Чары пленницы

Глава 23

– О, вы чудесно выглядите!

Бейли спустилась с последней ступеньки и смущенно улыбнулась на комплимент. Гриффин протянул ей руку.

– Вы слишком добры. Боюсь, темные круги под глазами у меня никогда не пройдут.

– Да что вы, я был просто покорен этим чудным оттенком синего. Или он черный?

Бейли засмеялась. Она то и дело поправляла высокий кружевной воротник, призванный скрывать шрам на шее.

– Не надо, – сказал Гриффин, отодвигая ее руку. – Ничто не может испортить вашу красоту.

Бейли опять улыбнулась и опустила руку, и Гриффин повел ее в столовую. Как и вчера, стол был сервирован необычайно красиво. На белоснежной скатерти стояли фарфоровые тарелки цвета персика с золотом и хрустальные бокалы с золотыми ободками. На один конец стола поставили корзину с фруктами, на другую – горячий хлеб. Как только они сели, чернокожая девушка не старше Бейли принесла кофе, сахар и сливки. Женщина постарше, тоже негритянка, втолкнула в комнату тележку и приставила к стене.

– Все в порядке, Тесса, можешь подавать, – сказал ей Гриффин и обратился к Бейли: – Сегодня Коула с нами не будет, он рано утром отправился на корабль. Думаю, к обеду вернется.

– Я нисколько по нему не скучаю, – ответила Бейли. Кажется, получилось не так холодно, как ей хотелось, потому что Гриффин улыбнулся.

– Я позаботился о вашем письме, Бейли. Оно прибудет в Бофорт недели через две. Надеюсь, к тому времени как придет ответ, вы уже будете дома.

– Полагаю, это зависит не от меня.

– От чего же? – спросил Гриффин, намазывая маслом горячую булочку.

– От того, как долго Коул будет отсутствовать за завтраками, – ответила она и усмехнулась, когда Гриффин одобрительно хохотнул.

– Неплохо сказано, Бейли. Как вы смотрите на прогулку после завтрака?

– С удовольствием. Роузгейт – большое владение?

– Десять тысяч акров. Нашему деду эту землю подарила лондонская компания «Виргиния». Они были одними из первых поселенцев.

– Должно быть, они были очень храбрые. Мой отец привез мать в колонию, прельстившись свободой. До того они оба служили у одного герцога, и он был настолько добр, что, когда мама забеременела во второй раз, помог им перебраться в Северную Каролину. Я была маленькой и не помню жизнь в Англии, но сомневаюсь, чтобы герцогское имение было столь же велико, как Роузгейт. Не могу себе представить, как вы управляете десятью тысячами акров земли!

– Полагаю, мы не будем стараться осмотреть все за один день?

Бейли посмеялась, потом серьезно сказала:

– Как получилось, что вы с братом такие разные? Я бы не поверила, что вы родственники, если бы не внешнее сходство.

Гриффин сразу посерьезнел.

– У Коула были трудные времена. Когда отец уходил в плавание, он полагался на него как на хозяина дома, а это бывало часто, пока мы были мальчишками. Мама всегда казалась грустной. Повзрослев, я понял, что она страдала меланхолией. Для эмоциональной поддержки она опиралась на Коула – думаю, слишком сильно. Потом, наконец, уступила настоянию отца, и в двенадцать лет Коула отправили в Англию учиться. Он часто приезжал навещать мать, но…

– Он ничего не мог поделать с ее болезнью.

– Я знаю, но он винит себя за… ее ошибки. Он чувствует, что как будто обманул ожидания отца. И с того времени поклялся восстановить честь нашей семьи.

– Ужасная нагрузка для молодого человека. Гриффин кивнул.

– Бейли, у Коула доброе сердце. Я не знаю другого человека, который был бы так щедр душой. Но иногда в жизни происходят события, которые ввергают нас во тьму и показывают худшие стороны жизни. Одни оттуда возвращаются, другие навеки пропадают во тьме.

– Вы не верите, что Коул потерян навеки?

– У меня были сомнения, Бейли. Я серьезно сомневался последние семь лет, с тех пор как он уплыл на поиски Дракона. Но теперь, когда вы здесь, я опять начинаю надеяться.

– Я? Что такого я сделала, чтобы подать вам надежду?

– Вы привели его домой – впервые после смерти матери.

