Цена любви

2

— Отчего бы тебе не заночевать здесь? — Эти слова сорвались с ее языка, прежде чем она смогла трезво взвесить их. Джордан отлично знала, что именно это он и хотел от нее услышать. Но почему-то ее в эту секунду совсем не заботило, что будет дальше. Она была не в состоянии оценить риск, которому подвергалась. В сложившейся ситуации это было единственное, что она могла сказать. Иначе просто не могло быть.

— Об этом я даже мечтать не мог, — широко улыбнувшись, подтвердил Ривз ее догадку.

Чтобы у него не возникло никаких превратных суждений относительно ее гостеприимства, она тут же уточнила:

— Можешь разместиться в спальне. А я лягу тут, на диване.

— И слышать об этом не хочу, — галантно запротестовал гость. — Дама должна спать в своей кровати — таков непреложный закон. А диван на одну ночь станет моим.

— Но ты не уместишься на нем, — попробовала возразить Джордан.

— Если бы ты видела, в каких условиях мне иногда приходится ночевать в разъездах, то поняла бы, какая роскошь для меня этот диван.

— Ну если ты так уверен…

— Абсолютно.

— Хорошо. В таком случае отправляйся в ванную, а я пока тут сооружу тебе постель.

— Есть, — по-военному отсалютовал он и, взяв одну из принесенных снизу сумок, вошел в ванную, но тут же вернулся — за свечой. Все это время широчайшая улыбка не сходила с его лица.

Отыскав в шкафу комплект чистого постельного белья, Джордан тоже улыбнулась, услышав, как ее постоялец плещется над раковиной, мурлыкая что-то себе под нос.

Быстро, как и подобает умелой хозяйке, она превратила диван в довольно удобную постель. Потом взбила подушку и натянула на нее свежую наволочку. Когда Ривз появился из ванной, оставалось только заправить одеяло в пододеяльник.

— Чистка зубов при свечах… Никогда бы не подумал, что это так романтично, — мечтательно протянул он.

Мужчина был одет все так же, только воротник рубашки стал влажным после умывания. Джордан благоразумно предпочла не отвечать на его шутку.

— Еще что-нибудь нужно? — деловито, но в то же время мягко осведомилась она.

Поставив свою сумку на пол, он в три шага приблизился к Джордан.

— Нет. Я и так до самой смерти буду благословлять твое доброе сердце, милая моя соотечественница.

Прежде чем она успела опомниться, Ривз притянул ее к себе за плечи, чтобы поцеловать. Жесткими губами он чмокнул ее в рот. Чисто дружеский поцелуй. «От меня не убудет», — мудро рассудила Джордан.

Однако секунды текли, а он все не отпускал ее. Ладони Ривза по-прежнему лежали на плечах притихшей женщины, более того, его пальцы осторожно ласкали ее кожу, а губы оставались совсем рядом с ее ртом. Дыхание двух людей, почти прижавшихся друг к другу, смешивалось, опьяняя их обоих. Казалось, их души незримо общаются друг с другом.

Приняв неподвижность ошеломленной Джордан за приглашение к более смелым действиям, Ривз несмело скользнул своими губами по ее губам, потом еще раз, и еще… Наконец его губы прильнули к ее мягким губам. Их давление постепенно нарастало, и вскоре Джордан поняла, что он по-настоящему целует ее. До чего же хотелось ответить на этот поцелуй, подчиниться его силе, впитать в себя жар, исходящий от тела этого человека!

Но вместе с тем гипнотическая сила его объятий встревожила ее. Джордан почти совсем утратила волю к сопротивлению, что было чревато непредсказуемыми последствиями. Если она уступит ему сейчас, это будет равносильно капитуляции, полной и безоговорочной, что недопустимо ни при каких обстоятельствах. Джордан подняла руки и уперлась ладонями в его плечи — не очень решительно, но достаточно твердо для того, чтобы Ривз понял этот знак и отступил.

— Доброй ночи, — пробормотал он, не сводя обжигающего взгляда с ее лица.

— Доброй ночи, — ответила она и, подхватив свечу, устремилась по направлению к спальне. Однако, добежав до двери, не открыла ее, а оперлась в изнеможении о косяк. Ей пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы хоть немного прийти в себя. Когда волнение чуть-чуть улеглось и сердце забилось ровнее, женщина тихо вошла в ванную.

Она почистила зубы, нанесла на лицо немного крема и освободила волосы от заколки. Ее руки действовали автоматически, в то время как в голове царил полнейший сумбур. Внутренний голос предательски заставлял Джордан сожалеть о неприступности, проявленной ею каких-нибудь несколько минут назад. Запретные мысли терзали ее ум. Интересно, на что способны его губы, когда ему не приходится сдерживать страсть? А его руки, ласкавшие ее плечи? В них отчетливо угадывалось незаурядное умение превращать чувства женщины в клокочущий вулкан.

