Чэпл-Хил

21

– Один телефонный звонок, и доктор Майкл Лейн – на свободе! – Вольфера ошеломило это известие. – Я знаю, что значит иметь связи, но разве не я старший инспектор полиции? Кто может быть главней меня в моей конторе?

Доктор Парат с интересом слушал его, сидя за письменным столом и попивая кофе.

– А кто звонил?

– Джуд Райкен. – Вольфер дал ему время допить, а потом положил перед ним конверт. – Откройте и прочтите.

В конверте оказались фотокопии погашенных банковских чеков.

– Это чеки Парнелл, которые вы просили меня достать. Оплата за медицинское оборудование. – Вольфер ткнул пальцем. – Даты на чеках примерно совпадают с днями, когда Натали Парнелл покинула эту больницу в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Подписаны они все Джудом Райкеном. Я не смог узнать, где она пробыла четыре месяца. Единственное, о чем можно догадываться – у него была веская причина, чтобы поместить ее потом в Святого Иуду.

– Я так и думал, – ответил доктор Парат, – спасибо за помощь, инспектор.

– А зачем вам понадобилась моя помощь, доктор? – Вольфер подался вперед и тревожно посмотрел ему в глаза.

– Простите, – ответил Парат, и в его голосе зазвучала типично докторская интонация, – но пока у меня нет прямых доказательств, я не в праве делать никаких выводов.

Вольфер не желал сдаваться.

– Если вы что-то знаете – нечего скрывать, выкладывайте. Не случайно же вам понадобилось мое вмешательство. Вы явно что-то заподозрили.

– Явно.

– И не говорите – что.

– И не скажу, пока не буду твердо уверен. Инспектор Вольфер оценивающе поглядел на него.

– Я тоже знаю кое-что еще, доктор.

– Что именно?

Вольфер протянул ему пачку бумаг. Это был полный финансовый отчет, включающий все расходы Натали Парнелл.

– Райкен не взял положенных ему тридцати процентов.

Парат широко раскрыл глаза от удивления.

– Он что, не брал платы за свои услуги? Вольфер утвердительно кивнул.

– Мне надо работать лет десять, чтобы сколотить такой капитал. А он даже не притронулся!

Парат поднес к глазам фотокопии чеков.

– Он оплатил медицинское оборудование?

– Так точно, – подтвердил Вольфер. – Мне осталось только выяснить, куда это оборудование было доставлено. Вот тогда я узнаю, где Натали Парнелл провела четыре месяца.

Пока Лиза, секретарь Джуда Райкена, показывала Натали Парнелл помещение фирмы, Джордан Бреннер прятался у себя в кабинете.

– Вот здесь кофеварка, тут пакетики с чаем – мы все по очереди хозяйничаем. Расписание на стене. – Лиза повела Натали по коридору, прихватив с собой кофейник. – Я вот там, в конце коридора, с мистером Райкеном. Дэвис – рядом, соседняя дверь. Хилз и Браун на пенсии, но они приходят раз в неделю. Вот здесь ксерокс, бумага, а это библиотека, где тебе, собственно, и придется проводить большую часть времени. Мы пока еще по старинке много работаем с бумагами, но скоро все у нас будет в памяти.

Натали удивленно посмотрела на нее.

– В памяти?

– Мистер Райкен наконец раскошелился и закупил целую кучу персоналок.

– Персоналок? А что это такое?

Лиза остановилась и с удивлением на нее взглянула.

– Как я понимаю, по части компьютеров ты не сильна. – Она повела Натали в приемную Джордана, где его секретарша работала на компьютере.

– Вот это и есть персоналка, – сказала она, показав на экран.

Натали пришла в полный восторг, когда Кэролайн, помощница Джордана, показала ей, как набрать на экране документ, а потом распечатала его на лазерном принтере.

– Просто нажимаешь вот здесь на несколько кнопок – и готово, – объяснила она.

– Невероятно! – восхитилась Натали, на которую все это произвело грандиозное впечатление. – Я бы, наверное, только и делала, что играла в эту игрушку.

Кэролайн дружески пожала Натали руку, когда их друг другу представили.

– Добро пожаловать! Вас приветствуют Райкен, Дэвис и две дуры, которые предпочитают длинный рабочий день и низкую зарплату, но зато цветы по праздникам. – Она сделала выразительный жест, широко раскинув руки. – Ну кто рискнет сказать, что нас здесь не ценят!

