Чёрный нефрит [СИ]

В лучах палящего солнца: когда-нибудь потом

Необычайно гордая исполненной миссией, Ван Лин Цзяо вернулась к следующему вечеру — и Вэй Ан Ю украдкой облегчённо вздохнула. По крайней мере, на эту ночь Вэнь Чжао не выпустят из цепких объятий, и она сможет спокойно поспать.

С утра, улучив момент, она отделилась от остальных девушек и поспешила к Цзян Чену: после их могут снова разделить, и неплохо бы поговорить, пока есть такая возможность, объяснить… Слова потерялись; он смотрел на неё с той смесью острой жалости, непонимания и отвращения, с какой ребёнок смотрит на мёртвую, полуобглоданную птицу.

— Что он с тобой сделал? И что это на тебе? — Цзян Чен брезгливо дотронулся до рукава, словно новое платье было сделано по меньшей мере из человеческой кожи. Вэй Ан Ю, стараясь выглядеть как можно беспечнее, махнула рукой:

— Ничего такого, что могло бы мне сильно навредить. А платье… мне приказали его надеть.

— И ты надела.

— Есть идеи получше, шиди? Мне тоже больше по душе прежняя одежда, но не настолько, чтобы умирать и подставлять вас под удар ради права её носить. И пусть это дурацкое платье будет худшим, что могло бы со мной случиться.

Нервные шутки, отпускаемые одна за другой, не достигали его ушей. Цзян Чен медленно сжал кулак:

— Я убью его.

— Даже не вздумай, не вздумай, слышишь? Погибнет он — и нам всем тут конец. Знаешь ли, героически погибать хорошо в песнях и легендах, а нам сейчас неплохо бы выжить. А выживают только терпеливые.

Она хорошо понимала эту ярость — понимала потому, что сама гасила внутри те же чувства. Этот костёр невозможно было затушить до конца, и всякий раз, стоило отвернуться, он норовил разгореться во всепоглощающий пожар. Цзян Чен мотнул головой и неожиданно зло спросил:

— Если бы он приказал тебе убить кого-то, ты бы убила?

Вэй Ан Ю лишилась дара речи и сперва хотела возмутиться, что никогда бы не сделала ничего подобного, но осеклась, вдруг осознав, что совсем в этом не уверенна. Что-то подсказывало, что ответ «Смотря кого и при каких обстоятельствах», — Цзян Чена совершенно не успокоит.

— Буду надеяться, что такого он мне никогда не прикажет.

Оставалось надеяться, что вздох, который она издала, когда один из солдат Вэнь прервал их разговор, не звучал слишком уж облегчённо. Уже у ворот ей вдруг преградили путь:

— А ты постой. Господин считает, что ты и без того слишком уж усердствуешь; сегодня можешь отдохнуть.

Кое-кто имел глупость посмотреть в её сторону с завистью, но Вэй Юн лишь до крови прикусила внутреннюю сторону губы. Кажется, полагая, что теперь посягательства хоть ненадолго прекратятся, она поспешила с выводами.

Нет ничего отвратительнее беспомощности. Вмиг кажется пустым и ненужным всё то, что совсем недавно говорилось Цзян Чену: куда проще убить самоуверенного мерзавца, а потом будь что будет. Всякий раз, когда Вэнь Чжао стоял перед ней, Вэй Ан Ю не могла не смотреть по сторонам, не искать возможности, тем более что он, уверенный в своей неуязвимости, нелепо подставлялся. Она могла бы схватить увесистую вазу и разбить о его голову, а после — проткнуть осколком горло, могла толкнуть с вершины крутой лестницы или лицом в раскалённую жаровню; всё заняло бы считанные мгновения, за которые никто не успел бы помешать.

Нельзя.

Её привели в просторную и светлую комнату; не спальня, но вряд ли стоит расслабляться. Вэнь Чжао восседал на подушке и, подобно деревенскому мальчишке, грыз целое яблоко, причём даже у деревенских мальчишек выходило аккуратнее. Вэй Ан Ю коротко склонила голову в приветствии. Хруст и чавканье стихли.

— Я тут подумал: ты, наверное, скучаешь по дому, — притворное сострадание из уст Вэнь Чжао звучало как издевательство. — Ну так я — не чудовище; если хочешь, можешь написать письмо. Расскажешь, как тебе здесь нравится.

Всё его лицо так и лучилось неприкрытым восторгом, с каким малыши отрывают насекомым лапки и крылья: как же, выдумал новую весёлую игру. Всем им, с самого прибытия, оставалось только мечтать о том, чтобы отправить весточку родным; и вот теперь написать можно — но только уместную ложь, ни слова правды! Вэй Ан Ю опустила голову, стараясь не смотреть на прилипший к его щеке кусочек яблока:

— Никогда не умела находить нужные слова.

