Цена любви

10

— Спасибо, что пришел, Гельмут, — сказала Джордан, притворяя за ним дверь книжного магазина, вешая табличку «ЗАКРЫТО» и опуская штору.

— Дорогая, ты сорвала меня с места в разгар очень важных переговоров. — Было очевидно: Гельмут недоумевал, по какой причине она вызвала его, да еще настояла, чтобы он приехал немедленно. — Я, признаться, нахожусь в некотором замешательстве. Чем вызвана подобная срочность?

— Извини меня, Гельмут, но я не могла больше откладывать этот разговор. — Джордан провела его в свою квартиру над магазином, включила в гостиной свет и, предложив гостю стул, села на диван.

— Гельмут, я не выйду за тебя замуж.

Ну, вот и все, слова сказаны. Это оказалось совсем несложно. Женщина не почувствовала никакой боли. Почему только она не произнесла их раньше! Гельмут не обрушился на нее с упреками, не стал выкрикивать обвинения. Он вообще ничего не сделал — просто сидел и смотрел на нее пустыми глазами.

Наконец, немного оправившись, он подался вперед и стал искать на ее лице следы душевного расстройства.

— Дорогая, тебе нехорошо. Ты ведь это не всерьез. Ты не в состоянии рассуждать здраво. Может быть…

— Со мной все в порядке, Гельмут. Я уже давно не чувствовала себя так хорошо и говорю вполне серьезно: я не выйду за тебя замуж.

Его натура бизнесмена взяла верх, и он откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу.

— Признаться, я заметил в наших отношениях какую-то перемену после той ночи, когда вы с Ривзом были застигнуты бураном в горах. Видимо, это стало для тебя слишком сильным потрясением. Такое бывает, уверяю. Я думаю, со временем ты придешь в себя и снова обретешь способность здраво рассуждать.

В его словах была такая самоуверенность, что Джордан не смогла удержаться от улыбки.

— Нет, Гельмут, — покачала она головой, — я решила, что не выйду за тебя замуж, задолго до этого случая, и время не заставит меня изменить свое решение.

С минуту он молчал, оценивая твердость, звучавшую в ее голосе, и решительное выражение лица.

— Почему? — лаконично спросил он.

— Видишь ли, Гельмут, я очень хорошо к тебе отношусь, мы провели вместе много незабываемых часов. Я, наверное, никогда не смогу отблагодарить тебя за твою щедрость и не забуду твою доброту… — Женщина встала и обошла вокруг дивана, разглаживая ткань, которой он был обтянут, — Но я не люблю тебя так, как жена должна любить мужа. Брак без любви? Это было бы нечестно по отношению к нам обоим. Нас с тобой разделяют многие мили — и в прямом, и в переносном смысле. Мир, в котором существуешь ты, — чужой для меня. Я буду там…

— Позволь мне самому судить об этом, Джордан, — возразил мужчина.

Она улыбнулась:

— Я не подвергаю сомнению твой талант действовать быстро и уверенно, когда это касается вопросов бизнеса, но в данном случае я полагаюсь на свои чувства. Я ведь — не стажер в твоей компании, которого ты можешь вырастить и сформировать по своему усмотрению.

— Неужели я дал тебе повод так думать о себе? В таком случае мне очень жаль. В мои планы никогда не входило превращать тебя в кого-либо, кем ты не являешься.

— И вот еще одна причина, заставившая меня принять такое решение, — продолжала она. — Возможно, сейчас ты действительно считаешь меня забавной. Я ведь очень отличаюсь от всех женщин, с которыми ты общался прежде. Но надолго ли сохранится у тебя это ощущение новизны? Что произойдет, когда ты устанешь от меня?

— Я люблю тебя такой, какая ты есть, Джордан.

— И будешь любить до конца жизни?

Это был непростой вопрос. Гельмут резко отвернулся, и женщина поняла: она наконец достигла цели и заставила его впервые задуматься о том, о чем он никогда не думал раньше. — У меня уже был один брак, который в итоге развалился, и с меня достаточно. Кроме того, я не хочу становиться причиной еще и твоих страданий.

— Ты ею не станешь, — рассеянно откликнулся он.

