Царство Авалона, или претсмертные записи незамужней вдовы Екатерины!

Глава 12

Сначала раздался звон бьющегося стекла, а следом послышалось низкое, глухое, будто раскат далёкого грома, и рычание зверя. Оно было таким жутким, что у меня на голове волосы встали дыбом.

— Розалин! — закричала я изо–всех сил.

Я ещё просто не поняла, откуда исходила опасность, но изо–всех сил побежала навстречу к своей дочери. Её нужно немедленно спасти. И закрыть собой!

Брэнн мне этого не позволил. Он схватил меня за талию и отшвырнул прочь.

— Нет не смей приближаться!

В одно мгновение изиницы ока я оказалась за серыми спинами оборотней. Я не успевала спешить на помощь к Розалин! Я могла только смотреть, как дочь с пикси отскочила от частокола. Как Карл обернулся в поджаренного волчонка, вздыбил холку, заслоняя собой Розу.

Карл оскалил зубы. Но что мог сделать мальчишка против матерного обезумевшего волка! За оградой мелькнула огромная тень. Секунда — и над кольями взмыл жуткий волк. Шерсть свалялась, глаза горели красным огнём, из пасти капли слюни. С лап свисали оковы с порванными цепями.

Оборотень без труда перемахнул через ограду и приземлился на четыре лапы он находился в нескольких шагах от Розалин. Отшвырнул волчонка одним ударом, и тот, скуля, покатился кубарём по дороге. Даже если жители деревни прямо сейчас кинуться на обезумевшего Клара всей толпой, они ничего не успеют сделать. Он слишком близко к моей дочери.

Оборотень зарычал и бросился на Розалин. Наверное я на миг лишилась своего личного сознания, потому –что я не поняла, как оказалась на коленях и вся в пыли. Моя жизнь потеряла всякий смысл в этот миг... Моя Роза. Мой котёнок. Моя драгоценность и счастье.

Я и сама готова была завыть, как раненый волк...

— Мамочка! – раздался взволнованный детский голосок. – Где моя мама?

Я не помню себя, я вскочила на ноги.

— Розалин!

Я никак не могла разглядеть её за серыми шкурами. Перед глазами всё расплывалось. Безумный Клар распластался на земле, придавленный лапами других оборотней. Розалин сидела на руках у Брэнна, а он крепко прижал мою малышку к своей груди. Розалин увидела меня, улыбнулась и замахала руками.

Я поверила, в то что опасность миновала, лишь когда выхватила дочь из рук журналиста и обняла её крепко-накрепко. Закрылась лицом в её волосы. Только не плакать! Я должна быть сильной!

— Я совсем не испугалась! Это правда–правда! Разве что совсем чуток. А потом –раз – и дядя Брэнн подхватил меня на руки! Прямо из–под морды... Ой, лица... Этого злого дядьки–оборотня. Он правда, был злым, мама. Мальчики меня не обманывали.

Розалин тараторила без умолку. Чтобы она мне не говорила, а я тоже перепугалась не на шутку.

— Дядя Брэнн вы такой храбрый! Мам, ты же похвалишь его?

Я хмуро посмотрела на журналиста. Хвалить я его не собиралась. Хотя и убить я его тоже не хотела! Из-за него я оказалась так беспечна. Он разрешил Розалин погулять, из-за него она попала в беду. А теперь строит из себя здесь настоящего героя! Брэнн никак не мог так быстро очутиться рядом с Розалин, разве что переместился со скоростью бушующего ветра. Малышка чудом увернулась от острых зубов, но только не благодаря этому журналюге.

— Так всё нам пора домой! – холодно сказала я.

— Конечно.

Брэнн пошёл впереди. Как-то кособоко, повернувшись одним боком ко мне и к Рози. Он окривел, поди от страха.

Я сразу же отправилась к самоходке, хотя Карл, вернув себе человеческий облик, догнал нас и предложил зайти в дом, чтобы успокоится и немного отдохнуть перед дальней дорогой.

— Мы уже поедем, дружище, – сказал Брэнн.

— Да ты только взгляни на...

— Ну ничего, — оборвал фразу журналист.

Он чем это он? Ну во общем – то неважно. Дрожащими руками я пристегнула Розалин, повязала косынку, прижала дочь к себе и уткнулась носом в её тёплую макушку. Так и просидела с ней всю дорогу.

Розали сначала сидела тихо, как мышонок, но через некоторое время принялась егозить, и пыхтеть: «Мамуля, мамуля, ты меня совсем придавила!» А потом она стала напевать весёлую песенку: «Мы едем, едем, едем в далёкие края!» Ужасное происшествие почти выветривалось у неё из го3. Только бы всё это не вернулось к ней ночными кошмарами!

— Вот мы и приехали.

Брэнн остановил самоходку у крыльца. Я даже и не взглянула в его сторону, когда спускалась на землю и помогала спуститься Розалин. Мы торопились, чтобы скоре оказаться под защитой стен. Я надеялась, что у Брэнна хватит такта больше никогда не приходить в наш дом.

— Екатерина! – окликнул меня журналист.

Я замерла, на месте даже не повернув и головы. Я боялась, если оглянусь, не выдержу и наговорю ему гадостей, которые не к лицу воспитанной леди. Но я была в бешенстве.

— Мадам... Арро, – исправился Брэнн. – Я искренне прошу у вас прощения за то, что позволил Розалин уйти на прогулку. Она ваша единственная дочь. И никто не имеет права...

— Вот именно что никто! – выплюнула я. – И вы конечно же правы! Легко притворяться добреньким! Прийти и поиграть с совершенно чужим ребёнком, словно как с собственной игрушкой! Накормить блинами, а потом разрешить делать то что мама ей не разрешает! Вы наиграетесь, а Розалин к вам привяжется и станет грустить, когда вы уйдёте! Поэтому немедленно уезжайте сейчас и забудьте сюда дорогу к нашему дому раз и навсегда!