– Это не я. Он получил известие, что Дракон вернулся в колонии. Он всего лишь привез меня, чтобы использовать по своему усмотрению.

Гриффин покачал головой:

– Нет-нет, я так не думаю. Я увидел что-то в глазах Коула, когда он о вас говорил, – что-то такое, чего не видел с детства. Может, он этого не осознает, но вы, Бейли, выводите его из темноты. И я салютую вам. – Он приподнял кофейную чашку и улыбнулся.

Бейли молчала, обдумывая слова Гриффина, и память о минувших неделях счастья смягчила ее гнев и утешила сердце. О, если бы Гриффин был прав! Если бы Коул вышел из тьмы ненависти, горечи… Они вместе были бы счастливы, она это точно знала. Но просить об этом – значит просить слишком многого. Он не сдастся, пока не выполнит клятву убить Дракона. Она восхищалась его чувством чести, несмотря на то, к чему она его влечет, и понимала, что честь не позволит ему отступиться, пока он не отомстит за отца.

– Гриффин, мне его оттуда не вывести. Выбор за ним, и он его сделал. Он скорее умрет, чем сдастся. А я не могу оставаться здесь и смотреть, как он погибает. Я потеряла все, что любила, больше мое сердце не выдержит.

«В любом случае поздно», – подумала она. Гриффин отослал ее письмо. Она вернется в Бофорт вместе с Джеймсом и никогда больше не увидит Коула. Назад дороги нет.

– Прошу прощения, что заставил вас думать о грустном. Пожалуйста, простите. Боюсь, ваша чарующая красота превратила мои мозги в овсяную кашу. Ну что, поехали? – Он протянул ей руку.

Бейли встала и взяла руку Гриффина. Они вышли па веселый солнечный свет, но на сердце у нее оставался холод, а мысли неотступно возвращались к тревожному, мрачному капитану «Барракуды».

Пришел июль, притащился на тяжелых крыльях, сырой воздух придавил все и вся в Роузгейте, замедлил до черепашьего шага. Бейли сидела на широкой террасе, обращенной к реке, и обмахивалась веером, который только вчера закончила вышивать: по белому шелку среди голубых и розовых цветов порхали желтые бабочки.

Рядом сидела Софи и, непрерывно болтая, обрывала плети зеленых бобов из большой корзины. Гриффин прислал ее к Бейли на другой день после приезда, и женщины сразу понравились друг другу. Софи была очень довольна, что поднялась до статуса горничной при леди. Она заявила, что слишком давно в Роузгейте не было леди, за которыми можно ухаживать.

– Никогда не привыкну к летней жаре, – пожаловалась Бейли молодой негритянке, ставшей ее компаньонкой и подругой.

– Можем попозже сходить на реку искупаться, если хотите, мисс Бейли. Кажется, единственный способ спастись от жары – это гулять голышом.

– Софи! – Бейли с притворным возмущением посмотрела на девушку, потом засмеялась. – Действительно, вот будет зрелище!

– На которое я не прочь посмотреть, – послышался от дверей низкий, сочный голос, и Бейли так и подпрыгнула. – Софи, скоро у нас будут гости, ты не сходишь помочь Тессе готовить чай и закуски?

– Да, мастер Коул, – сказала Софи, безуспешно стараясь придать себе смущенный вид, поскольку ее застали за неприличным разговором с новой госпожой. Бейли ей подмигнула, и девушка, хихикнув, побежала по лестнице с террасы и дальше по газону к отдельно стоящей кухне.

– Кажется, ты ее испортила, – сухо упрекнул Коул. Он сел рядом с Бейли на мягкий стул и вытянул перед собой длинные ноги в сапогах.

У нее перехватило дыхание. Они в первый раз после приезда оказались наедине. Она без него скучала.

– Я? Нет, по-моему, ты ошибаешься. Ты знаешь, что ее родители сбежали с настоящего невольничьего судна? Они чуть не утонули. Софи вообще могла не родиться!

– Знаю.

– Извини, конечно, знаешь. Твой отец их спас, выудил из океана и привез в Роузгейт. Сказал, что они могут уехать, что он поможет им вернуться на родину, но мать Софи слишком ослабла для дальней дороги.

Коул кивнул и продолжил:

– А когда мать умерла при родах, ее отец не вынес горя и вернулся на свой континент, но без дочери. Софи прожила всю жизнь здесь, мои родители считали ее скорее дочерью, чем рабыней.

