Глава 5

Наконец Рэчел и Леон с кучей подарков вернулись из Истборна. Леон искренне обрадовался, увидев Герду, а Рэчел не скрывала, что удивлена — и удивлена неприятно. Ревность непоседливой девчонки, одетой как подросток, была почти патологической. Когда они все вместе сидели за обеденным столом, Рэчел намеренно игнорировала Герду. Но та не придавала этому особого значения, так как и сама была не прочь остаться на какое-то время в тени. Наблюдая за Стюартом, Герда радовалась, что настроение его заметно улучшилось. После ужина все пошли в комнату Стюарта послушать новые диски, которые купила Рэчел.

Девушка продолжала демонстрировать неестественную оживленность. Но когда Леон включил цветомузыку и зазвучали первые аккорды, веселье ее заметно поугасло. Рэчел долго, не говоря ни слова, лежала на диване, подложив руки под голову, и не мигая смотрела в потолок. Только когда Леон заговорил об очередном модном саундтрэке к какому-то популярному фильму, девушка неожиданно оживилась. Развязной походкой она подошла к компании и, остановившись позади Стюарта, принялась вызывающе гладить его по спине.

Казалось, Стюарт ее не замечает — все те же непроницаемое лицо и отсутствующий взгляд. Такое впечатление, что он не чувствует у себя на шее тонкой, похожей на змею руки Рэчел и маленьких нежных пальчиков, сладострастно изучающих его лицо. В конце концов, усевшись рядом на невысокий стульчик, девушка положила голову ему на колени. Черные волосы, красиво ниспадающие шелковым водопадом, почти доставали до пола. Стюарт взглянул на нее и стал нежно, словно кошку, поглаживать мягкую копну, накручивая на палец густые локоны, так и оставляя их в виде спиралек.

Леон никак не реагировал, но Герду начинало не на шутку злить такое вульгарное проявление чувств. Раздражало, что Рэчел позволяет себе подобное при ней, можно сказать, совершенно постороннем человеке. Она отвернулась, стараясь сконцентрироваться на музыке, но вдруг услышала сдавленное пыхтение и смех Леона.

Стюарт с заговорщицким видом медленно отъезжал назад так, что голова Рэчел все больше скатывалась с коленей, пока та не начала падать. Стульчик накренился. Рэчел, судорожно хватаясь за воздух, рухнула на пол. Красная как рак, она вскочила и яростно завизжала:

— Скотина! Скотина! Ненавижу тебя! Всех вас ненавижу! — Разревевшись, она выбежала из комнаты.

Герда медленно перевела недоумевающий взгляд со Стюарта на Леона. Тот, все еще хихикая, пожал плечами. На лице Стюарта застыла злорадная усмешка.

— Ничего, переживет. Взрывная девчонка наша Рэчел. Просто динамит.

— Но… — Герда встала и жестом указала на дверь. — Может, пойти…

— Да бог с тобой, что ты. Успокойся. Она не оценит твоего великодушия. — Стюарт поднял стульчик. — Честно говоря, она тащится, когда с ней так обращаются, — усмехнулся он, а потом неприятно-слащавым голосом добавил: — Я так возбудился. Скорей, тебе придется успокаивать меня.

— Не собираюсь. — Герда не смогла скрыть отвращения.

Сейчас она уже думала, что лучше бы Джордан сегодня остался здесь. По крайней мере, знаешь, чего от него ожидать. А с этой парочкой постоянно чувствуешь себя как на вулкане. Извинившись, она пошла к себе в комнату.

Ночь была непривычно тихой. Давящее безмолвие, казалось, проникало сквозь кожу и звенело, дребезжало в мозгу. Непонятная тревога заставляла душу содрогаться в леденящих конвульсиях. К тому же из-за влажной духоты было трудно дышать. Герда никак не могла уснуть без знакомых звуков колыбельной ночного города. Всю ночь она пролежала с открытыми глазами, пытаясь уловить хотя бы слабый шорох или шепоток.

