Чудесная миниатюра

Глава третья

Возвращаясь в Лондон и вновь проезжая по шумным, запруженным экипажами улицам, Ванесса чувствовала себя необычайно счастливой.

Маркиз повез ее за город, день выдался ясный, и солнце щедро озаряло деревья и распустившиеся цветы. Ванессе показалось, что местность словно залита светом.

Она ездила на прогулки с маркизом уже третий день подряд, и, в отличие от первых двух, сегодня они решили рискнуть и направились подальше от людной столицы по узким, пустынным дорогам. Сельская глушь очаровала Ванессу, необыкновенный покой овладел ею.

— Вам действительно хотелось прокатиться за город? — спросил маркиз.

— А почему это вас так удивляет? — ответила она вопросом на вопрос.

— Потому что дамы, удостаивавшие меня своего общества, всегда стремились в самые людные места, чтобы показаться со мной знакомым и родственникам или предлагали мне прокатиться по Бонд-стрит и поглядеть на витрины с восхитительными безделушками.

Ванесса рассмеялась.

— Во-первых, у меня нет знакомых и родственников, которые стали бы мне завидовать, даже увидев такого элегантного спутника, роскошный фаэтон и отличных лошадей. — Она бросила на маркиза озорной взгляд и добавила: — К тому же я не обольщаюсь на свой счет. Думаю, ваши друзья изрядно удивились бы, увидев с вами такую скромную спутницу. Им бы сразу стало ясно, что я не принадлежу к бомонду.

— Вы снова недооцениваете себя, Ванесса, — упрекнул ее маркиз.

— А по-моему, я смотрю на вещи сугубо практически, — возразила девушка. — Вы не хуже меня знаете, что подделку нельзя считать произведением искусства.

Маркиз усмехнулся и сказал:

— Не будь я с вами знаком, я бы подумал, что вы напрашиваетесь на комплимент.

— Знаток всегда должен говорить правду, — решительно провозгласила она.

— Это я и делаю, когда речь заходит о вас, — ответил он. — Так что позвольте мне вас уверить, я очень горд, что вы согласились поехать со мной. Кстати, куда мы сейчас направимся — в Гайд-парк или за город?

— За город! — без колебаний сказала Ванесса.

— Я бы тоже предпочел туда поехать. Но мне хочется вам угодить, так что выбор за вами.

— Я не знаю, можно ли мне еще больше угодить. Ведь это наслаждение — ехать в красивом фаэтоне, запряженном четверкой лучших в мире лошадей, и наблюдать, как вы ими управляете.

Маркиз уловил в ее голосе волнение и улыбнулся, а она тем временем радовалась яркому солнцу и зеленым лондонским предместьям. Они показались ей гораздо красивее, чем прежде.

Белые и розовые цветы шиповника за последние солнечные дни пышно распустились. Живые изгороди, покрытые нежными цветами, тянулись вдоль дороги. Воздух пропах ароматом жимолости и бледно-золотых примул. Они попадались путешественникам чуть ли не на каждом шагу, прорастая из мшистых насыпей у дороги. А поля пестрели мелкими дикими нарциссами и розовато-лиловым кукушкиным цветом.

Когда маркиз наконец повернул назад, Ванесса тяжело вздохнула.

— Неужели нам уже пора возвращаться? — с грустью спросила она. — Я могла бы ехать вот так всю жизнь, до самого горизонта.

— Ты стремишься к линии горизонта, а она все время отдаляется от тебя, — остудил ее пыл маркиз. — Вот в чем соблазн и мука! Грезы невозможно осуществить, они всегда находятся где-то за пределом реальности.

— Но, может быть, это и делает жизнь такой увлекательной, — отозвалась Ванесса. — Если бы мы вдруг достигли цели и получили все, к чему стремились, нам бы стадо не за что бороться.

— Но все-таки как хорошо, когда мечты сбываются, — заметил маркиз.

— У вас и без того есть все на свете. Мне трудно поверить, будто вы хотите большего, — полюбопытствовала Ванесса.

Он немного подумал над ее словами и ответил:

— Вы говорите о материальной стороне, о богатстве. Но ведь это — не самое главное.

— Да, конечно, не главное, — согласилась Ванесса. — Но богатство облегчает жизнь. Трудно думать о чем-то возвышенном, когда приходится сводить концы с концами, прикидывать, как расплатиться с мясником, булочником или рабочим, починившим изгородь.

На ее лицо набежало облачко грусти, и маркиз спросил:

— У вас сейчас трудная пора?

— Папа уже давно болеет, — пояснила Ванесса. — Я начала не на шутку беспокоиться, но тут вы принесли миниатюру от принца, и мне, по крайней мере, удалось отогнать от дверей призрак голода.

Она улыбнулась, но маркиз заметил, что это далось ей с немалым, трудом.

Он подумал о том, что принц, конечно же, не сможет вовремя расплатиться за миниатюру. Интересно, как почувствует себя отец Ванессы, получив работу? Наверное, это вызовет у него прилив энергии.

— Сегодня мне не хочется вспоминать о моих невзгодах, — призналась Ванесса. — Вчера и позавчера у меня было так хорошо на душе, а сегодня я чувствую себя счастливой.

— Вы имеете в виду наши прогулки? — задал вопрос маркиз.

— Конечно, — откликнулась она. — Вы были так добры, что подарили мне эту радость! Мне приходилось щипать себя и уверять, что это не сон. Я говорила себе, что сейчас проснусь в своей кровати, в нашем маленьком домике, и пойму, что все это — волшебный сон.

— Все это правда, Ванесса, — подтвердил маркиз. — Должен признаться, что с большим удовольствием провел эти дни.

Его интонация невольно заставила ее смущенно отвернуться и посмотреть на дорогу.

Какое-то время маркиз молчал, а потом произнес:

— Мы должны всерьез поговорить о вашем будущем, Ванесса. Обещаю вам, что скоро этот разговор состоится. Мне горько сознавать, что вам приходится бороться со всеми бедами в одиночку, заботиться о больном отце и думать о деньгах, будь они прокляты.

