Глава 10

После поездки Триши к Хейзел произошел ряд событий. В среду утром принесли телеграмму от родителей Мари-Роз, в которой сообщалось, что они целы и невредимы и скоро вернутся домой. В довершение всего пришла тетя Селеста с письмом от своего друга в Судане, где говорилось, что он связался с семьей мадам Байи.

Прибыв в тот день в больницу, она застала Мари-Роз удрученной и страдающей после того, как ей удалили кожу для пересадки. Однако она повеселела, когда прочитала телеграмму от родителей, и выглядела счастливей, когда Триша оставила ее.

Покинув больницу, Триша попросила тетю Селесту провести остаток дня вместе с ней на вилле. Ей показалось, что после своего утреннего приезда на виллу француженка что-то задумала. Во время обеда она вела себя непринужденно, выглядела элегантно и привлекательно в сером шелковом платье, отделанном белым, ее каштановые волосы были причесаны со вкусом. Она ела без спешки и, видимо, не торопилась покинуть стол. Она обсуждала хорошие вести от родителей Мари-Роз, потом заговорила о своей племяннице.

— Я так счастлива, что скоро ее мучения закончатся и она снова будет здоровой и красивой. Я знаю, что Джереми почувствует облегчение. Он однажды говорил о покупке фермы, и я подумала, что ему, может быть, нужна финансовая помощь. Буду весьма рада помочь ему, если дело так и обстоит. У меня больше денег, чем мне понадобится, — сказала она.

Ее слова тронули Тришу.

— Вы очень добры, — сказала она, — но, пожалуй, у Джереми достаточно собственного капитала, чтобы купить ферму, и он очень независим. Боюсь, что Мари-Роз это не очень нравится.

— Занятие фермерским хозяйством сейчас не обременяет жену фермера так, как это было раньше, — со знанием дела сказала тетя Селеста. — Сейчас под рукой все эти последние штучки и машины. Мне нравится ваш брат, даже несмотря на то, что я выступала против того, чтобы моя невестка выходила за иностранца. — Она подумала и сказала с сожалением: — Кажется, мои убеждения оборачиваются против меня. Я должна кое-что сказать вам, или я не выдержу. Друг, которого я встретила во время круиза, в письме предложил мне свою руку. — Она попыталась сдержать свою радость, но не смогла.

— Что вы думаете об этом? У вас счастливый вид, — поддразнивала Триша.

Тетя Селеста смущенно рассмеялась.

— Разве это видно? — спросила она. — Если говорить серьезно, то, как бы мне ни нравился этот мужчина, я должна принимать во внимание то обстоятельство, что он голландец.

— Ну, вы, должно быть, во время круиза многое узнали о нем. Как он вел себя?

— Чудесно, очень предупредительный и обходительный, он так выполнял мои просьбы, что после того, как мы расстались, я очень по нему скучаю. Я ни на минуту не могла представить, что он видел во мне не просто друга.

— Очевидно, видел, иначе бы он не сделал предложение. Вы многое узнали о его прошлом? Я имею в виду, он тот, за кого себя выдает?

— От капитана корабля я узнала, что он уже два года как вдовец. Он богатый бизнесмен, у него дом в Амстердаме, квартира в Париже, которую я видела, и квартира в Лондоне.

Триша состроила довольную гримасу:

— Кажется, дела у него идут прекрасно! Так чего же вы ждете?

Краска залила лицо тети Селесты.

— Я уже дважды была замужем.

— Что из этого? У мамы была тетя, которая вышла замуж только в пятьдесят лет. К восьмидесяти она успела выйти замуж три раза и уже собиралась выйти в четвертый, когда ее суженый неожиданно умер. После этого она больше не стремилась к замужеству, хотя дожила до девяноста лет.

Тетя Селеста рассмеялась:

— Она, видимо, была оригинальна! Вы уже назначили дату вашей свадьбы?

Раздался сигнал тревоги, и мозг Триши начал отчаянно искать правильный ответ.

— Дело в том, что Рив в настоящее время очень занят и мы пока не решили, — нерешительно ответила она. Она понимала, что это неубедительная отговорка, но лучше она ничего не сумела придумать.

— А, он ждет, пока сможет отправиться с вами в длительное свадебное путешествие, — игриво сказала тетя Селеста. — Если вы не поспешите, я, вероятно, выйду замуж раньше вас.

«Скорее всего», — угрюмо подумала Триша.