Наступило долгожданное, но хмурое утро. В воздухе парило. Чувствовалось приближение грозы. Вялость во всем теле и подавленное настроение — обычное дело в такую погоду. К тому же бессонная ночь давала о себе знать. Стоя у окна, Герда подумала, что надо лечь и еще раз попробовать заснуть. Было только около семи, и в доме все еще спали мирным сном.

Она присела на край кровати. Нехорошее предчувствие тошнотой подступало к горлу. Герда вспомнила вчерашний вечер. Неужели Стюарт и Рэчел всегда так себя ведут? Сначала милуются, как голубки, а потом внезапно ссорятся? Такие бурные отношения предвещают все, что угодно, только не спокойное семейное счастье. Но она-то? Какое она имеет право вмешиваться? Это их жизнь, и они по-своему, как могут, стараются жить в удовольствие. Неужели Джордан не понимает? Как глупо, что у нее не хватило силы духа и слов доказать ему это. Тогда остается один выход — бежать. Бежать, пока не поздно, даже если… даже если она подведет Ховарда… Даже если…

Неожиданно раздался негромкий стук. Герда не успела опомниться, как дверь отворилась и приветливый голос произнес:

— Ты уже проснулась? Я принес чай.

В комнату вошел Леон.

Герда заметалась в поисках халата. Не обращая на нее никакого внимания, Леон поставил поднос на стул и направился к окну.

— Раздернуть занавески? Или ты уже видела, какая мерзкая погода?

— Да, открой, пожалуйста. Спасибо за чай. Ты так неожиданно зашел.

Леон улыбнулся какой-то своей особой, дружелюбной, успокаивающей улыбкой:

— Да в воскресенье у миссис Б. выходной. Обычно мне приходится оказывать гостям надлежащий прием.

Было видно, что он не прочь поболтать. Зевая, Герда поинтересовалась:

— Почему миссис Б.?

— Бредлингем — слишком длинная фамилия, а мы здесь все такие лентяи.

— Понятно. — Она откусила кусочек печенья.

Интересно, кто он такой, Леон? Имеет ли медицинское образование? Как ему удается терпеть переменчивого, раздражительного Стюарта? Он всегда невозмутим, со всеми приветлив, и относятся здесь к нему скорее как к члену семьи, нежели как к наемному работнику. Да, Стюарту определенно повезло с другом.

Герда подняла на него глаза и вздрогнула. Леон в упор смотрел на нее. Она не смогла скрыть удивления.

— Не подумай ничего плохого, — весело улыбнулся парень.

Она смотрела на него все так же вопросительно.

— Вчера ты заметно нервничала. Я не мог тебе ничего объяснить при них, но сейчас… С первого взгляда кажется, что Стюарт специально издевается над Рэчел. К тому же она ведет себя как рабыня. Но, несмотря на это, они очень подходят друг другу. Она для него что-то вроде отдушины, впрочем, как и он для нее.

Наверное, Леон посчитал, что сказал достаточно, многозначительно замолчал и направился к выходу. У двери он остановился и опять сдержанно улыбнулся:

— Так что не волнуйся, а главное, старайся не показывать, будто что-то не так. Договорились?

Слова прозвучали как приказ. Герда не знала, что и думать. Постепенно она пришла к выводу, что Леон пытается ее о чем-то предупредить. Но о чем?

Весь день эта мысль не давала покоя. Вспоминая, с каким неприятием Джордан говорил о возможном браке между Стюартом и этой странной девушкой, которая, казалось, была ему бесконечно предана, Герда размышляла, на чьей стороне Леон. Может быть, он заодно с этой парочкой, и они задумали поставить Джордана на место? Боже, зачем она ввязалась в это? В глубине души ей страшно хотелось помочь Джордану, даже несмотря на его диктаторские замашки.

За завтраком Рэчел вела себя необычайно жизнерадостно. Ничто не напоминало о вчерашнем инциденте. Затем все вышли в сад, где она принялась натягивать старую сетку, чтобы играть в крокет.

— Кто-нибудь знает, как играть? — властно спросила Рэчел.

Оказалось, никто. Стюарт предположил:

— Надо загнать мяч в воротца?

— Да нет же.