«Глупости! — оборвала она саму себя, неся зажженную свечу в спальню. — Он всего лишь проявил учтивость. Это был поцелуй благодарности. Дружбы. Просто два соотечественника неожиданно встретились за границей. Что в этом особенного? Ничего».

Поставив подсвечник на прикроватную тумбочку, Джордан откинула служившее ей также покрывалом красивое стеганое одеяло. Она возилась с пуговицей на поясе брюк, когда дверь за ее спиной бесшумно отворилась.

Лишь тусклый огонек свечи, стоявшей на кофейном столике, мерцал в глубине гостиной, откуда появился Ривз. Однако даже в густом полумраке Джордан увидела, что на нем были только пижамные штаны — резинка пояса, очевидно, была не слишком тугой, потому что сползла довольно низко, держась на выступающих костях таза. Фигура мужчины целиком заполнила собой дверной проем. Его локти были широко расставлены, а ладони уперты в бедра.

Она смотрела на него со смешанным чувством страха и возбуждения. Ее ладонь непроизвольно потянулась к шее, где бешено пульсировала кровь. Другая легла на живот, тщетно пытаясь унять поднимавшийся тошнотворный трепет. Женщина чувствовала себя совсем беззащитной, загнанной в западню, из которой не было выхода. Выхода… Но так ли уж нужен ей выход?

— Закричишь? — спокойно поинтересовался он, двинувшись к ней.

— Не знаю, — честно призналась она, в отчаянии тряся головой.

Их разделяло не более метра. Его фигура была различима теперь во всех впечатляющих подробностях, и ей пришлось признаться самой себе, что еще ни один мужчина не пробуждал в ней женский инстинкт так сильно, как этот.

— Не думаю, — добавила Джордан шепотом. И тогда мужские ладони, взяв в плен ее лицо, запрокинули его, предвещая новый поцелуй. Закрывая глаза, она выдохнула: — Нет, я не буду кричать…

На сей раз от нерешительности не оставалось и следа. Губы Ривза слились с ее губами в пламенном поцелуе. Его рот открылся, не оставляя Джордан ни малейшей возможности для протеста. Он полностью владел ее губами, и она без сопротивления раскрыла их в ответ на его поцелуй, окончательно подчинившись чарующей силе.

Их языки соприкоснулись. Однако Ривз вознамерился раскрыть все тайны ее рта. Размеренные движения его языка чем-то напоминали работу вдумчивого исследователя. Руки мужчины крепко держали Джордан в объятиях, сильные ладони настойчиво давили ей на поясницу. Два тела сблизились, будто не могли существовать друг без друга. Обветренные мужские губы теперь ласкали и одновременно дразнили женщину, намеренно уклоняясь от ее ищущего рта. Только когда из нежного горла вырвался тихий стон нетерпения, Ривз вознаградил Джордан, снова припав к ее губам.

Ее руки сами собой сомкнулись на его шее. Не размыкая объятий, двое упали на кровать.

Приподняв голову, Ривз жадно смотрел на женщину, казавшуюся ему в этот момент воплощением земной красоты. И говорил, не в силах остановиться. Его речь была торопливой, будто он долго копил нужные слова, а теперь, когда наконец появилась возможность высказать все, не хочет потерять этот шанс.

— Чудесные волосы — темные, блестящие… — Его пальцы играли с шелковистыми локонами. — Твоя кожа так свежа, что ей не нужно никакой косметики. А глаза… Боже, до чего же ты красива, Джордан. Поцелуй меня еще, умоляю тебя.

Ее не нужно было упрашивать. Глубоко запустив пальцы в жесткие каштановые волосы Ривза, она притянула его голову к себе. Их губы, одинаково горячие и влажные от желания, встретились в новом приступе жажды, казавшейся неутолимой.

Рот прелестницы действительно не утолил страсти мужчины, и он принялся исступленно осыпать поцелуями ее шею и ухо, пробуя нежную мочку на вкус своим бархатистым языком. А изящные пальцы Джордан тем временем осторожно ощупывали его мускулистые плечи. Рука Ривза, скользнув между двумя телами, безошибочно нашла путь к женской груди. Большой палец, как путешественник в поисках новых впечатлений, отправился в дорогу вокруг живого холма, давно истомившегося в ожидании этого прикосновения.

— Ривз… — застонала Джордан, изогнувшись под ним дугой. И с внезапной ясностью осознала весь ужас происходящего. Она познакомилась с этим человеком какой-нибудь час назад, а до этого даже в глаза его не видела. И что же теперь? Теперь лежит с ним в одной постели, позволяя ему — нет, упрашивая его! — целовать ее, ласкать со всей разнузданностью, на которую он только способен. На сей раз это не просто поцелуйчики. Просто знакомые или друзья так не целуются. Так занимаются любовью… С совершенно посторонним человеком?! Она что, совсем спятила? Необходимо положить этому конец. Сейчас же!

