Цена любви

1

Допив шампанское, мужчина опустил тонкий хрустальный бокал на серебряный поднос, который услужливо подставил ему проносившийся мимо официант. Притормозив на бегу, облаченный во фрак лакей подождал, пока господин возьмет еще один бокал с пенящимся напитком, и тут же растворился в гудящей толпе.

Пригубив шампанского, Ривз Грант удивился самому себе. Ему вовсе не хотелось пить. Да и какой прок в этой кислятине? Все вокруг вдруг стало невыносимо серым и скучным. Даже это дорогое вино приобрело во рту какой-то металлический привкус. Рассеянный взгляд зеленых глаз лениво заскользил по блестящему собранию важных персон и знаменитостей. Со стороны могло показаться, что истомленный скукой джентльмен лишь по большому великодушию мирится с существованием этой праздной толпы.

Заметно состарившаяся, но все еще не утратившая красоты французская кинозвезда висла на руке своего нового мужа — нефтяного магната из Оклахомы. По ее бульдожьей хватке было видно, что с этой добычей она не расстанется до конца жизни. Западногерманский горнолыжник, прославившийся тем, что завоевал на последней зимней Олимпиаде золотую медаль, из кожи вон лез, увиваясь вокруг меланхоличной принцессы из какого-то средиземноморского княжества, но та в упор не замечала стараний чемпиона. Нью-йоркский модельер вместе со своим неразлучным «компаньоном и протеже» — оба в смокингах цвета утренней зари — развлекали группу слушателей байками, в которых желчи было гораздо больше, чем юмора. Представьте себе: приходит бывшая супермодель, совсем еще недавно красовавшаяся на обложках журналов, и заказывает себе наряд, скрывающий недостатки фигуры. Пополнела, видите ли, бедняжка. На двадцать килограммов! Ха-ха!.. Слушатели внимали, разинув рты.

В тысячный раз досужие языки перемалывали то, о чем всегда толкуют, собираясь вместе, богатей, знаменитости или важные шишки. Или все три категории вместе. Одним словом, те, кто хоть чем-то прославился, чтобы быть допущенным в избранное общество. Доступ в эти сферы открывала прежде всего известность, пусть даже самого сомнительного свойства.

Однако тот, кто устроил этот роскошный прием, не делал между своими гостями никакого различия, приветствуя каждого с одинаковой сдержанной учтивостью. Высокий, сильный, гибкий… Облик хозяина безошибочно выдавал в нем того, кем он был на самом деле, — швейцарского промышленника, обладающего баснословным состоянием. Благодаря своим прекрасным светлым волосам и прозрачной голубизне глаз он надежно обеспечил себе место в списках «королей красоты», появляющихся время от времени в разделах светской хроники.

Вопреки всем правилам приличия взгляд зеленых глаз напряженно уперся в стоявшую рядом с миллионером женщину, одетую в умопомрачительный вечерний туалет. «Подумать только, белое надела», — с внезапным раздражением отметил про себя гость.

Ровно сутки минули со времени их предыдущей встречи, и в памяти Ривза Гранта все еще свежи были воспоминания о том, как поразила она его в тот раз своей необычной красотой. Она и сейчас была сказочно красива. Белое платье от Диора, оставляющее одно плечо обнаженным, давало сто очков вперед любому из дамских нарядов, которые можно было видеть в этом зале. Ожерелье из опалов и бриллиантов было столь же дорогим, как и драгоценности на других женщинах, однако значительно выигрывало, поскольку не было вычурным.

Для светского приема ее прическа представлялась чуть простоватой: волосы не лежали на плечах пышной волной, какими их запомнил Ривз, а были на сей раз собраны в незатейливый пучок. Однако шпильки, судя по всему, с трудом справлялись с темными тяжелыми прядями — несколько непослушных прядей уже освободились от слабеющих уз. Казалось, достаточно одного легкого прикосновения, хотя бы ласковых пальцев любящего мужчины, и великолепная масса волос накроет руку счастливца, который удостоился чести дотронуться до них.

«Что за чертовщина! Да что это со мной сегодня?» — спросил он самого себя словно после внезапного пробуждения. Каким бы сильным ни бывало потрясение, Ривз никогда не позволял себе размякнуть. А тут словно жалкий мазохист травил себе душу, не в силах оторвать глаз от женского лица — прекрасного и загадочного. Назойливые вопросы лезли в голову один за другим: «Так что же она делала вчера в книжном магазине? Или, вернее, что делает здесь? Зачем ей все это — эти люди и этот человек рядом?»

Скромная квартирка над книжной лавкой — и царственная гостиная, ни в чем не уступающая дворцовому залу: потолок с фресками и позолотой, мраморные полы, мерцание сотен свечей… Одно никак не вязалось с другим. Этой женщине было не место среди этой кричащей роскоши. Ее место было на крохотной кухоньке, где стоит веселенький кофейник с ситечком и щедро разлит запах свежесваренного кофе. Перед его глазами сама собой ожила картина: вот она, уютно подобрав под себя ноги, сидит на коротком диванчике в обнимку с мягкой подушкой… Что за наваждение!