В тот же день вечером она написала Джереми об операции, которую сделали его жене, рассказала все об ее пропавших родителях и своей поездке к Хейзел и Робину и об его предстоящей встрече с Ривом, который собирается изменить его внешность. Она заклеила конверт и помолилась, чтобы с ним все прошло хорошо.

Казалось, прошло совсем мало времени до того, как Мари-Роз вернулась на виллу, на этот раз навсегда. Пересадка кожи прошла исключительно удачно. Ее лицо все еще надо было смазывать специальным лосьоном, но к нему быстро возвращался здоровый цвет. Она не отказалась от своего решения полностью обновить гардероб, и виллу часто посещали люди, делавшие примерку и привозившие разные вещи.

Робина поместили в больницу, одутловатость вокруг его глаз была устранена, и он стал обладателем изящного греческого носа. Триша, дразня его, говорила, что после того, как переделают его подбородок, все девушки начнут бегать за ним. Но Робин лишь гордо улыбался, показывая ей юридические книги, которые он взял с собой, чтобы изучать их в перерывах между операциями и осуществить свою мечту — стать адвокатом.

Рива она почти не видела. Один-два раза она случайно встретила его в больнице во время своих ежедневных посещений Мари-Роз. Он останавливался и справлялся о ее здоровье и извинялся за то, что слишком занят, чтобы совершать утренние верховые прогулки. Трише удавалось включать улыбку, чтобы приглушить боль в сердце. Она решила, что Рив завершает их знакомство таким образом, чтобы это, в конце концов, привело к разрыву помолвки.

Однажды утром она ждала на террасе, когда Мари-Роз выйдет к утреннему кофе. Небо было голубое, сад благоухал тонкими ароматами, в нем царило буйство цветов, но тревога не позволяла ей воспринимать окружавший ее мир и покой. Она чувствовала себя так, будто сидела на краю вулкана, ожидая извержения. Сердиться на Мари-Роз было бесполезно. В прошлом каждое ее желание выполнялось, и она, скорее всего, всю жизнь будет думать, что в этом отношении ничего не изменится. Она, возможно, даже считала, что Джереми обрадовался бы разводу и, посвистывая от радости, отправился бы на свою ферму. Но Триша отказывалась думать о Джереми. Это причиняло нестерпимую боль.

От несчастливых раздумий ее отвлекла Гортензия, которая принесла кофе и сообщила, что прибыл Рив. Гортензия едва успела покинуть террасу, когда он появился, шагая широко и лениво, с улыбкой на своих красивых губах.

— Bonjour, Триша. Надеюсь, вы здоровы.

Триша подняла глаза, подавленная его высоким ростом и пристальным взглядом, но ответила вежливо и даже сумела улыбнуться.

— Вы как раз вовремя на кофе, — сказала она и начала разливать его.

— Merci, — ответил он и мягко опустился на стул. — Мари-Роз еще не встала? — И добавил, прежде чем она успела ответить: — Хорошие новости от ее родителей, не так ли?

Она согласилась и сумела благополучно разлить кофе.

— Она может спуститься в любую минуту. У нее прекрасный нюх на свежесваренный кофе. Попросить Гортензию, чтобы она сообщила, что вы здесь?

— Спешить некуда. Merci. — Он взял свой кофе и, задумчиво помешивая его, будто невзначай сказал: — Вчера я сделал операцию вашему другу Робину. У него сейчас нормальный подбородок с еле заметной ямочкой.

— Правда? — спросила Триша. — Могу спорить, он ног под собой не чует.

От этой новости ее улыбка стала теплее. От волнения, которое всегда вызывало его присутствие, лицо Триши покраснело. На мгновение его ответный взгляд стал насмешливым и типично французским.

— Ваши глаза такие голубые, как небо сегодня утром, а солнце покрывает ваши волосы прозрачным золотом. — Он рассматривал тонкие, медового цвета руки и стройную шею, красоту которых подчеркивал элегантный бледно-желтый пляжный костюм. — Такое впечатление, что вы богиня солнца, готовая исчезнуть, если повернуться спиной.

Триша раскраснелась еще больше. Она смотрела на свой кофе, убеждая себя в том, что его замечания ничего не значат — о чем думаешь, то и хочется, а ее исчезновение только способствовало бы его планам, особенно теперь, когда в ее присутствии на вилле нет необходимости.

Он отдал должное кофе, а ее глаза ласкали его худое лицо, которое стало таким невыразимо дорогим для нее. С болью Триша отметила, что его загар побледнел за последние две недели и у него был усталый вид. Он, наверно, все время оперировал и как раз сейчас отдыхал, но, очевидно, он долго не мог оставаться один без Мари-Роз.