Однако обе его руки уже заползли ей под кофточку и восхищенно изучали округлые женские формы.

— Рйвз, пожалуйста, не надо, — слабо взмолилась она. — Нет, я не могу так. Я не хочу…

— Я хочу, Джордан. Хочу по-настоящему, так, как не хотел еще ни разу в жизни.

Те же властные руки стянули с нее кофту, и она предстала обнаженной перед парой горящих глаз.

— Бог мой, — восторженно прошептал он, пожирая ее взглядом. Руки Ривза продолжали ласкать тело Джордан — он завороженно смотрел на чудесные превращения, происходящие под трепетными пальцами с ее грудями.

От этого пристального взгляда и собственного бесстыдства ей стало не по себе — она зажмурилась. Горячий рот опустился на вершину ее груди, сосок ощутил прикосновение волшебного языка. Ривз осторожно сомкнул губы, и их слабое движение отозвалось глубоко внутри тела Джордан жаркой вспышкой, пламя от которой растеклось по всем венам, будто лесной пожар. Она вскрикнула — ее губы сами собой произнесли его имя.

Подняв голову, он обеспокоенно спросил:

— Я сделал тебе больно?

— Нет-нет, — всхлипнула, сдерживая слезы восторга, женщина, судорожно притягивая его голову назад к своей груди.

— О, Джордан, — невнятно пробубнил Ривз, потому что губы его были прижаты к ее увлажнившейся, точно росой омытой, коже, — как ты сладка…

Его рот терзал и дразнил ее, но это была самая сладкая мука на свете, и Джордан поняла, что отныне не принадлежит себе самой. Битва была проиграна, даже не начавшись. Ривз победил, потому что перед ним не было противника. Она сдалась на милость победителя — без боя. Потому что хотела этого точно так же, как и он.

Когда Ривз расстегнул на ней брюки и начал стаскивать их с нее вместе с трусиками, она даже не шевельнулась, чтобы помешать ему. Справившись с этой задачей, он встал рядом с кроватью и быстрым движением спустил с себя пижамные штаны. Они остались лежать на полу. А затем снова лег рядом с Джордан и притянул ее к себе.

Она чувствовала каждый выступ твердого мужского тела, столь отличающегося от ее собственного. Его волосатые ноги прижались к нежным бедрам. Поначалу непривычная, их тяжесть подействовала на нее успокаивающе — Джордан почувствовала себя защищенной. Волосы на его груди щекотали ее соски, и без того уже возбужденные. Подушечка большого пальца легко, словно облачко пуха, блуждала по ее щеке. Новый поцелуй длился долго — ни ему, ни ей не хотелось прерывать хрупкий волшебный сон, в который они с наслаждением погружались.

Шершавая ладонь, осторожно ощупав атласную кожу, скользнула между бедер Джордан. Ривз шумно втянул в себя воздух, и тут же эхом прозвучал глубокий вздох женщины — мужская рука достигла ее святая святых. Ее плоть была влажной и податливой, готовой к его ласкам. И он ласкал ее, обмирая от восторга.

— Как ты сладка, Джордан. Мне так хорошо с тобой. Невероятно хорошо…

Его пальцы были подобны колдовскому жезлу, щедро рассыпающему искры экстаза. Эти искры усевали ее всю, с головы до ног, вспыхивая всеми цветами радуги. Страстные поцелуи огненным дождем проливались ей на грудь. Тело Ривза было все время рядом, она чувствовала его нетерпеливое трение. И каждым ответным движением, каждым своим вздохом Джордан умоляла мужчину не останавливаться, идти дальше, дальше…

Когда ее терпение в конце концов иссякло, она изо всех сил стиснула его в объятиях. Он откликнулся на этот молчаливый призыв, и все же у него достало сил спросить голосом, хриплым от вожделения:

— Скажи, Джордан, может быть, есть какие-то препятствия?

Да! Существовали сотни препятствий. Тысячи. В ее затуманенном мозгу всплыло другое мужское лицо, однако она постаралась как можно скорее отогнать это видение. Желание достигло такой степени, когда больше ничто не имело значения. Ривз целовал и ласкал ее так, как не ласкал еще ни один мужчина. Все эти годы, проведенные в безмятежном спокойствии, желание любить и быть любимой жило в ней — теперь она точно знала это! Ему удалось пробудить в ней необузданную страсть, которая долгое время дремала, ничем не давая о себе знать. Этого не должно было произойти. Но все же произошло. И, как сильно не пришлось бы ей позже жалеть, сейчас она была рада этому.