Неожиданно дверь, возле которой стояла Кэролайн, приоткрылась, и из нее выглянул Джордан:

– Вы закончили письмо, Кэролайн? Я уже… – Он увидел Натали и обомлел.

Натали вначале немного испугалась, а затем, узнав его, заулыбалась.

– А, привет, приятная встреча, – произнесла она.

Она протянула ему руку, и Джордан, взяв себя в руки, бодро с ней поздоровался. Выглядела она сейчас великолепно – волосы подросли и стали почти такими же, какими он их помнил, лицо было свежее и оживленное. На ней был новый костюм – раньше она таких никогда не носила, а умело наложенная неяркая косметика оттеняла природную красоту.

Лиза поспешила познакомить их:

– Натали Парнелл, а это, как ты, вероятно, догадываешься, Джордан Бреннер.

– Добро пожаловать, Натали, – произнес Джордан, – я слышал, что Джуд взял на работу нового э-э... делопроизводителя.

– Спасибо. Если вам потребуется помощь, пожалуйста, обращайтесь ко мне, – скромно ответила Натали.

Все замолчали, и Лиза увела Натали.

– Пошли, я покажу тебе твое рабочее место.

Они двинулись дальше по коридору, а Джордан, застыл на месте, как зачарованный, смотрел им вслед. Кэролайн поднесла бумагу почти что к самому его носу.

– Будьте добры, распишитесь, где стоят точки. – Джордан не шелохнулся. Он не слышал, что говорит Кэролайн, продолжая смотреть в ту сторону, куда ушла Натали. Кэролайн растерянно пожала плечами. – Ну ладно, не расписывайтесь, мне-то что?

– А?

Она протянула ему бумагу, он торопливо поставил свою подпись и вновь выглянул в коридор, но Натали там уже не было.

Начиная с этого дня и до конца недели, Джордан изо всех сил старался избегать встреч с Натали Парнелл, но она притягивала его к себе, как магнит, и он все чаще стал искать предлог, чтоб увидеться с ней. Будто ненароком он наталкивался на нее; то и дело наведываясь в архив, он с наслаждением смотрел, как она читает; когда она садилась за компьютер, он не упускал возможности остановиться рядом и показать ей один-два приема; если Натали было трудно дотянуться до какой-нибудь книги в библиотеке, то почему-то тут же обязательно оказывался Джордан и помогал ей достать то, что ей было нужно; если он варил себе кофе, то непременно предлагал и ей чашечку. Он только и делал, что вертелся у нее под ногами.

Но Натали успели предупредить – он был женат, да причем на дочери босса. А с Ведьмой шутки плохи – одна секретарша потеряла работу, всего лишь недостаточно любезно с ней поговорив, и Натали соблюдала осторожность.

Да ей, собственно, было безразлично – для нее Джордан просто один из начальников, которому в любое время могла понадобиться справка. Она относилась к нему точно так же как к другим, а Натали с неподдельной доброжелательностью относилась ко всем. Кому бы что ни понадобилось – она оказывалась тут как тут. Если у Кэролайн бывало слишком много работы, она принималась помогать ей и Джордану. Натали это было не сложно, к тому же она знала, что ей многому предстоит научиться вновь, и не хотела тратить время попусту. Она была счастлива вновь оказаться среди людей, быть кому-то полезной, общаться. Но столь безоблачная ситуация была противоестественной, а следовательно, не могла продлиться долго, и в один прекрасный день в библиотеке случилось непредвиденное.

– Джордан!

Он читал важное для него дело и не поднял головы, когда Натали принесла ему кофе. Увлекшись и быстро делая заметки, Джордан забыл, где находится. Натали никогда не отвлекала его понапрасну, когда они учились, а, собственно, и сейчас ничего не изменилось. На мгновение Джордан забыл, что он не студент и сидит не в университетской библиотеке.

– Джордан! – повторила она. Он отмахнулся.

– Погоди, солнышко.

Поставив чашку, она сердито спросила:

– Как вы меня только что назвали?

Джордан Бреннер оторвался от книги и увидел, что на него смотрит прежняя Натали, и ее взгляд предвещает бурю. Она всегда смотрела именно так перед тем, как они ссорились.

– Я вам не солнышко, – сказала она железным голосом.

– Что?

– Я вам никто. – Натали Парнелл схватила его за галстук. – Запомните, для вас я не просто Натали, я – мисс Натали Парнелл. Не солнышко, не лапочка и ничего похожего. Мисс Парнелл – запомнили?

