Он все сильнее прижимал к ней вибратор, углубляясь во влагалище по миллиметру.

— Не останавливайся!

Как бы он хотел быть ее вибратором в этот момент! Ее стоны подсказывали ему, как лучше двигать эту пластиковую игрушку. И наконец он ввел его до самого основания.

Когда ее дрожь немного утихла, он вытащил вибратор и отбросил его в сторону. Не дав ей опомниться, он обхватил ее ягодицы и придвинул к себе, чтобы насытиться вкусом ее киски.

Она вздохнула, когда он жадно набросился на ее лоно, наслаждаясь соками и скользя языком в узкой вагине.

Он ввел в нее два пальца, и Лили крепко удерживала их внутри себя. Он начал ритмично двигать рукой.

— О да, Трэвис, еще, еще! — кричала она, и второй оргазм не заставил себя ждать.

Трэвис наслаждался ее клитором и первый раз в жизни ощутил, что ему хочется чужого удовольствия, как если бы речь шла о нем самом. У него не было времени понять, что происходит, потому что в следующий момент Лили уже снова привязывала его к кровати.

— Хороший раб, — сказала она, наклонившись к нему и поцеловав его с такой страстью, какой он не мог бы припомнить.

— Ты пахнешь оргазмом, — пробормотала она, покусывая его нижнюю губу. — Моим оргазмом.

Она захватила его губы и впилась в них поцелуем. У него перехватило дух. Когда она научилась целоваться, как античная богиня? Он забыл обо всем на свете, желая лишь одного — продолжения представления. Ее губы скользнули вниз к его груди, остановившись на сосках. Через мгновение она осчастливила его прикосновением к его стержню. Он был готов кончить в ту же минуту.

— Лили, — сказал он, — я не могу…

— Нет, ты можешь, — сказала она, захватывая его головку, как мороженое, не забывая и о яичках, которые ласкала с особой нежностью.

Уже приближаясь к пику, она вдруг оставила его, чтобы надеть на член презерватив, и он оказался в самой горячей и узкой пещере, которую только мог бы себе представить. Она наклонилась и дала ему лизнуть свои соски. Она двигалась так ритмично, что уже через минуту он словно впал в забытье.

Он выкрикивал ее имя, и все помутилось в его сознании. Для него в этот момент не существовало ничего, кроме ее волшебного лона, которое дарило ему незабываемые ощущения. До него доносился ее протяжный стон, но он не мог оторваться от нее.

Как красив его загар, подумала Лили, когда пробудилась ото сна. Голова Трэвиса упиралась в шею Лили, и ей нравилось, как его теплое дыхание щекотало ей затылок. Только представить себе: она хотела спать на кушетке… Это было бы невыносимо.

Он пошевелился во сне, и его твердый горячий пенис уперся ей в бедро.

— С добрым утром, — сказал он, перекатываясь так, чтобы Лили была под ним.

Наполненная до краев ощущениями предыдущей ночи, Лили все же не могла избавиться от сомнений, которые прочно засели в ее душе. Она была слишком большой, чтобы чувствовать себя раскованной «всадницей», тем более на таком красавце, как Трэвис. Когда его глаза были завязаны, игра имела шанс на успех, но теперь, при свете беспощадного утреннего солнца, он увидит все ее изъяны и поймет, что ей надо прятаться от посторонних глаз. Лили начала потихоньку отодвигаться от него, но он остановил ее, положив стальную руку на ее мягкий зад.

— Куда это ты направляешься? Разве не справедливо было бы, если бы сегодня мы поменялись ролями и господином стал я? — дразня ее, сказал он.

Она покрылась густым румянцем, но все же нашла в себе силы пошутить.

— Я не хотела бы тебя раздавить, — фальшиво смеясь, сказала она.

В зеленых глазах Трэвиса мелькнуло сожаление.

— Ничего подобного случиться не может, — сказал он, но очарование момента было нарушено, и он неловко отпрянул от нее.

Она разочарованно вздохнула, но пыталась выглядеть невозмутимой.

— Давай не будем терять ни минуты, — энергично отозвалась она. — Я живу ожиданием того, как мы навестим местные студии дизайна. Через минуту я буду готова. Я в душ.

Она выбежала из спальни, запершись в уютной тиши ванной. «Посмотри правде в глаза, — приказала она себе. — Вчерашняя ночь была исключением». Они были истощены перелетом, и у Трэвиса немного помутилось в голове, а потом картину завершило очарование итальянской ночи и бутылочка кьянти. Они совершали безумства, но настало время все увидеть в ясном свете.

