Чарующий остров

Глава 4

Клэр спускалась к пляжу по коралловой тропинке. Ветер посвежел, и волны за рифами покрылись белыми барашками, изумрудно-зелеными во впадинах. Слепящий шар солнца опускался в сияющую синеву моря. Скоро сияние дня исчезнет и небо обретет иную чарующую красоту: пурпурно-звездный тропический вечер.

Смешные птички крачки прихорашивались среди серебряных листьев турнефорций.

Яхта Адама Брокуэя «Карина» стояла на якоре в прозрачной зелени лагуны под лучами заходящего солнца. Она выглядела очень впечатляюще — красивый, дорогой, изысканный странник моря, с двумя высокими мачтами, во всю длину отражающимися в зеленой глади. Ей подумалось: что он может испытывать, стоя у штурвала? Чувство силы, власть, мастерство, высшее удовлетворение? Она знала, он превосходный моряк, отважный, хладнокровный, полностью уверенный и в себе, и в своем судне.

Всего час назад она с замиранием сердца следила, как яхта с трепещущими белыми парусами шла прямо на рифы. Она сразу догадалась, кто это. Только один человек был достаточно безумен, или достаточно отважен, или достаточно опытен, чтобы идти здесь под парусами. Он был подобен древнему завоевателю или чистокровному скакуну перед препятствием. Она наблюдала в пленительном ужасе, завороженная этим зрелищем, каждую секунду ожидая рокового столкновения с верхушками рифов.

Ветер наполнил паруса, яхта легла на один борт. За сто ярдов от кораллового лабиринта яхта сменила галс и вошла в узкий и довольно бурный пролив. Тут Клэр закрыла лицо рукой, содрогнувшись. Когда она открыла глаза, яхта тихо скользила, словно прекрасный лебедь, по безмятежной голубой лагуне, подходя к месту стоянки. Она повернулась и помчалась в дом, как маленькое дикое животное, возбужденное сверх меры. Так он приехал? Сердце ее колотилось в какой-то дикой, беспричинной панике.

Ее охватила радость перед встречей с Адамом Брокуэем. У нее было чувство, перешедшее в убеждение, что он волшебник. Он и был таким. И даже более того.

Она судорожно сжала край своего тонкого, как паутинка, платья. Это было одно из ее лучших, в романтическом стиле, с глубоким сборчатым вырезом и короткими рукавами в буфах, с лимонными цветами на медово-золотом фоне. Женщине всегда придает уверенность свежая ванна, блестящие волосы, красивое платье и легкий аромат нежной кожи.

Она пришла к усыпанному гравием берегу, где по краю скалы раскинули свои головки точеные орхидеи, и присела поодаль, напоминая посадкой головы и прической греческую статую. Солнце опустилось теперь ниже верхушек деревьев, позолотив последними лучами ее волосы и кожу янтарного оттенка. Сгущались волшебные тропические сумерки. Где-то позади послышались шаги, но она не обернулась. Скорее всего, это Тина, пришла позвать ее к своему обожаемому дядюшке. Неизбежный момент.

Она заговорила, не оборачиваясь, глаза ее задумчиво мерцали под длинными ресницами:

— Прекрасно, не правда ли? Как будто в раю.

— Ну, вы и сами-то чертовски хороши! — Незнакомый вибрирующий голос был ироничен.

Краска бросилась ей в лицо, глаза расширились.

— Дядя Брок!

— Мелисанда! — рассмеялся он.

Они откровенно уставились друг на друга на несколько мгновений. Воцарилось молчание. Ветер трепетал в пальмах, доносился запах тысяч цветов сквозь песнь моря.

— Вы меня искали? — спросила она первое, что пришло ей в голову. В ее словах таился некий скрытый смысл.

— Очень умно с вашей стороны, Мелисанда! По правде сказать, да! — Он двинулся к ней, очень высокий, широкоплечий атлет. Без всякой натяжки можно было представить его пиратом! Загадочная, очень мужественная фигура, весьма далекая от определения стандартной красоты. Она почувствовала состояние, близкое к обмороку.

Его темно-синие глаза пронизали ее, как молнии, не упустив абсолютно ничего.

— Дело усложняется! Так вы, значит, новая гувернантка, Мелисанда? — Он разглядывал ее с интересом и каким-то холодным весельем. В вопросе было что-то неприятное, что заставило ее опустить голову.