Поставив бокал с недопитым шампанским на ближайший столик, Ривз маши-нальнб потянулся к фотоаппарату. Его «Никон», как всегда, висел у него на шее на тонком кожаном ремешке. Без фотокамеры он был как без рук, она стала для него чем-то вроде части тела, а потому не казалась нелепой даже на фоне чопорного вечернего костюма. Именитые гости, привыкшие к тому, что их постоянно фотографируют, продолжали беседовать, не обращая внимания на открытый объектив, в то время как Ривз с фотоаппаратом наготове пробирался между ними, не сводя глаз с благородного профиля женщины, которая в этот момент обменивалась рукопожатием с бельгийским дипломатом. Видимо, мужчина, не отходивший от нее ни на шаг, решил познакомить ее с важным гостем.

Склонившись к собеседнику, который на добрых десять сантиметров был ниже ее, женщина что-то вежливо ему сказала. Ривз не расслышал ее слов, поскольку в это время сосредоточенно наводил на нее объектив. Нацелившись опытным глазом сквозь оконце видоискателя, он слегка повернул на объективе кольцо, и тонкие черты женского лица обрели предельную четкость.

И в тот момент, когда дипломат наклонился, чтобы церемонно поцеловать у новой знакомой ручку, фотограф щелкнул затвором камеры. Яркая фотовспышка заставила женщину вздрогнуть от неожиданности, и она непроизвольно обернулась на источник света. Моментально скорректировав резкость, Ривз снова поймал в фокус ее лицо — на сей раз анфас. Улыбка женщины была несмелой и застенчивой, даже чуть-чуть жалкой. Еще щелчок…

Теперь вспышка ударила ей прямо в глаза, и она, ослепнув на несколько секунд, часто заморгала. Густые ресницы опустились несколько раз, прежде чем ее большие серые глаза с синей каймой вокруг радужной оболочки вновь обрели способность ясно видеть. Фотограф опустил камеру. Взгляд его зеленых глаз, казалось, готов был испепелить женщину на месте.

Вежливая улыбка застыла на ее губах, а затем медленно сошла с лица. Глаза ее расширились, загадочные синие ободки в них заметно потемнели.

Точно такое же выражение удивления и испуга Ривз видел на ее лице прошлым вечером. Хлестал проливной дождь. Раскаты грома разносились над узкими улочками, отражаясь гулким эхом от каменных стен старинных домов Люцерна. Казалось, потоп грозил всей Швейцарии — потоки воды текли по крышам, улицам, непокрытой голове и лицу Ривза.

И тут случилось нечто, заставившее его начисто забыть о грозе и ливне. Стоило ему увидеть ее лицо в том магазинчике со стеклянной дверью, как он забыл обо всем на свете. Промокший до нитки, он стоял, пожирая ее глазами.

— Ах! — испуганно воскликнула Джордан Хэдлок, судорожно прижав толстый том к груди, когда после очередного удара грома зазвенели стекла. И лишь потом поняла, что стекло звенит не только из-за грозы. Кто-то энергично стучался к ней с улицы.

Сидя на стремянке у высоких книжных полок, она могла хорошо видеть каждого, кто подходил к входной двери. Однако сейчас магазин был закрыт на ночь — несколько часов назад она, как всегда, опустила поверх стекла плотную штору, заменявшую жалюзи, и теперь сквозь нее можно было различить лишь неясный силуэт, озаряемый время от времени вспышками молний.

Мужчина, а у двери был различим мужской силуэт, сложив ладони трубкой, приставил их к стеклу, должно быть, желая получше рассмотреть, что творится внутри, сквозь узкую щелку с краю от плотной завесы. Из-за двери до ушей Джордан донеслось приглушенное ругательство, которое обычно не произносят ни вслух, ни даже вполголоса. Затем в дверь снова забарабанили — еще настойчивее, чем прежде.

С сердцем, стучащим почти так же сильно, как мужской кулак в стеклянную дверь, Джордан слезла со стремянки и осторожно, бочком начала пробираться мимо газетных и книжных стоек. Не дойдя до двери пары метров, она остановилась.

Новая молния, пополам разрезавшая небо, четко осветила крупный силуэт мужчины за дверью: ноги слегка расставлены, руки уперты в бока. Можно было догадаться, что с каждой секундой терпения у нежданного посетителя становится все меньше. Замявшись в нерешительности, Джордан попыталась продумать все варианты. Конечно, открывать в столь поздний час дверь незнакомцу, да к тому же, как видно, изрядно разозленному, было небезопасно. С другой стороны, если бы он задумал что-то недоброе, то вряд ли стал бы возвещать о своем приходе так громогласно. А вдруг этот человек нуждается в помощи? Быть может, даже медицинской? Во всяком случае, многое говорило о том, что он находился в состоянии крайнего возбуждения.

Подавив в себе страх, Джордан решительно шагнула к двери и приподняла штору настолько, чтобы можно было разглядеть, кто стоит на пороге. Лампы, горевшие в зале магазина, осветили широкую грудь, к которой прилипла мокрая хлопчатобумажная рубашка с расстегнутым воротом. Нерешительно подняв глаза, Джордан увидела сначала мускулистую шею, а затем и лицо мужчины.