Как бы ей хотелось сказать, что она ошибается. В глубине души она надеялась, что все не так плохо, как она себе представляет. Может, та ночь, когда она спустилась с подиума, и была ошибкой, может, ошибкой было их столкновение в бассейне, но вчерашние игры… Ночь была необыкновенной, разве нет? Нет, скорее удивительной.

«Он хотел меня, как мужчина хочет женщину». Она вспомнила, как они набросились друг на друга, как она опустилась на колени и его горячий орган пронзил ее рот до самого горла. Те ощущения, которые она испытала, когда Трэвис вводил в нее ее любимую игрушку, нельзя было передать словами. Они принадлежали друг другу, как самые счастливые из любовников. А когда их тела сливались, она знала, что нашла в нем надежного единомышленника.

Лили включила душ, потому что не смогла бы принять ванну после того, что они вытворяли в ней с Трэвисом, и стала под струю горячей воды. Как бы великолепно она ни ощущала себя в объятиях Трэвиса, она не намерена зацикливаться на нем одном, потому что у нее есть масса возможностей повеселиться.

Когда Лили выбежала из спальни и заперлась в мраморной ванной, Трэвис не знал, что ему делать. Однако он понимал, что это к нему возвращается бумерангом его же отношение к Лили во все предыдущие годы.

Он игнорировал ее. Он мог бы выступать с лекциями на тему «Как не замечать женщину». Она была права, когда обвиняла его в снисходительном к себе отношении.

Трэвис никогда раньше не задавался вопросом, почему прежде он был таким невыносимым занудой. Но сегодня, когда номер осветило утреннее солнце, факты предстали перед ним во всей неприглядности.

Больше нельзя прятаться.

И, признавшись в этом самому себе, он вдруг испытал облегчение. Словно тот груз, который он тащил все эти годы, был беззаботно сброшен. Предыдущей ночью, когда они забавлялись в оливковой роще, а потом предавались любви на кровати, которая еще хранила следы их бешеной страсти, в его душе происходили перемены, не заметные на первый взгляд, но ощутимые и значительные.

Он выбрался из кровати и как был, обнаженный, прошелся по комнате. Он не мог бы сегодня найти ответы на все вопросы, которые возникали перед ним, но, несомненно, все происшедшее требовало вдумчивого анализа. Он больше не мог позволить себе отмахиваться от жизни, заявляя, что у него просто секс с девушкой, которая ничего не значит в его жизни. Он должен был не только обозначить чувства, которые испытывал к Лили, но и понять их природу.

Самое важное, — он должен был определить цену этих отношений.

Лили не возникла из ниоткуда. Она была в его жизни не последние три дня. Тот вечер, когда она появилась на подиуме, был неожиданно сработавшим катализатором, а не закономерным началом романа.

Правда состояла в том, что Лили всегда была значимой фигурой в его судьбе, но, похоже, это понимали все, кроме него.

Наверное, из-за того притяжения, которое он испытывал к Лили, и возникли все проблемы.

Она появилась из душа, завернутая с головы до ног в кремовые полотенца.

— Твоя очередь, — сказала она.

Трэвис перехватил ее, хотя она пыталась увернуться. Она опустила глаза, и ее движения были неловкими и неуклюжими. Он знал, что она боится его жестокости. Она вела себя так, словно понимала, — она недостойна его. Но здесь, в волшебной Италии, они были только вдвоем.

Трэвис не думал о том, что будет дальше. Хотя он всегда умел предугадывать события, на этот раз ошибся. Недооценил Лили и то, какое впечатление она произведет на него как любовница и друг. Он снова и снова хотел ощущать ее прикосновения.

Но прежде всего ему хотелось вернуть Лили ее улыбку, вернуть ее большим голубым глазам блеск.

— Я знаю, ты волнуешься, но думаю, что твои опасения напрасны. Кстати, приготовься платить.

Она удивленно взглянула на него. Он чмокнул ее в сочные губы.

— Когда? — хитрым голосом спросила она его.

Трэвис потянулся к полотенцу, притворяясь, что сейчас сорвет с нее все покровы.

— Если будешь меня соблазнять, то придется заплатить прямо сейчас.

Лили напряглась от ожидания, и он не удержался и добавил:

— Я не знаю ничего более сладкого, чем твоя кожа после душа.

Трэвис не понимал раньше ценности естественной красоты. Ему нравились женщины, которые словно снаряжались на охоту за мужчинами, накрашенные и хорошо одетые. Запах лавандового мыла раньше не казался ему чем-то заслуживающим восхищения.