Джордан запомнил. Сердце его отчаянно колотилось, ему хотелось схватить ее и поцеловать, ему хотелось выложить ей все. Но он не мог, а значит, оставалось лишь принести извинения.

– Простите, мисс Парнелл, – мямлил он, – я задумался. Вы меня удивили, я думал... – Он запнулся. Он не мог ей сказать, что он думал.

– Кофе? – спросила она, подвигая ему чашку и все еще не отпуская его галстук.

Джордан взглянул на нее и впервые за все время дал себе волю. Уж он-то хорошо знал, как ее разозлить. Семь лет назад ему это всегда удавалось – сработает и сейчас. Натали ужасно не любила, когда ее уличали в рассеянности. Глянув сверху вниз на свой кофе, Джордан произнес с несчастной улыбкой:

– Я понимаю, что в такую минуту спрашивать, где сахар...

Глаза у Натали расширились, и она мигом отскочила от него. Какое-то неотчетливое, мимолетное видение мелькнуло в ее памяти.

– Что с вами? – спросил Джордан, удивившись.

– Все нормально.

Она смотрела на него явно озадаченная – может, он хотел ей о нем-то напомнить? Может, они когда-то уже были знакомы.

– Натали! – Он взял ее за руку, и от его прикосновения у нее по спине неожиданно пробежала дрожь. С ужасом она поняла, что ей хочется, чтобы он касался ее.

Она сама не знала, что и подумать, и он увидел в ее глазах замешательство. Но Натали быстро овладела собой и прошептала:

– Да нет, все в порядке, о чем это мы... а, да… – Она покраснела. – Я прощаю вас на этот раз, мистер Бреннер. Но, если подобное повторится, мне... мне придется пожаловаться начальству. – Она стремительно выскочила из комнаты, и Джордан увидел, как волосы разлетаются у нее за спиной.

Натали предвидела, что с Джорданом Бреннером у нее начнутся сложности. Он был типичный начальников зять.

Подбирая документы для его последнего дела, она уже почти злилась, что ей приходится на него работать. После того происшествия в библиотеке, он стал наваливать на нее все больше и больше работы, давая поручение за поручением. Если она не печатала для него бумаги на компьютере, то он заставлял ее раскапывать старые дела, которые определенно не могли понадобиться ему раньше, чем через несколько месяцев. Он уверял – все, что он ей поручает, не терпит отлагательства, а Кэролайн только посмеивалась.

– Никуда не денешься, Натали, парень приклеился к тебе намертво.

– А я, видимо, к нему.

Кэролайн расхохоталась.

– Я не то имела в виду. Не сомневайся, ты ему нравишься и даже очень.

Натали насторожилась.

– Ты ненормальная.

– Не могу понять, неужели ты сама не замечаешь? – Кэролайн покачала головой. – Пожалуй, любовь действительно слепа, от прописной истины никуда не денешься.

– Сомневаюсь, – парировала Натали, – насколько я знаю, очень многие предпочитают заниматься этим с открытыми глазами.

– Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросила Кэролайн. – Влюбляются или занимаются любовью?

Натали не отвечала не потому, что не знала, как ответить. Она неожиданно поймала себя на том, что думает сейчас о лодке, о маленькой лодке с тонкой обшивкой и стареньким парусом, и ей очень нравилась эта лодка, она сама не знала почему.

– Что за нелепая ассоциация, – сказала она вслух.

– Ты о чем?

– Я только что представила себе что-то очень странное, мне показалось, что я плыву в лодке. – Она растерянно повела плечом и улыбнулась: – Ладно, пора работать.

А работы становилось с каждым днем все больше и больше. День за днем Натали заставляла себя заново изучать право. Поначалу она совсем не могла ничего вспомнить. Потом постепенно отдельные мелкие детали заставили ее мозг заработать, и у нее появилась уверенность, что в один прекрасный день она снова будет юристом. Ну, а пока ей приходилось по-прежнему вести образ жизни амбулаторного больного.