В ее глазах зажглось чисто женское любопытство. Правильные, словно точеные, черты лица незнакомца изображали мрачную тревогу и смятение, но в то же время в этом лице не было ничего похожего на угрозу. Твердый подбородок, красивый нос, зеленые глаза… Рассматривая пришельца, Джордан забыла о времени. Наконец его насупленные брови дрогнули, и одна приподнялась в немом вопросе: «Ну и что, долго еще любоваться будешь или, может быть, все-таки откроешь?»

Да-да, конечно, она откроет. Уже открывает…

Не став больше возиться со шторой, Джордан отодвинула щеколду, повернула бронзовую ручку и распахнула входную дверь. В ту же секунду в дверном проеме появились две массивные сумки, которых она раньше не заметила, и опустились на пол, едва не отдавив ей ноги. Торопливо отпрыгнув в сторону, Джордан поежилась: холодные капли, полетевшие во все стороны, попали и на ее босые ноги. Одна сумка была из коричневой кожи, другая — из темно-синей ткани. И обе промокли насквозь.

Следом за багажом в книжную лавку ввалился и его хозяин. Захлопнув дверь, он громыхнул щеколдой и повернулся. С его языка уже готова была слететь колкость насчет сообразительности и расторопности «принимающей стороны», однако одного взгляда на стоявшую перед ним женщину было достаточно, чтобы язвительное замечание застряло у него в горле.

Несколько долгих мгновений двое смотрели друг на друга — застывшие, безмолвные. Жили только их глаза.

Первым, что они оба услышали, было их собственное дыхание. Его дыхание было легким и в то же время быстрым из-за только что пережитых волнений. Она тоже дышала взволнованно, хотя и не могла понять, в чем причина ее волнения. В тишине было слышно, как падали на выложенный плиткой пол дождевые капли, стекающие с мокрой одежды Ривза.

Очнувшись первой, Джордан посмотрела вниз. Вокруг ботинок мужчины уже образовались две небольшие лужицы.

— У вас есть полотенце? — осведомился он, не обращая внимания на ее обеспокоенный взгляд.

— Что? — переспросила она, не узнавая собственный голос, потому что не вышла еще окончательно из оцепенения.

— Полотенце, спрашиваю, есть? — повторил загадочный гость.

— Ах, полотенце… Да-да, сейчас… Секундочку…

Словно внезапно вспомнив о чем-то важном, женщина стремительно заметалась по помещению, включила свет у лестницы и взлетела вверх с такой скоростью, будто за ней гналась свора бешеных псов. Наверху, в ванной, она сорвала с крючка первое попавшееся под руку полотенце и собралась бежать вниз, однако успела вовремя сообразить, что совсем недавно вытерлась им после душа сама. Джордан бросила полотенце на пол и, кляня себя за тупость, принялась лихорадочно рыться в шкафчике со свежим бельем. Наконец чистое полотенце было найдено. Нет, лучше прихватить два — на всякий случай.

Уже сбегая по лестнице, она опомнилась и, сделав несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, пошла вниз более размеренным шагом. Господи, с чего это она так разволновалась!

Незваный гость стоял все на том же месте, внимательно осматривая книжные полки. Читая надпись на корешке книги, он повернул голову вбок, и Джордан отчетливо увидела, как дождевая вода серебристыми струйками сбегает по его шее за ворот. Ей опять стало зябко.

— Вот и полотенце. Я взяла с собой два. Похоже, вам понадобятся оба, — проговорила она, протягивая ему одно из принесенных полотенец.

— Спасибо, — рассеянно поблагодарил он, погружая мокрое лицо в махровую ткань, благодатно пахнущую свежестью. Простояв так секунды три, мужчина принялся вытирать темные непослушные волосы, а затем шею и — мимоходом — треугольник груди, выглядывавший из расстегнутого ворота рубашки. Волосы на его груди тоже были темными и густыми. Джордан в смущении потупилась.

Наконец взор мужчины упал на лужу под его ногами, которая начала уже превращаться в небольшое озеро.

— Ну и наследил же я тут у вас! Простите, ради Бога.

— Ничего, я подотру. А кто…

— Ох, Господи, виноват. Разрешите представиться: Ривз Грант. — Он решительно протянул ей руку, и она едва не отпрянула в панике, однако вовремя удержалась. Отчего-то ей показалось, что прикосновение к нему таит в себе ужасный риск, даже если это просто дружеское рукопожатие. Джордан не сознавала до конца, в чем именно заключается эта опасность, — она просто, без всяких логических доводов была уверена в том, что прикасаться к этому человеку крайне опасно.