— Стану, Гельмут. Я хочу покоя. Мой бывший муж сулил мне дом, детей, стабильность, но не дал ничего. А поскольку ритм твоей жизни гораздо быстрее, чем у него, я скоро отстану от тебя и сойду с дистанции. Я всего лишь старомодная американская девица, в голову которой крепко вбили все предрассудки Среднего Запада. Мне дорог каждый день, прожитый мной за границей, и я не променяю этот опыт ни на что, но я все равно хочу вернуться домой. Пожалуйста, прости меня, если я сделала тебе больно. Поверь, так будет лучше.

— Но почему же в таком случае ты приняла мое предложение? — спросил он с легким налетом аристократического высокомерия.

— Разве я когда-нибудь говорила, что приняла твое предложение? — лукаво спросила Джордан.

На лице Гельмута впервые появилась улыбка.

— Да, пожалуй, — согласился он. — Я, видимо, слишком привык к тому, что все всегда бывает по-моему.

— Ты просто сокровище, Гельмут! — Джордан рассмеялась. Вынув из кармана юбки бархатную коробочку, она подошла к его стулу.

— Вот, твое кольцо.

— Если я попрошу тебя оставить его себе на память обо мне, ты, вероятно, откажешься? — неуверенно спросил Гельмут. Джордан кивнула головой, подтвердив правильность его предположения. — Ну, что вы за люди, американцы! Как были пуританами, так ими и остались.

— Что поделать! Мораль среднего класса. Типичный случай.

— Вот именно, — скрипучим голосом согласился он. — Со всеми старомодными предрассудками о любви и браке.

Гельмут задумчиво поглядел на бархатную коробочку и повертел ее в руках. Брови его сошлись в одну линию. Он словно пытался что-то вспомнить.

— Послушай, Джордан, это твое решение… Оно как-нибудь связано с тем американским журналистом?

— Не глупи, Гельмут, — быстро проговорила женщина, но тут же опустила голову и отвернулась, чтобы он не заметил слез, появившихся в ее глазах. — Хочешь что-нибудь выпить?

Собеседник не ответил на ее вопрос.

— Посмотри на меня, Джордан, — сказал он. Женщина медленно повиновалась и увидела, что его черты искажены болью. Она изо всех сил напряглась, будто боялась, что если расслабится, то ее тело разлетится на атомы.

— А-а, вот, значит, в чем дело.

— Нет, Гельмут. Ривз Грант не имеет к этому никакого отношения. — По его скептическому взгляду она поняла, что мужчина не верит ни единому ее слову. — Я клянусь тебе, что не видела его с того самого дня, когда вы нашли нас после снежной бури.

— Вот это как раз не имеет значения, дорогая. Теперь-то я припоминаю… В тот день он настоял на том, чтобы я дал ему последнее интервью, и находился в чрезвычайном возбуждении. Что произошло между вами после того, как вы нашли убежище в том сарае?

— Ничего.

— Ты лжешь, Джордан.

Да, она лгала. В ту ночь действительно произошло нечто очень важное: за те несколько часов, которые она провела с Рив-зом, началась и закончилась ее жизнь. На протяжении последних двух недель она двигалась и выполняла повседневные обязанности как автомат, неизменно вежливо и сдержанно отвечая на нескончаемые вопросы покупателей.

Вот-вот должна была появиться и заменить ее дочь господина Бауэрмана, поэтому Джордан пыталась навести порядок в водовороте своих мыслей и принять какое-нибудь решение относительно своего будущего. Однако ей это не удавалось. Она жила только одним днем и не могла заставить себя думать о будущем. Прожить каждый такой день была ее задача, и на это уходили все ее душевные силы.

Джордан опустилась на диван и уставилась на свои руки. Ее мысли витали где-то далеко, и она осознала, что Гельмут сел рядом с ней, только после того, как почувствовала, что диван прогнулся под его тяжестью. Он накрыл ее холодные пальцы своими ладонями и с уверенностью произнес:

— Ты любишь его, Джордан.

Она с несчастным видом кивнула головой. В глазах ее стояли слезы.

— Гельмут, я готова поклясться в том, что решила все относительно нас с тобой еще до того, как повстречала Гранта.