– Твои родители были добрыми людьми, несмотря на ошибки, которые, возможно, допускали.

Коул уставился на реку. Бейли не была уверена, помнит ли он, что в лихорадке рассказал ей о матери. Если бы он открыл ей душу, может, он начал бы выздоравливать. Она тихо сидела на широкой лавке и обмахивалась веером.

– Единственная ошибка, которую сделал отец, – он поверил, что жена не предаст его, пока он работает, обеспечивая будущее семьи.

– Твоя мать всегда была… несчастна?

– Поначалу нет, насколько я мог видеть. Но, приезжая домой, я видел, что год от года она меняется. Отец проводил много времени вдали от дома. Он со старым приятелей по колледжу основал кораблестроительную компанию в Нью-Йорке, так что ему часто приходилось уезжать.

– Значит, твоя мать была одинокой?

– Кажется, любовник у нее был в течение примерно года. Дракон убедил ее, что отец ее уже не любит, а сам он хочет на ней жениться. Вскоре после этого, когда отец приехал на зиму домой, она начала травить его. Я получил извещение весной и приехал, но он умер за две недели до этого.

– Но мать была еще жива, да?

– Да, ее зарезали… Но ведь я тебе это рассказывал, не так ли?

– Да. – Бейли ласково улыбнулась, побуждая рассказывать дальше. – Она хотела поговорить с тобой, так?

Коул кивнул.

– Она умирала в мучениях, держалась два дня, ждала, когда я приеду. Она рассказала мне, что сделала, сказала, что чувствует себя страшно виноватой. Спасти отца она уже не могла, но отказалась убить меня и Гриффина. Дракон пригрозил ей, но она сказала, что готова умереть сама, но не убьет своих сыновей. И он ударил ее ножом. Потом с восторгом сказал, что он – знаменитый Дракон и что он соблазнил ее, чтобы завладеть наследством Лейтонов. Что он такое проделывал много раз с богатыми дамами в колониях. Что он ненавидит высшие классы и собирается всех их уничтожить.

– Господи Боже… – прошептала Бейли, уронив веер на колени. – Мне так жаль, Коул.

– Это не имеет значения.

– Имеет, и очень большое. Гриффин рассказал, как ты о нем заботился. И обо всех других в Роузгейте. Я знаю, как тяжело тебе было после скандала. Мало кто принял твою сторону, но были и такие, кто переживал нечто подобное.

Коул смотрел на нее так, как будто она раскрыла секрет, который он скрывал от всего мира. Ей хотелось сказать, что теперь он не один, но что-то в его лице ее останавливало.

– Как это возможно, что его до сих пор не поймали? Наверняка хоть одна из упомянутых семей громко заявила о нем?

– Никто не знает, что лорд и пират – одно лицо. Этот человек признался, что он Дракон, потому что знал, что мать унесет это с собой в могилу. Если бы я сказал ей то, что она хотела услышать…

– Нет, Коул. Даже если бы ты ее простил, она могла умереть до того, как сказала бы, кто он. Здесь нет твоей вины.

– Сколько людей остались бы в живых, если б я узнал тогда его имя! Твоя семья…

– Пожалуйста, не надо. Я не допущу, чтобы ты считал себя ответственным за его преступления. Я тебя не виню. Ни за что не смогла бы обвинить. – Бейли вытирала слезы, катившиеся по щекам. Она начинала понимать, почему Коул стал таким: он носил в себе боль и чувство вины и никому не позволял себя утешать. Он верил, что его может утешить только месть.

– Теперь ты понимаешь, почему я ищу Дракона?

Она понимала. Какое-то странное предчувствие внезапно накатило на нее.

Бейли кивнула и опустила голову, разглядывая бабочку на веере. Она почувствовала на щеке палец Коула, он нежно стирал слезу. Бейли всхлипнула и подняла голову. Он начинает ей доверять. Он, наконец, поделился с ней секретом, который терзает его душу. Она в ответ постарается внести больше света в его жизнь.

– Скажи, что за гости и когда они приедут? – спросила она и опять стала обмахиваться веером.

– Леди Джулия Хейвард, – ответил Коул. – С юности отца они были нашими ближайшими соседями. Полагаю, она приедет через час.

Коул встал и потянулся. Бейли с интересом посмотрела на него.