Эта мысль пронзила ее, словно меч, ее боль усилилась, когда неожиданно появилась Мари-Роз с Фифи на руках.

Она вся светилась, на ней было одно из новых платьев, простое, с темно-синими полосами на белом фоне, соблазнительно облегающее изгибы молодого тела. Блеск темных волос сливался с блеском глаз, которые сразу же нашли Рива, вставшего при ее появлении.

Она опустила Фифи на пол, чтобы Рив мог осмотреть ее лицо.

Осмотр закончился довольной улыбкой.

— Сейчас тебе нужен длительный отдых под солнцем, хотя, — он насмешливо улыбался, — ты уже выглядишь очаровательно.

Мари-Роз рассмеялась:

— Ты должен сказать мне это, когда мы останемся одни! Мы же не хотим, чтобы Триша ревновала.

Но Триша наблюдала за Фифи, которая требовала ее внимания, отрывисто лая на маленький мячик, брошенный к ее ногам. Она подняла мячик и снова бросила его, затем пошла следом за крохотной фигуркой, кинувшейся за мячом. Триша приучила себя смиряться с фактом, что Рив и Мари-Роз влюблены, но это не помогало справиться с напряжением, которое росло внутри нее всякий раз, когда она видела их вместе. Играя с Фифи, она добралась до фасада виллы, когда вышел Рив и, прыгая через две ступеньки сразу, приблизился к ней.

Его зубы сверкнули в улыбке.

— Все ваши заботы позади. С Мари-Роз все снова в порядке.

Мари-Роз! Всегда Мари-Роз. Ей хотелось сказать, чтобы он забрал ее и убирался, гнев делал ее дерзкой.

— В таком случае ваши заботы тоже позади.

Он пристально взглянул на нее. В его голосе зазвучали жестковатые нотки:

— Нет, но я надеюсь, что они скоро будут позади.

Она посмотрела на него с вызовом.

— Как хорошо, — заметила она. — Для меня тоже хорошо — скоро я снова смогу поехать домой.

Его ответ был резок и полон иронии:

— Разве вы не хотите посмотреть на своего друга Робина, когда с него снимут повязки?

— Конечно, хочу. Когда я смогу увидеть его?

Его глаза превратились в два стальных острия булавок.

— Вы можете навестить его, когда хотите, но его подбородок будет стянут липким пластырем довольно долго.

Что-то подталкивало Тришу прекратить их отношения. Она могла бы избегать его то время, пока еще останется в Париже. Она пробудет недолго, учитывая, что ее невестка уже поправилась.

— Спасибо. Теперь самое подходящее время вернуть ваше кольцо.

Она уже собралась снять его с пальца, когда Рив схватил ее руку и больно сдавил ее. Фифи начала лаять, защищая девушку. Он не обращал на нее никакого внимания.

— Пока оставьте его на руке. Как только вы снимете кольцо, мадам Греле будет здесь, чтобы выудить новости, и никакие наши усилия не помогут избежать скандала.

Прикосновение его пальцев заставило сердце Триши биться быстрее. Рив долго не отпускал ее руку и смотрел на раскрасневшееся лицо. Триша обнаружила, что ее гнев постепенно испаряется, однако решимость ее не ослабла.

— Никто не узнает. Я могу уехать домой, и все забудется.

Он ответил резко, его голос скрипел:

— Вы думаете, никто не заметит отсутствие кольца? А как тетя Селеста? Гортензия?

Триша прикусила губу, заметив, что он не упомянул Мари-Роз. Она не смела поднять глаза выше цинично искривленного рта. Он был прав. Отсутствие кольца потребует объяснений, а он как раз тот человек, для которого мысль о том, что кто-то будет обсуждать его личную жизнь, невыносима. Она легко шевельнула рукой.

— Очень хорошо. В любом случае кольцо не придется долго носить.

Его хватка ослабла, и он дружелюбно погладил ей руку:

— Хорошая девочка! Расслабьтесь, предоставьте мне волноваться. Желаю приятного дня. Au revoir, Триша.

Он направился к машине и, помахав рукой, уехал. Несколько секунд она стояла, глядя ему вслед, как вдруг что-то жесткое ударилось об ее ногу. Фифи, уставшая ждать, уронила мячик и вопросительно подняла голову, виляя пушистым хвостом. Со смехом, похожим на рыдания, Триша подхватила собачку и зарылась влажным лицом в мягкую шелковистую шерсть.