— О, ну раз так, то оцени моё великодушие: я помогу тебе их найти, — Вэнь Чжао посторонился и указал на стол, где уже были разложены письменные принадлежности. Вэй Юн опустилась на колени, выпустив его из поля зрения, и напрасно: уже мгновение спустя её крепко, до боли, обняли поперёк груди.

— Что такое? Неудобно? — Вэнь Чжао зарылся лицом в её волосы, потянул носом, принюхиваясь. Вэй Ан Ю отрицательно покачала головой и зажмурилась: слишком похоже на то, как тебя, обессиленную, обнюхивает бродячая псина, когда не может решиться — сожрать или подождать, когда совсем перестанет шевелиться. Стальная хватка чуть ослабла, но лишь потому, что руки опустились ниже, к узлу пояса; пока Вэнь Чжао только задумчиво поигрывал свисающими концами, не пытался развязать, и походя поглаживал по животу; Вэй Юн с трудом подавила подступающую к горлу тошноту:

— Так о чём же мне написать?

— Ах да… — он прервался, словно только теперь вспомнил, под каким предлогом велел её привести, — Пиши, что заклинателям Ци Шань Вэнь нет равных, и вам всем есть, чему здесь поучиться. А главное — что с вами очень, очень хорошо обходятся, — на этих словах Вэнь Чжао оттянул ворот платья и совершенно по-собачьи лизнул в шею. — Впрочем, если ты хочешь написать что-то другое, то почему бы и нет. Давай, пиши.

Кисть достаточно заострена с противоположного конца, чтобы воткнуть её в глаз.

Не подозревая о размышлениях Вэй Ан Ю, он слегка похлопал её по плечу:

— Только не слишком уж расписывай моё гостеприимство. Господин Цзян Фэн Мянь может подумать, что воспитал слишком уж доступную девушку, верно? И куда же ты пойдёшь, если разочаруешь его? Если каждый из тех, кто тебе дорог, узнает наш маленький секрет?

Если он всерьёз думал причинить боль этими словами, то просчитался. Они могли бы ранить ту девицу, для которой невинность — единственное сокровище, а надежда на удачное замужество — единственное, что согревает душу. «Раз уж хотите меня задеть, о молодой господин Вэнь, — подумала Вэй Ан Ю, как бы случайно с силой надавливая локтем в поддых, — не помешало бы вам сперва составить обо мне представление за счёт личного наблюдения, а не пустых слухов».

— Давай-ка сядем вот так, — Вэнь Чжао подтянул её чуть выше, усадил к себе на колени. Рука почти не дрожала — не потому, что не было страшно, но из нежелания показать слабость. Мерзавец не способен на жалость; стоит показать уязвимое место — и в него ударят изо всех сил. Поэтому Вэй Ан Ю невозмутимо продолжала, будто не замечая вовсе, как участилось жаркое дыхание над ухом. Иероглиф за иероглифом — пустые строки сухих, ничего не значащих слов.

Интересно, ей дадут хотя бы дописать — или Вэнь Чжао сразу перейдёт к делу?

— Не зажимайся так, — рвано выдохнул он, а затем — укусил за мочку уха. — В прошлый раз ты была куда смелее.

«Вот бы всё и правда вышло, как в прошлый раз — особенно тот момент, когда ты отключился», — мрачно подумала Вэй Ан Ю и покосилась на обратный конец кисти. Быть может, лучше закончить побыстрее и прекратить это проклятое ожидание худшего, которое наверняка куда страшнее, чем само «худшее»? Закончив строку, она развернулась к Вэнь Чжао лицом и передёрнулась: этот кусочек яблока всё ещё здесь?! Как будто и без того эта рожа вызывает недостаточно омерзения. Пряча брезгливость за натянутой улыбкой, Вэй Юн погладила его по щеке и смахнула налипшее на пол. Для Вэнь Чжао истинная причина неожиданной ласки осталась незамеченной, и он быстро облизнулся.

«Думаешь, что победишь, заполучив меня? О, ты и в самом деле дурак — потому что, что бы ты со мной ни сделал, это никогда не будет твоей победой», — Вэй Юн усмехнулась и облизнула губы, повторяя за ним. Раз уж охоты не избежать — пусть она будет не беззащитным кроликом, а сильным диким зверем, который вполне сможет загрызть незадачливого охотника. Холодные, липкие от яблочного сока пальцы стиснули грудь; интересно, как громко ублюдок будет визжать, если ему вот так сжать причинное место — и хорошенько дёрнуть?