— Вы словно бы ждали от меня отрицательного ответа, мистер Брокуэй?

— Прошу прощения, — повел он мощными плечами. — Мне кажется, Мелисанда, это не вполне обычная ситуация и вы не придерживаетесь общих правил для гувернанток, или вы надеетесь основать новое направление? Я ни на секунду не представлял никого, хоть отдаленно похожего на вас. Ваша предшественница была самая простая девушка с ногами, как у антилопы. Тоже весьма чувствительная.

— Вы не очень-то добры, а? — Она все еще была не в силах подняться.

— Но, клянусь, это правда! — Он небрежно разлегся подле нее, в песочного цвета костюме и голубой рубашке. — Мне не видно ваших ног, Мелисанда, но я уверен, они соответствуют всему прочему. Изящные лодыжки, изящные запястья. Это сногсшибательное платье, я страшно рад, что вы его надели!

Она повернула к нему голову и увидела в его глазах явный вызов.

— Я ожидала холодного приема, — выговорила она сухо, — но не до такой степени!

— Но ведь это естественно — раздавать красивым девушкам комплименты, а вы красивы, Мелисанда.

— Меня зовут Клэр, мистер Брокуэй.

— Могу я называть вас так? — Он глядел сузившимися глазами на ее бледное лицо.

— Полагаю, это само собой разумеется.

Он прикинулся колеблющимся:

— Клэр! Думаю, вам это не подходит. Как-то прозаично. Тина мне все уши прожужжала про свою Мелисанду. Сказочная фигура, эфемерная, из иных миров, героиня Дебюсси. Я много о вас слышал, Мелисанда. Тине вы нравитесь.

— А вам нет.

— Отнюдь!

Холодный насмешливый тон встряхнул ее.

— Мне надо в этом убедиться.

— Еще убедитесь, детка. — Он бросил внимательный взгляд. — Позвольте задать дурацкий вопрос. Что вы тут делаете?

Она резко выпрямилась:

— Втираюсь в милость к миллионерам Брокуэям. Вижу, что вы не поверите в мои благие намерения.

Глаза его блеснули.

— И весьма благие попытки. Но я серьезно настроен покончить с этим и забрать Тину на материк.

— Я что-то не понимаю, о чем вы говорите.

— Ну, тогда вы гораздо менее утонченная натура, чем я думал. Однако почему бы нам не обсудить это за аперитивом? — Он протянул к ней руку, она же, сделав вид, что не заметила, легко поднялась.

— Обычно я не пью в это время.

— Ну, так ближе к вечеру. Я хочу развязать вам язык. — Он насмешливо приподнял бровь. — Вы что-то сказали?

— Просто охнула. — Она могла бы добавить, что безнадежно растерялась.

— А насчет обеда, — продолжал он, — вы, верно, питаетесь маковым зернышком!

— Благодарю вас. Вы очень непосредственны.

— Вы, наверное, находите меня излишне прямолинейным?

— А вы нет?

— Ну да. Старая фамильная привычка. Но я хотел бы узнать вас получше, хотя бы для блага Тины. Как же иначе мы можем подружиться?

— Просто любопытство, мистер Брокуэй? — Она быстро взглянула на него и тут же отвела взгляд.

— Не только! В вашем лице что-то интригующе любопытное. Но что? Печаль? Меланхолия? Несчастная любовная история, бедное дитя!

Она колебалась, словно принимая решение.

— Ну, я…

— Так это была любовная история! Неблагоразумие, немного сумасбродства, отсутствие реального выхода, что-то уплыло из рук. Вот вас и потянуло к русалкам. Ну не смотрите на меня так. Ничего в этом нет особенного. — Он смотрел на нее оценивающе-холодно, насмешливо-раздраженно. — Милая моя, нельзя ждать победы лишь от случайного выстрела!

Она отвела от него глаза, прошептав быстро: — Может, мы оставим это?

— Это вас гнетет, я вижу. Пойдемте вперед. Вспорхните, как ангел с ренессансных фресок. Храните свои горько-сладкие воспоминания, детка. Юности свойственна сентиментальность. Я просто не хотел бы, чтобы вы опять попали впросак.

— А если это профессиональная болезнь гувернанток? — сочла своим долгом спросить она. — Может, мне утром покинуть вас?

