Чары пленницы

Глава 10

Бейли перекатилась на спину, правой рукой уперлась в стену, левой вцепилась в матрас. «Барракуда» сильно накренилась вправо, а когда выпрямилась, Бейли немного расслабилась и стала ждать следующую волну. Никогда еще ей не приходилось испытывать ничего подобного – ее швыряло вверх и вниз, толкало и вертело, как пушинку на ветру. Нечто похожее с ней было после нападения – она чувствовала себя как лист, оторванный от дерева и летящий в неизвестность.

Хуже того, после знакомства с Коулом Лейтоном она полностью утратила свою хваленую уравновешенность, Он приводит ее в ярость своей наглостью и в то же время забавляет сдержанным юмором. И, помоги ей Господь, она не может объяснить тех хаотичных чувств, которые поглотили ее сегодня, когда на палубе он обхватил ее руками. Лицо, освещенное солнцем, темные волосы, развевающиеся на ветру, – он сокрушительно красив. Когда он ее держал, она едва смогла совладать с эмоциями. Бейли чувствовала его скульптурно вылепленные мышцы рук и спины. Когда он двигался, ее покоряли грация и сила его движений.

В десятый раз за последний час она переживала момент их недавней стычки, и каждый раз подробности выглядели все прискорбнее. Было чуть за полдень, солнце пекло нещадно, несмотря на соленый ветер. Они стояли друг против друга, он сжимал ее руки у нее за спиной. Взгляд серебристо-серых глаз ее парализовал. Предполагалось, что она продемонстрирует ему, как умеет вырываться, но она ценой жизни не могла бы вспомнить, что он ей только что показал, и, словно завороженная, смотрела на его небритое лицо, красивую линию губ…

Бейли простояла так целую вечность, фантазируя о том, как ощутит их на своих губах. Он наверняка понял ее мысли, увидел неприкрытое желание в глазах. Она зажмурилась от смущения, томившего ее до сих пор, когда вспомнила, как он резко отпустил ее, словно она была заразной.

Но тогда зачем он целовал ее потом, в каюте? Слава Богу, постучался Марсель! Бейли не сомневалась, что еще один вздох – и она бы сдалась.

Вдруг что-то с грохотом упало. Бейли испуганно вскрикнула и подскочила.

– Ой! – услышала она в темноте мужской голос.

– Кто здесь?

– Бейли, это всего лишь я. Не хотел тебя пугать. Наткнулся на этот чертов стул. Кажется, разбил коленку, – буркнул Коул.

– О-о. – Бейли облегченно вздохнула. – Извините. Они весь вечер скользили, я не знала, что с ними делать.

– Не извиняйся. Я забыл закрепить их перед уходом, – ответил он уже спокойнее.

Бейли услышала, как чиркнула спичка, и вскоре тусклая лампа осветила комнату.

– Что вы делаете? Вы собираетесь спать здесь? – Она смотрела, как Коул нагнулся над ящиком стола, вытащил несколько крючков и зацепил их за кольца, прикрепленные к дальней стене.

– Если мне не изменяет память – это моя каюта. – Один за другим он развесил стулья на крючках и закрепил их.

– Просто я думала… Я думала, что вы, как джентльмен, уступили мне свою каюту в личное пользование. О, а я гадала, зачем эти кольца, – закончила она, меняя тему. В самом деле, с чего бы ей проявлять интерес к тому, где он будет спать?

Коул повернулся, лампа освещала его приглушенным светом.

– На корабле не бывает личных помещений, – ответил он, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Он снял с головы кожаный шнурок, бросил его на стол и взъерошил волосы. – А что касается крючков, то время от времени я развлекаюсь тем, что вешаю на них людей. В особенности назойливых женщин, которые выгоняют меня из моей каюты.

– Хм… Пожалуй, вам надо будет помнить об этом, когда в следующий раз надумаете удерживать женщину против ее воли. Вам придется подыскать ей более подходящее помещение, – огрызнулась Бейли.

– Следующего раза не будет. Сожалею только, что я не узнал о твоем присутствии до отплытия. Тогда мы оба не оказались бы в такой плачевной ситуации, – довольно холодно ответил он.

Его слова не задели бы так сильно, если бы она не была под впечатлением того, какой дурой себя выставила несколько раньше на палубе.

– Расслабьтесь, капитан, мы не долго пробудем в этой плачевной ситуации. Я за этим прослежу. Спокойной ночи. – Бейли гордилась, что голос не выдал ее чувств. Она повернулась лицом к стене и натянула одеяло до подбородка, надеясь изгнать Коула из дум с такой же легкостью, как из виду.