И быстро убедилась в этом на опыте. Отогнав необъяснимую тревогу, Джордан приняла протянутую руку. В тот момент, когда пальцы Ривза мягко сжали хрупкую ладонь, спазм сковал сердце женщины, и на какое-то мгновение ей показалось, что она не сможет даже вздохнуть. Тем не менее, к счастью, с безусловными рефлексами у нее оказалось все в порядке — повинуясь команде мозга, легкие вобрали в себя достаточно воздуха, чтобы она смогла пробормотать в ответ:

— Джордан Хэдлок…

Визитер между тем не торопился отпускать ее руку, и ей пришлось рывком высвободить из его пальцев свою ладонь, которая уже начала ощущать нечто вроде легкого жжения.

— Спасибо, что впустили, — сказал он.

— Что вы делаете на улице в такое время да еще в такую погоду? У вас ко мне какое-нибудь особое дело?

Ривз грустно улыбнулся:

— Если бы так… Я прибыл сегодня днем, вернее, ранним вечером, когда уже начинало смеркаться. Раньше я никогда не бывал в Люцерне, вот и решил осмотреться немножко, прежде чем отправиться в гостиницу. Такси брать не стал, прогулялся по берегу озера, перекусил, а потом отправился бродить по старому городу. А тут разразилась гроза, и я понял, что оконча-. тельно заблудился. — Последние слова он произнес отчего-то с победной улыбкой, по-мальчишески бесшабашно.

Джордан не могла не рассмеяться.

— Ладно уж, не вините себя строго. Тут, в старом городе, не зная пути, любому немудрено затеряться.

— Согласен, но в том-то и дело, что я заядлый путешественник. Я объездил весь свет, и куда бы меня ни заносило, везде находил дорогу. Всем известно, что я отлично ориентируюсь на местности. Надеюсь, то, как я подмочил собственную репутацию сегодня, не станет достоянием общественности? — заговорщически прошептал Ривз.

— Обещаю вам молчать об этом до гроба, — ответила она ему в тон, тоже понизив голос. И тут же спросила: — А чем вы таким занимаетесь, что вам приходится колесить по всему свету?

— Я фотожурналист, в основном на вольных хлебах. Иногда работаю на какую-нибудь службу новостей, если кто-либо из их сотрудников внезапно «выпадает в осадок».

В ее глазах мелькнула догадка:

— Грант. Ривз Грант… Так вы и есть тот самый «Р.Грант»?

Он утвердительно кивнул.

— Я часто вижу ваши снимки, ведь мне приходится читать много газет и журналов, — Улыбаясь, Джордан обвела широким жестом полки, забитые периодикой. — У вас, должно быть, на редкость захватывающая профессия.

Ривз скромно пожал плечами:

— На квартплату хватает. Вернее, хватало бы, если бы у меня была квартира — жить-то приходится в основном в отелях, — добавил он. — Кстати, у меня нет слов, чтобы выразить ту радость, которую я испытал, наткнувшись на ваше заведение. Для меня это настоящий подарок судьбы! Я уже полчаса проплутал под дождем, когда наконец увидел свет в вашем окне. А когда прочитал вывеску, так просто глазам поверить не мог. «Английские газеты» — подумать только! Ну просто маяк в штормовом море, — с воодушевлением произнес промокший гость, и Джордан снова рассмеялась.

— Так уж и маяк, — иронично улыбнулась она. — Думаю, ваша участь складывалась не настолько трагично. Но все равно рада, что смогла помочь вам.

— У вас есть телефон? И, кстати, не могли бы вы порекомендовать мне какой-нибудь приличный отель? А то, боюсь, пока мы тут с вами беседуем, я окончательно залью вам пол.

— Отвечаю сразу на оба вопроса: да. — Нырнув за прилавок, на котором возвышался допотопный кассовый аппарат, Джордан извлекла на свет телефон и потрепанный справочник. — В какой гостинице вы хотели бы остановиться? Выбирайте любую на берегу озера — там все отели экстра-класса, если, конечно, ваш бюджет…

— Работодатель обещал оплатить мне все командировочные расходы, — усмехнулся Ривз. — Так что доверяюсь вашему выбору.

— Ну что ж… — Она поднесла телефонную трубку к уху. — О Боже, только не это!

— В чем дело?

— Телефон не работает. Иногда после сильной грозы… — Ее голос задрожал. Видно было, что женщина искренне сожалеет, что не смогла оказать помощь терпящему бедствие путнику.

Однако ночной гость снова равнодушно пожал плечами.

— Не стоит беспокоиться. Я и сам найду гостиницу, если вы только подскажете, как мне выбраться отсюда.

— Так ведь дождь какой! — решительно запротестовала она. — Может, вам лучше переждать его здесь? — Собственные слова удивили ее, да и на лице мужчины брови поползли вверх от веселого изумления. Чтобы сгладить возникшую неловкость, она торопливо добавила: — Кажется, он скоро перестанет.

Он выглянул в окно. Гроза бушевала с прежней силой. Более того, казалось, гром гремит и молнии сверкают яростнее прежнего:

— Вообще-то я и в самом деле не склонен к самоубийству, — признался пришелец. — Пожалуй, посижу у вас чуть-чуть. Кстати, я не оторвал вас от каких-нибудь дел?

— Нет-нет, что вы… Мне всего-то и требовалось, что расставить кое-какие книги по полкам, — махнула она рукой в сторону стремянки.