— Я верю тебе, но разве в этом дело? Он-то знает о твоих чувствах?

— Нет.

— Ты — странное создание, Джордан! Почему он ничего не знает об этом? Неужели ты думаешь, он станет разгадывать твои шарады?

— Нет, Гельмут, но какая разница — знает он или не знает! Что это может изменить? Он… не испытывает по отношению ко мне ничего подобного.

— Такого быть не может! Для того чтобы отказаться от тебя, нужно быть последним идиотом! Я немедленно разыщу его.

— Нет! — воскликнула она, стиснув руки. — Обещай мне, что не станешь говорить с ним ни при каких обстоятельствах. Через день-другой я уеду домой. Там мне будет лучше.

Он с сомнением посмотрел на нее.

— Я получил от Гранта письмо. Он пишет, что наше интервью готово и будет напечатано в начале следующего года. Обещал сообщить мне о дате публикации.

Проклиная себя за слабость, Джордан все же не удержалась от вопроса:

— Откуда пришло это письмо?

— Из Парижа.

Она вздохнула:

— Да, именно туда он и собирался отправиться.

— Джордан…

— Со мной все в порядке, Гельмут. Правда. — Пытаясь выглядеть сильной и спокойной, Джордан натянуто улыбнулась. На самом деле она ощущала себя маленькой и потерянной.

Через некоторое время она проводила его вниз по лестнице и отперла дверь. Повернувшись, мужчина обнял ее за плечи и поцеловал в обе щеки.

— Джордан, милая, я никогда не забуду время, которое мы провели вместе. Именно здесь мы впервые встретились. Я всегда буду вспоминать тебя, проходя мимо этого книжного магазина. Ты твердо решила не выходить за меня замуж?

— Да, Гельмут, — терпеливо ответила она. — Ты расширил границы моего мира, мой кругозор. Знакомство с тобой явилось для меня настоящей школой.

— Ладно тебе, — отмахнулся он. — Я просто болван набитый.

Это самоуничижение было так непохоже на Гельмута, что Джордан невольно рассмеялась.

— Почему?

— Мне надо было при первом же удобном случае уложить тебя в постель, а не выслушивать твои лекции о том, что такое «неприлично». Никогда себе этого не прощу!

— Однако именно моя неуступчивость и привлекала тебя. Кроме того, я рассчитывала, что рано или поздно тебе это надоест и ты откажешься от меня.

— Такого бы не случилось, — прошептал он, рассматривая своими голубыми глазами повернутое к нему красивое лицо Джордан. Тактично кашлянув, он спросил: — Когда ты уезжаешь?

— Пока точно не знаю. Билл должен сообщить мне об этом со дня на день.

— Может быть, мы еще увидимся до твоего отъезда? — с надеждой спросил он.

— Не стоит, Гельмут, — с грустной улыбкой ответила женщина. — Так будет лучше.

— Ты, как всегда, прагматична. Здравый смысл — одна из твоих добродетелей. Джордан засмеялась.

— Сомнительный комплимент. А где же те поэтические сравнения, которыми ты осыпал меня раньше?

Гельмут тоже улыбнулся, но сразу же снова посерьезнел.

— Пойми меня правильно, Джордан. Острый ум ничуть не умаляет твою женскую привлекательность. — Притянув ее к себе, он прошептал ей в самое ухо: — Не позволяй своему здравому смыслу поработить тебя. Не давай ему определять все течение твоей жизни. Скажу по секрету, что своими самыми большими успехами я обязан… азарту.

Он еще раз поцеловал ее на прощание и вышел за дверь.

— Черт! — выругалась Джордан, вновь спускаясь по лестнице. Только минуту назад она заперла магазин на ночь и выключила повсюду свет, и вот какой-то поздний посетитель барабанит в дверь.

Она очень устала. На протяжении всей последней недели она не покладая рук трудилась в магазине, пытаясь навести здесь порядок перед приездом дочери Бауэрмана, а по ночам, готовясь к отъезду, упаковывала в коробки свои личные вещи. Сегодняшний день выдался особенно суматошным. В ее магазин высадился целый десант старичков-туристов из Детройта, и каждый — а их было человек пятьдесят — требовал к себе персонального внимания. Когда они наконец ушли, все в магазине было перевернуто вверх дном, и Джордан принялась заново расставлять книги на полках. И вот кто-то опять по-хозяйски колошматит в дверь, не обращая внимания на табличку с надписью «ЗАКРЫТО».