Джордан исступленно замотала головой, разметав волосы по подушке:

— Нет! Нет никаких…

Слияние двух тел было полным и совершенным. Все, связанное с этим мужчиной, доставляло ей неизъяснимое блаженство. В полузабытьи она шептала его имя.

— Да, Джордан, да, — стонал он в ответ, — нам хорошо вдвоем. Сказочно хорошо…

Даже купаясь в розовом тумане страсти, заставляющем забыть обо всем земном, они оба не могли не заметить, насколько гармоничен их союз. Ритм их движений казался отрепетированным. Сейчас им нечего было таить друг от друга. Барьеры пали, от былой скованности не осталось и следа.

Они вершили пир любви не торопясь, упиваясь каждой секундой.

Движение одного немедленно отзывалось в другом сладостной судорогой. Каждая ласка была и рассчитанной и неторопливой, все было подчинено одной цели — доставить партнеру максимум наслаждения. Они черпали это наслаждение друг в друге до тех пор, пока оно, достигнув наивысшей точки, не обрушилось на них обоих гигантской волной, сметающей все на своем пути. Неистовый водоворот подхватил их, неудержимо увлекая в сладкую пучину. Ривз в изнеможении уткнулся лицом в плечо женщины. Джордан судорожно прижала его голову к себе, погружаясь вместе с ним в теплые глубины блаженства.

— Ничего не понимаю. — Придвинувшись поближе, она прижалась щекой к его груди. Его жесткие темные волосы щекотали ее лицо.

— А что тут неясного? — последовал мягкий вопрос. Одной рукой Ривз бережно прижимал женщину к себе, другой гладил ее волосы.

— Это совсем не похоже на меня. Я никогда еще… После смерти мужа я еще не была ни с одним мужчиной, — призналась Джордан. Он, наверное, не поверил ей. Ей и самой верилось в это с трудом.

Приподняв голову с подушки, Ривз пытливо вгляделся в ее лицо, освещаемое лишь пламенем свечи. Указательным пальцем он осторожно провел по ее щеке, еще пылающей от любви.

— К признаниях нет необходимости. Я и так это почувствовал.

Она тоже приподняла голову.

— Неужели я была настолько неуклюжа?

— Ты была великолепна. — Он оставил на ее губах нежный поцелуй. — Просто было какое-то ощущение… В общем, я понял, что ты не так уж часто встречаешься с мужчинами.

Джордан снова зарылась лицом ему под руку, и Ривз еле слышно усмехнулся. Ее смущение казалось ему забавным. Притихшие и задумчивые, они лежали несколько долгих минут, молчаливо радуясь теплу, мимолетным прикосновениям, запаху, своей близости. Когда Ривз заговорил, его голос прозвучал неестественно бодро:

— Кто был твой муж?

Ее рука, рассеянно гладившая его по груди, застыла на месте. Она вспомнила годы замужества, и ей стало жалко себя.

— Мы поженились сразу же после того, как я окончила колледж, и прожили вместе четыре года. А потом он погиб в автокатастрофе.

— Прости, что заставил тебя говорить об этом. Наверное, это был самый страшный момент в твоей жизни.

Джордан вздохнула:

— Как тебе сказать, Ривз… В то время мы уже жили порознь. Чарльз был торговым агентом, причем не самым удачливым. Он всю жизнь прыгал с одной работы на другую, строил воздушные замки, так и не научившись мыслить реальными категориями. Несколько лет подряд я хвостом таскалась за ним из города в город, из штата в штат. Все это время верхом моих мечтаний было хотя бы успеть повесить в новой квартире шторы, прежде чем он примчится с работы и объявит, что новое выигрышное дело требует очередного переезда.

В конце концов эта кочевая жизнь встала мне поперек горла, и я бросила его. Устроилась на работу в газету, начала писать статьи в рубрику «Человек и общество». Не скажу, что моя новая жизнь оказалась захватывающей, но уж во всяком случае, она была стабильной. Чарльз не переставал умолять меня вернуться, но я говорила, что об этом не может быть и речи, пока он не остепенится и осядет прочно на одном месте. Спустя несколько месяцев он погиб.

Прерывисто вздохнув, Ривз сильнее прижал ее к себе.

— Надеюсь, ты не казнишься до сих пор, что оставила его.

Она усмехнулась:

— Наверное, казнилась бы. Однако вскоре после той автокатастрофы ко мне заявилась его подружка и в порыве раскаяния поведала об их интрижке во всех омерзительных подробностях. Они стали любовниками задолго до того, как я сделала ему ручкой.

— Похоже, твой покойный супруг был заправским сердцеедом, — саркастически заметил Ривз.