Девушка печально улыбнулась.

— Их можно сколько угодно проклинать, но прожить без них нельзя, милорд, — вздохнула она.

— Об этом мы с вами и поговорим.

Ванесса растерянно взглянула на маркиза. «Как же она наивна, — мелькнуло у него в голове. — Я готов предложить ей все, что она захочет, а бедняжка даже не подозревает об этом».

Ванесса Лэнс не походила ни на одну из знакомых ему женщин, и с ней нужно было обращаться по-особому.

Зная, что она умеет ездить верхом, он предложил отдать ей на время одну из его лошадей, но Ванесса наотрез отказалась. Маркиз продолжал настаивать, и тогда девушка пояснила.

— Я хотела бы принять предложение вашей светлости, но не могу этого сделать. Моя мама не одобрила бы моего поступка. Она предостерегала меня и утверждала, что незнакомцам нельзя доверять, как бы щедры они ни были.

— Но я отнюдь не незнакомец, — возразил маркиз. — С каждым днем мы все больше узнаем друг о друге. Повторю вам мои слова, кому это станет известно? Да и кому до этого дело?

— Я знаю, что не вправе так поступить, и не надо меня уговаривать, милорд. — В голосе Ванессы улавливались укоризненные нотки.

Подобные доводы обычно остаются без ответа, и маркиз предпочел не возвращаться к этой теме.

Они по-прежнему ехали в фаэтоне, и сзади них сидел лакей. Вряд ли он слышал их разговор, они беседовали вполголоса, но одно то, что он сопровождал их в пути, придавало Ванессе уверенности, и она чувствовала себя защищенной.

Ее неопытность и застенчивость сдерживали маркиза, он обдумывал каждое свое слово и не сказал многое из того, что собирался ей поведать.

Когда маркиз заезжал за ней в Айлингтон, Доркас всегда открывала ему дверь, и он ждал Ванессу в маленькой гостиной.

Она никогда не опаздывала. Маркиз не сомневался, что девушка начинала задолго готовиться к его появлению. Ванесса строго соблюдала все формальности и избегала находиться с ним наедине.

Когда она появлялась в сопровождении старой служанки, ее глаза сверкали от радости и волнения, и даже человек, куда менее опытный, чем маркиз, не мог бы этого не заметить.

Ванесса неизменно приседала в реверансе, но он знал, что ей не терпится подбежать к нему и спросить, куда они сегодня направятся и какие у него планы.

— Вы не желаете пообедать со мной как-нибудь вечером? — обратился к ней маркиз.

Ванесса, погруженная в какие-то свои мысли, повернулась к нему.

— Пообедать с вами? — повторила она.

— Я хочу показать вам Рэкфорд-хауз, — отозвался маркиз. — Я уже рассказывал вам о моих картинах, Ванесса. Но их надо видеть, и я хотел бы услышать ваше мнение.

— Там будут ваши приятели, от робости при виде незнакомых людей я начну мямлить, запинаться и ничего толком не скажу, — откликнулась Ванесса.

— Я вовсе не утверждал, что там соберутся мои друзья, — возразил маркиз. — Я предложил нам пообедать вдвоем, а после повел бы вас осматривать дом и мою коллекцию живописи.

— Мне бы в нем наверняка понравилось, — поспешно ответила Ванесса, — но как я смогу появиться в вашем доме… одна и обедать с вами без компаньонки?

— Не понимаю, зачем вам нужно воздвигать столько преград? — рассердился маркиз. — Вы говорили, что доверяете мне, Ванесса, и если мы ездим вдвоем на прогулки и вас это не пугает, то пообедать со мной в окружении слуг, наверное, столь же безопасно?

Ванесса отвернулась.

— Я хотела бы к вам прийти, и вы это знаете, — чуть слышно промолвила она. — Просто… никто не объяснил мне, что я должна и чего не должна делать.

— Но почему вы не доверяете вашей интуиции… или вашему сердцу? — полюбопытствовал маркиз.

— Я желала бы себе поверить… — ответила она.

— Вот так и поступайте в дальнейшем, — посоветовал он. — Я не приглашаю вас сегодня вечером, Ванесса, потому что буду обедать в Карлтон-хаузе с принцем. Но завтра я закажу своему повару особый обед и надеюсь, что вы по достоинству оцените его искусство. А потом мы осмотрим мою коллекцию.

Ванесса ничего не сказала, и маркиз продолжил:

— Я хочу вас многому научить. Искусство надо понимать в самом широком смысле. Например, правильный подбор блюд — это тоже искусство, и очень важное. Приготовить хороший обед так же сложно, как и написать хорошую картину. И от повара, и от художника требуются вкус и чувство меры. Но большинство наших соотечественников в этом не разбираются и пребывают в блаженном неведении.

— Папа как-то говорил мне, что французская кухня совершенно великолепна, — откликнулась Ванесса.

— Он прав, — согласился маркиз. — Когда-нибудь эта война закончится, и вы, Ванесса, сможете поехать во Францию. Вы просто должны это сделать. Каждой женщине необходимо ознакомиться с особенностями их кухни.

— Я и сама с удовольствием вожусь на кухне, — сказала ему Ванесса, — но, признаться, мне надоело иметь дело с одними и теми же продуктами, а рацион у нас весьма ограниченный.

— Наверное, ваш отец из-за болезни ест совсем немного, — предположил маркиз, — ну а Доркас…

Ванесса улыбнулась, услышав, с какой интонацией он произнес имя ее служанки.

— Почему вы так решили? — поинтересовалась она. — Я думаю, Доркас гораздо привередливее принца Уэльского.

— Все слуги одинаковы, — заметил маркиз. — В гостях я часто восхищался разными блюдами, а мой слуга ругал поваров и говорил, что они готовят хуже некуда.