— Нет уж, оставайтесь! — скомандовал он. — Вас еще здесь потерпят. А у вас острый язычок, когда вас рассердят, а, Мелисанда?

У нее загорелись глаза.

— А вы думали, только у вас монополия на это, мистер Брокуэй?

Он поклонился не без элегантности:

— Вовсе нет. Просто для красивой девушки вполне естественно безнадежно запутываться в одну любовную историю за другой. Как говорится, вопрос степени риска.

Пытаясь скрыть охватившие ее чувства, она нагнулась и сорвала белый цветок имбиря.

— Мелисанда, теперь вы сердитесь! Простите, я так же это ненавижу, как и вы, но факты, как говорится, налицо.

Она залилась краской, его триумф был полный. В молчании они приближались мимо деревьев к дому. Он опять глянул на ее задумчивый профиль.

— А он, случаем, не был женат, ваша последняя любовь?

Сердце у нее сжалось. Она вперила взгляд в землю, усыпанную лепестками, как лоскутками шелка.

— Разумеется. — Она пыталась попасть ему в тон и никак не могла. — А вы не были женаты, мистер Брокуэй?

— Ни Боже мой. Самопредохранение — первый закон для умного человека.

— Мне следовало догадаться! Так как же вы… — оборвала она себя на полуслове, понимая, что не встретит сочувствия.

— Не шумите попусту и не надо никаких подробностей. Все это я знаю. К счастью, в вашем случае осталось не так много шрамов, как вы думаете.

Трудно было бы вообразить себе подобный разговор на фоне такого пейзажа. Клэр попробовала усмехнуться:

— Что мы все обсуждаем мою маленькую печальную историю? Почему не вашу? Я уверена, у вас их найдется с полдюжины. Только не говорите, что у вас никогда не было желания.

— Никогда. Отведал удовольствие и пошел дальше.

— Все это прекрасно, если у вас достанет темперамента на это, — добавила она глубокомысленно.

— У всякого достанет, крошка. Только дайте время и… возможности.

— Рада за вас!

— Рад, что вы рады, Мелисанда! Не хотелось бы вас огорчать.

Насмешка не покидала его загорелого красивого лица, странным образом волнуя ее.

— Вы меня не огорчаете, мистер Брокуэй, — сказала она вполне искренне, — вы только побуждаете меня сказать больше, чем нужно.

— А может быть, это моя цель! — Он прямо навис над ней. — Всю жизнь я стремился к намеченной цели.

Она нервно усмехнулась:

— Очень жаль, что вы признаетесь.

— Признаюсь или нет, а я всегда плевал на условности.

Она побледнела и бросила на него напряженный взгляд:

— Вы меня удивляете, мистер Брокуэй. Я бы сказала, вы видите перед собой не людей, а каких-то пешек. Двигай их, верти ими, командуй, как вздумается.

Он помолчал, а когда заговорил, то в голосе его слышалась плохо скрываемая ярость, хотя он и старался быть вежливым.

— А теперь вы меня путаете с кем-то другим. Я всегда считал людей интереснее, чем механизмы. Возьмите хоть Дэвида. Вы когда-нибудь видели такую смену настроений?

В глазах у нее было сомнение.

— Я думала, мужчинам полагается держаться вместе?

— При всех равных условиях так и есть.

Запах цветов вдруг стал удушлив.

— Клэр?

— Да?

— Взгляните на меня!

— Нет. Вы мне не доверяете.

— Вы чертовски правы!

— Но почему? — уставилась она на него. — Скажите, мне надо знать. Вы сами сказали, что Тине я нравлюсь. Но ведь это, разумеется, самое главное?

Его взгляд витал далеко.

— В данный момент это несущественно. Я ненасытно любопытен, моя среброволосая невинность, а вы представляете загадку. Я люблю разгадывать головоломки. Если б я был абстрактный мечтатель, я бы нашел вас пленительной. У вас способность сочетать разные качества. Хладнокровие, но не холодность. Лед и пламя. Берегись страсти смиренной и дикой! Кажется, Китс сказал. Художник найдет вас неотразимой. Для всякого рода искусства важен первый импульс, созидательное начало.

Она повернула к нему напряженное лицо с расширенными глазами:

— Прекратите!

