Что сказала бы Эрика

Глава 50

Вера

— Где мы? Что ты собираешься делать? — очнувшись в странном помещении, с ободранными стенами, бардаком вокруг, почти отсутствием мебели и нервно курящим Толиком, к тому моменту я уже не ощущала ничего. Ни боли в ребрах, на стянутых веревкой запястьях, ни шишек на голове. Даже ломота в мышцах давала странное, приятное ощущение, что я жива.

А нужна ли такая жизнь? — задумалась я.

— Я рассчитывал, что все будет проще. Откуда в тебе столько живучести? Инстинкт самосохранения выпал во время трепки? — его голос не выражал гнева или недовольства. Толик выглядел почти спокойным, если бы не трясущаяся сигарета.

— Оу, а ты такое сложное словосочетание выговорил, — усмехнулась я, надеясь снова провалиться в безмолвный сон. Так легче, сдохнуть во сне.

Но Толик как сидел возле приоткрытого деревянного окна, так и продолжил.

— Даже бить тебя не хочется. Надоела. Раньше ты была послушной, смотрела по-другому.

— Удобной я была, поняла уже. Но времена прошли.

— Знаешь, я ведь надеялся, ты исправишься, испугаешься за свою жалкую жизнь, одумаешься принять меня. Нам ведь было хорошо, до того, как ты начала рыться в моем телефоне.

— Ты ни во что не ставил ни мои чувства, ни мое время.

— Я дарил тебе цветы!

— ДА лучше бы ты просто со мной говорил. О нас. Комплименты делал. Мне, а не бабам с картинки, тна которых тайком мв туалете дрочил, а потом меня звал, типа я быстренько, — я замолчала, потому что этот разговор ничего не стоил. Мой монолог так и останется претензиями к моим жалким иллюзиям. Я видела в нем человека больше, чем Толик был на самом деле.

— Я дам тебе шанс, знаешь. Убить тебя… Рука не поднимается. Пока ты спала, та и хотелось всадить тебе пулю. Даже пытался представить, как ты мне изменяешь, — пожаловался парень.

— Фу, ну ты и извращенец, — выдавила сдавленный смешок. Я поняла, что мы оба с психическими отклонениями. Я шиза, он куколд.

— Помолчи лучше. Иначе я передумаю, — выкинув окурок в окно, Толик начал собираться. — От тебя слишком много хлопот. Отпустить тебя я не могу. Мила мне заплатила, чтобы избавиться от конкурентки. Хотя, вот смотрю на тебя и думаю, какой дурак этот каратист. У Милки все при ней, и повадки, и взгляд. От нее буквально похотью благоухает. А ты, борщи да запеканка. Коленки и те в пуховик зимой прячешь. К ни го ед. нет

— Самбист, — поправила я, пропустив поганую новость.

— Мила покрасившее будет. И хрен ли такие бабы на всяких понторезов вешаются. Мышцы есть, а кочерыжка-то…

— Побольше твоего. Ой, прости, — извинилась, скорее желая остаться в позитивном настрое, но в душе злорадствуя, что перед смертью испорчу поганцу настроение.

Мне прилетела пощечина.

— Вера. Ну почему ты такая дур-ра. Я ж люблю тебя. У нас теперь полно бабок.

— У тебя полно. Вот и вали. Только меня сначала развяжи.

Толик цыкнул.

— Не могу. Ты проблемная. Я еле сумел убедить продавщицу на заправке, что ты сумасшедшая.

— А что, поддельная справка уже не действительна?

— Ты так и нарываешься, чтобы я тебя ударил, — он с омерзением покосился на меня.

— Я просто хочу спать. Денек выдался тяжелым, — попыталась расправить плечи, чтобы дать затекшим мышцам немного размяться.

— У тебя будет время. Ты остаешься здесь. Выживешь — твоя удача. Нет, скучать не буду.

— Смысле здесь?

— В этом уютном заброшенном поселке. Оставлю тебе воды. Я же не животное, — он улыбнулся, ставя бутылку на подоконник, взял сумку с пола и направился к двери. Тогда я и испугалась. Сердце затрепыхалась, а воздух вдруг стал удушающим.

У меня связаны руки. Судя по виду из окна, мы на втором этаже. А еще, я очень устала.