— В таком случае позвольте мне помочь вам, коли уж я здесь задержался.

— Что вы, не надо, это не к спеху. Я сама…

— Я ваш должник, — оборвал он ее, — и намерен хоть как-то отблагодарить вас. Если, конечно, вас не смущает моя сырая одежда.

Его одежда и в самом деле смущала ее, но вовсе не в том смысле, который он вкладывал в свои слова. Тонкая ткань синей рубашки была все еще влажной и липла к телу, рельефно облегая грудные мышцы и ребра. А тесные джинсы плотно обтягивали длинные стройные ноги.

— Нет, не смущает, — собравшись с духом, мотнула она головой. — Тем более, что я и сама одета не вполне празднично, не для приема гостей.

Впервые за все это время Джордан в смятении задумалась над тем, как выглядит перед совершенно незнакомым ей человеком. Этот вопрос вспыхнул в ее сознании внезапно, как молния в ночной тьме за окном. Пару часов назад, закрыв магазин, она легко поужинала и приняла душ, после чего облачилась в самые удобные брюки из всех, что были в ее гардеробе, и вязаную резинкой кофточку из хлопка, а волосы наспех зачесала назад и скрепила черепаховым зажимом. Получилось что-то вроде лошадиного хвоста. На ногах у нее вообще ничего не было. Конечно, она не надела лифчика, о чем в панике подумала только сейчас, когда взгляд зеленых глаз внимательно ощупывал ее худощавую фигуру. Почти физически ощутив на себе этот взгляд, Джордан почувствовала, как набухают ее соски, и стыдливо отвернулась, молясь в душе, чтобы тело ее вернулось в прежнее состояние покоя. Ее розовая кофточка была очень мягкой и облегающей. За счет вязки…

И почему она не осталась сегодня вечером в одной из своих «повседневных» юбок или, в конце концов, рабочем костюме? Эта домашняя одежда только усугубляла и без того нелепую ситуацию, в которой оказалась Джордан. В ней было слишком много интима — гораздо больше, чем требовали того обстоятельства.

Интимность ситуации заключалась не только в том, что женщина была одета слишком вольно, — интимность была во всем, ею был словно напитан воздух. Каждый раз, стоило Джордан Хэдлок взглянуть на Ривза Гранта, она внутренне вздрагивала, словно в предвкушении чего-то. Чего именно? Все это граничило с абсурдом. Впрочем, Джордан была уверена, что хаос царит только в ее душе. Что же касалось ее гостя, то тот вряд ли догадывался, какие чувства она испытывает.

И действительно, когда она отважилась взглянуть на него снова, то увидела, что он, встав на четвереньки, деловито вытирает влажным полотенцем лужу, натекшую с его ботинок.

— Да что вы, не беспокойтесь, ради Бога! — попыталась остановить его Джордан, поднимаясь по стремянке с охапкой книг.

— Кажется, я уже достаточно подсох, и если хоть немного уберу за собой, меня не так будет мучить совесть за столь бесцеремонное вторжение в ваш магазин… А вы и живете тут же? — внезапно, без всякого перехода, поинтересовался Ривз.

В первое мгновение она была ошарашена, затем насторожилась. Откуда у него такая осведомленность? А потом вспомнила, как бегала наверх за полотенцами. Конечно же, стоило только взглянуть на ее в высшей мере «домашний» вид, чтобы без труда заключить, что продавщица живет при магазине.

— Да, — ответила она без утайки. — Тут наверху — небольшая квартира. Вот уже три года, как я ее занимаю.

— Три года? — Теперь уже он выглядел ошеломленным. — Но вы же американка…

Это не был вопрос. Однако Джордан все равно сочла нужным ответить:

— Да, родом со Среднего Запада. Три года назад оказалась не у дел, вот и поехала в Лондон. Деловые партнеры отца помогли мне получить эту работу. Есть особая сеть книжных лавок, торгующих англоязычной прессой. Они разбросаны по всей Европе, в основном в небольших городках, где не так легко отыскать американские и британские газеты. Мы обслуживаем в первую очередь англоговорящих туристов.

— И что же такое случилось с вами три года назад, что вы оказались не у дел? — Похоже было, что в ее рассказе ночного посетителя заинтересовало именно то обстоятельство, о котором у нее вовсе не было желания распространяться. Ее подмывало просто нагрубить ему, сказать, что это не его ума дело, и таким образом закрыть неприятную тему раз и навсегда.

Однако у Джордан не повернулся язык сказать ему это, когда она, стоя на своей стремянке, встретила взгляд его глаз, устремленный на нее снизу. Зеленые глаза молчаливо требовали правды. Сильная ладонь с чуткими пальцами, привыкшими уверенно обращаться с тончайшими приспособлениями фотокамеры, легла на ступеньку рядом с босой ступней женщины.

Отведя взгляд, она еле слышно пробормотала:

— Мой муж умер…

Ее дрожащие руки теребили корешки книг, которые она расставляла на верхней полке. Отчего-то сейчас на работу, которую она обычно делала в считанные секунды, ей потребовалось гораздо больше времени.