— Доркас не любит говядину, не притрагивается к сыру, терпеть не может яйца. А еще ей постоянно кажется, что рыба не слишком свежая, — с добродушной насмешкой перечислила Ванесса.

— Я с удовольствием съем все это, если вы приготовите мне обед, — заявил маркиз.

— Да, я должна устроить для вас обед, — ответила Ванесса. — Потому что ваш повар, как я догадываюсь, не пустит меня на кухню, где он царь и бог.

— В этом вы можете быть совершенно уверены! — поддразнил ее маркиз. — Я не позволю вам критиковать в моем доме лишь одного человека — Альфонса.

— Так он француз? — удивилась Ванесса. — Как вы могли забыть о патриотизме и осмелились во время войны нанимать на службу врага?

— Альфонс давным-давно живет в нашем доме. Он стал поваром отца за пятнадцать лет до моего рождения, а потом перешел ко мне. Когда он решится меня покинуть, я переплыву канал в шлюпке контрабандиста и привезу другого повара-француза, — вполне серьезно сказал маркиз.

Ванесса весело рассмеялась.

Она с удовольствием слушала маркиза — говорил ли он о чем-нибудь серьезном или шутил. Когда же он улыбался, обычно холодное лицо его смягчалось, и в эти минуты маркиз казался ей невыразимо привлекательным.

Она привыкла к обществу немолодых людей — отца, матери, Доркас — и порой думала, что разучилась смеяться и радоваться жизни.

И когда маркиз говорил что-нибудь нарочито нелепое или подтрунивал над ней, она от души смеялась.

Вот и сейчас, возвращаясь в Лондон, Ванесса от души веселилась, слушая его остроумные реплики.

И лишь когда они подъехали к Айлингтон-скверу, маркиз напомнил:

— Не забудьте, я жду вас завтра вечером в половине восьмого. Я обедаю в восемь часов, в отличие от принца, который садится за стол в семь. Я пришлю закрытый экипаж, чтобы ваша прическа не пострадала и вы бы смогли надеть ваше лучшее платье. Вы должны познакомиться со всеми, и живущими в Рэкфорд-хаузе.

— Мое платье… не слишком изысканно, — смущенно пробормотала Ванесса.

— Вы женщина и никогда не поймете, если я скажу, что вам не нужны изысканные платья. Это правда, Ванесса, и мы знаем, что важна не сама рамка, а картина, которая в ней находится.

— И тем не менее, — откликнулась Ванесса, — мне бы понравилась рамка из алмазов или жемчугов или даже красивой эмали. Такими украшали свои картины миниатюристы эпохи Тюдоров.

— Когда-нибудь они у вас будут, — серьезно пообещал маркиз.

Она с изумлением поглядела на него, а потом подумала, что он может оказаться пророком. Ванесса надеялась, что маркиз сказал правду.

Она представила себе, как появится в Рэкфорд-хаузе в единственном вечернем платье, которое ей редко приходилось надевать.

Они свернули на Айлингтон-сквер, и Ванесса начала озираться по сторонам, опасаясь, что сейчас из ее дома выйдет мистер Барселло.

Девушка не рассказывала о нем маркизу. Ей было бы трудно объяснить, почему она сразу уступила требованиям подозрительного незнакомца.

Он вел себя тихо, старался не мешать ей и Доркас, но одно то, что этот человек поселился в ее доме, постоянно тревожило ее.

Ванесса сотни раз твердила себе, что должна была ему отказать. А потом признавалась — нет, ей бы это не удалось.

Он не понравился ей с первой минуты, когда Доркас провела его в маленькую гостиную.

Ванесса сразу догадалась, что он иностранец, стоило ей увидеть его резкие, заостренные черты лица. На вид ему было лет тридцать пять. Он показался ей полной противоположностью маркизу, с которым она только что рассталась. Мистер Барселло смерил ее дерзким, едва ли не вызывающим взглядом.

Его костюм тоже выдавал уроженца континентальной Европы: во Франции так одевались мелкие буржуа. Ванесса решила, что он скорее всего какой-нибудь преуспевающий служащий.

Он с преувеличенной почтительностью поклонился ей, и Ванесса тоже присела в реверансе.

— Вы мисс Лэнс? — спросил он. — Я хотел бы видеть вашего отца.

— Боюсь, что это невозможно, и думаю, моя служанка уже сказала вам об этом, — ответила Ванесса. — Мой отец болен, очень болен, и врачи запретили ему принимать посетителей.

— Я должен с ним увидеться, — словно не слыша ее объяснений, настойчиво произнес он.

Он говорил отрывисто, с сильным акцентом, и от этого у Ванессы создалось впечатление, будто в его словах таится угроза.

— Я уже объяснила вам, что моего отца нельзя беспокоить, — твердо, как только могла, произнесла она. — Но вы можете сказать, в чем суть вашего дела, и я ему передам.

На какое-то мгновение незнакомец растерялся, он явно не ожидал этого от Ванессы. А затем медленно проговорил:

— Я познакомился с вашим отцом несколько лет назад, еще до войны, когда он был во Франции. Он обещал мне свою помощь и поддержку, если я когда-нибудь окажусь в Англии.

— Вы встречались с моим отцом во Франции? — переспросила Ванесса. — Но ведь вы не француз, сэр?

— Нет, я португалец, как вы могли догадаться по моей фамилии, — откликнулся он. — Но с вашим отцом я познакомился в Париже.

Ванесса вспомнила, что ее отец был в Париже после революции, перед тем как Франция и Англия начали войну.

Он прожил там недолго и успел собрать небольшую коллекцию, которую по возвращении ему пришлось продать.

— Мой отец тяжело болен, — повторила Ванесса. — Если вы скажете мне, зачем хотите его видеть, может быть, я вам и помогу. Он очень откровенен со мной, и у нас почти нет секретов друг от друга.

Мистер Барселло задумчиво посмотрел на Ванессу, очевидно прикидывая, можно ли ей доверять.