Рэчел молотком забивала крепления в газон, не обращая внимания на то, что безнадежно уродует шелковистую зелень лужайки. Вдруг молоток соскочил и чуть не попал по пальцу. Рэчел грязно выругалась.

— Леон, ты что, так и будешь стоять, как истукан? Иди помоги, — огрызнулась она.

Леон молча повиновался, а Стюарт, ухмыльнувшись, заметил:

— Ты что, специально надела эту алую юбку — прямо как червовая дама.

— Да какая разница — червовая, не червовая, главное, чтоб не дешевая девка, — сострила Рэчел, отмеряя расстояние, чтобы вбить второй колышек. — Для тебя же стараюсь. Будешь играть с нами.

— Конечно, а ты будешь вместо фламинго у меня под мышкой.

— Свинья!

— Я знаю, что ты меня обожаешь, сладенькая моя.

Герда чувствовала себя очень неуютно. Игра началась. Все творили, что хотели, совершенно не соблюдая правил, прямо как в пресловутой стране чудес. Небо темнело, и когда на траве остались следы от первых тяжелых капель, во двор въехала белая спортивная машина.

Дверца открылась, и показалась брюнетка в футболке вишневого цвета и кремовых облегающих джинсах. Она неспешно пересекла лужайку.

— Привет всем, — небрежно бросила новая гостья, и небо разразилось проливным дождем.

— Ну вот, привезла с собой дождь, — проворчал Стюарт. Все поспешили под крышу. — Ты знаешь Герду? Герда — Диана.

Отряхивая волосы, смуглая девушка, пренебрежительно кивнула в сторону Герды.

— Джордан здесь?

— Нет. — Стюарт со злорадством изобразил удивление и заискивающе, издевательским тоном спросил: — А что, вы договорились встретиться?

— Да, представь себе. Что, он все еще не может отвязаться от того идиотского контракта или что?

Стюарт осклабился:

— Самое трудное — отвязаться от нас. И на этот раз у него получилось.

— В самом деле? — Диана свысока, скептически осматривала Герду. — Что, новенькую нашли? — Она взяла коктейль и откинулась на кресле, всем своим видом показывая, что она здесь как дома.

Диана не была, что называется, красавицей. Достаточно нестандартная внешность: слишком полные губы, слишком глубоко посаженные глаза. Но несомненно, таких женщин мужчины не пропускают. В каждом движении — скрытая чувственность. Сочное, пышущее жизненной энергией молодое тело. Зовущие, томные и в то же время высокомерно-холодные глаза.

Они уже почти закончили обедать, когда неожиданно в комнату вошел Джордан. Увидев за столом Диану, он заметно удивился. Задержался взглядом на Герде, прежде чем обратился к любовнице:

— Не ожидал тебя увидеть.

Она кокетливо улыбнулась:

— Ты что, не знал? Я — сюрприз, который приготовил тебе Стюарт.

Искорка гнева блеснула в глазах.

— Да? Я тронут. Действительно, сюрприз удался. Но сегодня у нас не получится никуда сходить, милая.

— Ладно, прощаю. — Улыбка превратилась в недовольную усмешку. — У нас еще много времени впереди. Не завтра, так послезавтра. Ты обедал, дорогой?

— Да, но от кофе не откажусь.

Диана встала, чтобы налить ему кофе. Джордан не спускал с нее глаз. Подойдя к его креслу, она уселась на подлокотник и, раскачивая в воздухе ногами, наклонилась к нему и принялась что-то нашептывать, демонстративно прижимаясь к мужчине. Казалось, они забыли, что не одни в комнате — многозначительные взгляды и улыбки, горячее дыхание влажных губ, одним словом, страстные любовники.

Герда старалась не смотреть. Так вот какая у него девушка! Богатенькая, изнеженная, сексапильная. Конечно, глупо было ожидать, что Джордан в свои тридцать с лишним будет вести аскетический образ жизни. Но, глядя, как он игриво болтает с Дианой, как в его глазах все больше разгорается желание, Герда, помимо воли, испытывала горькую досаду. И ненавидела себя за это.