Событием дня стал звонок от Джереми, закончившего поездку по Испании и собиравшегося вернуться домой через несколько недель.

Мари-Роз, которая в утро после визита Рива вела себя необычно тихо, приняла звонок спокойно, и ее ответы на вопросы мужа звучали настороженно. Она передала трубку Трише.

Триша говорила кратко. Она справилась о его здоровье, добавив, что она все сказала в письме, и закончила тем, что Мари-Роз выглядит чудесно.

— Благословляю тебя, Триша, — сказал он. — Я пытаюсь убедить ее присоединиться ко мне и провести месяц на солнце. Может быть, ты сможешь уговорить ее.

Но Триша, передавая трубку невестке, которая сидела, лаская Фифи, уже знала, что в этой красивой головке созревают совсем иные планы.

Обе отдыхали на загородной вилле. Мари-Роз рано легла спать. Триша волей-неволей последовала ее примеру. Она забылась долгим сном и неожиданно проснулась, когда кто-то постучал в ее дверь. Быстро взглянув на часы, она увидела, что стрелки миновали полночь.

Триша тут же набросила накидку, не понимая, почему стучали, если она никогда не закрывала дверь и бросилась открывать ее. В коридоре никого не было, но дверь напротив, в комнату невестки, была полуоткрыта. Войдя в нее, Триша была потрясена, увидев, что на постели никто не спал. Двери платяного шкафа были открыты, вся одежда исчезла, и Фифи тоже. Вдруг она заметила записку, оставленную у красивой лампы возле постели.

Дрожащими пальцами она развернула записку и прочитала:


«Дорогая Триша, я уехала к человеку, которого люблю.

Мари-Роз».


Голова Триши соображала на удивление ясно. Бросившись к окну, она посмотрела вниз и во мраке увидела машину Рива. Она видела, как он вышел, к нему тут же приблизилась Мари-Роз в легком пальто с Фифи в одной руке и корзинкой в другой. Рив поместил собачку и корзинку на заднее сиденье, затем куда-то исчез и вернулся с двумя чемоданами, которые он засунул в багажник. Когда он обернулся, Мари-Роз потянулась к нему и поцеловала его. Она услышала, как Рив засмеялся, торопливо что-то сказал и быстро усадил ее в машину. Через несколько секунд машина исчезла из виду.

Триша, похолодев, застыла на месте, словно каменное изваяние. Любимые духи невестки и следы ее присутствия наполняли каждый угол комнаты. Механически она запихнула записку во внутренний карман накидки и постепенно стала понимать то, чего раньше не замечала, — неспроста невестка приобрела новую одежду, настоящее приданое, не зря она молчала целый день и рано отправилась спать, чтобы уложить вещи.

Теперь она знала, что это Мари-Роз, проходя мимо, постучала в дверь ее комнаты. Но почему она не вошла или не подождала? Триша ругала себя за нерасторопность и то, что поздно встала с постели. Она могла бы поймать ее и отговорить от этого последнего и бесповоротного шага. Теперь слишком поздно. Бедный Джереми! Как же она сможет сообщить ему о случившемся? С чувством полной безнадежности и поражения она облокотилась об оконную раму и закрыла лицо руками. Медленно, одна за другой, через пальцы просачивались слезы.

На следующее утро Триша проснулась под стук тысяч молотков в ее висках. Она быстро приняла ванну и растерлась полотенцем, но это не помогло. Машинально она надела нарядное платье с цветочным узором, причесала блестящие волосы и спустилась вниз, чувствуя себя совершенно разбитой. Так оно и было. В последнюю минуту Триша надела кольцо, решив соблюсти приличия перед Гортензией и Анри, пока она не придумает, как поступить дальше.

Гортензия вкатила на террасу тележку с завтраком, и Триша задавалась вопросом, сколько из того, что случилось ночью, она знает. Она вела себя достаточно непринужденно и не смотрела на Тришу украдкой. Поэтому девушка сказала так спокойно, как только могла:

— Мадам Беннет на некоторое время уехала.

К огромному облегчению Триши, удивление на лице Гортензии было неподдельным.

— Но когда, mademoiselle? Мадам Беннет вчера рано ушла спать, — удивленно интересовалась Гортензия.

— Она легла рано, чтобы собрать вещи и забрать Фифи с собой.

Гортензия улыбнулась:

— Я рада, что мадам снова чувствует себя хорошо после аварии. Прежде всего ей нужен отдых, чтобы полностью выздороветь. Правда?