«Интересно, какое у него дело к отцу?» — гадала Ванесса.

Насколько она знала, ни у ее отца, ни у матери давно не было никаких связей с Францией.

— Мне нужна крыша над головой, — после долгой паузы заявил он. — Я хотел бы остановиться здесь на несколько дней.

— Здесь? — удивленно воскликнула Ванесса.

— Да, здесь, в этом доме. Ваш отец всегда говорил мне, что когда я окажусь в Англии, то смогу у него погостить. И вот я приехал. Мне больше негде жить, и я решил попросить вашего отца приютить меня на несколько дней.

— Но это невозможно! — возразила Ванесса.

— Почему?

— Вам уже известно, что мой отец болен, — ответила Ванесса. — За ним ухаживают только я и старая служанка. Мы ведем хозяйство вдвоем. И пребывание посторонних людей в нашем доме сейчас немыслимо.

— Я не доставлю вам лишних хлопот, — заверил ее мистер Барселло. — У меня полно дел в Лондоне, и я целыми днями буду отсутствовать. Мне просто нужно где-то ночевать.

— Для этого существуют гостиницы, — напомнила ему Ванесса.

— Ваш отец — мой друг. Я не могу поверить, что он позволил бы вам выгнать меня из своего дома. Разрешите мне с ним повидаться. Я думаю, он захочет, чтобы я остался.

— Нет, нет, — запротестовала Ванесса. — Вы не должны этого делать, он очень расстроится.

Она смолкла. Мистер Барселло пристально посмотрел на нее.

— Ладно, — откликнулся он после долгой паузы. — Вы должны помочь мне, мисс Лэнс. Полагаю, вам будет нетрудно предоставить мне место для ночлега. А больше мне ничего не потребуется.

Ванесса почувствовала, что он не только всеми силами стремится сломить ее сопротивление, но в каком-то смысле пытается ее запугать. Ей сделалось страшно, она ощутила, что, если откажет ему, он все равно не уйдет, а будет продолжать настаивать.

— Я могу предложить вам только комнату наверху, — робко проговорила она и увидела, как довольно блеснули глаза мистера Барселло.

— Полагаю, что причина моей настойчивости вам понятна, — заметил он. — Дело в том, что ваш отец мне многим обязан. Я уверен, что, если вы скажете ему о моем приезде, он непременно попросит меня остаться и погостить в вашем доме.

— Я боюсь, что вас не устроит… эта комната, — принялась разубеждать его Ванесса, понимая, что ее попытка избавиться от непрошеного гостя скорее всего обречена на провал.

— Меня устроит самое простое и необходимое — кровать, крыша над головой и еще уговор, мисс Лэнс, что о моем появлении никто не будет знать.

У Ванессы от удивления расширились глаза.

— Почему? — осведомилась она. — Это тайна?

— Это очень страшная тайна, — предупредил ее мистер Барселло. — Вы никому не должны говорить обо мне, поняли? Ни друзьям, ни родственникам, ни знакомым, ни торговцам, никому!

— Да мне и незачем никому о вас говорить, — успокоила его Ванесса.

Мистер Барселло выглядел столь воинственно, что она непроизвольно отступила на несколько шагов.

— Прежде чем вы окончательно согласитесь, я должна вам сказать, что комната очень мала, чуть больше мансарды. Раньше в ней жила служанка, но теперь ей трудно подниматься по крутой лестнице, и она перебралась вниз. Поэтому она никак не сможет убирать вашу комнату.

— Тем лучше. Я не желаю, чтобы в ней кто-нибудь бывал, а, уходя, я буду запирать дверь, — сообщил ей мистер Барселло.

— Почему? — не удержалась от вопроса Ванесса.

— А уж это мое дело, — буркнул он. — От вас, мисс Лэнс, мне нужно одно — крыша над головой. О готовке не беспокойтесь, я буду обедать в городе.

«По крайней мере, одной заботой меньше», — подумала Ванесса. Но все равно она чувствовала себя неуютно и не могла побороть страх.

— Может быть, вы сначала посмотрите комнату, а уж потом будете решать?

— Я давно все решил, — отозвался мистер Барселло. — Я приехал сюда в гости к вашему отцу. Мне больше нечего добавить. Где у вас ключ от комнаты, в двери?

— Да… наверное, — пожала плечами Ванесса. — Мы ее обычно не запирали.

— Хорошо, я сейчас принесу мой чемодан, — сказал мистер Барселло. — А потом уйду. Вы также должны дать мне ключ от входной двери, мисс Лэнс. Очевидно, я вернусь очень поздно и не желаю, чтобы из-за меня кто-то не спал.

Ванесса смутилась.

У нее возникло ощущение, будто с появлением мистера Барселло с его таинственными делами, внезапными приходами и уходами дом перестал ей принадлежать.

Этот мужчина был ей крайне неприятен, ее раздражало в нем все — агрессивный тон, резкий, пронзительный голос с сильным акцентом, взгляд и даже манера одеваться.

Ей хотелось возразить, сказать ему, что она передумала и не пустит его в дом. Однако она чувствовала, что он не станет ее слушать и все равно поступит по-своему.

Да он просто сметет ее с пути, словно поднятый порывом ветра клочок бумаги.

— Ключ лежит на столике в холле, — только и осталось ей сказать.

Он открыл дверь гостиной, повернулся и, как ей показалось, насмешливо поклонился.

— Благодарю вас, мисс Лэнс. Уверен, что не доставлю вам особых хлопот. Когда вы сообщите отцу о моем приезде, не забудьте добавить, что долг выплачен!

— Какой долг? — занервничала Ванесса.

Судя по его словам, он имел в виду деньги.

— Ваш отец все поймет, — многозначительно отозвался мистер Барселло.

Он покинул гостиную, и Ванесса услыхала его шаги по лестнице, ведущей на второй этаж.

Мистер Барселло вышел из дома несколько минут спустя. За это время он успел лишь принести чемодан в спальню.

