Бургер для неверного мужа, или Попаданка берется за дело (СИ)

25.

Не успел белоснежный парус "Русалки" скрыться из вида, как друзья Милоша сорвались с места. Кто-то подкинул идею взглянуть на яхты с какого-то места за городом, откуда якобы открывается чудесный обзор. Все дружно поддержали. Схватили корзину с фруктами, ведерки с шампанским во льду, и расселись по машинам.

Меня утащили с собой. Подозреваю, возражений они бы просто-напросто не заметили. Они вообще как будто бы удивлялись всякий раз, когда я внезапно решалась заговорить.

Кроме Ивы, конечно. Она заботилась обо мне с удвоенным вниманием – из-за того, что ее приятели не особо выражали желание принимать меня в свой круг. Или все-таки решила, что показывать мне любовницу моего мужа было не лучшей идеей, и старалась искупить вину.

– А ее не возьмем? – кивнула я в ту сторону, где осталась пассия Милоша.

– С чего вдруг? – фыркнула Ива. – Твои шуточки по этому поводу неуместны. Неужели совсем не задевает?

– Совсем. Прямо ни чуточки. Наоборот, он за это мне вроде как обязан. Моральную компенсацию за нравственные страдания. И уж поверь, ее я в полной мере получу.

– Почему-то верю, – пробормотала она, не глядя. Ее внимание заняла дорога.

Вереница автомобилей с веселыми, нарядными молодыми людьми (и со мной) выехала из города. Обгоняя друг друга, то и дело сигналя, распугивая птиц и собак.

Смотровая площадка оказалась пустым пятачком, зажатым между отвесным склоном и дорогой. Пришлось стоять. Мужчины держали над дамами зонтики и угощали холодным шампанским.

Мы с Ивой остались чуть в сторонке, подальше от края – она боялась высоты и не хотела подходить к обрыву. Компанию нам составил коренастый молодой человек в белых штанах и шляпе, стандартном облачении курортников. Его кожа была бледной, видимо, приехал недавно и не успел загореть.

– Почему вы стараетесь выглядеть столь неприметно? – внезапно ошарашил он вопросом. – Вы ведь красивы, но будто намеренно это скрываете.

– Что? Я?.. – захлопала я глазами под едкий смешок Ивы. Ее реакция заставила немедленно взять себя в руки и вспомнить, что должна Николину Ризман изображать. – Ах, вы, верно, имеете в виду истинную красоту. Красоту души. Но чтобы ее показать, нужны вовсе не нарядные платья.

– Будет тебе. Лео художник. Его интересует не этика, а эстетика.

Я пригляделась к нему внимательнее. Короткая стрижка, хмурое лицо с приплюснутым носом и квадратной челюстью, крепко сбитая фигура. Не сказать чтоб мордоворот, но в жизни бы не подумала, что служитель искусства.

– Вот как? А выглядите скорее как спортсмен.

Раз он напрямую выражал свое мнение, то и я решила не стесняться.

– Угадали. Я увлекаюсь боксом. Мне не так давно ломали нос, выправляли магией. И все равно лицо пока еще имеет зверский вид... Но оно и в лучшие времена не было таким интересным, как ваше.

– Это комплимент? Мило.

– Нет. Констатация факта. Иви верно заметила, я вижу людей иначе. И неважно, как вы одеты, подкрашены и причесаны. У вас очень правильные, классические черты, пропорциональное сложение и хорошая осанка. Этого не скрыть под мешковатым платьем. Не от тех, кто умеет разглядеть суть, а не мишуру.

Получается, это он так Милоша припечатал. Хотя... Тот ко мне вообще не приглядывался. Скорее, воспринимал как навязанную ему родственницу, с которой приходится жить в одном доме, не испытывая особой симпатии. Но ведь родню не выбирают.

И он меня не выбирал. Я его тем более.

– Перестаньте. Меня это смущает. Вы все же друг моего мужа, который еще и в отъезде. Я не должна принимать ваши знаки внимания и слушать комплименты, как бы вы их ни называли.

С одной стороны, мне даже нравилось с ним общаться. Импонировала его прямота, особенно заметная на фоне окружавших нас снобов. С другой – это смущало. Я оказалась не готова, ведь в тот момент выглядела серой мышью и не ожидала, что кто-то вообще меня заметит.

– Простите. Я долгое время провел в глуши, отвык от общества.

Выяснилось, что Лео владел поместьем и обширными землями. Не имея склонности к фермерству, большую часть из них он сдавал в аренду и жил на эти доходы. Творчеством занимался из любви к искусству, хотя достиг успехов и уже обрел некоторую известность в столице.

– Делами поместья, садом и виноградниками занимаются моя старшая сестра с мужем, вот кто любители сельской идиллии. В последний раз пришлось загоститься, хотя я совершенно городской житель и в деревне впадаю в меланхолию.

– А я думала, художники любят природу.

– Пейзажисты. Я же рисую в основном портреты, и в этом смысле мне тоже милее города. Знаете ли, разнообразие лиц, характеров... – он обвел мое лицо пристальным взглядом. – Хотите, ваш напишу. С превеликим удовольствием.

– Не знаю, прилично ли. Если муж позволит...

– Прилично, – отрезала Ива. – Довольно прятаться от общества, тебе стоит обзаводиться знакомствами. Видите ли, Лео, наша Николина только после свадьбы начала выходить в свет. Эту девушку воспитали монахини.

– Неужели? Прелестно, – он одарил меня сдержанной улыбкой, будто услышал нечто очень интересное. – Я прямо вижу, какой именно вас напишу. Поверьте, портрет выйдет настолько приличным, что его не зазорно будет показать даже вашим благочестивым воспитательницам.

– Эй, Лео, довольно докучать азорре Лессар! Яхты давно уплыли, едемте! – к нам подскочила белозубая смуглая брюнетка и бесцеремонно подхватила художника под руку.

Я как очнулась: и вправду, паруса маячили вдали. За разговором мы все пропустили. Народ рассаживался по машинам. Расходиться они не желали, собирались ехать в какой-то клуб. Я же попросила Иву подбросить меня до дома.

– Да ну, что тебе там делать одной, – возразила она. – Поехали с нами. Будет весело.

– Хватит с меня впечатлений на сегодня, – проворчала, вспоминая куколку на пристани. Все-таки у Милоша губа не дура, нельзя не признать.

– Ты про Кристину Ковач? Брось. Не принимай близко к сердцу, это же Милош. Или, если берет за живое, все-таки стоит попробовать ее одолеть? Мы едва знакомы, но, судя по всему, в ней нет ничего, кроме внешнего лоска.

– Тем более. С ней соревноваться – себя не уважать. Да и за что? Формально я этот приз уже получила.

Его чековую книжку, например. И его дом, который на ближайшие десять дней полностью в моем распоряжении. Осознание этого радовало гораздо сильнее любых развлечений, комплиментов и поклонников.

Сейчас вернусь домой, расположусь на веранде, которую не придется ни с кем делить. Возьму чашечку кофе и какую-нибудь книжку. Я ведь местных романов еще не читала. Сяду в кресло-качалку и буду на море глядеть. Хоть до самого вечера.