Триша натянуто улыбнулась:

— Правильно, Гортензия. Месяц на солнышке — это то, что ей надо.

Гортензия задержалась и рассматривала ее бледное лицо.

— У mademoiselle болит голова? — с сочувствием спросила она.

— Да, скоро пройдет. Кажется, вчера я перегрелась на солнце.

— У меня есть таблетки… — Экономка вдруг осеклась, когда раздался звонок. — Pardon, — сказала она и поспешно ушла.

Однако Анри уже открыл дверь, и Триша услышала голоса, за которыми послышался удивленный возглас Гортензии. У нее сердце в пятки ушло, когда она поняла, что наконец вернулись родители Мари-Роз. Прежде чем Триша сумела принять решение, они уже шли к ней навстречу с распростертыми руками, чтобы сердечно поприветствовать ее. Триша тепло улыбнулась в ответ, чувствуя, что больше ее ничто не сможет, удивить.

Месье и мадам Байи напоминали ей двух горлиц. Оба были среднего роста, с куриной грудью, ходили быстро и говорили отрывисто. Внешне они друг на друга не походили. Круглое лицо мадам Байи обрамляли черные волосы, а лицо месье было длинновато, с впалыми щеками и сединой у висков. Они выглядели загорелыми и были в хорошей форме. Гости сели на террасе, и Триша подала им кофе в чашках, тут же принесенных Гортензией. Она налила кофе и себе, не притрагиваясь к пище, которую она все равно не могла есть. Она объяснила, почему находится здесь.

Как можно спокойнее Триша рассказала об аварии, в которую попала Мари-Роз, и поспешила заверить их, что сейчас она здорова. Даже при этом они были потрясены, узнав, что их любимая дочь чуть не погибла, а они ничего и не знали.

— Как ужасно! — Побледневшая мадам Байи сложила руки и посмотрела на своего мужа, который, подавшись вперед, внимал Трише. Его жена взволнованно продолжала: — По пути на встречу с компаньоном мужа по общему делу нас захватили восставшие племена. В конце концов мы до него добрались, но в результате восстания всякая связь прервалась и мы не могли сообщить, где находимся.

— Да, да, cherie, — нетерпеливо вступил в разговор месье. — Наши объяснения могут подождать. Триша, пожалуйста, продолжайте.

И они терпеливо слушали, пока Триша поведала то, о чем, по ее мнению, на данный момент можно было рассказать. Стараясь, насколько это возможно, щадить их чувства, она не упомянула про бегство их дочери с Ривом и завершила свой рассказ новостью о Джереми, которому фирма поручила отправиться в Испанию. Когда она, ничего не скрывая, ответила на их вопросы, ей стало легче при виде того, как светлеют их лица от ее слов, что Мари-Роз уехала и чувствует себя хорошо.

— Значит, она нежится под солнцем Испании, — сказала мадам Байи, нисколько не сомневаясь, что их дочь находится в Испании вместе со своим мужем. — Вы обязательно должны оставить нам ее адрес, мы пошлем ей телеграмму.

Триша напряглась, ей стало не по себе. У нее появился соблазн рассказать им все, но мысль о том, как исчезнут с их лиц улыбки, была невыносима, поэтому она с ноткой отчаяния ответила:

— Я знаю, что вам обоим очень хочется увидеть Мари-Роз, но не лучше ли дать хотя бы недельку, что бы она поправилась? Ей нужен этот отпуск, а получив вашу телеграмму, она сразу захочет вернуться домой.

Муж с женой переглянулись и кивнули. Месье Байи тепло сказал:

— Да, так будет лучше всего. Моя жена и я, мы оба очень признательны вам, Триша, за то, что вы заботились о нашей дочери. Нам было бы очень приятно, если бы вы пожили у нас, чтобы мы могли получше узнать друг друга.

Триша поблагодарила их, но понимала, что не сможет оставаться дольше, чем необходимо, чтобы помочь Джереми. Она долго сидела, глядя перед собой, после того как месье и мадам Байи ушли в свою комнату, чтобы отдохнуть после утомительного путешествия. Рано или поздно им придется узнать правду, к тому же в любую минуту мог позвонить Джереми, чтобы поговорить с женой. Ее сердце неистово билось, пока она пыталась найти какой-нибудь выход. Когда появилась Гортензия со стаканом воды и таблетками, о которых говорила раньше, Триша испугалась, обнаружив, что ей все становится безразлично.