Ванесса в этот момент была на кухне. До нее донеслось, как он с силой хлопнул входной дверью.

— Как вы могли согласиться, мисс Ванесса, и разрешить этому типу остаться? — упрекнула ее Доркас. — В доме две беззащитные женщины, и вы поступили крайне неосмотрительно, пустив чужого человека.

— У меня не было выбора, — ответила Ванесса.

— Почему вы не позволили мне с ним поговорить? — поинтересовалась Доркас.

— Вряд ли он стал бы тебя слушать, Доркас. Отец ему что-то задолжал.

— Деньги, вечно эти деньги! — воскликнула Доркас. — А он не назвал вам сумму?

— По-моему, это долг иного рода, — откликнулась Ванесса, — но, быть может, я ошибаюсь. Он во что бы то ни стало хотел здесь остаться, и я никак не могла его переубедить.

— Ну и нахал! — пробурчала себе под нос Доркас.

— Как ты думаешь, мне стоит подняться и посмотреть, в порядке ли постель? — спросила служанку Ванесса.

— Уж будьте уверены, — сердито ответила Доркас. — Я все надеялась, что мне полегчает, ревматизм пройдет и я туда вернусь. Так что я постелила свежие простыни. Подумаю о них, а там, гляди, и поднимусь без труда.

— Я же просила тебя этого не делать, — рассердилась Ванесса. — В твоей новой комнатке вполне уютно.

— Так-то оно так, — проворчала Доркас. — Но спать я привыкла только наверху.

Ванесса засмеялась.

— Если тебе удобно и ноги не болят, не все ли равно, где спать, Доркас. Да лучше я уложу тебя в гостиной, чтобы ты не мучилась, взбираясь по крутой лестнице. — Доркас промолчала, и Ванесса немного погодя добавила: — Если кровать застелена, то мне незачем туда подниматься.

— Держитесь от него подальше, мисс Ванесса! — сурово проговорила Доркас. — Не понравится ему здесь, тем лучше для нас. Поскорее уберется во Францию или еще куда. Не знаю, кто он и откуда родом.

— Полагаю, что он португалец, — ответила Ванесса. — Вряд ли он смог приехать сюда из Франции в самый разгар войны.

— Никак не смог бы! — подтвердила Доркас. — Высадись он на наших берегах, его бы тут же арестовали как шпиона и пристрелили!

Ванесса согласилась со старой служанкой:

— Вполне вероятно, если учесть, сколько добровольцев мечтают сражаться с французами. Я слышала, как продавец молока говорил тебе на прошлой неделе, что был бы рад умереть, увидев у своих ног убитого француза.

— Все они так рассуждают, — с горечью заметила Доркас. — Но могу поклясться, мисс Ванесса, что большинство из них бросились бы наутек, если бы Наполеон высадился в Англии.

— Нет, это неправда! — горячо возразила ей девушка. — Знаешь, Доркас, я читала в газетах, что на стороне Наполеона против каждого англичанина сражаются четыре француза, испанца, итальянца, голландца или датчанина. Мы одни противостоим тирану и можем гордиться этим.

— А чего это нам стоит? — сокрушенно покачала головой Доркас. — Сколько мужчин мы потеряли? Сколько горя в каждой семье! Вот станете старше, мисс Ванесса, и поймете, что от войны одни потери и несчастья.

— Я это и сейчас понимаю, — мягко проговорила Ванесса. — И в то же время я очень горжусь, думая, что Наполеон сумел завоевать чуть ли не весь континент, но Англия так и осталась непокоренной. — Она улыбнулась и добавила: — За это мы должны благодарить наш флот. И что бы ни писали газеты, я не верю, что Наполеон попытается высадиться в Англии. На дне нашего канала между Кале и утесами Дувра много острых камней, и, если император пошлет флотилию, его армия никогда не доберется до английских берегов.

— Может быть, вы и правы, мисс Ванесса, — согласилась Доркас. — Не думаю, что у этих иностранцев хватит сил. Все они жалкие трусы и негодники. Как вы только пустили иностранца к нам на ночлег! Да он нас ночью за милую душу в постели укокошит!

— Не такие уж мы важные птицы, и вряд ли он станет нас трогать, — успокоила ее Ванесса.

В присутствии Доркас девушка еще храбрилась, но, ложась в постель, вновь ощутила растущую тревогу. Она знала, что мистер Барселло еще не вернулся и должен будет пройти мимо ее спальни.

Ванесса заперла дверь и сказала себе, что ей незачем о нем думать плохо — ведь она совсем его не знает.

Однако девушка никак не могла уснуть и лишь под утро услыхала его осторожные шаги. Он миновал холл и осторожно поднялся по лестнице на второй этаж.

Она принялась размышлять, где же он был чуть ли не целый день и с кем встречался.

«Нет, это меня не касается, — одернула себя Ванесса, — Пока он сам по себе, как любит говорить Доркас, и ничего от нас не требует, мне нет смысла волноваться».

Мистер Барселло вышел из дома поутру, когда Ванесса еще одевалась.

До нее донеслись его шаги по лестнице, и она замерла, когда он приблизился к ее двери.

Ванесса прислушалась, решив, что он, наверное, зайдет на кухню и поздоровается с Доркас, которая в это время как раз готовила завтрак. Но он направился прямо к выходу и закрыл дверь.

Девушка быстро пересекла комнату, прильнула к окну и увидела, как мистер Барселло распахнул металлическую калитку и зашагал по улице.

Он был одет в тот же темный, показавшийся ей буржуазным костюм, в котором приехал. Его шляпа отличалась по фасону от модных в это время в Англии, и она заметила, как мистер Барселло надел черные перчатки, оказавшись на улице.

Да, у него был вид преуспевающего служащего.

«Убеждена, что он совершенно безвреден», — повторила она себе и решила больше не волноваться и не думать о нем.

И тем не менее в нем было что-то, вызывавшее у нее невольную тревогу.