Но не тут-то было!

Бейли лежала и прислушивалась к тому, как Коул бродит по каюте. Вспомнила, как он прижался к ней со спины и обхватил руками. Вместо того чтобы воспринять это как нападение и угрозу, она вдыхала свежий, острый запах Коула и чувствовала себя абсолютно защищенной.

Коул заметил вспышку обиды в глазах Бейли, но и не подумал раскаиваться. Он сказал правду. Зачем ему лгать? Ложь опаснее правды, с горечью подумал он.

Он догадался о ее намерении покинуть судно, как только они достигнут берега. Похоже, Бейли близка к отчаянию, и Коул начинал думать, что она пойдет на любую глупость, лишь бы избавиться от него. Или она рвется к своему жениху, к Джеймсу?

Он не позволит ей уйти, пока нельзя. В течение дня, проведенного с Бейли, Коул напоминал себе, что не испытывает к ней никакого личного интереса. Но он и не предполагал, что так расслабится в ее присутствии. Он не учел страсть, усиливавшуюся с каждым прикосновением к ней. В какой-то момент Бейли посмотрела на него влажными глазами, в которых было приглашение, нет, мольба поцеловать ее. Неудивительно, что он не удержался. Тело отреагировало по-своему, по-мужски.

Черт возьми, он во второй раз чуть ее не изнасиловал. Хотя стоило бы, девица этого заслуживает. Наверняка она подумала, что если он будет охвачен страстью, то перестанет здраво соображать и выпустит ее на берег. Но она жестоко ошибается. Она слишком наивна и не понимает, что ее игра обернулась против нее. Желание было в ее глазах, чувствовалось в ее теле… но черт побери, и его оно тоже изводило!

Нет, просто он слишком долго был лишен удовольствия наслаждаться женским телом, поэтому так отреагировал на Бейли. Как только он утолит этот голод, он тут же избавится от мыслей о ней.

Коул закончил делать записи в судовом журнале и захлопнул кожаную тетрадь и сунул ее в верхний ящик стола. Вытащив из сундука одеяло, он взял маленькую подушку с рундука под окном и пошел к столу задуть лампу. Поколебавшись, он обернулся посмотреть на девушку в своей постели. Она лежала к нему спиной, рыжие локоны рассыпались по подушке. Он не стал раздумывать, почему целую минуту простоял, глядя на нее, – из любопытства или почему-то еще. Она казалась такой маленькой на койке. Он представил себе, что лежит рядом, и мгновенно напрягся. Выругавшись, Коул поклялся себе, что в Нью-Провиденсе справится с вожделением. Пылкие островитянки о нем позаботятся, он избавится от мечты об этой докучливой девице и сможет думать об истинном назначении Бейли: быть приманкой для его врага. От этих мыслей полегчало, и Коул, все еще возбужденный, улегся на дубовый пол спать.

Довольно скоро холод и сырость пробрали его до костей. Хуже того, каждая новая волна задирала «Барракуде» нос, потом швыряла в пропасть, мотала, как детскую игрушку. В конце лета шторма в южной Атлантике могут быть крайне свирепыми, и они абсолютно непредсказуемы. Коулу было не привыкать к плохой погоде, но он никогда не пережидал ее лежа на полу.

Когда корабль неожиданно повалился на левый бок, Коул покатился по полу и сильно ударился головой о ножку стола. Он шепотом выругался и потер шишку.

– Вы ушиблись?

– Все нормально, – ответил Коул, отметив нотку вины в ее заботливом голосе. – Я думал, ты спишь.

– Как можно спать в такой обстановке? Неужели вы привыкли к тому, что вас швыряет с боку на бок?

По голосу было слышно, что Бейли повернулась к нему лицом. Когда молния осветила каюту, он увидел, что она держится за столбик койки. Перед тем как ответить, он подтащил подушку и одеяло на прежнее место – в щель между столом и рундуком – и переполз туда.

– Вроде того. Но это еще не самый худший шторм. Он ненадолго.

Килевая качка шлепнула Коула о твердое основание рундука, потом отправила головой вперед на ножку койки. Он успел за нее ухватиться.

– Вы не сможете там заснуть. Неужели на корабле нет другого места?

– Если б было, я бы туда пошел, можешь мне поверить. Матросы, которые обычно ложатся на палубе, спят по двое на койках или на полу в офицерских каютах. У нас удобства ограниченные, так что придется тебе смириться с моим присутствием.