Джордан сердито повернула ключ в замке.

— Магазин зак… — начала было она, но запнулась на полуслове. Ее усталые, обведенные синими кругами глаза широко раскрылись.

На пороге, небрежно прислонившись к притолоке, стоял Ривз. Взгляд его был устремлен на свинцовые тучи, плывшие по небу. Первые капли уже упали на землю.

— Интересно, почему каждый раз, когда я сюда попадаю, тут обязательно приключается какое-нибудь стихийное бедствие, — задумчиво проговорил он и вошел мимо нее в дверь.

Джордан была так ошеломлена его внезапным появлением, что стояла как статуя и не сделала ни единого движения. Ее рот непроизвольно открылся, а руки повисли вдоль тела, как плети.

— Ч-что ты здесь делаешь? — наконец выдавила она из себя.

— Приехал, чтобы помочь тебе упаковать вещи. — Ривз поставил на пол дорожную сумку и кофр с фотокамерой, а затем повел плечами и освободился от куртки. — У тебя найдется что-нибудь поесть? У меня живот от голода свело.

Без лишних слов он двинулся к лестнице, и Джордан услышала звук его шагов по ступеням. Все еще не оправившись от его наглого вторжения, она двинулась вслед за ним и когда добралась до второго этажа, обнаружила, что Ривз инспектирует банки в холодильнике.

— Арахисовое масло… И это — все? — разочарованно протянул он. — Боюсь, нам придется ужинать в ресторане.

— Ривз, что ты здесь делаешь? — резко заговорила она.

Он бросил на нее дружелюбный взгляд.

— Повторяешься, Джордан. Ты уже задавала мне этот вопрос.

— Но ты на него не ответил.

— Почему же? Я сказал: приехал, чтобы помочь тебе собраться. Ты ведь скоро уезжаешь, не так ли?

Джордан наблюдала, с каким хладнокровием он намазывает подсохшее масло на кусок черствого хлеба, и изумление ее росло. Что происходит? Джордан не понимала, чего ему нужно, но какую бы игру он ни затеял, ярость ее с каждой секундой все нарастала.

Прежде чем Ривз успел откусить хотя бы кусочек, она вырвала у него из рук и швырнула на стол бутерброд.

— Послушай, я не знаю, что ты затеял, но в любом случае подыгрывать тебе не собираюсь. Как ты посмел сюда заявиться? Что за нахальство!

Внутри ее кипела целая буря возмущения, на языке вертелся с десяток колкостей, но все это куда-то бесследно исчезло, когда Ривз невозмутимо произнес:

— Ну вот, испортила мой ужин. — Бутерброд, разумеется, упал маслом вниз и прилип к разделочному столу. — Скажи, а после нашей свадьбы ты останешься такой же сумасшедшей?

«Свадьба»? Это слово рикошетом отскочило от каждой из четырех стен маленькой кухни и взорвалось у нее в голове. Джордан была обезоружена. Она бессильно прислонилась к кухонному столу и непонимающе смотрела на Ривза. А Ривз взял бутерброд, внимательно оглядел его и, видимо, решив, что он еще вполне съедобен, откусил большущий кусок.

— Ты спятил! — наконец сказала она. — После какой еще свадьбы?

— Сама знаешь, — с набитым ртом промычал он. — «Нежно любимые! Мы собрались здесь, чтобы…» и так далее и тому подобное. Цветы, свечи, матери, плачущие счастливыми слезами. И все! Мы — женаты.

— Но…

— Ты уже не помолвлена с Гельмутом, я прав?

Она лишь отрицательно покачала головой.