Она хотела бы рассказать обо всем маркизу, поделиться с ним своими страхами, попросить у него совета, но понимала, что не сможет объяснить ему, почему ей не хватило духа отказать иностранцу, о котором совсем ничего не знала. Рэкфорд просто не понял бы, как она могла пустить на ночлег этого таинственного мистера Барселло. К тому же Ванесса помнила, что их постоялец взял с нее слово никому не говорить о его приезде.

Поэтому она с облегчением вздохнула, когда маркиз осадил лошадей у их дома. Никакого мистера Барселло поблизости видно не было.

— Благодарю вас, милорд, — проговорила она. — Огромное спасибо. Я получила такое удовольствие от поездки.

— И я тоже, — отозвался маркиз, — но теперь я стараюсь заглянуть вперед и думаю о завтрашнем вечере, когда вы будете обедать со мной.

— Вы совершенно уверены, что так оно и будет? — затаив дыхание, спросила она.

— Я совершенно уверен, что мы оба будем разочарованы, если вы откажетесь, — заявил маркиз.

— Я принимаю ваше приглашение, — улыбнулась Ванесса.

Лакей помог ей выйти из фаэтона, маркиз тем временем все так же держал в руках вожжи.

Спустившись, Ванесса обернулась и поглядела на него своими огромными глазами.

— Еще раз спасибо, — сказала она. — Вы были очень добры ко мне, милорд.

— До завтра, Ванесса. Я жду вас вечером, — откликнулся маркиз, взмахнул шляпой и уехал.

Ванесса торопливо направилась к дому. Ей не терпелось рассказать Доркас о поездке за город.

— Я забыла, как хорошо бывает весной на лоне природы, — восторженно проговорила она. — О, Доркас, как бы я хотела покинуть Лондон!

— Моя старушка мама любила повторять: «Если бы чаши желания были резвыми конями, нищие наездились бы всласть». Будьте благодарны судьбе, мисс Ванесса, что у нас есть крыша над головой.

— И, к счастью, мы не должны пока платить за аренду, — подхватила Ванесса.

— Ваш отец добился отсрочки выплаты по закладным из-за недостатка средств, — напомнила Доркас. — Не сетуйте на судьбу, мисс Ванесса. Подумайте, что за городом мы смогли бы снять какую-нибудь жалкую лачугу. А это не для моих старых ног. По крайней мере торговцы приносят нам все на дом. А там нам пришлось бы самим ходить за покупками.

— Да, конечно, ты права, — согласилась Ванесса. — Но за городом так хорошо!

— Пока не хлынет ливень и не нагрянут холода, — огрызнулась Доркас.

Ванесса улыбнулась.

Она любила Доркас за присущий ей здравый смысл. Служанка всегда возвращала ее с небес на землю, стоило Ванессе замечтаться.

— Я сейчас пойду в мастерскую и поработаю до вечера, — сообщила девушка. — Я должна закончить две миниатюры, которые мне принес маркиз.

— Ступайте, мисс Ванесса, — кивнула Доркас.

Но ее голос звучал как-то безжизненно, и Ванесса торопливо спросила:

— У тебя что-то болит?

— Сегодня я просто на ногах не держусь, — ответила Доркас. — Если вам ничего не надо, мисс Ванесса, то я пойду немного вздремну. Я приготовила пирог к обеду, а через часок-другой поставлю его в печь.

— Нам некуда спешить, — успокоила ее Ванесса. — Неважно, в какое время мы сядем за стол, Доркас. Иди поспи, а я пока поработаю. К своему стыду, я совсем запустила дела, и мне нужно наверстать, пока не поздно.

Она не стала дожидаться ответа Доркас, взбежала по лестнице и переоделась в старое платье, а потом отправилась в мастерскую реставрировать миниатюры — портреты Джеймса Первого и графини Рэкфорд.

Стол, за которым работал Корнелиус Лэнс пока был здоров, стоял у окна, которое, как верно предположил маркиз, выходило на север.

Художник пристроил эту мастерскую к дому, и она была просторной и полной света.

Мать Ванессы часто сидела там, наблюдая за работой мужа, и потому обстановка мастерской скорее напоминала уютную гостиную, чем обычное помещение для работы.

По одну сторону от камина стоял диван, а по другую кресло. На стенах висели картины, которые Ванесса помнила еще с детства.

Одни из них написал отец, другие принадлежали кисти ее деда.

В отличие от многих мастерских здесь на полу был расстелен ковер, и лишь длинный стол с красками и кувшинами, полными кистей, напоминал о работе.

Ванесса уже почти отреставрировала обе миниатюры.

Теперь ей оставалось лишь заново нарисовать лучшие, по ее мнению, части картин, то есть восстановить цвет глаз и придать матовый блеск жемчужному ожерелью графини Рэкфорд и ее серьгам.

Отец начал учить Ванессу рисованию еще в раннем детстве, как только она смогла держать в руках кисть. С тех пор она постоянно помогала ему и в совершенстве освоила технику реставрации.

Он был внимателен к каждой детали и говорил дочери, что любой мазок или штрих что-нибудь да значат. Она знала, как надо освобождать холст или слоновую кость от ненужных теней, и гордилась, когда достигала совершенства.

Ванесса досконально изучила не только стиль, в котором работал ее отец, она внимательно следила и за творчеством его современников.

Например, Ричард Косуэй любил расширять зрачки глаз, и его манеру трудно было с кем-либо спутать.

Он использовал специальные красители, которые растекались по слоновой кости и давали возможность самому материалу дополнительно подсвечивать портрет.

Ванесса копировала эту технику до тех пор, пока не научилась воспроизводить ее на миниатюрах с изначально негодным рисунком. Владельцы горячо благодарили ее и утверждали, что картины заиграли новыми красками.

Теперь, работая над портретом графини Рэкфорд, она, подобно Косуэю, наносила продолговатые параллельные мазки, часто перемежавшиеся с точечными или короткими поперечными штрихами.