— Какие книги вы там храните? — спросил он, нарушив неприлично затянувшееся молчание.

— По философии и религии, — откликнулась Джордан. — Бестселлеры стоят у нас на нижних полках. Чем забористее книжка, тем ниже полка, которую она занимает. — Посмотрев на мужчину сверху вниз, она задорно улыбнулась.

Тот тоже повеселел.

— Грамотно торгуете, — рассмеялся Ривз. — Ну вот, кажется, и все, — подал он ей последний том.

В этот момент совсем рядом, как артиллерийский залп, оглушительно прогрохотал гром, следом раздалось шипение, и лампочки — все до одной в небольшом доме — погасли.

— Джордан! — раздался снизу предупреждающий оклик. От неожиданности она потеряла равновесие, но уверенные руки Ривза, тут же поддержав ее, помогли ей устоять на стремянке. — С тобой все в порядке? — прозвучал его встревоженный голос в кромешной тьме.

— Да… — еле слышно ответила она, ощущая тепло его рук сквозь тонкую кофточку. Ощупывая впотьмах стопой каждую ступеньку, Джордан медленно и осторожно спустилась вниз и, только обретя под ногами надежную опору, почувствовала себя более или менее уверенно. — Боюсь, твои первые впечатления о Люцерне не самые лучшие, — произнесла она дрожащим голосом. Его ладони по-прежнему обхватывали ее талию.

— Наоборот, я бы сказал, весьма приятные. — Голос Ривза тоже подрагивал, выдавая скрытую страсть, которая еще сильнее смутила Джордан. Его ладони мягко поползли вверх, заскользив по ее ребрам.

— Пойду возьму свечи, у меня есть в запасе немного, — прошептала она, почти лишившись голоса. — Такое у нас часто случается. — Женщина поспешно сделала шаг в сторону. — Сейчас вернусь.

— Пожалуйста, не надо. Я боюсь темноты, — взмолился мужчина. — Пойдем вместе. — Он поймал ее, зацепившись большим пальцем за пояс брюк. — Веди, я за тобой.

Хозяйка двинулась на ощупь, огибая стойки и полки. Она несколько раз оступилась в темноте, поскольку гость, то и дело натыкавшийся на нее сзади, держал ее в постоянном напряжении.

— Направо — лестница. Довольно узкая, вдвоем подниматься будет трудно.

— Ничего, я не отстану, — заверил он и положил другую ладонь на ее талию.

Подъем по узкой лестнице занял у них несколько минут, поскольку даже вспышек молнии было недостаточно, чтобы осветить этот темный угол.

— Кажется, дошли, — облегченно выдохнула Джордан, когда они поднялись на второй этаж. Она не боялась ни темноты, ни грозы. Ее пугал тот трепет, который пробуждало в ней каждое прикосновение этого человека. — Подожди немного. Тут, на кухне, у меня есть свеча.

— Поторопись, — попросил он.

Тихо засмеявшись, Джордан направилась к кухонному столу, в ящике которого хранилась свеча и коробок со спичками. Она быстро нашла то, что искала, однако никак не могла зажечь спичку. Дрожащие руки не слушались ее.

— Черт… — раздосадованно проговорила хозяйка квартиры.

— Что-то не так? — мужской голос раздался прямо за ее спиной. Она и не слышала, как он подобрался к ней, и от неожиданности уронила коробок на пол.

— Напугал? — спросил Ривз извиняющимся тоном.

— Да.

— Прости.

— Ничего. Спички что-то никак не зажигаются.

Срочно требовался хоть какой-нибудь, пусть самый тусклый проблеск света. Ей казалось крайне важным немедленно разрушить эту тьму — непроницаемую, обволакивающую. Слишком интимную. Близость пришельца заставляла ее дико нервничать, подталкивая к грани отчаяния.

Ривз поднял коробок с пола. Ему оказалось достаточно чиркнуть спичкой один раз, чтобы она загорелась.

— Спасибо, — пробормотала Джордан, поднося свечу к огоньку. Подняв глаза, она увидела его лицо совсем рядом со своим. Это уже было лишним.

— Пожалуйста, — равнодушно ответил гость и наклонился еще ниже. При мысли, что он хочет поцеловать ее, у Джордан захватило дыхание. Однако Ривз всего лишь дунул на спичку. Слабое пламя погасло, сменившись сизым дымком, который поплыл между двумя лицами.

У нее отлегло от сердца. Или, может быть, это чувство было сродни разочарованию? Как бы то ни было, Джордан отвернулась и торопливо пошла по направлению к двери, ведущей из крохотной кухоньки в гостиную.

— У меня здесь есть еще свечи, — бросила она на ходу, словно оправдываясь. Быстро двигаясь в зыбком кругу света, который отбрасывала свеча, женщина обошла всю комнату, остановившись несколько раз, чтобы зажечь расставленные в разных местах другие, ароматизированные свечи. Вскоре гостиная озарилась их мягким, романтическим светом.

— Это и есть тот самый запас свечей для хозяйственных нужд? — иронично поинтересовался Ривз, стоя в дверях и глядя на мерцающие огоньки дюжины свечей.