Леон предложил ей сигарету. Она закурила и мысленно дала себе слово не обращать на парочку никакого внимания. Но тоскливая мысль не давала покоя. Мысль, что, сложись все иначе, Джордану не потребовалось бы общество Дианы все эти три года.


Дождь все не кончался. Где-то после трех Джордан встал и направился к выходу, сославшись на то, что у него много работы.

Диана не скрывала неудовольствия и готова была закатить истерику. Джордан смерил ее равнодушно-надменным взглядом хозяина:

— Пора бы знать, милая, что если я заранее отменил на сегодня все развлечения, значит, это неспроста. Ты думаешь, я специально игнорирую тебя?

— Тогда зачем ты меня позвал? — обиженно воскликнула Диана, бросаясь за ним.

— Я тебя не звал. — Он погладил ее по щеке. Герда узнала этот жест, и по телу пробежала дрожь. — Но я не вижу никакой проблемы. Развлекайся. Будь как дома.

Считая дальнейшие дискуссии бессмысленными, он бесцеремонно повернулся к девушке спиной и тем же тоном обратился ко всем сидящим, не глядя ни на кого в отдельности:

— Кто-нибудь, скажите миссис Б., чтобы принесла мне чего-нибудь освежающего где-нибудь около семи.

Леон сразу отозвался. Джордан кивнул и спокойно вышел.

Промаявшись до полдника, Диана убралась восвояси. Никто не удерживал ее, и Герда подумала, что, может быть, и она тоже может встать и уйти. Лишь бы не сидеть с Рэчел и Стюартом, она вызвалась помочь Леону убрать и помыть посуду и скрылась на кухне. Дождь лил как из ведра. Герда, как загипнотизированная, следила за струйками, которые, с упорной настойчивостью обгоняя друг друга, сбегали по оконному стеклу. Казалось, каждая из этих капель в чем-то провинилась перед дождем, и за это он неистово шлепал ее о стекло. А она, проклятая и растерзанная им, сливалась в общий бесконечный поток, который, в свою очередь срывая зло на людях, наводил уныние.

Да, Стюарт правильно заметил: наша милая добрая Англия словно специально, чтобы порадовать нас, припасает на выходные дни вот такую погодку.

Герда подумала, что вряд ли когда-нибудь она так бездарно проводила выходные. Более-менее утешало то, что день почти прошел, а завтра утром повседневная рутина снова расставит все на свои места.

Набрав спиртного, сигарет, соленых орешков и невероятное количество чипсов, компания уселась смотреть какой-то фильм. В комнате погасили свет. В темноте Герда почувствовала себя еще неуютнее. В конце концов, не выдержав, она встала и незаметно вышла на террасу.

Дождь прекратился. Дышалось легко, и с каждым вздохом душу наполняла живительная свежесть. Герда медленно шла к саду. Она решила, что пройдет только туда и обратно и вернется в дом, поскольку было довольно прохладно. Через несколько минут она повернула назад, но, дойдя до бетонной дорожки, ведущей к дому, поняла, что ни за что не хочет уходить отсюда.

Герда остановилась возле скамейки и, опершись о спинку, глубоко задумалась. Почему ей так тревожно? Неужели из-за Джордана? Да. Несмотря на то, что он где-то там, в доме, за кирпичными стенами, Герда каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие. Вдруг она поняла, что, сама того не замечая, продолжает думать о Диане. Ужасные мысли, полные неприязни, дикой, непонятно чем вызванной ненависти и зависти, к которым примешивалось странное чувство жалости. Да, Герде были неприятны нахальство и самоуверенность Дианы, усугубленные необъяснимой враждебностью к окружающим. Но как она завидовала этой самоуверенной девушке! Ведь та что-то значит в жизни Джордана. Может, Джордан по-своему любит ее, любит со всей присущей ему нежной страстностью. Но полюбившая Джордана изначально обрекает себя на муку, потому что рано или поздно он обязательно заставит ее страдать. Герда это знала и искренне жалела Диану.