— Не стоит судить его слишком строго. Чарльз был таким, каким родился, и ничего поделать с собой не мог. В этом он вряд ли отличался от всех нас.

— И все-таки сдается мне, ты слишком уж к нему великодушна, — прошептал мужчина, нежно взяв ее за подбородок. Ответом на его слова стал мягкий поцелуй.

И тут он, едва не оттолкнув ее, резко сел в кровати. Во всем доме ярко засияли лампочки. Поначалу оба не поняли, что происходит, а поняв, покатились со смеху.

— Фу, напасть! Чего я только не навидался в жизни — войны, голод, наводнения… А тут всего-навсего дали электричество, и я едва не получаю разрыв сердца! — Он по-мальчишески взъерошил волосы обеими руками, отчего стал выглядеть еще привлекательнее.

— Который час? — осведомилась Джордан.

Ривз взглянул на свои часы:

— Начало третьего.

— Быстро же они восстановили линию! — рассмеялась она. — Почти в рекордные сроки. Обычно на это уходит гораздо больше времени.

— Ни с места, женщина, — проговорил Ривз с шутливой угрозой. — Я иду выключать свет.

— Прямо так и пойдешь? — ужаснулась Джордан, видя, как он перешагивает через свои полосатые штаны, оставшиеся валяться на полу.

Его брови сошлись на переносице, однако взгляд получился не грозным, а скорее похотливым. Обнаженный мужчина с наслаждением рассматривал прекрасную женскую грудь, с которой сползло одеяло.

— А ты имеешь что-то против? — насмешливо спросил он.

Женщина лукаво улыбнулась:

— Нет, если ты обещаешь быстро вернуться.

— Ненасытная, — с притворной строгостью пожурил ее Ривз и вышел из спальни.

Джордан упала на подушки и сладко, всем телом потянулась. Душа ее нежилась в довольстве, на губах блуждала блаженная улыбка, а взгляд скользил по комнате, которая, казалось, полностью изменилась, с тех пор как здесь появился человек по имени Ривз Грант.

На какую-то долю секунды глаза Джордан задержались на нескольких флаконах духов «Лалик», стоявших на туалетном столике. Коллекция духов едва не осталась незамеченной, но взгляд, уже устремившийся было дальше, все же вернулся к зеркальному столику. Джордан задумалась. Гельмут… Именно он сделал ей этот подарок на прошлой неделе. Без особого повода, просто так», — по его собственному выражению.

Именно его лицо возникло перед ее мысленным взором, когда Ривз спросил, есть ли какие-нибудь препятствия, которые могут помешать им заняться любовью. То, что произошло сегодня ночью между нею и Ривзом, было нечестно по отношению к Гельмуту. Этому не могло быть оправдания. Что же теперь делать?

Сказать о Гельмуте Ривзу? Ее отношения с Гельмутом ни в малейшей степени не касались Ривза, и все же, наверное, лучше было бы честно рассказать ему о них прямо сейчас, когда все еще только начинается. Начинается? Но где гарантии, что все сегодня же и не закончится? Нет, пожалуй, наилучшим в сложившейся ситуации будет держать рот на замке, пока Ривз сам не поведает ей о своих намерениях.

Ничего она ему сейчас говорить не станет.

Однако стоило Ривзу вернуться и выключить в спальне свет, как рассудительность покинула ее. Теперь она знала совершенно точно, что хочет быть честной с ним до конца.

— Ривз, — тихо произнесла Джордан, когда он лег рядом и снова заключил ее в объятия. — Ривз…

— Не волнуйся, я везде выключил свет. А свеча пусть горит, ладно? Совсем без света я не могу — мне нужен хоть один маленький огонек, чтобы видеть тебя. — Его голос срывался, а губы ласкали беззащитно-нежную ямочку у основания ее шеи.

— Ривз…

— М-м-м?

— Я хочу, как бы это сказать… Знаешь, Ривз, давай поговорим…

Однако руки мужчины уже гладили ее живот, а губы игриво теребили груди, заставляя соски наливаться соком желания.

— Тебе в самом деле не терпится поговорить? Прямо сейчас? — спросил он, однако в то же мгновение его жаркий поцелуй помешал ей ответить. Неудержимое вторжение языка Ривза лишило ее дара речи, но ей и самой было уже все равно. Она забыла, что собиралась сказать ему.

Протянув Ривзу Гранту руку, Гельмут Экхердт с преувеличенным радушием воскликнул:

— Рад встрече с вами, мистер Грант! Наконец-то могу приветствовать вас лично. Видел, как вы появились, но никак не мог до вас добраться… Надеюсь, вы не теряли времени даром? Напитки, закуски — все к вашим услугам. Не стесняйтесь, прошу вас!