— Я ведь не знал об этом до последнего момента. Но вот, иду я вчера по Елисей-ским полям — а накануне, должен тебе признаться, здорово нарезался, — доверительно сообщил он, — и вдруг вижу киоск и в нем — газету. А на первой полосе — скандальный снимок: Гельмут обнимает за талию итальянскую графиню, состояние которой так же привлекательно для женихов, как и ее бюст. Не пожалел трех франков, купил газету и после трех чашек черного кофе, когда малость протрезвел, читаю заметку. Что же ты думаешь? Гель-мут и графиня, пылая от любви друг к другу, путешествуют вдвоем по всей Европе. Вот я и решил, что ты сейчас, наверное, свободна и ничто не мешает тебе выйти за меня замуж. Но, полагаю, нам лучше подождать с этим до возвращения в Штаты. Зная твоих родителей и мою мать…

— Ривз! — закричала Джордан и после того, как его словесный поток прекратился, спокойно сказала: — Ты не можешь вот так прийти сюда и заявить, что мы женимся.

— Почему не могу? Мы же любим друг друга! — Тут он звонко хлопнул себя ладонью по лбу. — Ну, конечно же! Ты хочешь, чтобы я сделал тебе предложение! Хорошо. — Пожав плечами, Ривз продолжал: — Джордан, не согласишься ли ты выйти за меня замуж? Я покладист в быту, у меня сохранились все зубы, и я не страдаю геморроем. У меня — сильное тело, открытая душа, я бросил курить — уже во второй раз. Пью я нечасто (последние пять недель не в счет) и каждый день принимаю душ. Я обаятелен, внешне привлекателен и…

— На редкость скромен, — подсказала Джордан.

— Да, — согласно кивнул он, — и скромен.

И тут все было кончено. Она расхохоталась, а Ривз одним большим прыжком оказался возле нее. Он обнял Джордан и крепко прижал к своей груди. Путаясь пальцами в ее волосах, Ривз откинул голову любимой назад, чтобы заглянуть ей в глаза. Его наигранная холодность бесследно исчезла, уступив место неподдельной взволнованности.

— Могу ли я расценивать этот смех как твое согласие?

Джордан забыла о своем несчастном браке с Чарльзом, о своем твердом намерении жить независимой ни от кого жизнью. Она думала только об одном: Ривз вернулся в ее жизнь. После нескольких недель прозябания без него она больше никогда не отпустит его от себя.

— Разве я могу ответить отказом на такое романтичное предложение руки и сердца!

— Нет, не можешь. Да и я тебе этого не позволю.

Его зеленые глаза жадно шарили по лицу любимой, словно лаская каждую его черточку.

— Все это время я находился в аду, Джордан. Когда в ту ночь я шел к твоей двери через страшную грозу, то не боялся, что в меня ударит молния. Но именно это и произошло, стоило мне увидеть тебя. Я не думал, что когда-нибудь смогу полюбить, но встретил тебя и влюбился по уши. Ты просто обязана быть со мной! — Он прикоснулся губами к ее рту. — Боже, как мне тебя не хватало!

Их губы встретились — радостно и нежно, как добрые друзья, не видевшиеся долгие годы. Неудовлетворенное желание, которое Джордан упорно подавляла в себе на протяжении последних недель, волной захлестнуло ее и было готово вырваться наружу.

Ее губы горячо ответили на его поцелуй. Что же касается Ривза, то он ликовал, чувствуя, как страстно она прижимается к нему. Их тела вспоминали друг друга, и ничто не могло быть слаще этого.

Через несколько минут, казалось, нескончаемого поцелуя, от которого у него закружилась голова, Ривз отстранился, взял ее лицо в ладони и, заглянув ей в глаза, спросил:

— Скажи, Джордан, почему ты побежала к Гельмуту — тогда, когда мы встретились с ним на склоне горы?

Подчеркнутое безразличие, с которым он задал этот вопрос, яснее ясного свидетельствовало, насколько важен был для него ответ.

— Не хотела, чтобы ты догадался о том, что я люблю тебя, Ривз. За секунду до этого ты сказал, что уезжаешь в Париж, и я подумала, что ты решил порвать со мной. Ты как будто специально давал мне понять, что все происшедшее между нами не имеет для тебя ровным счетом никакого значения.

— Я спросил, понимаешь ли ты, что я чувствую, что ты означаешь для меня. Ты ответила утвердительно.

— А мне показалось, что я стала для тебя лишь приятным приключением и ты уходишь от меня с легким сердцем.