— Вообще-то я купила их для красоты, так сказать, но иногда они могут иметь и чисто утилитарное значение.

Джордан застыла в неловкой позе посередине комнаты, целомудренно сдвинув ступни вместе и застенчиво сложив руки перед собой. Итак, что теперь?

— Кофе хочешь? — нашлась она наконец.

— Так ведь электричества, кажется, нет.

— Зато есть газовая плита.

— Великолепно. В таком случае не отказался бы.

Джордан подошла к нему, держа длинную свечу в бронзовом подсвечнике. Ривз посторонился, и она проскользнула мимо него на кухню.

— Только, пожалуйста, не подумай, что тебе обязательно нужно угощать меня, — заметил он, когда Джордан уже набирала в кофейник воду. — Я ведь не в гости к тебе — просто не люблю шататься ночью по лабиринту узких улочек, которые даже не освещены фонарями.

Насыпая кофе в ситечко кофейника, она обернулась и улыбнулась ему:

— Что же за американка я буду, если откажу соотечественнику даже в такой малости, как чашка кофе? Сам-то ты откуда, Ривз?

Ривз? Она сама не заметила, как назвала его по имени. Ривз… Пожалуй, все-таки было бы уместнее говорить ему «мистер Грант».

— Вырос в Калифорнии, поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Стал профессиональным фотографом, еще учась в колледже. — Пока он рассказывал о себе, Джордан поставила кофейник на огонь. — Послушай, ты не сочтешь, меня наглецом, если я у тебя тут переоденусь? Я так и не высох как следует.

— Да… То есть нет, конечно, не сочту! Пожалуйста, переодевайся. Представляю, как неприятно быть в мокром. Лето уж кончилось.

— Так я спущусь вниз и переоденусь там, в магазине…

— Нет-нет, иди лучше в ванную. Вот, возьми свечу, а то не отыщешь своих сумок.

Она выбежала в гостиную и вернулась через считанные секунды с еще одной свечой.

— Благодарю, — проговорил он, беря свечу и направляясь вниз по лестнице. Ривз Грант определенно сумел завоевать доверие Джордан за рекордно короткое время. И получаса не прошло с тех пор, как он впотьмах, будто ребенок, плелся за этой женщиной, держась за ее подол, словно от нее зависела его жизнь. Через минуту он был снова наверху, и хозяйка провела его через свою спальню в ванную комнату, в душе надеясь, что гость не будет шокирован царящим там беспорядком. Она сейчас не помнила, в каком состоянии оставила ванную, зная наверняка только, что там на полу валяется мокрое полотенце. Когда живешь одна, на такие мелочи обычно перестаешь обращать внимание.

Ривз вышел из ванной как раз в тот момент, когда сварился кофе. На нем были свежие джинсы и сухая просторная рубашка — теперь бледно-желтая — и носки. Он был разут.

— До чего же хорошо пахнет! — с наслаждением втянул он ноздрями запах свежесваренного кофе, остановившись на пороге кухни.

— Присаживайся в комнате. Я принесу чашки туда, а то здесь и одной-то не развернуться.

Джордан застала его развалившимся на диване, когда вошла в гостиную с подносом, на котором, кроме кофе, стоили сливки, сахар, две чашки с блюдцами и ложки. Было видно, какое удовольствие доставляет ему расслабленно откинуться на мягкие диванные подушки.

Она поставила поднос на располагавшийся перед диваном низкий столик, который представлял собой двух керамических слоников, державших на своих спинах стеклянную пластину. Наполнив одну чашку ароматным напитком, хозяйка кратко осведомилась:

— Что-нибудь еще?

— Спасибо, не надо. В путешествиях я научился обходиться без многих благ цивилизации, я не очень разборчив. — Ривз отхлебнул обжигающей жидкости. — А кофе-то настоящий, американский! Если, конечно, мой вкус еще не притупился окончательно.

Джордан рассмеялась:

— Родители присылают мне его каждые несколько месяцев.

— Ох, до чего же вкусно, — облизнулся гость.

Налив себе кофе, она примостилась в другом углу дивана. Ривз Грант сидел, вытянув свои длинные ноги перед собой. Джордан, напротив, поджала ноги под себя.

— И по чему же еще ты тут скучаешь? — Вопрос был задан равнодушным тоном, пожалуй даже, нарочито равнодушным. Не скрывалось ли за ним нечто большее, чем праздное любопытство?

— По американским удобствам. По забегаловкам типа «Макдональдс», по любимой «мыльной опере» по телевизору. — Это откровение его рассмешило. — А вообще-то особо скучать не приходится. Бывает, иной раз соскучишься по родителям. Хотя они гостили у меня в прошлом году. Люцерн — прекрасный городок. Швейцарцы — умный, работящий, вежливый народ. Мне довелось немало поездить по Европе. У меня есть даже тайная мечта написать когда-нибудь об этом книгу. Но ведь и ты нечасто бываешь в Штатах. Скажи, чего обычно не хватает тебе?

«Уж во всяком случае, не женщины, — тут же подумала она, в то время как Ривз начал нести какую-то дурашливую околесицу. — Уж этот-то без женщины никогда не останется».