Она также применяла чистую антверпенскую лазурь, которую Косуэй использовал во многих портретах и считал своим излюбленным цветом.

Ванесса работала с увлечением и, лишь когда стало смеркаться, почувствовала усталость и поняла, что на сегодня хватит.

Отец часто говорил ей, что работать при тусклом освещении — значит терять время даром.

Она нехотя поднялась и отложила миниатюру, над которой работала.

Ванесса была уверена, что ее работа удовлетворит маркиза, а больше ей ничего не требовалось.

В то же время ее смущала мысль, что маркиз заплатит ей за работу. Ей было как-то неловко принимать от него деньги.

Они с Доркас постоянно нуждались в средствах, и Ванессе хотелось отложить хоть немного денег, чтобы купить новые кружева для вечернего платья, которое она наденет завтра вечером.

«Нет, подобные экстравагантность и мотовство непростительны», — убеждала она себя. Прежние серебристые кружева на высоко поднятой талии и плечах достаточно хороши, хотя, возможно, и не самого лучшего качества.

Маркиз говорил, что рамка не так важна, как сама картина. Но Ванесса, подобно многим женщинам, мечтала о красивом, дорогом платье, какие носят дамы высшего света, с которыми привык общаться маркиз.

Она знала, что его приятели — близкие друзья принца Уэльского, и много слышала о знаменитых красавицах из этого круга — герцогине Девоншир, леди Джерси и, конечно, миссис Фицгерберт.

«Неужели он действительно хочет, чтобы я пообедала с ним?» — задавала она вопрос. И уверяла себя, что маркиз сделал это предложение из обычной вежливости.

Внезапно она решила, что ей нужно осмотреть свое вечернее платье. Возможно, ей как-то удастся обновить его отделку к завтрашнему вечеру.

Ванесса покинула мастерскую и поднялась к себе в спальню. Это была небольшая комната, расположенная рядом с отцовской. Напротив одной из стен стоял гардероб, она открыла его и с огорчением окинула взглядом свои немногочисленные и скромные наряды.

Вечернее платье Ванессы было сшито из белой кисеи, которую ей посчастливилось дешево купить в Пантеон-Базар. «Слава богу, оно вполне модное, — подумала девушка, — с высокой талией». Ванесса слышала, что этот фасон быстро сделался популярным во Франции, а изобрела его сама императрица Жозефина.

Ванесса тщательно скопировала фасон платья, которое видела в модном магазине на Бонд-стрит.

Его покрой походил на греческий хитон и был так же прост. Ванесса решила его померить, чтобы убедиться, что оно по-прежнему хорошо сидит.

Она сняла старое платье, в котором работала в мастерской, и торопливо переоделась.

Ванесса надевала это платье лишь один раз, чуть больше года назад, и тогда оно показалось ей элегантным.

Она посмотрелась в зеркало, и платье ее откровенно разочаровало.

Что подумает о ней маркиз?

Отправляясь с ним на прогулку, она, как ей показалось, сделала самую модную прическу. Теперь девушка собрала свои локоны в узел, достала из ящика серебряную ленту, оставшуюся от отделки, и завязала ее вокруг головы.

Новая прическа ей понравилась, она подчеркнула золотисто-рыжий цвет волос, однако глаза у нее по-прежнему были грустные. Ванесса сама сшила платье, и, конечно, это бросится в глаза любой женщине.

Ванесса всегда была честна с собой и с горечью признала, что платье не выдерживает никакого сравнения с элегантным нарядом, продававшимся на Бонд-стрит.

Но ведь маркиз сказал ей, что рамка ничего не значит!

«Если бы только у меня были деньги, — подумала Ванесса. — Если бы я могла купить себе вечернее платье, всего одно платье, и отправиться в нем завтра вечером к нему на обед!»

И тут ей стало стыдно.

Ну можно ли быть такой эгоисткой? Как только ей взбрело в голову растратить уйму денег на нарядное платье, когда в доме порой нет самого необходимого?

Девушка отвернулась от зеркала и подняла руки, чтобы расстегнуть платье на спине. В эту минуту кто-то громко постучал в дверь.

Ванесса замерла, не понимая, что случилось.

Если Доркас услышала стук, она обязательно выйдет из кухни и откроет.

Но в доме все было тихо. Ванесса поняла, что Доркас крепко спит у себя в комнате.

Она не собиралась ее будить. По ночам Доркас часто просыпалась от боли в ноге.

Ванесса быстро сбежала вниз.

Когда она приблизилась к двери, в нее вновь забарабанили.

Она открыла. На пороге стоял мальчишка с небольшим пакетом в руках.

— Здесь живет мистер Берселус? — спросил он, нещадно коверкая фамилию иностранца.

— Да, здесь, — кивнула Ванесса.

— Я принес ему то, о чем он просил, — сказал посыльный. — Это стоит шиллинг.

Он передал пакет Ванессе.

— Не думаю, что он у себя… — начала она.

И тут же поняла, что не знает, где сейчас находится мистер Барселло.

Ванесса так увлеченно работала в мастерской, что он вполне мог войти в дом и подняться по лестнице, а она этого не заметила.

— Подожди минутку, — сказала она мальчику. — Я пойду посмотрю, где он.

— Хозяин потребовал, чтобы я не возвращался, не получив шиллинг, — пояснил посыльный. — Он не доверяет иностранцам.

— Понимаю, — откликнулась Ванесса. — Но все-таки подожди минутку.

Она закрыла дверь, оставив мальчика на улице, и с пакетом в руке поднялась наверх. Ей пришлось подобрать подол платья, так круты были ступени, особенно на последнем марше.

Ванесса шла очень медленно. Она боялась ненароком порвать тонкую кисею.

Когда девушка добралась до крохотной площадки рядом с бывшей комнатой Доркас, из-за двери донеслись мужские голоса.

«Итак, мистер Барселло дома, — подумала она, — и у него какой-то гость».