Хотя, может быть, Диана и не такая дурочка, чтобы позволить себе влюбиться. Может, у нее достаточно ума и воли, чтобы не поддаться соблазну, за который придется расплачиваться сердечными переживаниями. И ее вполне устраивает чисто внешняя сторона их отношений, так как Джордан умел быть щедрым, и не только материально.

Внезапно почувствовав холод, Герда поежилась и резко, словно стараясь отмахнуться от неприятных мыслей, развернулась. Их взгляды встретились. Открыв от изумления рот, она машинально шагнула назад и чуть не перегнулась через спинку скамейки.

— Что ты подкрадываешься, как привидение?

— Да ты бы все равно не услышала. Вечно витаешь в облаках. — Джордан неторопливо подошел и замер рядом, потупив взгляд, будто рассматривал что-то под ногами. — Такое впечатление, будто тебя что-то мучает. Да?

— Не особо.

Он посмотрел на нее:

— Не лучшие выходные в твоей жизни, да?

— Бывало и получше, — как можно деликатнее отозвалась Герда.

— Охотно верю.

Он расправил плечи.

При этом движении Герда почувствовала, как дрожь напряжения сковала все ее тело.

Он в удивлении приподнял брови:

— Что с тобой? Замерзла?

— Да, немного.

— Герда, пора принимать решение. Или я приму его за тебя. — Неожиданно он грубо схватил ее за плечи и чуть тряхнул, словно пытаясь растормошить. — Прямо сейчас. Все, назад дороги нет. Если бы тебе нечего было мне сказать, ты бы сделала все, чтобы не попадаться мне на глаза. А если на тебя не надавить, ты так и будешь тянуть резину. Что, я не прав? Что ж ты так трясешься?

Она почувствовала, как его горячие ладони начали медленно гладить ее руки. Через шелк рукавов по коже распространялось жгучее тепло.

— Надо было плащ надеть.

— Да я вышла на минутку, проветриться, — запинаясь от волнения, вымолвила Герда. — Джордан, мне надо поговорить с тобой. Я…

— Я весь внимание.

— Да, но… — Она схватилась за спинку скамейки так, что пальцы побелели. Мысли путались, одолевало дикое желание убежать, исчезнуть, испариться. — Не здесь. Потому что…

— Потому что… — Он все еще держал ее за плечи, заставляя смотреть ему в лицо.

Герда в отчаянии сжала кулаки и растерянно огляделась. Они стояли в нескольких метрах от дома. Было видно, как серебристо-серое небо отражается в окнах. Герда неистово дернулась, пытаясь освободить руки:

— Пусти. Нас могут увидеть. Стюарт увидит и…

— Ну и что? Кстати, неплохая идея. — Напряженный взгляд горел несгибаемой силой воли. — Заревнует, осознает, что хочет тебя вернуть. В любом случае маленькая интрижка может скрасить ему жизнь. Почему бы нет? Ты ведь все еще на моей стороне?

Ни на секунду не ослабив хватки, Джордан прижал Герду к себе и склонил голову в ожидании поцелуя. Губы растянулись в самодовольной усмешке. Герда с ужасом поняла, что ей не обмануть Джордана. Он прекрасно осознает свою силу и чувствует каждое движение ее изнывающего от желания тела.

Собрав остатки гордости, она резко отвернулась и прошептала:

— Нет. Я не собираюсь быть орудием в твоих грязных делишках. Не собираюсь вместе с тобой измываться над Стюартом. Пусти!

Упершись ладонями ему в грудь, она попыталась оттолкнуть мужчину. Джордан с ласковой усмешкой взглянул на изящные руки:

— Да… а если я не хочу тебя отпускать? Занятно наблюдать, как ты борешься сама с собой. Ах, какой накал страстей! Она не хочет быть орудием. Силенок маловато, чтобы решать, чем хочешь быть, а чем нет.

Герда почувствовала, как его грубые объятия стали крепче. Словно робот, медленно и безжалостно Джордан прижал ее к себе. Она неистово завертела головой, пытаясь уклониться от его губ, но задохнулась в поцелуе.

— Прекрати, — на секунду вырвалась она. — Вспомни, что ты сказал тогда, в ресторане, в ту ночь. Помнишь?