Сказав «спасибо», Триша взяла таблетки и, пересев со стула на кушетку, закрыла глаза. Вдруг она пробудилась, чувствуя, что не одна в комнате. Она медленно повернула голову и рядом с собой увидела его, пристально смотревшего ей в лицо. Триша почувствовала, что голова прошла. Конечно же это ей только грезится. Боль прошла, у нее закружилась голова, и она вообразила, что он находится рядом. Его рука лежала на подлокотнике кресла и была совсем близко. Неуверенно она протянула свою, чтобы коснуться ее, и вдруг ее ладонь крепко схватили.

— Рив! — прошептала она бледными губами.

— Да, Рив, — насмешливо повторил он.

Она вырвала свою руку.

— В какую игру вы играете? Где Мари-Роз? — почти прохрипела она.

Он нахмурился:

— Игру? Вы конечно же прочитали ее записку?

— Ее записку, — слабым голосом повторила она. У нее как-то странно сдавило горло. Она чувствовала с участившимся биением сердца его ужасающе пристальный взгляд, его непреодолимую мужскую привлекательность. — Там было написано, что она уезжает к человеку, которого любит.

— Так она и сделала. Она уехала к своему мужу.

Триша смотрела, не веря своим ушам:

— Вы хотите сказать, к Джереми?

— Конечно. К кому же еще?

— Почему она вела себя так странно?

Вдруг он подался вперед и оказался совсем близко от нее:

— Вы хотите знать, почему она так быстро приняла это решение? Это, возможно, связано с тем, что я сказал ей вчера утром.

Триша хотела спросить, что же он сказал ей, но события развивались столь стремительно, что ее мысли спутались, к тому же он вел себя так решительно.

— Может быть, мне лучше объяснить, — сказал он, улыбаясь. — Во время нашего короткого разговора вчера утром она выразила желание немедленно отправиться к мужу в Испанию. Я тут же вспомнил, что несколько моих друзей сегодня рано утром уезжали туда, и она согласилась поехать вместе с ними. Вчера мне предстоял трудный день в больнице, поэтому я сказал, что смогу отвести ее к ним только поздно ночью. Я приехал примерно в полночь. По-видимому, вы уже легли, и она оставила вам записку.

Сбитая с толку, Триша спросила:

— Но почему такая таинственность? Почему она не сказала мне?

— Она говорила, что вы бы не одобрили такой поспешный отъезд, и к тому же она хотела преподнести мужу сюрприз.

Не было смысла говорить ему, что она неделями пыталась убедить свою невестку поехать к мужу. Что-то где-то было не так — неожиданный отъезд Мари-Роз, стук в дверь ее комнаты ночью и немногословная записка, которую она оставила.

Она услышала, что Рив снова говорит что-то.

— Ваша подруга Хейзел вчера приехала в больницу. У нее не было времени проведать вас, так как ей пришлось возвращаться на ферму. Она помогает дяде на ферме, пока тот не найдет замену для ее брата, и передает вам сердечный привет. Ваша подруга очень мила. Перед отъездом она поцеловала меня в благодарность за то, что я сделал ее брату. — Тихо и осторожно он добавил: — Это сущий пустяк по сравнению с тем, как вы чмокнули меня.

Лицо Триши запылало. Уставившись на свои руки, сложенные на коленях, она задрожала, вспомнив свой поцелуй и его бурную реакцию.

— Такова Хейзел, сердечная и любящая. Потому-то я ее очень люблю, — сказала она, изо всех сил стараясь говорить ровным голосом.

— А вы не такая? Вы хотите, чтобы у меня сложилось именно такое впечатление?

Она молчала и чувствовала, что он приблизился к ней и наклонил голову, пытаясь заглянуть ей в лицо.

— Я этому не верю.

Гибким движением он поднялся и схватил ее руки выше локтей. Триша смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Что вы собираетесь делать? — спросила она.

Он недвусмысленно улыбнулся:

— Выяснить, так ли вы холодна, как притворяетесь.

Он притянул ее к себе. Сначала он чуть касался ее лица губами, словно проверяя, как она поведет себя, но, когда его губы слились с ее губами, в нем вспыхнула страсть и желание, его руки напряглись. Невольно она полностью подчинилась ему, но вдруг экстаз прервало чувство отчаяния. Оказывается, мнимой помолвки ему мало, поэтому он настойчиво хотел завершить их знакомство грандиозным финалом. Триша начала сопротивляться, и ей удалось вырваться из его объятий.

