Чудовище и красавец

Глава 72

— Здравствуйте, Таисия Николаевна. Я вам звонил, по поводу Юлии- Натан со щемящим чувством жалости рассматривал бедную комнатку в не менее убогой коммуналке. О состоянии дома и говорить нечего было- если бы он был человеком, то можно было резюмировать — " не жилец". Впрочем, и весь район был похож на декорации постапокалиптического фильма- пьяные мужики что-то громко делили у одного из подъездов, от покосившихся балконов к ближайшим деревьям были протянуты веревки, на которых сушились вещи. Свора собак пробегала невдалеке, оглашая лаем округу. Вроде, несколько километров от Москвы- а словно в другую реальность попал.

Старенькая Юлина бабушка недоверчиво смотрела на незваного гостя- хоть Юля, наизусть помнившая домашний, и звонила той с больницы, но старушка, привыкшая лишь к тому, что ее немощью хотят воспользоваться в корыстных целях, опасалась любого непрошенного гостя.

— Ты печенье бери- засуетилась она, выставляя на дряхлый столик самый ценный сервиз их крохотного серванта, едва умещавшегося в комнате. Баб Тася, как называла ее Юлек, и себе бы не призналась, насколько сильно соскучилась по простому человеческому общению. Вот и сейчас, хоть и внимательно следила за мужчиной, но также и пыталась потчевать гостя лучшим, что смогла купить на мизерную пенсию.

— Как там она? Я ж в детдом поехала, а мне сказали- на лечении. Хотела хай поднять, а говорят- фонд выбрал, хороший госпиталь там, реабилитация. Думаю, пускай будет. Ей-то все, что выбить могла- раз санаторий дали, да реабилитацию в больнице у нас. А там нет ничего. Так и сказали- старушка бросилась подливать варенье в опустевшее блюдце гостя.

— Хорошо, привет вам передавала- Нат не знал, как перейти к делу. Сказать, что он готов купить им с Юлей жильё, помочь с опекой- сразу же встретить отказ. Понимал, что не только не поверит, но и решит, что очередной махинатор решил заработать на ней. И вдруг осенило- зачем говорить правду, когда и полуправда сойдёт?!

— Нам тут в фонде рассказали, что Юля волонтёрам говорила про опеку, что к вам хочет, а не дают- вроде невзначай начал было он.

Старушка смахнула сухонькими пальцами слезу:

— Так оно, так, милок. Я уже билась, билась. Сначала возраст мой не устраивал, но я ж ее столько лет растила- и нормально было? Потом вот, к жилью придрались…а где я другое возьму? Я ж до мэра дошла, а и там- не положено. Набор всучили поодуктовый да карточку в " Детский мир" на тысячу рублей. Сфоткался ещё, гад, со мной- помощь, дескать, оказал. Да и выставили из кабинета. Я ж потом ещё приходила, пыталась пробиться, дак пригрозили- в дурку упекут, буду возмущаться. А соцзащита, опека наши, сидят все золоте, чаи гоняют, да руками разводят- не сделаете ремонт- так и останется в детском доме. Не мы виноваты, что закон такой…

Ната затопило горячей волной злости, едва представил этих чиновниц, что должны защищать и опекать детей, а по сути все сводится лишь к бюрократии и просиживанию юбок на рабочих местах. Такие были и в его глубоком детстве — тетки-чиновницы, изредка соизволявшие приезжать из городских кабинетов в деревню. Они морщили носы, стараясь не прикасаться ни к чему в доме. Чинно читали пьяной маме однотипные нравоучения " не перестанет пить- отберут детей", иногда оставляли пару пачек макарон и тушёнку — помощь от государства. И уезжали на своих блестящих иномарках, казавшихся чужеродными телами среди окружающей их бедности. Нат ещё раз уверился в том, что выбрав благотворительность, поступил совершенно правильно.

— Мы можем это решить- видя, как встрепенулас

ь старушка, поспешил успокоить- у нас в фонде юристы хорошие, грамотные. Мы вам выбьем квартиру от города, Юле положено как сироте.

Бабушка нахмурила лоб, а потом заулыбалаь:

— А, значит, не продала Маринка-то квартиру свою?

На недоуменный взгляд Натана пояснила:

— Я ж дочке квартиру отписала. Думала, жить с мужем будут. Юльки тогда в планах не было даже. Мне от завода квартиру дали, столько лет работала. А эта комнатенка дедова, ему досталась от родственников дальних. А муж Маринку спаивать начал…Юлек когда уже родилась…

Нат не дал бабушке погрузиться в тяжёлые воспоминания:

— Тем более. Мы юристов напряжем- квартиру вам выбьем положенную. Юлю забрать сможете сразу.

— Ой, спасибо, — засветились счастьем глаза старушки- их тряхнуть надо бы давно- боевой настрой Таисии Николаевны радовал.

— Серег, давай в новом каком-нибудь ЖК, и прям побыстрей чтоб оформление. На ребенка делаем всё, документы я тебе скинул на почту- всё-таки замы- удобная вещь, как ни крути. Сейчас Серёга быстро найдет и купит квартиру, а там уже и связи налажены с местным муниципалитетом, что получил отмашку- как только у ребенка будет жилье, начинать процедуру оформления опеки (иначе говоря, мягко попросить опеку исполнять должностные обязанности).

Настроение было отличное- Нат внезапно понял, что никогда ещё счастье не казалось таким полным, завершенным. Только сейчас дошел смысл заезженной поговорки " дом- полная чаша". Ни тусовки, ни отдых, ни деньги, ни самые красивые девушки-однодневки не сравнятся с ощущением семьи. А это- и Нина, и Стася, и Ромик, и куда же без будущей тещи, Людмилы Евгеньевны. Мужчина усмехнулся, вспоминая, как она всегда замирала при его появлении, во всех ее жестах, движениях чувствовалась неловкость- бедная женщина думала, что ужасно его стесняет своим присутствием. Но с точностью до наоброт- она дополняла уже имеющийся состав семьи, делая дом уютнейшим местом, куда хотелось приходить снова и снова. Когда-то давно Милов сказал ему, что дети с тяжёлым детством вырастая, делятся на два типа: одни боятся, избегают любой привязанности, думая, что по итогу- только боль и разочарование, другие же хотят добавить в графу " родные и любимые" весь мир, порой даже излишне проявляя дружбу или чувства к любому симпатичному им человеку. Что же, он явно из вторых. Нина давно стала роднее всех, да и вопрос о том, что когда-то она будет жить отдельно, даже не стоял- она помогала им с братом в далёком детстве. А сейчас он возвращает долг. Ну а тёща- а куда без неё, а уж как обрадуется Нина.