Чёрный нефрит [СИ]

В лучах палящего солнца: в тишине, в темноте

Тихое и тёмное, пещера напоминала более прочего могилу. Открывая и закрывая глаза, Вэй Юн не видела разницы: в этой части их темницы не было другого света, кроме слабого пламени костра, как не было и другого тепла. Шёл — как ей хотелось верить — второй день их заточения.

— Опять костёр гаснет. Эх, мне бы хоть мою старую одежду — в этом платье и под двумя одеялами замёрзнешь. Хорошо, подол на перевязки сгодился. Как твоя нога, кстати?

Она говорила как можно больше, настолько давила на уши мёртвая тишина. Оказаться бы здесь с кем угодно, с кем можно перекинуться парой слов, но из всех возможных спутников достался ей именно Лань Чжань, молчаливый, точно каменное изваяние. Вот и сейчас он лишь раздражённо вздохнул. Гадай теперь, «да», «нет» или «когда ты уже замолчишь, я медитирую». «Нет, не последнее — точно не последнее», — решила для себя Вэй Юн и невозмутимо продолжила:

— Вот уж что ни делается, всё к лучшему. Не было бы у меня клейма — Вэнь Цин и в голову бы не пришло делиться со мной лекарственными травами. Одним испугом-то не исцелишь… Признайся, а ты ведь всерьёз перепугался, когда я собиралась при тебе раздеться. У тебя всё лицо было красное!

Лань Чжань фыркнул.

— Знаю, знаю: «В свете костра всё красное». Не хочешь признаваться — не надо. Мог бы хоть изредка отвечать: невежливо молчать, когда с тобой разговаривают.

Притворно-сокрушённо вздохнув, Вэй Юн подползла чуть ближе:

— Ах, гэгэ, ты меня совсем игнорируешь — после всего, что между нами было… Ты, между прочим, единственный мужчина, который видел меня без одежды!

Лань Чжань поперхнулся и мучительно закашлялся. Вэй Ан Ю вполсилы, боясь причинить боль, похлопала его по спине. И что такого, спрашивается, что он однажды не вовремя явился к холодному источнику, куда она чуть раньше пришла залечивать следы особо сурового наказания? Один из тех немногих раз, когда ей удалось вывести его из равновесия. Тут размышления сменили русло, и Вэй Юн почесала подбородок:

— Я тут подумала… а ведь до Облачных Глубин отсюда совсем недалеко. Так что первыми к нам на помощь придут из твоего ордена.

Он замер, словно окаменел, и опустил голову.

— Облачные Глубины сожжены. Оттуда… вряд ли кто-то придёт на помощь.

— А твой дядя? Твой брат?

Вновь никакого ответа. Вэй Юн оглянулась — и вздрогнула: по его щеке медленно катилась слеза. Все слова и мысли улетучились. Им на смену пришла паника: что делать? Как успокоить? Неужели всё настолько, настолько ужасно, что суровый и невозмутимый Лань Ван Цзи, ученик, способный сравниться в выдержке со взрослым заклинателем, потерял самообладание?

— Не смотри.

Голос его ничуть не изменился — такой же ровный, как обычно, но Вэй Ан Ю уловила ощутимое напряжение. Каких же сил ему стоит оставаться таким! «Нет, мне лучше бы отвернуться, отойти подальше, чтобы не тревожить его», — подумала она, и вместо этого, приблизившись, обняла. Над ухом тотчас холодно прошептали:

— Отойди.

— Ну нет уж, — Вэй Юн закрыла глаза, борясь с лёгкими уколами стыда: Лань Чжань, должно быть, совсем обессилел, раз уж не стал её отталкивать, — если я отойду, мне снова будет видно, что ты плачешь. А вот так я ничего не вижу.