Улыбка, сиявшая на красивом лице, была просто неотразимой. Ему было невдомек, насколько неловко чувствуют себя сейчас этот фотограф и Джордан в обществе друг друга.

— Благодарю вас, мистер Экхердт. Мне доставляет неизмеримое удовольствие находиться здесь. И это удовольствие растет с каждой минутой… — Глаза Ривза пытливо ощупывали лицо Джордан. Стоя рядом с Гельмутом, она заметно побледнела. Однако ей надо было держаться. Никто не должен заметить ее замешательства.

— Ах, милая, прости, совсем забыл! — спохватился Гельмут и церемонно взял ее под руку. — Перед тобой мистер Ривз Грант! А вам, мистер Грант, разрешите представить миссис Джордан Хэдлок. Она ваша соотечественница, однако, надеюсь, ей совсем недолго осталось пребывать в этом качестве.

С улыбкой, исполненной обожания, швейцарский богач посмотрел на свою спутницу, в то бремя как она с белым как мел лицом подавала Ривзу руку. Однако тот не торопился принимать ее. Гость выдерживал многозначительную паузу. Кровь зашумела в ушах Джордан. Ей стало дурно, во рту пересохло. Оставалось надеяться, что у него хватит благоразумия не вспоминать о прошлой ночи. Ну конечно же, он ничего не скажет! Не настолько же он жестокосерден… В конце концов его рука медленно поднялась, и Ривз коротко встряхнул ее ладонь. Пожатие его пальцев было непривычно жестким.

— Рад познакомиться, миссис Хэдлок, — произнес он медовым голосом.

— Взаимно, — запинаясь, пробормотала она.

— В предстоящие несколько дней тебе часто придется видеть тут Ривза, дорогая. Кстати, ничего, если я буду звать тебя по имени? — тараторил Гельмут, ненавязчиво давая понять гостю, что хочет быть с ним на короткой ноге. — Он фотожурналист, делает обо мне очерк для одного американского журнала.

— Я знакома с работами мистера Гранта, — скромно проговорила Джордан, смело подняв взгляд, чтобы встретить горящий взор зеленых глаз. — Я видела ваш материал об ИРА[1] в одном из последних номеров «Тайме». Мне понравилась ваша статья. Тема непростая, а вам удалось осветить ее взвешенно и в то же время эмоционально.

— Ваша похвала очень много для меня значит, миссис Хэдлок. Надеюсь, тема, над которой мне выпало работать на сей раз, будет не столь мрачной. Я давно уже мечтал познакомиться с мистером Экхердтом. Полагаю, американскому читателю будет интересно узнать об одном из самых состоятельных людей в мире.

— Кстати, Ривз, очень хотелось бы, чтобы в этом очерке нашлось место и для Джордан. Между прочим, можешь уже сейчас брать свой фотоаппарат на изготовку. Буквально через несколько минут я официально объявлю о нашей помолвке.

Джордан порывисто повернулась к своему спутнику.

— Гельмут! — в отчаянии выкрикнула она. — Ну почему… Почему ты не предупредил меня?

— Потому что хотел преподнести тебе сюрприз. — От его белозубой улыбки можно было запросто ослепнуть. — И потом, если бы я сказал тебе заранее, ты снова нашла бы какой-нибудь предлог, чтобы отсрочить то, чего в любом случае изменить не в силах. Не-ет, милая моя, все равно ты станешь миссис Экхердт — уж это я тебе обещаю. Это лишь дело времени. Итак, дорогая, согласна ты стать моей женой?

Во время недавней совместной экскурсии в Церматт он несколько часов подряд изводил ее игривыми приставаниями, говоря о своих пламенных чувствах и честных намерениях, после чего Джордан, вконец измотанная, согласилась подумать о возможном браке. Лишь подумать, не более того! Она намеревалась вернуться к этому вопросу позже и в спокойной обстановке объяснить ему, что еще не готова к новому замужеству. Однако что-то все время мешало ей, подходящий момент никак не наступал, и вот дождалась: Гельмут взял инициативу в свои руки. Итак, официальное объявление о помолвке… В присутствии Ривза! Господи, неужели это не дурной сон?

Красивое платье, которое Гельмут купил ей и заставил надеть именно на этот прием, внезапно стало неудобным. Огромный зал показался душным и тесным. Выпитое шампанское кружило голову. А Ривз стоял рядом, не сводя с нее испытующего взгляда.

У Джордан было такое чувство, словно она смотрит на происходящее откуда-то со стороны, а Гельмут уже громко призывал всех к вниманию. Разговоры мало-помалу стихли, тарелки с изысканной едой были отставлены в сторону, и десятки голов повернулись в одну сторону. Гости вежливо приготовились выслушать хозяина.