В дрожащих отсветах его волосы приобрели золотисто-каштановый оттенок и вспыхивали приглушенным огнем, когда он поворачивал голову. Только сейчас Джордан разглядела веснушки под его глазами, незаметные прежде в ярком свете флюоресцентных ламп, которые освещали книжный магазин.

По отдельности черты его лица нельзя было назвать классическими: нос был, пожалуй, излишне тонок, рот — широк, а подбородок слишком упрямо выдавался вперед. Зато глаза затмевали все: неправдоподобно зеленые, в обрамлении густых и длинных ресниц. В сочетании все это было просто сногсшибательно. Его мужское обаяние было поистине угрожающим. Можно не сомневаться: ни одна женщина не способна устоять перед такими чарами.

А вот одевался он небрежно, наспех. Свежую рубашку не потрудился застегнуть до конца, как, впрочем, и ту, которую теперь снял. Как и прежде, из расстегнутого ворота выбивалась курчавая растительность на груди. И это зрелище Джордан определенно завораживало.

Джордан поймала себя на том, что перестала разговаривать.

— Еще кофе? — спросила она, стараясь говорить как можно безразличнее.

— Спасибо, достаточно.

Между ними снова повисло молчание. Ривз безмолвно смотрел на нее из своего угла. Их разделяла всего одна диванная подушка. Непроизвольно потянувшись вперед, он, не до конца сознавая, что делает, взял Джордан за руку. И она позволила ему это.

При горящих свечах предметы отбрасывали гигантские колеблющиеся тени. Матово-белая штукатурка на одной дтене облупилась, обнажив кирпичную кладку, но это и придавало комнате особое обаяние старины. Повсюду в тонких медных рамках были развешаны оригинальные афиши, сообщавшие о предстоящих, а на деле давно прошедших, концертах, балетных постановках и художественных выставках.

Широкие высокие окна, почти во всю стену, были задернуты шторами с набивным рисунком в золотисто-коричневых тонах. Тот же узор повторялся в обивке дивана и подушек, которыми были выложены сиденье и спинка старого коричневого кресла. На полу квартиры, имеющем тот особый блеск, который приобретает дерево после долгих лет службы, совсем не было ковров, они были здесь совершенно не нужны, поскольку только скрыли бы естественную красоту этих старых половиц.

— Мне нравится здесь. — Его большой палец, описав несколько задумчивых кругов на запястье Джордан, скользнул ниже, принявшись ощупывать ее ладонь. Однако Ривз вовсе не осматривал ее квартиру. Ривз смотрел на ее губы.

— Спасибо за комплимент, — с трудом выговорила она. — Я… все сделала сама. Заново обила диван, обтянула подушки.

— Отлично выглядит, — ответил он, но глаза его остановились не на диванных подушках, а на ее груди. Джордан с трудом сглотнула, когда эти глаза, снова взметнувшись вверх, встретили ее полный смятения взор.

Еще никогда в жизни Ривз не видел такой чарующей пары глаз, как у новой знакомой. Их цвет — дымчато-серый — был необычен, но самая интригующая особенность заключалась в том, что серую радужную оболочку опоясывали каемки настоящего синего цвета. Однако даже не загадочные физические признаки определяли неповторимость этих глаз. Они жили своей особой жизнью, за ними был скрыт какой-то особый мир. Синие кольца вокруг серых дисков, казалось, то расширялись, то сужались, сами решая, впускать или не впускать посторонний взгляд в душу этой женщины. Неудивительно поэтому, что в тот вечер для Ривза Гранта делом жизни стало выведать все секреты, которые таили в себе эти колдовские глаза.

Ривз смотрел в них и видел в их глубине лишь собственное отражение. Ему до боли хотелось забраться туда на самом деле, проникнуть в ее мысли, узнать, о чем она думает. И он придвинулся к ней еще ближе.

Между тем сердце Джордан колотилось так сильно, что у нее не оставалось сомнений в том, что он услышит этот стук или, во всяком случае, заметит ритмичное подрагивание ткани, обтягивающей ее вздыбившиеся груди. Слишком красноречив был его взгляд, слишком горячим было его тело — его ласкающие пальцы просто обжигали ее кожу.

Борясь в душе с желанием прижаться к нему всем телом, она попыталась высвободить ладонь из его пальцев. Однако Ривз не намерен был так легко с ней расставаться. И тогда, потянув свою руку сильнее, Джордан произнесла:

— Что ж, если тебе больше не хочется кофе, я, пожалуй, уберу все это.

Только когда она встала, Ривз выпустил ее ладонь. Дрожащие пальцы женщины едва удерживали поднос с пустыми чашками.

— А я, пожалуй, еще раз попробую позвонить по телефону, — понуро прогово-. рил гость.

Она вернулась с кухни, когда он клал на место трубку телефонного аппарата, установленного в гостиной параллельно с тем, который стоял внизу.

Подняв на нее исполненный мольбы взгляд, Ривз выдавил из себя:

— Все еще не работает.

Мощный раскат грома стал аккомпанементом к его словам.