— Хорошо, я вас понял...

Из голоса Брэнна исчезли все язвительные нотки. Он произнес это единственное слово будто через силу. Так непохоже на него!

Я не хотела на него смотреть, собиралась уйти с высоко поднятой головой. Но тут я не выдержала и повернулась.

— Брэнн!

Журналист пытался завести свою колымагу, но рука соскользнула с рычага управления. Скользнула, потому – что рукав рубашки весь пропитался кровью. На боку ткань тоже была разорвана длинными полосами. Когти и зубы оборотня добрались до Брэнна!

Я подскочила в тот момент, когда он начал завалиться набок, теряя сознание.

— Брэнн! Брэнн! – Я немилосердно влепила раненому пощёчину. — Эй очнитесь! Обопритесь на меня!

Розали вскрикнула.

— Мама?...

— Розали, а ну быстро в дом! Иди в свою комнату! И не спускался, пока я тебя не позову!

— Нет кричи на неё...

— А тебе лучше помолчать! А то я не посмотрю на твои царапины, и смогу добавить ещё!

Я обхватила Брэнна за пояс, уперлась ногой в колесо, помогая ему выбраться из самоходки. Надо отдать должное, журналист старался идти сам. Он лишь едва опирался на моё плечо, но мне всё равно казалось, что я волоку на себе тяжёлое бревно.

— Давай, давай. Осталось сделать ещё небольшой шаг! – подбодрила я Брэнна.

Я волновалась, правда, не столько о нём сколько о себе. Что я буду делать, если это тело в конце концов рухнет у моих ног? Сама в дом я его не затащу, придётся позвать соседей. И что они подумают о скромной девушке?

— Почему ты мне сразу не сказал, что оборотень тебя порвал?

— Да это ерунда, – процедил Брэнн сквозь зубы: старался сдержать стон. – Ты же сама говоришь... Что это только царапины...

Кровь из «царапин» оставила дорожку из алых капель на ступенях крыльца, на свежевымытом полу. Я повела было Брэнна в сторону софы, но после покачала головой: потом ни за что не отчищу кровь со светлой обивки. Боюсь, затруднительно будет объяснить клиентам о кровавых следах!

— Сможешь подняться по лестнице?

Брэнн кивнул. Он тяжело дышал и явно боролся с обмороком. Если он вздумает грохнуться без сознания на лестнице, уж я то его не удержу. Потому я ещё раз шлепнула его по щеке. И затем ещё раз. Серые глаза немного прояснились и уставились на меня с изумлением.

— Ага! Ой как я люблю избивать мужчин! А ты то, что думал! – проворчал я.

До ванной комнаты наверху добрались без особых приключений. Я сгрузила Брэнна на табурет, который скрипнул под его весом. Журналист откинулся на спинку стула. Бледный лоб блестел от пота.

Я рванула дверцу шкафчика, где у меня хранились запасы разных медикаментов. Микстуры от кашля для Розалин, мазь от сыпи, ментоловые леденцы, настойка стосила. Я вытряхнула аптечку в таз. Господи даже бинтов нет! Зато я обнаружила ножницы.

Я клацнула острыми лезвиями перед носом Брэнна, он приоткрыл один глаз.

— Если собираешься вспороть мне горло, покончи уж с этим побыстрее, – вяло отозвался он, только кривая ухмылка выдавала, что журналист пытается шутить.

— А вот это как–раз совсем не смешно. – буркнула я. – Руку подними!

В два счета я разрезала на нём рубашку. На секунду задержала в груди воздух, прежде чем посмотреть. И облегчённо выдохнула. Да, раны выглядели страшно и крови было очень много, но следы от когтей на боку и от зубов на руке оказались не сильно глубокими. Перебинтую потуже и позову лекаря, чтобы он наложил швы.

Перебинтую...

— Сиди здесь!

Я метнулась в свою спальню и по дороге едва не сбила с ног Розалин. Малышам стояла в темноте коридора, будто маленький грустный призрак.

— Дядя Брэнн?...

— Я цел и невредим, пичуга! – раздался из ванной комнаты бодрый голос.

Брэнн притворялся. Я знала, чего это ему стоит. И внезапно ощутила благодарность за то, что Брэнн заботился о чувствах Розалин.

— Целёхонек! – подтвердила я.

Я сдернула с кровати белую простыню. Не так уж много у меня постельного белья, в запасе, чтобы пускать его на повязки, но других вариантов у меня не было. Я зажмурилась и разодрала простыню на несколько длинных полос. Брэнн покосился на импровизированные бинты из–под опущенных век.

— Васильки? – хмыкнул он. – На самом деле это очень брутально.

— Руку! – приказала я. – Вытяни и держи! Будет больно, но надо промыть. На зубах зараза, может начаться воспаление...

Меня даже передернуло от мысли, что эти зубы могли впиться в тоненькую шею моей Розы, в её нежную ручку. Выходит, что Брэнн действительно спас её, заслонив собой.

Я вытянула зубами пробку из пузырька с настойкой стосила, смочила тряпку. Осторожно коснулась раны на руке. Брэнн сжал губы в тонкую полоску.

— Потерпи немного... Я знаю что жжёт.

Я стиснула его ладонь. Неожиданно для меня самой горячие пальцы журналиста переплелись с моими. Как давно я находилась рядом с мужчиной вот настолько близко? Я могла чувствовать запах его пота и запах горючего для самоходки, и едва различать аромат от его волос. И, конечно, пахло кровью.

Ему больно, а я думаю черт знает о чём!

— Спасибо, – услышала я свой тихий голос. – Спасибо, что спас мою дочь...