— Уверен, что большинство из вас успели познакомиться с Джордан. Мне доставляет огромное удовольствие сообщить вам, что вскоре она станет моей женой.

Гул удивления прокатился по залу. Джордан поймала на себе многочисленные взгляды: женщины смотрели на нее с затаенной завистью, мужчины — с открытым восхищением. Впрочем, были и такие, кто, будучи поглощен лишь собственными любовными интрижками, не проявил к этому событию абсолютно никакого интереса.

Под обстрелом множества глаз Джордан съежилась. Оглушенная, она не сопротивлялась, когда Гельмут обнял ее и целомудренно поцеловал в губы. И все же отлично видела, как работает вспышка фотокамеры. Ривз запечатлевал на пленку ее целующейся с другим.

Гельмут заговорил снова:

— И чтобы скрепить нашу помолвку, я хочу подарить Джордан вот это кольцо.

С этими словами он извлек из кармана и открыл бархатный футляр. В нем оказалось платиновое кольцо, увенчанное гигантским бриллиантом, обрамленным изумрудами. Более кричащего символа показухи, чем этот перстень, невозможно было придумать. Джордан никогда еще не видела подобной безвкусицы. Взяв похолодевшую и обмякшую руку женщины, Гельмут надел ей кольцо на безымянный палец. Оно было тяжелым, как ядро, прикованное цепью к ноге каторжника. Подняв голову, Джордан безжизненно улыбнулась. Камера немедленно разразилась серией вспышек.

Ей хотелось повернуться к Ривзу и завопить, чтобы он прекратил это. Потому что все творившееся в эту минуту было ненастоящим. Ничто не соответствовало реальности и уж тем более не имело никакого отношения к тому, что произошло между ними прошлой ночью. Однако фотоаппарат неумолимо продолжал щелкать, озаряя ее ярким светом. Толпа двинулась на Джордан, чтобы высказать поздравления и получше рассмотреть бриллиант на ее руке.

Ривз видел, как отчаянно вцепилась она в рукав Гельмута. Кровь мощными толчками забилась в его венах. Он едва пересиливал желание схватить эту женщину в охапку и трясти, трясти до тех пор, пока она не взмолится о пощаде. А когда Джордан, униженная и раскаявшаяся, попросила бы у него прощения, он принялся бы целовать ее изо всех сил, чтобы она поняла, что принадлежит только ему и никому больше. Но она и не думала раскаиваться. Демонстрируя типично женскую беспомощность, эта светская львица в роскошном белом платье робко жалась к Гельмуту. За всю свою жизнь Ривз еще никогда не испытывал такой бешеной злобы и ревности.

На его глазах Гельмут склонил голову, намеренно приблизив свое ухо к ее рту. Губы Джордан едва коснулись уха лощеного блондина, однако Ривз живо представил, какое блаженство испытал бы сам, окажись на месте этого богатея. Она прошептала что-то, и Гельмут коротко ответил:

— Разумеется, милая.

Ривз полез в карман за другой линзой, но рука его наткнулась на один из светофильтров. При виде того, как Гельмут снова припал губами к полуоткрытому рту Джордан, пальцы фотографа конвульсивно сжались. Он даже не почувствовал, как ломающееся стекло режет его пальцы.

Только вытащив руку из кармана, Ривз заметил кровь. Она лилась так обильно, что он поспешно схватил салфетку с ближайшего стола. А Гельмут в это время делал еще одно объявление, теперь уже, как оказалось, по просьбе своей невесты:

— Дамы и господа, поскольку сегодня вечером здесь присутствуют только друзья и нет репортеров, Джордан просит, чтобы вы не сообщали прессе о нашей предстоящей свадьбе. По понятной причине она хочет, чтобы весть о нашей помолвке попала в печать не раньше, чем она сама сообщит об этом своим родителям в Соединенных Штатах.

Толпа потекла мимо Ривза, обсуждая сенсационную новость. Кое-где слышалось восторженное аханье, — какая же это идеальная пара. Ну просто принц и принцесса из сказки! Он наблюдал, с какой грацией и благосклонностью принимает Джордан многочисленные поздравления и пожелания счастья. Какая-то упитанная матрона, сплошь закованная в драгоценности, заключила невесту в медвежьи объятия. Поверх обширного женского плеча на него смотрели полные отчаяния глаза Джордан. Джордан, которую он совсем недавно считал своей!

Черт бы ее побрал! Волшебные серые кружочки с синими ободками выражали сейчас сожаление и мольбу.