Вэй Ан Ю была уже морально готова приступить к последнему плану и в случае чего сослаться на собственную неопытность, но снаружи послышалась возня: кто-то пытался прорваться. Вэнь Чжао торопливо спихнул её с колен — за мгновение до того, как в комнату разъярённой фурией влетела Ван Лин Цзяо:

— Что эта девчонка тут забыла?! Она должна быть на охоте, вместе с остальными!

Стоило отдать должное Вэнь Чжао: как и подобает опытному изменнику, он навесил на лицо маску оскорблённого в лучших чувствах праведника.

— Эй, она всего-то попросила дозволения написать письмо домой. Я же не могу позволить ей писать, что вздумается, даже не прочитав!

— Ты мог прочесть перед отправлением! Мог приставить к… к этой кого-то из слуг! — продолжала бушевать обозлённая наложница. Вэнь Чжао клятвенно прижал руку к сердцу:

— Ни слуги, ни даже ты, кажется, не понимаете, насколько это важно! А если её семья возомнит, что её здесь терзают и мучают? Пусть мы сильнее и быстро раздавим несогласных, но никому не будет лучше, если из-за глупости случится бунт.

По живописности вранья Вэнь Чжао мог бы сравниться разве что с воришкой, расписывающим потрясающую предысторию того, как именно его честная рука оказалась в чужом кармане. Вэй Ан Ю послушала бы ещё, но сейчас был шанс скрыться. Она, бросив торопливое: «Я закончила. Благодарю вас, господин», — выскочила в коридор. На ходу поправляя ворот платья, она размышляла, где можно укрыться до вечера и не взбредёт ли в голову Вэнь Чжао, успокоив ревнивую любовницу, продолжить «веселье». Конечно же, здесь нет безопасных мест; один приказ — и её тотчас разыщут. Что ж, это не значит, что не стоит попытаться — так решила Вэй Юн, заворачивая за угол здания, где обычно было меньше всего солдат.

— Ты! — визгливый окрик в спину заставил остановиться. Ван Лин Цзяо, запоздало вспомнив о своём шатком «превосходстве», постаралась изобразить высокомерную усмешку — и всё же ярко накрашенные глаза яростно полыхали:

— Возомнила, что можешь заинтересовать его? Не выйдет; он мой, а тебе лучше бы к нему не приближаться, если не хочешь, чтобы кто-нибудь случайно попортил твоё хорошенькое личико, — нет, так нервно не говорят те, кто уверен в своём положении; лишь те, под кем начинает рушиться собственноручно сложенный трон. Как же, наверное, невесело жить, когда вечно видишь вокруг себя одних соперниц! А ведь она даже не любит Вэнь Чжао: она влюблена в своё нынешнее положение, и именно власти, а не любовника, ни за что не захочет лишиться. А что, если… Вэй Ан Ю ответила ей ровно и спокойно, надеясь, что так до разгневанной наложницы быстрее дойдёт смысл её слов:

— Хочешь, чтобы я ушла? Так помоги мне уехать отсюда. И можешь забирать себе до следующего «хорошенького личика».

Опешив сперва от такой наглости, Ван Лин Цзяо вдруг торжествующе улыбнулась:

— Так ты хочешь бежать? Думаю, ему будет очень приятно об этом узнать, — промурлыкала она, поправляя причёску.

Вэй Ан Ю не хотела ввязываться в идиотскую игру без шанса на победу, и уж тем более — всерьёз соперничать с этой девицей за сомнительное право восседать на коленях Вэнь Чжао и возлежать в его же постели. Вот только, начав, было бы в высшей степени небрежно не играть по правилам. Здесь побеждает тот, кто лучше умеет блефовать.

— Хочешь рассказать? Я готова. Пойдём прямо сейчас. Моё слово против твоего; как думаешь, кому он поверит: мне или женщине, снедаемой ревностью и готовой что угодно соврать, лишь бы вернуть его расположение?

Ван Лин Цзяо растерянно моргнула: чтобы какая-то девчонка посмела перечить ей, в таком-то незавидном положении… Вэй Юн едва не засмеялась: любовница Вэнь Чжао открывала и закрывала рот, точно рыба, выброшенная на берег. Видеть такую растерянность было, пожалуй, лучшей наградой; жаль, продлилось это состояние недолго. Очень быстро Ван Лин Цзяо нахмурила тонкие брови:

— Ты пожалеешь, девчонка, что посмела так говорить со мной, — мурлыкающие нотки из её голоса испарились, сменившись змеиным шипением. — Ты пожалеешь…

Согласно кивнув, Вэй Ан Ю поспешила подальше от разозлённой женщины. Пожалеет, конечно, пожалеет. Но не сейчас, когда-нибудь потом.

А пока она выиграла ещё немного времени.