Лили замерла, и он притянул ее ближе к себе. Скользнул губами по щеке, а потом остановился на шее. Уже через мгновение Лили лежала на краю кровати, и ее ноги обвивали его бедра. Он быстро надел презерватив, и его член твердо вошел в ее глубины. Она задрожала всем телом. Он мог бы оставаться в ее лоне целую вечность, такое наслаждение она ему дарила.

На этот раз, вместо того чтобы обманывать себя ложными сравнениями, Трэвис позволил себе честно признаться, — Лили не такая, как все его предыдущие любовницы.

Ему будет мало пяти дней в ее постели.

Он хочет, чтобы эти пять дней растянулись на целую жизнь. Улыбка озарила его лицо, и он отдался своей любовнице не только телом, но и душой.

Да, эта часть загадки была решена. Он задумался, что еще ждет его в течение этого дня.

На родине, в Сан-Франциско, Джаника и Люк проводили встречу «на высшем уровне» в студии сестры Лили.

Джаника любовалась Люком. У него были самые широкие плечи, которые только можно было представить. Она решила сделать себе эспрессо, пока ее не захватили плотские желания. Ведь он был лучшим другом Лили. Он знал ее еще с младенчества. Насколько было известно Джанике, Люк был без ума от ее сестры. Да и почему нет? Лили была милой, доброй, самой лучшей. В ней было все, чтобы любой мог назвать ее лучшей. Джаника помрачнела, потому что ее сердце пронзил укол ревности. Она заставила себя думать о чем-то отвлеченном, чтобы Люк ничего не заподозрил. Она твердой рукой протянула ему кофе через стол.

— Наверное, ты знаешь, почему я попросила тебя заехать, — сказала она.

Люк кивнул, с рассеянным видом взял чашку и подул на горячий напиток.

— Я тоже о ней беспокоюсь, поверь мне, — сказал он. Джаника помолчала, не зная, какие слова должна подобрать, чтобы не ранить его чувства. Все-таки Трэвис был его братом.

— Дело в том, что твой брат…

Люк поднял на нее взгляд и закончил мысль:

— Ведет себя как последний дурак в отношениях с женщинами?

Джаника покраснела.

— Да, наверное, лучше не скажешь, — выпалила она. — Я не знаю, заметил ли ты, но…

Она замолчала. Джаника не знала, как лучше сообщить о том, что Лили запала на непутевого брата Люка. Люк снова пришел ей на помощь.

— Ты хочешь сказать, что Лили влюблена в Трэвиса?

— Вот именно, — сказала она и вся внутренне сжалась.

Кто еще так отреагирует на подобные слова? Она что, идиотка? Сидеть рядом с таким парнем и нести всякую околесицу?

— Я волнуюсь. Я не знаю, как она сможет выдержать в его обществе целую неделю. Трэвис всегда относился к ней так, будто она не заслуживает даже элементарного внимания. Может быть, — Джаника пристально посмотрела на Люка, — нам надо отправиться в Италию?

Люк просветлел.

— Почему я сам об этом не подумал? Да ты гений, Джаника!

Джаника засияла, когда услышала похвалу из уст Люка. Он почти не замечал ее раньше, хотя всегда был неизменно вежлив и мил. Джаника поспешно продолжила:

— Я закажу билеты на сегодняшний рейс.

До нее только теперь дошло, что она слишком открыто проявляет энтузиазм. Она не могла спрятать от себя чувство вины за то, что пользуется предлогом спасти сестру, ради того чтобы увлечь парня, который давно уже занимает ее мечты. Если она проведет неделю в обществе такого красавчика, как Люк, то будет на седьмом небе от счастья. Люк проверил свой органайзер.

— Сегодня не могу. Моя смена заканчивается через день.

— А ты никак не сможешь поменяться?

— Боюсь, что нет. Это не практикуется. — Он потер глаза и добавил: — Эти суточные смены сводят меня с ума. Именно из-за них я и втравил Лили в эту заваруху. Хорош друг, ничего не скажешь.

Джаника хотела бы утешить его, сказать, что он слишком строг к себе. Но тогда он точно поймет, какие чувства она к нему испытывает. Она никогда не была сентиментальной, поэтому не изменит себе и сейчас.

— Но у меня будут выходные, потому что я довольно много отработал в этом месяце.

— Тогда мы сможем заказать билеты на субботу, и уже в воскресенье вечером будем в Риме, да?

— По-моему, звучит неплохо. Позвонишь мне, когда все будет известно. Встретимся в аэропорту.

Джаника кивнула, и ее сердце охватили предчувствия. Как смешно и странно, что злые происки Трэвиса сыграли такую роль в ее собственной судьбе, ведь именно благодаря этому злому гению она сможет провести несколько дней в компании Люка!