— Нам больше нет смысла притворяться, что мы помолвлены, — сказала она. — Сегодня Жака здесь нет, а Гортензия пошла за покупками. — Вдруг ее осенило. — Кто впустил вас в дом?

— Анри.

Она позабыла, что Анри остался дома, чтобы приготовить завтрак. Рив с силой сжал ее плечи.

— Я ни на кого не пытался произвести впечатление. У меня в кармане специальное разрешение, и мы очень скоро поженимся.

— Неужели? — спросила она, ошеломленная. — Не слишком ли далеко мы заходим ради того, чтобы избежать скандала?

Он чуть встряхнул ее.

— На этот раз все серьезно, несносная английская дева, — сказал он охрипшим странным голосом. — Я люблю тебя, cherie, и ты мне нужна.

Не веря своим ушам, она приоткрыла рот, голубые глаза потемнели и блестели красноречивее всяких слов.

— О, Рив! — прошептала она. — Повтори это еще раз. Скажи мне, что это не сон.

Он начал убеждать ее, осыпая страстными поцелуями, на которые она отвечала не менее страстно. Никто из них не зная, сколько времени Анри смотрел на них, пока оба не услышали его предупредительный кашель.

— Pardon, mademoiselle. Месье останется на ленч? — В его глазах мелькнула лукавая искорка.

Тришу смутило то, что Рив не выпустил ее из своих объятий. Она повернула к Анри свое пылающее лицо:

— Да… Ты же останешься, Рив?

Его глаза насмешливо смотрели на нее.

— Merci, буду очень счастлив остаться.

Когда Анри ушел, она услышала приглушенный смех Рива.

— Теперь тебе придется выйти за меня замуж, иначе разразится скандал, — дразнил ее Рив.

Однако Триша думала о другом:

— Что ты такое сказал Мари-Роз, что побудило ее так быстро поехать к мужу?

— Я предложил ей провести отпуск на солнышке вместе с мужем, потому что с сегодняшнего дня Триши рядом с ней больше не будет. Да, — ответил он на ее вопросительный взгляд, — я отвезу тебя к себе домой, и после того, как ты проведешь несколько дней вместе с моей семьей, мы поженимся.

— Но, Рив, ты меня торопишь. — Она слабо сопротивлялась. — В своих письмах домой я даже не обмолвилась о нашей мнимой помолвке.

— Я уже написал твоему отцу и сообщил, что мы поженимся. К сожалению, для него это самое горячее время года и он сможет приехать только на брачную церемонию.

Она чуть слышно рассмеялась:

— Но я ведь еще даже не сказала, что выйду за тебя!

— У тебя нет иного выбора, — ответил он. — Моя милая, если бы ты не согласилась, я бы запер тебя в подвалах дачи и держал бы там до тех пор, пока ты не дала бы своего согласия. — Он сверкающими глазами смотрел на нее.

Триша прижала свою голову к его груди. Все в конце концов закончилось благополучно.

Скоро невестка будет там, где, как полагают ее родители, она находится, — вместе со своим мужем. Ее родители? Она схватила Рива за руку:

— Совсем забыла — месье и мадам Байи здесь. До завтрака они будут отдыхать у себя в комнате.

Рив беззаботно рассмеялся:

— Вот хорошая новость! На нашей свадьбе будут еще два гостя.

— На ней ведь не будет много людей, правда? — робко спросила она.

— В чем дело? Ты боишься? — поддразнивал он. — Мне все равно, сколько там будет народу, при условии, что ты выйдешь за меня как можно скорее.

Глядя в его глаза, Триша молча согласилась.

После ленча, который они разделили вместе с месье и мадам Байи, Триша с помощью Гортензии быстро собрала вещи, и они направились домой к Риву. Месье и мадам Байи, которых известие о предстоящем браке привело в восторг, пожелали им счастья.

Половину дороги они молчали и лишь нежно посматривали друг на друга. Несмотря на свое счастье, Триша мысленно возвращалась к Мари-Роз. Она, разумеется, знала, что Триша влюблена в Рива, и каким-то шестым чувством угадала их мнимую помолвку. Воображая, что Рив по первому зову бросится в ее объятия, она, должно быть, была потрясена, когда Рив сообщил ей о своем намерении жениться на Трише. Вот причина ее неожиданного решения отправиться к Джереми. Однако желание уязвить Тришу было непреодолимо. В ту ночь Мари-Роз постучала в ее дверь, надеясь, что Триша успеет добежать до ее комнаты и увидит, как она целуется и уезжает вместе с Ривом. Все так и случилось. Записка была составлена так, чтобы сложилось впечатление, что она уехала с Ривом.