– Ты так стремишься ее увидеть? – спросила Бейли, стараясь, чтобы это прозвучало безразлично.

– Ревнуешь, голубка? – Коул подал ей руку, помогая встать.

– Нет, не ревную! – выпалила Бейли, оттолкнула его руку и поднялась сама.

– Даже при том, что мы с ней когда-то были помолвлены?

Он улыбнулся с самым порочным видом, белые зубы сверкнули на загорелом лице. Бейли понимала, что он наслаждается, дразня ее, и изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Она ни за что не станет расспрашивать о ней!

– Ладно, смилуюсь, скажу, а то ты лопнешь от любопытства.

– Мне нет дела до того, с кем ты был обручен или сейчас обручен, Коулби Лейтон.

Она собралась уходить, но он удержал ее за талию и прошептал на ухо:

– Нам тогда было по пять лет. Она спросила, женюсь ли я на ней, и я сказал, что женюсь, если она даст мне покататься на ее лошадке.

Бейли изумленно подняла голову.

– Правда?

– Конечно. Ее жеребец был куда быстрее, чем старая кобыла, на которой меня учили ездить верхом. Через неделю она передумала и предложила то же другому соседу, Роберту Уоррену.

Бейли засмеялась и подняла голову, чтобы Коулу было удобнее ее целовать. Ей очень его не хватало, и последняя ссора не могла удержать ее от удовольствия целовать дразнящие, теплые губы.

– Что ж, надеюсь, она приезжает не потому, что снова передумала. Могу ее отвергнуть вместо тебя – ради Максимилиана, разумеется.

– О, разумеется, – театрально согласился Коул.

Час спустя Бейли спустилась по закругленной лестнице в холл. На ней было простое хлопковое платье, привезенное с Лочинвара, но она отпустила подол, и теперь лодыжки не торчали из-под юбки. Еще пришлось обузить талию, а лиф и так прекрасно облегал грудь. Бледно-голубой лиф, юбка в бело-голубую полоску – платье было без претензий, но у Бейли никогда и не было вычурных платьев. А сейчас она не видела в них необходимости, хотя и немного нервничала, ожидая появления Джулии Хейвард.

Ей не пришлось долго ждать. Только она уселась в гостиной, как вошел Гриффин и объявил, что коляска леди Хейвард въехала на подъездную дорожку.

– Где Коул? – спросила Бейли. Она не могла объяснить, почему так нервничает.

– Полагаю, прячется, – сказал Гриффин с озорной улыбкой.

– Будь я уверен, что она меня не найдет, я бы так и сделал, – ответил Коул, входя в гостиную.

Он не потрудился переодеться к приезду гостей, хотя Бейли считала, что и так нельзя быть красивее. В облегающих бриджах и темно-синем сюртуке он выглядел образцом джентльмена. Сине-зеленый атласный жилет приятно контрастировал с белоснежным, небрежно завязанным галстуком. Как обычно, он был без парика, а черные блестящие волосы заплел в аккуратную косичку.

– О, вот и большой брат! Не ты ли говорил, что ни на секунду не опоздаешь к приходу нашей маленькой Джулии? Возможно, она уже не сердится за то, что ты…

– Хватит, Грифф. Ты когда-нибудь перестанешь молоть языком?

– Ну, не знаю! По-моему, если есть хорошая история, ее надо рассказать.

Коул грозно посмотрел на брата, но Гриффин только шлепнул его по спине и, подмигнув Бейли, пошел к буфету.

– Начнем подкрепляться, день обещает быть долгим.

– Не хотелось бы говорить, но вы оба заставляете меня нервничать. Миссис Хейвард у вас получается несколько зловещей фигурой.

– Прошу прощения, мисс Бейли. Не могу освободиться от желания испортить жизнь брату. Он так долго отсутствовал, и я пропустил массу возможностей его помучить. Видите ли, Джулия всегда была… увлечена моим большим братом. И хотя он ее никогда не поощрял, она не оставляет надежды стать миссис Коулби Лейтон. Даже ее скоротечный браке древним, но богатым лордом Хейвардом не отвратил ее от главной цели – стать хозяйкой Роузгейта. – Гриффин налил два бокала бурбона и один подал Коулу. Бейли он предложил изящный бокал с вином, и она взяла его, лишь бы занять чем-то руки.

– Если Джулия хочет стать хозяйкой Роузгейта, ей придется выйти замуж за тебя, – сказал Коул. – А мы оба знаем, как мало ты ей симпатичен.

