Бывшая невеста

***

- Как он?

- После целого кувшина каких-то успокоительных снадобий? Спит. Этот твой целитель просто монстр, но дело своё он, похоже, знает. Обещал, что Дерек проспит до утра, и всё будет в порядке.

Я подошла к окну с видом на яблочный сад, а Шаран встал рядом. Молчал, не делал попытки прикоснуться, и я была ему благодарна за это.

- Это моё наказание за то, что я предала тебя.

- Глупости. Во-первых, это дар, а не наказание. Во-вторых… наш с тобой общий ребёнок тоже мог бы унаследовать способность общаться с Мортой.

- Будь проклят Шэрг! – выдохнула я. – Бросить меня одну справляться с этим всем… Он обязан был прийти в Службу контроля и стереть свой проклятый дар!

- Это всё равно ничего бы не гарантировало. Дар можно стереть у отдельного представителя рода, а не у всего рода целиком.

- Спасибо, – неловко сказала я.

- За что?

- Что слушаешь. Не издеваешься, не осуждаешь.

- Меня хватит ненадолго, – хмыкнул Шаран. – Недостаточно этого, как его… обаяния.

- Шэрг быстро пресытился мной, я ещё и родить не успела, – сказала я в пустоту. – Появились другие женщины, такое обычно чувствуется. Ничего серьёзного, и всё же. Он постоянно уезжал, а когда возвращался, мог целыми днями не выходить из своего флигеля.

- Мне нужно тебе посочувствовать?

- Нет. Не нужно. Прости. И… спасибо за всё ещё раз.

- Знаешь, – задумчиво проговорил Шаран. – У меня есть идея, как ты могла бы отблагодарить. За всё. И, может быть, моё гостеприимство распространится более чем на десять дней… кто знает.

Я покосилась на него. Бывший жених выглядел спокойным и невозмутимым, на меня он не смотрел, созерцая яблочный сад за окном. Сказать по правде, сейчас я понимала его меньше, чем когда-либо.

- И что ты подразумеваешь под «благодарностью»? Публичное покаяние?

- Я расскажу тебе, как обдумаю детали. Может быть, сегодня вечером или завтра…

- Крэйг не ответил?

- Неужели я бы стал скрывать от тебя подобное, дорогая? – в голосе Шарана опять прозвучали отзвуки старой злой насмешки. – Ведь его положительный ответ означает моё скорое освобождение. Впрочем, неужели ты действительно горишь желанием присоединиться к этому омерзительному хлыщу?

«Горишь желанием»? О, да, я горю. Прямо сейчас. Поразительно, но рядом с Шараном выйти из себя мне было легче лёгкого, пара фраз, косая ухмылка – и готово, я вспыхивала фейерверком.

- Сама мысль о том, что я и Дерек будем жить в доме Крэйга, вызывает у меня мигрень, изжогу и приступ желудочных колик. Но в Шаритуке Рифус нас не достанет. И денег у меня нет.

- И ради денег и безопасности щенка ты будешь торговать своим телом, Аглая? Давай называть вещи своими именами. Или ты думаешь, что Крэйг приютит вас исключительно по доброте душевной?

Я вцепилась в лацканы его пиджака, жалея, что сил у меня не хватит, чтобы выдрать их с корнем.

- Ради Дерека я что угодно сделаю, отравлю Его Величество или с Мортой поговорю. Лягу в одну постель с Крэйгом. Легла же я в постель с тобой – и ничего, выдержала. Да, Шаран, как видишь, торговать своим телом не так уж трудно. Легко рассуждать, пока для тебя самого не настали трудные времена! Какой же ты всё-таки…

Он не дал мне договорить, опустился на широкий подоконник, и я, потеряв равновесие на миг, навалилась на него всем своим весом. Ладони Шарана моментально обхватили мои бёдра, он вжал меня в себя. Коснулся губами жилки на шее.

Вырываться я не стала, напротив – откинула голову, позволяя целовать шею, подбородок, тот участок кожи, что обнажал вырез платья.