У него был такой напыщенный тон, что Бейли скрипнула зубами. Можно подумать, ее хоть на секунду обеспокоило его благополучие.

– Хорошо. Только вы уж будьте любезны, не катайтесь по полу. Вы так гремите костями, ударяясь о мебель, что я просыпаюсь.

За шумом дождя Бейли услышала сухой смешок.

– Пожалуй, это невозможно, но я постараюсь, – насмешливо ответил Коул.

– У вас не найдется веревки, сэр? Я с удовольствием привяжу ваш тощий каркас к ножкам стола, а когда мы подойдем к острову, буду счастлива оставить вас здесь. Я уверена, после моего ухода кто-нибудь из команды вас найдет и отвяжет. – О, этот мужчина приводил ее в бешенство!

– Вынужден отказаться. Прибереги такие игры для своего жениха. А старина Джеймс знает о твоих причудливых вкусах?

Бейли не поддалась на удочку, но обрадовалась, что темнота скрывает ее покрасневшее лицо.

Вспышка молнии осветила каюту, и Бейли увидела, что Коул сидит, привалившись к рундуку, завернувшись в одеяло и уткнув голову в колени. Он казался таким уязвимым, что она не выдержала:

– Коул? Это просто нелепо. Почему бы вам… – В «Барракуду» ударила очередная волна, звук был подобен взрыву. Корабль ринулся вниз под угрожающим углом, Бейли задохнулась от ужаса и, не удержавшись на койке, упала на пол. Ее захлестнула боль, Бейли едва сдержала стон. Она тщетно пыталась остановить скольжение по полу, пальцы в темноте шарили, за что бы зацепиться.

Вдруг она почувствовала на себе руки Коула, крепкие, уверенные и в то же время нежные, он придержал ее, пока «Барракуда» не восстановила равновесие.

– Ты в порядке? – язвительно поинтересовался он.

– Нет. Я упала на синяк. Это не… ох!

Бейли замолкла от удивления, Коул поднял ее и положил на койку, и тут ударила следующая волна. Бейли взяла себя в руки. Она видела темный силуэт Коула: он прижался к столбику, выжидая, когда корабль выровняется.

– Коул, вам нельзя спать на полу. Это небезопасно…

Ждать пришлось долго. Наконец он заговорил, как будто объяснял ситуацию ребенку:

– Бейли, я же сказал, мне больше некуда идти.

К сожалению, она не настолько разозлилась на его тон, чтобы отказаться от предложения.

– Вы можете спать со мной… Я имею в виду, мы можем разделить одну койку. – Ответом было угрожающее молчание. Кровь так стучала в ушах, что почти заглушала рев шторма. – Но только вы ляжете поверх одеяла! – Сгорая от унижения, Бейли перекатилась лицом к стене. Несмотря на качку, она лежала неподвижно, вцепившись в край матраса.

– Какая забота с вашей стороны, мисс Спенсер.

Бейли услышала звук шагов, потом матрас просел под его весом. Бейли держалась за матрас, как утопающий за соломинку.

– Оставайтесь поверх одеяла! – приказала она, чувствуя, как он возится рядом.

О, Пресвятая Дева Мария, наверное, это была плохая идея. Бейли скатывалась к Коулу, и сколько ни старалась, не получалось держаться ближе к стене. Ну зачем он такой… большой? И теплый? Она свернулась в клубок, но ягодицы вдавились в какую-то часть его тела, и он глухо застонал, так что она предположила, что ему крайне неприятны ее прикосновения.

Прошла вечность, прежде чем Коул заговорил. Низкий голос перекрывал дробь дождя, каждое слово ложилось надгробным камнем.

– Можешь не беспокоиться. Я никогда не насиловал женщин. Даже те, которые этого желают, не стоят того, чтобы тратить на них больше пары часов. В основном это проститутки, хватающие мужчину за штаны, чтобы получить с него монету, когда он порывается убежать. – Он фыркнул. – Я преспокойно обойдусь без толп женщин.

– Что вы говорите? И в какую же толпу вы поместили меня, капитан? Ну же, продолжайте. Ваши идеи очаровательны. Вы явно имеете обширные познания о женщинах. Просветите меня. – Бейли надеялась, что ехидный тон замаскирует ее уязвленное самолюбие.