И в самом деле, так она не могла видеть его лицо. Не могла вообще хоть что-то видеть — только чувствовать. Лань Чжань пытался дышать размеренно, то и дело сбиваясь и шумно втягивая воздух. Его, всегда сильного и невозмутимого, колотила крупная дрожь — как тут оставить, как уйти? Вэй Ан Ю погладила его по плечу, которым он тут же раздражённо передёрнул. Но лишь тогда, когда его спина перестала вздрагивать, Вэй Юн отстранилась и преувеличенно весело воскликнула:

— Пойду-ка поищу, что тут ещё можно сжечь. Сделай милость, не уходи никуда.

Когда Вэй Ан Ю вернулась, он всё так же сидел у почти угасшего костра в полной неподвижности, размышляя о своём. Вот бы Лань Ван Цзи высказал хоть что-то вслух, чтобы разогнать тишину, в которой в самом деле неясно, жив ли ещё тот, кто здесь, рядом, или ты давно уже согреваешься у огня бок о бок с мертвецом. «Рана не смертельная; он не истёк кровью, а травы не дадут ей загнить», — повторяла она себе — и всё же преувеличенно-весело окликала спутника.

— Эй, Лань Чжань, почему ты всё время молчишь? Неужто тебе не скучно?

— Что весёлого в том, чтобы говорить о глупостях?

— Так я бы и поговорила не о глупостях — да только мы тут так надолго, что у меня так много серьёзных тем не наберётся. Давай, подскажи мне, о чём же надлежит беседовать двум приличным адептам великих орденов, сидя едва не на голове у черепахи-губительницы…

Тишина.

— Да брось, — Вэй Ан Ю подкинула в костёр ещё один ком подсохших водорослей. — О чём-то же тебе хочется поговорить! Да хоть бы о поэзии — и то лучше, чем молчать.

Она не ждала всерьёз, что Лань Ван Цзи отзовётся, и тем более — что не воспользуется случаем поговорить о поэзии или о чём ещё высоком и до одури скучном. Вместо этого он вдруг пробормотал, отвернувшись к вновь разгорающемуся огню:

— Ты так уговаривала Не Хуай Сана не рисковать.

Целое связное предложение — уже успех. Иди речь о ком угодно другом, Вэй Юн непременно заподозрила бы в этих словах нотку ревности. Она пытливо заглянула в лицо собеседника, силясь понять, но вновь видела лишь маску ледяного спокойствия. Даже не верилось, что из этих светлых глаз, похожих в красных отсветах на застывший янтарь, могла так недавно пролиться хоть одна слеза. И чтобы он, да изнывал от ревности? Смешная шутка! Скорее, сердится, что они остались вдвоём — ведь у троих против черепахи, вздумай они с ней сразиться, шансов больше.

— Как будто от него в бою было бы много толка: видел бы ты, как его избивали… Он на ногах еле держался. Если уж оставаться, то не затем ведь, чтоб героически умирать.

— Защищая невесту.

Вэй Ан Ю досадливо поморщилась:

— Мне теперь всю жизнь ходить в его невестах? Отказала уже, так нет, до сих пор припоминают. Хотя как знать? Наверное, с отказом поспешила.

Лань Ван Цзи неопределённо хмыкнул и отвернулся так, что волосы скрыли лицо. Может, где-то там, в трёх тысячах правил на стене послушания затесался пожизненный обет молчания? Или там обязательство не произносить больше трёх связных предложений в сутки?

— Нет, без шуток. Мы всё-таки с ним друзья, и он так иногда обо мне заботится… я и сама могу, но всё равно. Всё равно когда-нибудь наверняка придётся замуж — так почему бы и не за него, в самом деле? Может, как раз в него-то мне было бы проще простого влюбиться, — Вэй Юн закинула руки за голову и задумчиво поёрзала: тяжело устроиться поудобнее, когда в поясницу впиваются острые камни. — Представь: я-то — госпожа Не…

Так и осталось загадкой, представил ли Лань Чжань нечто подобное или окончательно утомился от постоянных попыток его растормошить, но всего мгновением спустя Вэй Ан Ю уже бежала по пещере, в голос вереща:

— Ай! Ты что творишь! Прекрати кусаться!