— Ах ты, дурочка! Напряги память, и ты вспомнишь: это был далеко не самый подходящий момент, чтобы признаваться в любви до гроба. Я подразумевал, что мне надо немедленно закончить кое-какие дела в Париже и вернуться к тебе. Я решил, что ты поймешь это, но ты вдруг срываешься с места и летишь в раскрытые объятия Гельмута, да еще опять достаешь это проклятое бриллиантовое кольцо, к которому я сразу же почувствовал отвращение.

— В следующий раз не будешь таким таинственным.

— Следующего раза не будет. Ты обязана немедленно выйти за меня замуж, Джордан, — категорично заявил он, кладя руки на ее бедра и привлекая к себе.

— С какой стати? Ты что, забеременел?

— Нет, но если это является непременным условием нашей женитьбы, я приложу все усилия, чтобы забеременела ты, — шутливо пригрозил он. — Кстати, по-моему, неплохая мысль. Представь, какие чудесные фотографии — твои и детишек — могли бы получиться.

— Детишек?!

— Да. Это, знаешь ли, такие маленькие человеческие существа, которые много орут и часто писаются.

— Я слишком стара, чтобы заводить детей, — возразила Джордан.

— Именно поэтому не следует терять времени. Мы должны начать прямо сейчас.

И он потащил ее в спальню.

— Есть ли какие-нибудь причины, мешающие тебе выйти за меня замуж? — тихо спросил Ривз. Его губы тем временем путешествовали по тыльной стороне ее руки, ласково прикасаясь к нежной коже.

Их одежда была беспорядочно брошена на коробки, которые Джордан так и не успела упаковать до конца, а сами они лежали, укрывшись простынями, на той самой постели, которую как-то раз делили в осеннюю дождливую ночь. А за окном опять шел дождь.

— У меня таких причин — целый миллион, — промурлыкала Джордан. — Но один умный человек посоветовал мне не полагаться всегда и во всем на здравый смысл. Иногда в жизни необходимо рисковать — как в рулетке.

Ривз прикоснулся пальцем к ее подбородку и приподнял ее голову.

— Этого мудрого человека случайно звали не Гельмут Экхердт?

— Случайно — да.

— Черт бы меня побрал! Значит, он все это специально подстроил.

— Ты имеешь в виду, что…

— Да, я с ним тоже разговаривал. Вчера, когда я лихорадочно собирал вещи, он позвонил в мой номер в отеле и без всяких обиняков посоветовал немедленно отправляться сюда и жениться на тебе, пока меня не опередил кто-нибудь поумнее. Я ответил, что именно это и собираюсь сделать. Тогда он сказал: «Умница», — и повесил трубку.

Они засмеялись.

— Он всегда предпочитал лично контролировать ход событий.

— Я тоже предпочитаю держать все в своих руках, — сказал Ривз и накрыл ладонями груди Джордан. Она откинулась на подушки и предоставила ему полную свободу действий. Наклонив голову, мужчина поцеловал глубокую ложбинку у нее на груди. — Ты меня отвлекаешь, — пожаловался он.

Джордан выгнула спину и, прижавшись к нему, почувствовала, что он возбужден и готов к немедленным действиям.

— Отвлекаю? От чего? — спросила она, притянув мужчину к себе.

— Я как раз собирался рассказать тебе о своей новой работе.

Внезапно Ривз почувствовал, что ее руки куда-то исчезли, и в ту же секунду Джордан оттолкнула его от себя.

— Ты что, — удивленно моргнул он, — не можешь делать то, что ты делала, и одновременно слушать?

— Нет. Потому что если я буду «делать то, что делала», ты не сможешь говорить..

— Смогу, но, может быть, не так разборчиво. Черт… Ну, ладно, тогда я — быстро. — Он устроил свою голову на ее груди и начал: — Одно нью-йоркское издательство уже несколько лет уговаривало меня выпустить иллюстрированную книгу-эссе, в которой я свел бы воедино все написанное мною за последние десять лет — этакую краткую антологию моего, так сказать, творчества. Я поехал в Париж, чтобы встретиться с директором издательства, который приехал туда на книжную ярмарку. Короче говоря и не вдаваясь в подробности… мы подписали контракт. Как тебе это нравится?