– Я не заявлял, что обладаю обширными познаниями. У меня есть опыт – это все, что мне требуется, чтобы делать выводы. Что до тебя, Бейли, я не знаю, к какому типу ты относишься, просто не давал себе труда задуматься.

Она даже удивилась, как глубоко задело ее это замечание.

– Вот и хорошо. Значит, после прибытия в Нью-Провиденс вы не придадите значения моему отсутствию, и я от всей души помашу ручкой вам и «Барракуде».

– Ты никому не помашешь ручкой, пока мы не отойдем далеко от Нью-Провиденса. Спокойно можешь выбросить это из головы.

– Но вы только что сказали…

– На этом все. Я за тебя отвечаю.

– Нет, не отвечаете. Я вам не подопечная и не имущество. Когда я решу уйти, вы не сможете меня остановить. – Как он смеет притворяться благородным защитником после подобных оскорблений?

– Бейли, я уже говорил: Нью-Провиденс – опасное место. Там тебе нельзя сходить на берег.

– А где можно? Вы планируете доставить меня в Бофорт после того, как мы покинем остров?

– Не знаю. Все зависит от того, что я узнаю в Нью-Провиденсе.

– О Драконе?

– Да. Сейчас я вдвое ближе к нему, и если выяснится, что он в этих водах, я должен буду остаться и искать его. Я не могу тратить время на возвращение в колонии. Дракон успеет спрятаться. Здесь сотни заливов, островов, бухточек, он может скрываться месяцами. Я не упущу свой шанс.

– О! И вы говорите, что я буду в безопасности? А сами погонитесь за Драконом? Вы говорили, что он будет за мной охотиться, пока не убьет.

– Я также говорил, что защищу тебя.

– Почему я должна вам верить? Вы показали мне пределы вашей галантности. А ваше мнение о женщинах… Ладно, я поняла. Я для вас ничто. – «Меньше чем ничто, если его презрение к женщинам простирается шире, чем на ту единственную, которая его глубоко оскорбила», – подумала Бейли, но не решилась произнести вслух.

– Потому что я дал слово.

– А вы держите слово. – Бейли была уверена, что он расслышал сарказм в ее голосе.

– Всегда. – Он вздохнул, и этот тяжелый вздох сказал больше, чем слова. Казалось, он измучен. Он не просто устал, а очерствел душой. Что его так ранило? Чего он так жаждет? Страдает, как и она, от чего-то, что сделал Дракон ему – или кому-то из его любимых? Она не могла сдержать любопытство, хотелось узнать о нем больше.

– Вы женаты? – Вопрос невольно сорвался с ее губ. Она прикусила губу и молилась о том, чтобы Коул не услышал вопрос за скрипом дерева и стуком дождя.

– Хм… как ни привлекательно твое предложение, помнится, ты обручена.

Высокомерный, как всегда!

– Я не… – Бейли запнулась. Что пользы обсуждать Джеймса? Может, если Коул будет думать, что она собирается замуж, то скорее ее отпустит, чтобы не отвечать перед ее женихом и его семьей. – Глупости. Что вы можете знать о браке? Какая женщина в здравом уме пойдет за вас? Я с трудом могу находиться в одной комнате с вами. Просто я удивляюсь, почему вы ищете Дракона. Я думала – возможно, он убил кого-то, кто был для вас важен.

– Вроде жены? Нет, ничего подобного. Но ты совершенно права в оценке моего положения. Сомневаюсь, что найдется женщина, которая захотела бы выйти замуж за такого, как я. И я счастлив, потому что брак – для дураков или мягкосердечных. Предвидя твой вопрос, скажу, что я еще не решил, к какой категории относишься ты.

Захваченная разговором, Бейли забыла о робости и повернулась на спину, чтобы лучше его слышать.

– Вы насмехаетесь над всем на свете? Или только в тех случаях, когда неловко себя чувствуете?

– Никакой неловкости нет. Ты замотана в одеяло, как бабочка в кокон. Спрашивай, если хочешь что-то узнать. Если я увижу смысл отвечать, то отвечу честно.

– Как получилось, что вы стали таким высокомерным? – Бейли обращалась к доскам у себя над головой. Она почувствовала, что Коул повернул к ней голову, его дыхание щекотало ей щеку.

– Бейли, высокомерие – главное для выживания. Это понимание того, что ты единственный, на кого можешь положиться. Теперь ты самостоятельна – не удивлюсь, если вскоре станешь высокомерной.

– Никогда. Я верю в себя, но не могу себе представить жизни без других людей. Никому не пожелаю провести жизнь в одиночестве.