Это было в общем-то, скорее существование – без настоящего дома и без настоящих дел, кроме психологической адаптации и физиотерапии в больнице и работы в фирме. И Натали недоставало уверенности, что и у нее все когда-нибудь устроится как у всех. Жизнь в безвоздушном пространстве, состоявшая из медицинских процедур, с туманным прошлым и отсутствием будущего, начинала ее страшить. У нее не было родных и друзей, никого, с кем бы она могла серьезно поговорить, разве что доктора да психотерапевты, и она с нарастающим раздражением ощущала, что очень от них устала. Ее жизнь была искусственной, а ей все сильней и сильней хотелось обыкновенной, но такой, чтоб принадлежало ей одной. Ей все время казалось, что она чья-то собственность, которая доставляет удовольствие, оправдывает ожидания, помогает добиваться успехов в работе. «Вот бы заставить все эти белые халаты в один день побывать на физиотерапии, сдать анализы и сходить на рентген», – как-то подумала она, тупо просидев очередной вечер у телевизора. Теперь она отчаянно хотела от всего этого избавиться, и невозможность так поступить порой доводила ее до отчаяния.

Хуже всего бывало именно вечерами, когда ей совсем нечем заняться, нечем даже для вида прикрыть бессмысленность подобной жизни, кроме разве бессчетных порций пиццы, которую они заказывали на пару с Франческой. Часто, стоя у окна, Натали смотрела на сгущающуюся над улицей темноту, вновь и вновь пытаясь понять, за что судьба отняла у нее семь лет. Не было никого, кто бы мог по-настоящему понять ее, потому что в целом свете, пожалуй не нашлось бы ни одного человека, побывавшего в эдакой переделке, и это усугубляло ее тоску.

Лейн больше ее не тревожил. Он стал относиться к ней немного иначе, не только как к пациентке, но и как к человеку – возможно, оттого, что ее память частично восстанавливалась.

Натали теперь помнила довольно многое из своего прошлого. Начиная с отрочества, события выстроились в последовательную цепочку. Дни перед выпускными экзаменами в колледже виделись особенно ясно, а вот дальше начинался про вал. Ей упорно казалось, что ей двадцать один, и осенью она начнет учиться на юридическом. Но она тем не менее надеялась, что, когда осень действительно наступит, все станет на место.

Все, чем Натали занималась на работе, ей в общем-то нравилось, кроме того, что было связано с Джорданом Бреннером. И она решила, что с этим человеком придется серьезно поговорить. Задания, которые он ей давал, становились слишком трудными. Она подозревала, что это лишь способ заставить ее задерживаться подольше, чтобы вновь начать к ней подступаться, но она не была полностью уверена. Он никогда не пытался на нее набрасываться, и, самое странное, ее не оставляло странное чувство, что они когда-то были знакомы.

Дело явно шло к развязке, она эта поняла, когда он дал ей поручение, вынудившее ее задержаться и принести бумаги к нему в кабинет, после того как рабочий день кончился. Она могла, конечно, и отказаться, но не стала, решив наконец с ним объясниться.

Натали подошла к его кабинету, держа в руках документы, которые он затребовал, и постучала.

– Мистер Бреннер, можно войти?

Дверь свободно открылась, и она заглянула в кабинет. Там никого не оказалось.

«Ну что за ерунда, – подумала она. – Сказал, что не может уйти, не получив бумаг». Она сердито помахивала ими как веером, не понимая, в чем дело. Хотел остаться с ней наедине, и вот вам, здрасьте, – оставил ее одну.

Натали решила, что лучше всего над собой посмеяться, потому что она почувствовала себя ужасно разочарованно. «Похоже, мне самой хотелось его увидеть, – подумала она с изумлением, – а он меня надул».

– Может, объявили войну, и его призвали? – сказала она громко. – В таком случае, войне между полами – конец.

И все же ей стало досадно. Больше часа она репетировала все то, что собиралась ему выложить. Конечно, и завтра ее чувства не изменятся, но запал пройдет, и речь не получится столь выразительной.

– Вот то, что вам было нужно так срочно получить. Следующий раз займитесь своей работой сами, Джордан Бреннер. – Подойдя к столу, она сердито бросила на него бумаги. – Подошьете сами. – Повернувшись на каблуках, чтобы уйти, Натали заметила краешком глаза предмет, который неожиданно привлек ее внимание. На столе, в тонкой рамке, стоял маленький портрет Адама. Взяв его в руки, она улыбнулась. – До чего славный мальчишка, – сказала она, рассматривая пытливую мордашку ребенка, – и очень похож на отца.

Натали еще немного полюбовалась фотографией.

– Так и быть. Джордан Бреннер, прощаю вас. Будем считать, что вы пошли домой к сыну, который имеет полное право вас видеть. Но прощаю только потому, что влюбилась с первого взгляда... в вашего мальчика.