— И что же я сказал?

— Что ты никогда не притронешься к женщине, если… — Голос изменил ей.

Герда, насколько можно, прогнулась назад. Разъяренная, она не понимала, что сопротивление только еще больше возбуждает Джордана.

— Что было, то прошло, — с устрашающей вкрадчивостью выдохнул он. — Сколько тебя помню, ты всегда руководствовалась здравым смыслом, а не чувствами. А это своего рода провокация, против которой не устоит ни один нормальный мужчина.

— Тебя лично я никогда не провоцировала.

— Серьезно? Ну-ка, посмотри на меня. Посмотри, посмотри, если, конечно, тебе нечего скрывать.

Эта ласковая насмешка подействовала успокаивающе. Герде показалось, что ее с головой накрыла теплая волна томной слабости.

— Два раза ты точно не имела ничего против, насколько я помню. Что, скажешь — неправда? Тогда я даже поверил, что нравлюсь тебе. Неужели я так сильно изменился?

Она все еще продолжала бороться с собой, со страстным желанием, охватившим ее всю без остатка. Боролась, хотя знала, что битва безнадежно проиграна.

— Нет, каким ты был, таким и остался, — упавшим голосом подтвердила она скорую капитуляцию. — Как и прежде, используешь людей. Все такой же бессердечный, жестокий эгоист и…

— Эгоист? — Ни один мускул не дрогнул на его лице. — Потому что не скрываю, что хочу любить тебя?

— Тогда бы ты не позволял себе так обращаться со мной. — Герда захлебывалась от возмущения. — Да и что ты знаешь про любовь? Хотя если ты имеешь в виду секс, то мог бы не прогонять Диану.

Он расплылся в нагловато-похотливой улыбке:

— А может, я не хочу с Дианой. Может, я хочу с тобой.

Герда рванулась, до конца не веря, что в человеке может быть столько животной грубости. Ее колотило. Она уставилась на Джордана глазами, полными боли и унижения:

— Боже, как ты отвратителен. Ненавижу тебя! Ненавижу!

Он медленно опустил руки, и в какой-то миг Герда испугалась, что он ударит ее. Но Джордан лишь криво ухмыльнулся, до того ехидно, что она подумала, лучше б уж ударил:

— Так, значит, отвратителен? Так же отвратителен, как тогда? — Он, не отрываясь, смотрел в ее испуганные глаза, потом задумчиво произнес: — Сейчас увидим, кто здесь отвратительный. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Герда почувствовала, как страх холодными коликами пробежал по телу. Джордан еле сдерживался и почти перешел на крик:

— Только не надо строить из себя оскорбленную невинность. Ты в состоянии постоять за себя, когда надо.

Ничего не видя из-за слез, Герда молча зашагала к дому. Словно в тумане, до нее долетал звук его шагов сзади. Около калитки Джордан поравнялся с ней и нечаянно задел плечом. Герда отскочила как ужаленная. Он прошел мимо и открыл дверь в кабинет.

В комнате было темно. Сгущавшиеся сумерки, казалось, предвещали беду. Герда застыла на пороге. Где-то в подсознании мелькала мысль, что ей грозит опасность и что эта опасность исходит от Джордана. Он потянулся к выключателю, и свет засеребрил взъерошенные волосы. Джордан взял графин с виски и плеснул немного в стакан. Движения его были резкими, нервными. Он едва владел собой. Подойдя к Герде, он буквально впихнул стакан ей в руку.

— Нет, спасибо. Я…

— Как угодно. — Джордан выпил сам.

— Так что ты хотел? Если опять что-нибудь насчет Стюарта, я не хочу слушать. На меня не рассчитывай. Завтра я уеду и больше его не увижу. Никогда. Я не собираюсь участвовать в твоих махинациях. Стюарт сам знает, что ему надо. Оставь его в покое, он и так несчастен. — Она сорвалась на крик. — Ты, слышишь? Я ни за что не буду помогать тебе! Ни за что!