Эти широко распахнутые глаза были полны страха. Эта незащищенность женщины обезоруживала. Но как могла она сделать из него круглого идиота, а потом смотреть на одураченного влюбленного такими глазами? С ее стороны это было верхом бесстыдства! И он приложил все силы, чтобы его собственный взгляд оставался все таким же ледяным. Однако его холодность и безразличие были напускными. Даже теперь Ривз не знал, что скорее сделал бы: ударил ее наотмашь по лживым губам или повалил на пол, чтобы прямо здесь заняться с нею любовью, утоляя дикую жажду, от которой невыносимо ныла его плоть…

Джордан устало опустилась на обитый атласом стул эпохи Людовика XIV и отсутствующим взглядом уставилась в мраморный пол. Разглядывая свои серебристые босоножки, она заметила, что один из ремешков докрасна натер ей мизинец. Ей захотелось немедленно сбросить с ног тесную обувь и пройтись по прохладному полу босиком — как прошлой ночью. Прошлой ночью, которая казалась теперь такой далекой…

Медленно подняв взгляд, она заметила стайку горничных и официантов, которые торопливо убирали мусор, оставшийся после великосветской вечеринки. Кто-то вытирал тряпкой пролившееся шампанское, другой вытряхивал содержимое хрустальных пепельниц в медное ведерко. Прислуга нагружала подносы грязными тарелками.

Ривз и Гельмут, стоя у банкетного стола, о чем-то оживленно толковали. Бросив в рот несколько орешков, Ривз запрокинул голову и от души расхохотался. Очевидно, Гельмут сказал ему что-то остроумное.

Интересно все-таки, каким образом она, Джордан Хэдлок, умудрилась поставить саму себя в столь незавидное положение? Ей даже в голову не пришло спросить Ривза, с какой целью он приехал в Люцерн. А разве такой вопрос не был бы логичен? Ведь если бы он хоть словом обмолвился, что собирается готовить материал о крупном швейцарском предпринимателе… Ну почему разговор ни разу не зашел о теме его фотоочерка? Ах, если бы, если бы…

А что, собственно, случилось бы, узнай Ривз прошлой ночью о том, что она как-то связана с Гельмутом Экхердтом? Имело бы это для него хоть какое-то значение?

Гельмут был на десять лет старше Ривза, обладал богатством, по сравнению с которым заработки фотографа казались жалкими грошами, и притягивал к себе всеобщее внимание, граничащее с преклонением. Однако теперь, наблюдая за ними двоими, Джордан видела, что Ривз бестрепетно общается с Гельмутом как с равным. Богатство и могущество промышленника не вызывали в нем ни грана благоговения.

Оба мужчины отличались красотой. Гельмут был классическим блондином, портрет которого вполне мог украсить рекламный плакат, призывающий туристов совершить поездку в Альпы. Благодаря многочасовым тренировкам и стараниям личного массажиста его тело было поджарым и мускулистым.

Что касается тела Ривза, то оно казалось напитанным природным здоровьем, для поддержания которого не требовалось никаких особых процедур. Его движения были грациозными и непринужденными, выдавая в нем недюжинную силу. Он был американцем до мозга костей, и его полнокровная, грубоватая красота словно соединяла в себе черты тех, кто когда-то пересек океан для того, чтобы начать завоевывать Новый Свет.

Джордан любовалась каждым его жестом. Его раскатистый смех, протяжный мягкий голос наполняли ее сладким трепетом. С нежностью, рожденной приятными воспоминаниями, она наблюдала, как он кладет в сумку свою камеру, тщательно закрыв объектив защитным колпачком, протягивает руку, прощаясь с Гельмутом. Но что это? Его пальцы были замотаны салфеткой, на которой проступали какие-то пятна. Неужели кровь?

Минувшей ночью эти чуткие руки ласкали ее, заставляя повиноваться каждому их движению. Тонко улавливая все, даже самые смутные желания женской плоти, они неторопливо вели ее к вершине наслаждения. Губы, вслед за руками, странствовали по всему телу Джордан. И жадность их вознаграждалась сторицей.

Слова любви, которые он шептал ей на ухо, были столь же восхитительны, как и сама его любовь. Чарльз, ее покойный муж, отличавшийся в обычное время болтливостью, в постели немедленно становился молчуном. Ей и во сне привидеться не могло, что во время близости бессвязные фразы могут наполниться столь драгоценным, глубоким смыслом, до предела воспламеняя душу и тело женщины.

Прошедшей ночью Ривз не просто разговаривал с ней — он словно в поэме воспевал ее. Что же он думает о ней сейчас, направляясь в ее сторону вместе с Гельмутом? Она часто заморгала, отгоняя навернувшиеся на глазах слезы, и попыталась улыбнуться, не вполне уверенная в том, что это у нее получится.

— Извини, дорогая, что так долго заставил тебя ждать, — проговорил Гельмут. — У меня есть кое-какие неотложные дела, которыми я должен заняться до начала рабочего дня. Ривз вызвался доставить тебя домой катером. И проводить до самой двери.