Издавая ровный гул, машина проносилась мимо залитых солнцем лугов и густо поросших деревьями холмов, на вершинах которых иногда виднелись живописные виллы. Рив замедлил ход, проезжая через деревню, белые и черные дома которой освещало солнце.

Наконец Триша, желая получить точный ответ, решилась спросить:

— Ты когда-нибудь был влюблен в Мари-Роз?

Он быстро посмотрел на нее полным удивления взглядом:

— Никогда. Кто тебе мог такое сказать?

— Все, включая тетю Селесту.

— В таком случае они ошибаются. Дом Мари-Роз находился недалеко от нашего, мы выросли вместе. Она была единственным ребенком. В нашей семье было четверо — я, младший брат и две сестры. Поэтому она большую часть своего времени проводила вместе с нами. Маленькой она была милой девочкой, и все баловали ее. Став взрослой, она распространила слух, что выходит замуж за моего брата, а он женился на девушке, которую любил. Тогда она взялась за меня и распустила такой же слух. Когда я об этом узнал, то попросил ее сказать, что это неправда. Мари-Роз отказалась, а когда я пригрозил опровергнуть этот слух, убежала в Лондон и устроилась в одной семье помощницей по хозяйству. Остальное ты знаешь.

Триша молчала, Рив, несколько раз посмотрев в ее сторону, остановил машину на вершине холма и повернул ее лицо к себе:

— Что тебя беспокоит?

— Все утверждали, что ты любишь ее, — серьезно сказала она. — Ты целовал ее в ту ночь, когда она уехала.

Одна бровь Рива приподнялась.

— Надеюсь, ты ревновала меня, но я ее не целовал, это она поцеловала меня. — Он взял ее руки в свои и держал их. — Я ее никогда не любил. Нельзя любить испорченного ребенка, а твоя невестка именно такая. Я был рад, услышав, что она вышла за твоего брата, так как он обладает твердым характером, чтобы сделать из нее человека. Однако, признаюсь, я был обеспокоен, узнав, что он собирается уехать в Испанию и оставить ее на твое попечение. Я знаю, какой несносной она временами может быть.

Триша это тоже знала, но она не затаила недобрых чувств к ней. Дома она была счастлива, и, если бы не Мари-Роз, она, возможно, никогда бы не приехала в Париж и не встретила Рива. Она робко улыбнулась ему, и, словно чувствуя ход ее мыслей, он обнял и поцеловал ее. Затем, прижав лицо к ее волосам, он рукой показал в сторону шпиля виллы, стоявшей на холме среди деревьев и смотревшей на реку.

— Мой дом, — сказал он. — Мы почти приехали.

Она смотрела на высокие окна и представляла, что за балконами находятся просторные светлые комнаты, где много воздуха. Внизу по спокойной воде, отражавшей солнечный свет, плыла парусная лодка. Из далекой долины донесся звон церковных колоколов.

— Как чудесно! — мечтательно сказала она.

Он тихо ответил:

— Впереди у меня долгий отпуск, который, я настаиваю на этом, станет нашим медовым месяцем. Но сперва проведем несколько дней с моими родителями, чтобы ты познакомилась с ними. Мы будем наслаждаться ранними утренними верховыми прогулками в лесу, кататься по реке и пить чай с моей английской бабушкой, которая будет угощать тебя горячими гренками с маслом и расспрашивать о любимом ею Лондоне. — Вдруг он стал игривым и радостным. — Вечером мы прогуляемся вдоль реки в лунном свете, и я буду рассказывать, как я обожаю тебя, до тех пор, пока тебе, как и мне, не захочется поскорее скрепить наши брачные узы.

— Я уже хочу, — тихо произнесла она от всего сердца. — Я люблю тебя, Рив. Пожалуй, мое сердце принадлежало тебе уже в тот момент, когда ты во время нашей первой встречи так галантно вернул мне перчатку.

— Ах, если бы я это знал, — сказал он. — Я все время словно сидел на иголках, боясь потерять тебя. Сначала это был Поль Рибо, затем Робин, я не взял тебя с собой на обед у Андре потому, что он вдовец и было видно — ты его привлекаешь. Теперь ты мне заплатишь за это, — шутил он.

Его сверкающие глаза приковали ее взгляд, Рив наклонил голову, и Триша подставила ему губы — ей не терпелось начать платить ему всю свою оставшуюся жизнь.

Загрузка...