Ванесса старалась двигаться как можно тише и осторожнее и, подойдя к двери, уже подняла руку, чтобы постучать.

Но в этот момент она услышала, как мистер Барселло заговорил по-французски, и застыла на месте.

— Чем скорее его не станет, тем лучше! — воскликнул ее постоялец.

— Вы намерены сделать это сегодня вечером? — спросил его собеседник, тоже по-французски.

— Почему бы и нет? — откликнулся мистер Барселло. — На Пелл-Мелл есть место, где на стену падает тень. Не успеет часовой повернуться, как вы окажетесь в саду. Я все рассчитал, вам понадобится восемь секунд, не более.

— И что мне надо делать в саду?

— Я узнал от моего информатора, что принц выходит на прогулку в сад сразу после обеда. Вот там-то вы его и пристрелите! — воскликнул мистер Барселло.

— У вас есть пистолет?

— Да, он здесь.

— А если он не выйдет в сад?

— В таком случае ждите, когда погаснет свет. Принц ложится спать довольно рано. Вы пройдете через дверь, выходящую в сад. Она не охраняется, и я дам вам ключ. Я нарисовал для вас план.

— Да, я вижу, как там все расположено, — произнес незнакомец с удовлетворением. — Вы, я вижу, основательно подготовились.

— Спальня принца на первом этаже, и в ней окно с эркером, — не обращая внимания на похвалу, продолжал мистер Барселло. — Во дворце, кроме ночных часовых, нет никакой охраны. Вы услышите их шаги задолго до того, как они вас заметят.

— Понимаю, продолжайте.

— Принц будет крепко спать. Обычно он ложится в постель мертвецки пьяным. Вы заколете его ножом!

— Уж с этим я справлюсь!

— Вот почему мы вас и наняли! Постарайтесь побыстрее скрыться. Хотя вряд ли кто-то найдет тело до наступления утра.

— Вы будете меня ждать?

— В карете на Пелл-Мелл. Если вы воспользуетесь пистолетом, часовой бросится к двери с выходом в сад.

Пока они будут вас искать, вы уже перемахнете через стену, и дело с концом. А если немного задержитесь, ухните, словно филин, когда будете готовы, а я свистну в ответ. Это будет означать, что часовой повернулся и путь свободен.

— Вы говорите, восемь секунд? Этого мне хватит.

— С избытком!

Когда Ванесса в полной мере осознала смысл подслушанного разговора, она повернулась, приподняла подол платья и бесшумно сбежала вниз.

Ей не верилось, что эти люди могли обсуждать столь преступный план. Но она понимала, что не ошиблась.

Ванесса в совершенстве владела французским языком, об этом позаботилась ее мать, и каждое слово, сказанное мистером Барселло и его собеседником, запечатлелось в ее памяти, словно было выжжено огнем.

Они собирались убить принца Уэльского!

Мистер Барселло никакой не португалец, как он отрекомендовался, а француз! Шпион! Наемный убийца! Может быть, сам Наполеон послал его убить человека, которого во Франции считают истинным правителем Великобритании.

Всем известно, что король страдает тяжким душевным недугом, а значит, принц является правящим монархом злейшего врага Франции!

«Более того, — подумала Ванесса, — после убийства принца страну ждут безвластие и смута, Наполеон воспользуется благоприятным моментом и попытается завоевать Англию».

Когда она добралась до спальни, то поняла, что ее бьет нервная дрожь. Однако девушка не сомневалась, что должна действовать, не теряя ни минуты.

Усилием воли она поборола страх, взяла лежавшую в кресле сумочку и вынула из нее белый атласный ридикюль. Потом достала из гардероба длинный белый шарф, накинула его на вечернее платье и спустилась, но не к выходу, а в коридор, ведущий к комнате Доркас.

Глаза старой служанки были открыты, она, видимо, только что проснулась.

— Который час, мисс Ванесса? — спросила она. — Я проснулась и подумала, что пора ставить пирог в печь.

— Все в порядке, Доркас, — успокоила ее Ванесса. — Не торопись с обедом. Я сейчас ненадолго отлучусь.

— Отлучитесь? — воскликнула Доркас. — И куда же это вы, интересно, решили направиться?

— У меня очень срочное дело. Когда вернусь, я тебе все расскажу, — отозвалась Ванесса. — Только не беспокойся.

— Что это вы задумали, мисс Ванесса? — всполошилась Доркас, но Ванесса уже вышла из комнаты и пробежала по холлу.

Она захватила с собой пакет, который мальчишка-посыльный оставил на дубовом столике.

— Мистера Барселло нет дома, — пояснила она, — но я заплачу тебе сколько надо. Ведь ты принес ключ, не так ли?

— Да, мисс, — кивнул мальчик. — Готовый ключ и его слепок из воска. Они оба здесь.

— Я тебе очень благодарна, — проговорила Ванесса. — А вот шиллинг для твоего хозяина.

Она отдала посыльному деньги и, когда он повернулся, спросила:

— Не смог бы ты выйти вместе со мной на бульвар и подозвать мне карету?

— Конечно, мисс, — согласился мальчишка и с лукавой улыбкой добавил: — Не станете же вы свистеть кучеру? Это не подобает леди.

— Да я и не смогу, — ответила Ванесса. — Вот почему я и прошу тебя оказать мне эту услугу.

— Предоставьте это мне, мисс, — обрадовался мальчишка.

Дойдя до бульвара, Ванесса с облегчением вздохнула, увидев пустую наемную карету, медленно завернувшую за угол.

Мальчишка сунул пальцы в рот и свистнул с такой силой, что кучер не мог не обернуться.

Карета подъехала к ним, мальчик распахнул перед Ванессой дверцу, и она посмотрела на кучера.

— Отвезите меня в Карлтон-хауз, — решительно проговорила девушка.

— Вот это да! — дерзко заметил мальчишка и захлопнул дверцу кареты.