— Все художники интересуются женщинами. Я думал, вы знаете. Собственно, вы не могли предложить более прельстительного искушения — хрупкая, прозрачная, ищущая. Ваша кожа просто светится, даже я это вижу. — Он даже как будто исполнился вдохновения. — Позвольте дать мне вам совет.

— Перестаньте, я не буду слушать! Я… я… — лепетала она что-то жалкое. Ей, казалось, не хватало дыхания.

— Что? — подзадорил он ее. — Хотите ударить меня? Всей своей сотней фунтов веса? Ну, Мелисанда, это не в вашем духе.

Ее руки бессильно повисли в воздухе.

— Если вы сделаете это, Мелисанда, я отплачу тем же и времени терять не стану!

— А стоило бы! — тихо выговорила она.

Они смотрели друг на друга с враждебностью. Его глаза странно выделялись на загорелом лице. В этот момент она ненавидела его, казалось, он угадывал каждую ее мысль.

— Почему, кстати, вы пират? — спросила она его со странной непоследовательностью.

Теперь его губы улыбались.

— Я думал, вы знаете. Чтобы оставаться богатым, разумеется. Однако давайте не тратить прекрасный вечер, толкуя о делах.

Она глядела на него сверкающими глазами:

— Чутье мне подсказывает, что вы не можете быть серьезны.

— Ну что вы. Вон Дэвид смотрит. Как кот из-за занавески. Нет, не смотрите.

— Я вижу.

— Да? — Он иронизировал. — И что же?

Клэр не отвечала. Он наблюдал за ней, постепенно успокаиваясь. Ее же словно булавками кололи.

— Ну, ладно! — заключил он. — Вы умеете притворяться. Это у вас выходит очаровательно. Обворожительно, но ничего о вас не говорит. Астарта, богиня тайны! Этот дух у вас в одежде и в волосах.

Она двинулась от него, спотыкаясь, неловкими мелкими шагами, от одной зеленой тени до другой, ощущая лишь смятение чувств.

Он пошел за ней своей гибкой походкой. Она вздрогнула, рассердившись на свою дурацкую, детскую реакцию, когда он тронул ее за плечо. Он не показал вида, что заметил это.

— У вас очаровательный беспорядок в прическе. Позвольте помочь? — Он поправил ей волосы за ушами, как-то невольно дав понять, какими жесткими могут быть его длинные пальцы при желании. — Вернемся к нашему предмету, — произнес он довольно, — женщины всегда приносили жертвы Дэвиду — его мать тому ярчайший пример. Но пора и остановиться. Какой у вас нежный затылок, Мелисанда. Прямо жертвенный.

— Что за средневековое мышление у вас, мистер Брокуэй!

— Адам, с вашего позволения. Или Брок, если желаете. Не знаю, почему бы вам не сказать это, Мелисанда. Я бизнесмен. Естественно, я стремлюсь защитить свои инвестиции.

— А какое это имеет отношение ко мне? — покосилась она на него.

— Во-первых, и можете не задирать так гордо нос, я плачу вам жалованье. Чудная мысль! Жалованье, которое, как я теперь понимаю, может оказаться недостаточным, судя по вашему платью.

— Я не знала, — прошептала она, хотя у нее, напротив, было слабое ощущение, что она знала все это с самого начала.

— Так знайте. — Он изучал ее лицо без улыбки.

Ее огромные глаза отражали бурю эмоций, она судорожно вздохнула:

— Я не подготовилась к встрече с вами!

— Я тоже, мой ангел! — Усмешка сверкнула на его дубленом лице. — Вообще я словно помешанный, как увидел вас. Ну что, пошли в дом? Дэвид, должно быть, всю шею свернул. — Он улыбался, но глаза его оставались холодными, с едва уловимой враждебностью. Рука его скользнула по ее обнаженному предплечью и взялась за запястье. В этот момент она хотела лишь одного — сбежать и укрыться в своей комнате, оборвать это мучительное столкновение. Его темное лицо выражало жуткую уверенность в своих намерениях, цель окончательную и определенную. — Не трепещите, — заметил он, возвращая ее к действительности. — У меня сердце ягненка!

Она даже не попыталась ответить. Это была часть игры, долгой дуэли, которую они должны были вести при каждой встрече. Она шла с ним, не противясь, печальная и безмолвная. Он кинул взгляд на нее, залитую живительным светом. Притворство продолжалось?