Гриффин засмеялся и опять посмотрел в окно.

– Ну тогда и Роузгейт, и мы с тобой спасены от нашей маленькой Джулии.

– Не слушай его, Бейли. Я уверен, у Джулии давно прошло ее детское увлечение. К тому же мы не виделись шесть или семь лет. С похорон, после которых она стала богатой вдовой.

– Тонко подмечено! Интересно, что принесет ее визит. – Гриффин поболтал жидкость в бокале.

И через минуту слуга объявил о приходе леди Джулии Хейвард. При взгляде на нее Бейли чуть не задохнулась. Она даже не заметила, как Гриффин пошел гостье навстречу и поцеловал руку. Зато заметила полное отсутствие манер у Коула: он остался стоять у камина и едва кивнул вошедшей женщине.

– Как вижу, Коулби Мэтью Лейтон, годы, проведенные в одиночестве среди вонючих матросов, лишили тебя изысканных манер. Дорогой, подойди же, поздоровайся как следует, – проворковала она и раскрыла руки для объятий.

– Привет, Джулия, – холодно отозвался Коул, не двигаясь с места.

Женщина не моргнув глазом проглотила такую наглость и перенесла внимание на Бейли. Бейли вдруг почувствовала себя страшно заурядной. Джулия – ошеломляющая блондинка, невероятно красивая, безупречно одетая; на ней было бледно-зеленое шелковое платье под цвет холодных зеленоватых глаз. Она сняла шляпу с перьями, чтобы всем были видны ненапудренные, роскошные белокурые локоны, уложенные в замысловатую прическу. Шурша юбками, она скользнула к кушетке, где сидела оглушенная Бейли.

– Дорогая, эти мальчишки слишком нецивилизованны, чтобы нас познакомить. Я уверена, что мы с вами никогда не встречались, а я горжусь тем, что знаю все высшее общество Уильямсберга. – Она с подозрением изучила простой наряд Бейли. – Я леди Хейвард из Хейвард-Холла, но вы должны называть меня Джулией. – Она протянула руку в перчатке, держа ее так, как будто Бейли должна была ее поцеловать.

Только Бейли собралась сморозить какую-нибудь глупость, как вмешался Коул:

– Джулия, с удовольствием представляю тебе мисс Бейли Спенсер. Она стала жертвой кораблекрушения возле берега. К счастью, мне удалось подобрать ее до того, как она утонула в волнах. – Бейли распознала в потемневших глазах раздражение, продолжая, он с прищуром смотрел на блондинку. – Мисс Спенсер единственная, кто выжил. Она согласилась побыть нашей гостьей, пока не будут выполнены разные договоренности.

– О, моя дорогая девочка! – Джулия изящно качнула рукой. – Я так и знала, что должно быть разумное объяснение этому ужасному платью! Бедненькая! Вы должны позволить мне одолжить вам что-то приличное.

Если у Бейли и было легкое чувство вины за ложь Коула, оно улетучилось в ту же секунду, как Джулия выдала свое «дорогая». Никогда еще Бейли не была так смущена. Если не за ложь Коула, то за эту «бедненькую» она готова была сгореть со стыда.

– Джулия, в этом нет необходимости. Пока мисс Спенсер живет здесь, я забочусь обо всех ее нуждах, – сказал Коул.

– Коулби Лейтон, ты прекрасно знаешь, что ей нельзя здесь оставаться… с вами обоими. Нет, это совершенно неприлично! Бедная девочка лишилась горничной, нельзя требовать, чтобы она оставалась в Роузгейте без компаньонки. Если кто-нибудь узнает, ее репутация погибнет.

Казалось, Коула ничуть не тронула пропитанная сахаром угроза. Он неподвижно стоял за креслом, прислонившись к подоконнику. Посмотрев на него внимательнее, Бейли расслабилась: ему явно не понравилось то, что он услышал.

Молчание Коула придало ей мужества.

– Спасибо, Джулия. Вы очень щедры, но я уверена, что прекрасно обойдусь тем, что есть. Все равно я скоро уезжаю в Северную Каролину.

– Фу, как плохо! – Джулия надула губки. – Нет, вы не можете сразу уехать, дорогая. Я здесь как раз из-за этого. Чтобы пригласить… вас всех, – она с вымученной улыбкой кивнула Бейли, – на бал в Хейвард-Холл. В следующую субботу.