– Я заслуживаю.

– Коул, вы действительно так ненавидите женщин?

Пауза длилась долго, потом он ответил:

– Одних больше, других меньше. Но не доверяю ни одной.

– Кто вас так глубоко обидел? Вы ее любили?

Коул тихо зарычал, и Бейли поняла, что на этом вопросе его терпение иссякло.

– Я не намерен это обсуждать, а ты слишком любопытна.

– Просто я нахожу это очень печальным. А как же ваша мать? Уж ей-то вы доверяли.

Последовало долгое молчание. Сначала она думала, что он проигнорировал ее вопрос, потом решила, что заснул. Но Коул ответил – напряженно, тихо и зло:

– Она последняя женщина, кому бы я стал доверять. Она умерла.

– О, сожалею.

– А я нет.

– Этого не может быть. Что такого она могла сделать, что ее собственный ребенок говорит такие вещи?

– Бессердечная шлюха убила моего отца, – глухо сказал Коул.

Бейли онемела, отказываясь верить. Мать Коула убила его отца? От жалости у нее разрывалось сердце.

– Простите, что заставила вас вспоминать об этом.

– Не ты. Не бывает и минуты, когда бы я не думал, что эта сука сделала нашей семье.

Бейли повернула голову, желая увидеть лицо Коула, но его скрывала темнота. На языке вертелись другие вопросы, но она не хотела допытываться и мучить его. Недавно она сама испытала душераздирающую боль и, видимо, поэтому почувствовала какое-то родство с Коулом. Она не сомневалась, что некая часть его жаждет утешения, часть, погребенная так глубоко, что он о ней не вспоминает. Этот мужчина – не только видимая людям жесткая, колючая оболочка, и ей очень захотелось и узнать, что же скрывается под ней.

Потекли минуты. Оба молчали. Бейли стало жарко возле Коула под одеялом, и она завозилась.

– Не будешь ли ты так любезна найти удобное положение и затихнуть? – Голос его звучал натянуто.

– Извините, – сказала Бейли и опять легла на спину. Грохотал гром, барабанил дождь, корабль продолжал раскачиваться. Она ни о чем не могла думать, только чувствовала рядом с собой этого невероятно сложного мужчину, а корабль толкал их все ближе и ближе друг к другу. Какой тут сон? Их тела двигались под ритм волн – крайне неспокойное чувство, и вскоре оно породило порочные мысли в ее неиспорченном уме. Она стала воображать, как Коул ласкает ее…

– Ты спишь?

– Н-нет, – прошептала она. «Дева Мария, надеюсь, он не умеет читать мысли!»

– Я подумал, тебе будет удобнее носить что-то другое, вместо рубашки и штанов Тома. В Нью-Провиденсе что-нибудь для тебя найдем. Вряд ли это будет последний фасон, но, по крайней мере, не мужские штаны.

– В них я чувствую себя довольно странно, но, надо признать, это удобная вещь. Может, если я буду в одежде Тома, а волосы уберу под шапку, в Нью-Провиденсе вы позволите мне сойти на берег? Все подумают, что я ваш новый матрос.

По его сухому смешку Бейли поняла, что он думает о ее идее.

– Жители острова много пьют, но во всем Карибском бассейне не найдется столько рома, чтобы хоть какой-то мужчина принял тебя за мальчика.

При всей ее невинности Бейли безошибочно распознала вожделение, прозвучавшее в его ответе. Она закусила губу и порадовалась, что темнота скрывает покрасневшее лицо. Жар прокатился дальше – по рукам, к груди и куда-то вниз, где сконцентрировалась странная боль.

– Хватит дискуссий, на берег ты не пойдешь. Тебе придется поверить мне и завтра делать только то, что я разрешу.

– Как вы можете просить меня верить вам, когда сами себе не доверяете? Вы говорили, что я могу полагаться только на себя. Так я и буду делать.

– Ты не победишь, Бейли. Если завтра попытаешься не подчиниться, я привяжу тебя к койке и заткну рот кляпом. День будет долгим, тебе будет жарко и очень некомфортно, так что выброси свою затею из головы раз и навсегда.

Наступившее утро покажет, что Бейли не какая-нибудь кроткая, послушная мышка, чтобы ею командовали такие типы, как капитан Лейтон. У нее есть золотое кольцо, оно оплатит ее возвращение в колонии. Она молча поклялась, что отправится домой раньше, чем Коул вернется в свою опустевшую каюту.