Делая вид, что ничего не слышит, Джордан сосредоточенно копался в черном портфеле, вытаскивая и запихивая обратно какие-то бумаги. Наконец в его руках появилась большая желтая папка-конверт. Джордан открыл ее и высыпал содержимое на стол — цветные фотографии, пожелтевшие обрывки каких-то листков, чистые глянцевые листы разных форматов и какой-то рисунок, напоминающий эскиз или план.

Джордан выпрямился и с абсолютно непроницаемым лицом сквозь зубы процедил:

— Вспоминаешь?

Герда не могла произнести ни слова. Сердце так колотилась, что уши закладывало.

— Посмотри внимательней.

— Откуда они у тебя?

— Сотрудники нашего бюро постарались. Я уже в пятницу получил все эти сокровища.

Герда силилась понять, что он такое говорит, но голос звучал как будто из другого мира. Джордан взял одну из фотографий и, подняв на свет, стал разглядывать с критическим прищуром. Потом взял еще одну и, смерив ее таким же оценивающим взглядом, положил оба снимка на папку.

Герда зажмурилась и схватилась за края стула, чтобы не упасть. Конечно, так она и знала. Это те фотографии. Но как Джордан смотрит на нее! В глазах столько ненависти и отвращения, как будто это какое-нибудь грязное порно. Невольно Герде стало нестерпимо стыдно. Но как ему удалось получить их? Откуда она могла знать, что он все поймет? Что он догадается? Тогда, четыре года назад, она не могла предвидеть, что будет так мучительно больно за то, что пришлось сделать в силу сложившихся обстоятельств.

Джордан безучастно взглянул на нее:

— Ну что, Афродита? Должен признать, ты была очаровательной, хотя еще чувствуется подростковая угловатость. — Он потянулся за графином. Казалось, ему все равно, слушает Герда или нет. Он как бы рассуждал сам с собой. — А страшно было в первый раз, да? Небось неуютно себя чувствуешь, когда кто-то через объектив рассматривает все твои прелести? Да, должен признать, фотограф — настоящий художник. Если не брать во внимание нелепую ненатуральную морскую пену. А так, просто слышишь крик чаек и представляешь, как накатывают огромные волны, и этот туман… Ну и конечно, маленькая Афродита, появляющаяся из морской пены, — сухо добавил он.

— Он клялся, что меня никто не узнает, — упавшим голосом отозвалась Герда. — Говорил, что они для частной коллекции, что ему нужна именно непрофессиональная модель, и…

— Ага, то есть ты единственная, кто ему подходил? Тебе не кажется, что ты себе немного льстишь?

— Я ненавидела себя за это, но он умолял, канючил, предлагал фантастический гонорар. Я послала его ко всем чертям, но потом кое-что произошло… Мне очень нужны были деньги, и я… — Она осеклась. Беспощадный в своей подозрительности, жестокий взгляд словно говорил: «Пой, птичка, пой. Думаешь, я верю хоть одному твоему слову?» Герда спрятала лицо в дрожащих ладонях. — Зачем они тебе? Чего ты добиваешься?

— Они будут использованы для нашего календаря на следующий год.

Герда почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Все решили, что горные пейзажи уже порядком приелись. Кто-то вспомнил об этих снимках. Оказывается, в Англии они очень известны, хотя и не распространялись специальным тиражом.

— То есть… — в голосе дрожали слезы стыда, — «Уэнтфорд» приобрел…

— Ну да. Дело за мной.

Герда оцепенела. Она сразу подумала о маме, об отчиме, которого видела всего лишь два раза в жизни с тех пор, как мама второй раз вышла замуж, и чувство горькой безысходности захлестнуло душу.

Как помешанная, словно пытаясь убедить в этом сама себя, она покачала головой:

— Нет, ты не посмеешь…

— Кто тебе сказал?

В бессилии Герда опустила руки и заплакала. Действительно, кто ей сказал, что Джордан Блэк не посмеет?

— Я жесток, как ты говорила не раз, беспощаден, — холодно отозвался он. — А это, может быть, прибыльно. Ты продалась четыре года назад, так почему мне не перекупить сейчас этот товар?

Джордан выложил свой второй козырь.

Загрузка...