- Как я мечтал об этом тогда. Грезил. Ждал…

- Не надо… было… ждать… – прошептала я, ёрзая на его бедре.

Бесстыдно.

Но с ним не было никакого смысла строить из себя кого-то ещё.

Эта мысль меня поразила.

Пожалуй, Шаран действительно был единственным человеком, с кем я могла не притворяться лучшей версией себя. С кем я могла быть самой собой.

- Какой ещё благодарности ты хочешь от меня? Я и так отдала тебе всё, что у меня есть. Кроме Дерека – я отдала тебе всю себя. Только тот свой побег не смогу исправить.

Дерек заворочался во сне, пробормотал что-то – и мы отпрянули друг от друга.

- Крэйгу то же самое скажешь?

- Ты идиот, Шаран, – я поправила платье. – Идиот с обострённым самолюбием. Хоть что-то остаётся неизменным, что не может не радовать.

***

Вечером он пришёл за мной сам. Справился о самочувствии «мальчишки» – я ушам своим не поверила. Сопровождавшая хозяина Грида, вызванная в качестве ночной няни, хмуро кивнула мне – интересно, понимала ли она, для чего хозяину и его бывшей неверной невесте нужно уединиться посреди ночи?. Дерек так и не проснулся, но дышал он ровно, да и целитель обещал сон до утра, так что не было причины волноваться.

Где-то на уровне третьего этажа та самая трехцветная кошка мирно сидела на ступеньках.

Я невольно вцепилась Шарану в руку.

- Морта вернула её по просьбе моего сына? Ты веришь в это? Может такое быть?

- Мой целитель осмотрел Сиаб. Утверждает, что у неё был перелом позвоночника, которого… которого больше нет.

- Как это?

Невольно я остановилась на ступеньках, и Шаран, чья рука по-прежнему была в моей, остановился следом.

- А что, она похожа на умертвие, которое передвигается с переломанным телом?

Кошка грациозно потянулась. Нет, на поднятое умертвие, наподобие тех, что бродили в подвале нашего с Шэргом дома, она никак не походила.

- Морта излечила её? По просьбе Дерека? Но этого быть не может…

- Отчего же? Мы мало знаем о Морте. Иные мои предки, если верить семейным легендам, с ней танцевали и даже пили на брудершафт.

Его ирония раздражала.

- Не смешно! Это всё… это всё…

- Жалеешь, что сынок не попросил и за папочку? Кошки симпатичнее и безобиднее, знаешь ли.

- Не жалею! – резко ответила я. – Шэрг сам ушёл из жизни, он помутился рассудком. Туда ему и дорога.

- Уверена?

- Он сам говорил об этом, о своём желании присоединиться к вожделенной богине. Говорил с восторгом, не думая о том, что оставляет. О том, что оставляет меня и сына!

- А мне достались щедрые сладкие крохи его беспечности. Как это мило.

Я выпустила его руку из своей.

- Спокойной ночи, господин Кордейн. Позубоскальте с кем-нибудь другим, сегодня у меня решительно нет настроения общаться с вами.

Один лестничный пролёт вниз я преодолела почти бегом, Шаран остался стоять на верхней ступеньке. Каюсь – я обернулась и увидела, что он опускается на лестницу и закрывает лицо руками.

Остановилась.

Нет, он не плакал, просто сидел, бесконечно потерянный, не знающий, что делать с собой и со мной – и это состояние было мне знакомо. Ещё как!

- Расскажи мне, – попросила я, тоже садясь на прохладную широкую каменную ступеньку.

- Что тебе рассказать? – глухо отозвался он, не отнимая ладоней от лица.

- Мы с Шэргом ушли из храма, а ты остался. Что было дальше, Шаран? Как ты жил эти четыре года?

Он не ответил.

Мы оба молчали ещё долго, и это болезненное молчание связывало нас воедино, как прочная невидимая нить, крепче, чем при сплетении обнажённых тел.