– Не думаю… – начал Коул.

– Нет-нет! Не говори «нет», Коулби. – Она стремительно подошла к нему. – Если бы я знала, что ты дома, я бы устроила бал в твою честь. Но раз ты здесь, придется тебе считать себя второй по значению причиной бала. Поскольку я уверена, что ты изнываешь от любопытства, в чем состоит первая причина, так и быть, скажу. Никто не узнает до самого бала, но тебя я считаю больше чем другом, – промурлыкала она, погладив Коула по рукаву.

Наступило неловкое молчание. Его нарушил Гриффин. Заметив блеск в его глазах, Бейли приготовилась к какой-то каверзе.

– Но, Джули, ведь тогда будут ревновать другие джентльмены, от наших мест до Уильямсберга! Я слышал, некоторые из них уверены, что они тоже для тебя больше чем друзья.

Бейли чуть не поперхнулась вином.

– Не называй меня так! Ты знаешь, что я этого терпеть не могу. А что касается ревности, то ты прав. Когда я сделаю свое заявление, то ревновать будут несколько человек. И я уверена, что один из них находится в этой комнате. – Для большего эффекта она заговорила тихо, но так, чтобы ее было слышно во всей гостиной. – Может, ты, наконец, придешь в чувство и остановишь меня, пока не поздно? – Она бросила на Коула обольстительный взгляд.

– Ради Бога, не томи. Что это за великая новость? – спросил Гриффин.

– Нет. – Она надула губы и водрузила на голову шляпу. – Я передумала, придется вам подождать. Гриффин, ты всегда умел все испортить. Тебе надо научиться обуздывать свой коварный юмор. Ну, я должна идти. До темноты надо заехать еще в одно место. Коул, дорогой, проводи меня. – Она взяла Коула под руку и повернулась спиной к Бейли и Гриффину.

Гриффин подошел к кушетке, подмигнул Бейли и подал ей руку. Следом за Джулией и Коулом они вышли из гостиной. Джулия стащила Коула вниз по ступенькам, потом притянула к себе его лицо и поцеловала в неприступный рот, что-то прошептала ему на ухо. Насколько Бейли могла понять, он ей не ответил, только попятился к лестнице и посмотрел, как Джулия упорхнула к своей карете.

Она обернулась помахать рукой Гриффину и Бейли и погромче, чтобы слышали слуги, сказала:

– Бейли, дорогая, ты не должна стыдиться того, что потеряла все свои наряды. Я найду тебе прекрасное бальное платье, чтобы не надо было даже подгонять. И пришлю свою горничную, я уверена, она сможет что-то сделать с твоими волосами.

Бейли чуть не лишилась остатков выдержки, но тут заговорил Коул:

– Джулия!

– Да, дорогой? – Она круто обернулась, высокий плюмаж на шляпе задел за круп лошади, та взбрыкнула, махнула хвостом и сбила шляпу с изысканно причесанной головки Джулии. Зеленое творение из шелка и перьев приземлилось точно на теплую кучу свежего конского навоза. Леди Хейвард пронзительно завизжала.

Гриффин и Коул расхохотались. Джулия дымилась от злости, уперев руки в перчатках в крутые бока. Бейли старательно прикрывала рот, на нее вдруг напал кашель, а слуги разбежались поискать себе другие дела. Никто не торопился возвращать шляпку ее хозяйке.

– Не беда, – сказал Коул, ухмыляясь.

– Это была французская шляпка! – крикнула Джулия и топнула ножкой. Кучер спрыгнул с облучка и поднял головной убор. На Коула и Гриффина опять напал смех. Кучер растерянно смотрел, не зная, что делать с погибшей шляпой, и, наконец, протянул хозяйке.

– Олух! Брось ее! Вези меня отсюда! – приказала она, неловко взбираясь в коляску.

Коул подошел к лестнице, где стояли брат и Бейли. На его лице блуждала улыбка. Взяв Бейли за подбородок, он приподнял ее лицо и звонко поцеловал.

– За что? – удивилась она.

– Каждая женщина, сумевшая пережить встречу с Джулией так, как ты, заслуживает по меньшей мере поцелуя.

Она засмеялась. Придерживая ее за спину, Коул повел Бейли в дом. Сзади Гриффин, все еще посмеиваясь, закрывал дверь.