— Ривз! — восторженно воскликнула Джордан, сев в постели. — Это же здорово! Ты сам-то рад?

— Да, — с довольным видом откликнулся он. — С одной стороны, этот контракт принесет мне кучу денег, с другой — заставит еще раз осмыслить все, что я услышал, увидел и узнал на протяжении последних лет. Кое-что из этого поистине бесценно, и я обязан поделиться этим с другими. Надеюсь, ты не думаешь, что два писателя в одной семье — это чересчур? Она с любовью взъерошила его волосы.

— Мне кажется, рядом с тобой я смогу пережить что угодно — даже это. Идея выпустить такую книгу просто блестящая! Я буду помогать тебе всем, чем смогу.

— Хорошо. У меня как раз большие проблемы с орфографией. А теперь, когда с этим покончено… — Он взял ее за плечи и попытался уложить обратно в постель, но женщина упрямо продолжала сидеть.

— Подожди. Я еще не выяснила, где мы будем жить?

Ривз тихонько выругался.

— Об этом я пока не думал. Как ты относишься к Вашингтону? Мы могли бы купить дом где-нибудь в пригороде? В Вирджинии встречаются очень хорошие места. — Неожиданно, не меняя серьезного выражения лица, он добавил: — Из нас вышла бы очень фотогеничная президентская чета. А учитывая, что через год состоятся выборы…

Джордан задумчиво нахмурила брови.

— Скажи, Ривз, а ты не будешь скучать по своим бесконечным разъездам и новым впечатлениям?

Он притянул ее к себе.

— Нет. Со своим опытом и навыками я никогда не останусь без работы, а по земному шару пусть теперь скачут молодые. Я знаю, как много значат для тебя стабильность и собственный дом. Мне это тоже необходимо. Я был совершенно серьезен, когда говорил, что отныне хочу снимать только тебя и наших детей.

На сей раз она не стала сопротивляться его попытке уложить ее на простыни, но не удержалась, чтобы не поспорить:

— А я не шутила, говоря, что слишком стара для детей.

— Чушь собачья! Взгляни на себя. — Он с нескрываемым удовольствием окинул взглядом ее тело. — Ты прекрасна! — Губы Ривза прошли тем же маршрутом, что и глаза. — В один прекрасный день мы вместе откроем все тайны твоего тела. Это наверняка займет несколько часов, но что это будут за часы!

Соски Джордан с готовностью ответили на призыв его губ.

— Ты обязательно будешь кормить нашего ребенка грудью! Я уверен в этом, — прошептал Ривз, продолжая ласкать ее соски языком. Она застонала от сладкой боли и желания.

У Джордан кружилась голова по мере того как руки возлюбленного спускались по ее телу, направляясь к той долине, в которой было сосредоточено все ее женское естество. За руками последовали губы. Он поцеловал ее, и женщина вскричала от неописуемого наслаждения любви и осознания того, что любима.

— Я люблю тебя, Джордан, — сказал он, словно прочитав ее мысли, и приблизил голову к лицу женщины. Бедра ее оказались между его ног. Еще мгновение, и он вошел в нее.

— Ну, как, убедил я тебя, что ты можешь стать прекрасной матерью?

— Не останавливайся! Продолжай убеждать меня дальше.

Его тело начало совершать методичные движения: вперед — назад, и она подавалась навстречу каждому из этих сладких ударов. Руки Ривза скользнули между их тел и нашли ее груди.

— В тебе так много любви, которой ты можешь поделиться, Джордан. Будь же щедрой. Подари нам ребенка.

— Ты знаешь, как я люблю тебя, Ривз. Сделай меня своей.

— Ты и так моя. Навеки.

От возбуждения она схватила его за плечи, буквально насаживаясь на его разгоряченную плоть. Он застонал.

— Мне кажется, я никогда не смогу насытиться тобой, Джордан.

В этот момент нахлынувшая волна наслаждения унесла ее во вселенную, но он оставался с ней, крепко обнимая и деля это счастье. А когда она почувствовала, как в нее огненной струей врывается его семя, то поняла, что он был прав: такая любовь заслуживает наследника.