Чужая. Будешь моей

Глава 15

Возвращение в реальность выходит болезненным. На скорости сто пятьдесят я врезаюсь в столб, из груди выбивает дыхание, ремни врезаются в плечи и живот, по лицу бьёт подушка безопасности.

Непроизвольно дёргаюсь вперёд, но Тигр всё ещё держит меня за руку. Крепко держит, дёргает на себя.

— Кто ты?

— Спаситель этого города. Я говорил, красивая, — усмехается хищник.

Сейчас действительно он. Тот, кто запросто может убить слабейшего. А слабый в этой ситуации Пашка. Хотя, кого бы он из себя не строил, рядом с Тигром слабым он будет всегда.

— В данный момент спасаю тебя от долгов и мудаков. Ты счастлива?

— Отпусти его! — с дрожью вцепляюсь в рукав рубашки. — Пожалуйста. Он ничего не сделал.

— Ничего.

Тигр кивает ребятам в камуфляже, и двое из трёх выходят через ещё одну дверь, не ту, в которую вошли мы. Только сейчас отражаю, что помещение больше похоже на гараж. Метров шестьдесят пустого, сухого и тёплого пространства с серыми стенами и полами, высокими потолками и окнами на самом верху.

Третий подходит к Пашке и прежде, чем я успеваю охнуть, бьёт его в живот. От удара Пашка мигом приходит в себя и начинается орать матом на всех вокруг.

А потом натыкается взглядом на меня.

— Ты-ы! Ах ты…

И захлёбывается не случившимися оскорблениями вперемешку с зубами. Третий же отходит, демонстрирую Пашку в совсем жалком виде. Тот ещё не просит пощады, но уже растерял всю свою крутость.

— Итак, Толков Павел Александрович, двадцати трёх лет, — откровенно издевается Тигр, — адрес проживания известен. В течение пяти лет воровал деньги у своей девушки Вершининой Олеси Игоревны, общий размер кражи составляет один миллион восемьдесят тысяч рублей. Оформил три кредита на гражданку Вершинину общей суммой полтора миллиона рублей, из которых на сегодня выплачено уже четыреста восемьдесят тысяч.

Его рука сильнее сжимается на моей талии, он ловит мой взгляд. Во всей его позе чувствуется бешенство, мышцы напряжены, челюсти сжаты.

— Ничего не сделал, красивая. Только нанимал шлюх на твои деньги, просаживал тысячи в танчики, поносил тебя перед родителями и считал тебя бревном.

Каждое слово как удар. Не выдержав его взгляда, прикрываю глаза. Из груди вырывается судорожный вздох.

— Я… сама виновата. Позволила. Верила.

Мне казалось, что всё прошло в тот миг, когда я увидела Пашку в постели с Анжелой, когда смеялась ему в лицо. Но нет. Сердце всё ещё плачет кровавыми слезами по человеку, которого я любила ещё сегодня утром. Думала, что любила.

— Не без этого, — хмыкает Тигр. — Но нас ждёт веселье. Не пропусти.

Тёплая ладонь касается щеки. Ласково, едва ощутимо. И это тем неожиданнее, чем больше я узнаю про этого хищника.

— Открой глазки, красивая, — горячим дыханием с ароматом кофе по моим губам.

И, конечно, я распахиваю веки так широко, как могу.

Хватка на талии уже не такая сильная. Его пальцы поглаживают, вызывают мурашки даже через костюмную ткань. Мне вдруг становится жарко, хочется расстегнуть жакет, только под ним ничего. И это ничего рождает вибрирующую дрожь в районе пупка.

Тигр снова кивает, и третий легко подпинывает Пашку. Тот вскидывает ненавидящий взгляд.

— Итак, Павел Александрович, сообщаю вам, что долги выплачены.

Тигр не наслаждается эффектом, чувствуется, что ему плевать. И что это далеко не конец.

— Какого хрена? — всё, что может ответить Пашка.

А я замираю испуганный кроликом перед силой и властью этого хищника. Я не знала, где найти двести тысяч, он разом заплатил больше двух миллионов.

— Погашен кредит за компьютер, машину и землю в Брянской области. Также на счёт Вершининой Олеси Игоревны переведён причитающийся ей миллион.

— Хах. Что, повертела жопой? Встретила богатого чувака и радуешься?

Пашка сплюнул кровью на пол.

— С сегодняшнего дня ты, кусок мудака, должен мне два миллиона сто тысяч рублей, — с удовольствием сообщает Тигр. — С завтрашнего дня я ставлю тебя на процент.

Третий в камуфляже, о котором я подзабыла, без напоминаний бьёт Пашку сначала в солнечное сплетение, потом по хребту, от чего тот валится на пол. Оказывается, он одновременно разрезал удерживающие его верёвки.

— Да пошёл ты! — хрипит Пашка. — Я ни какой-то лох. Не буду из-за бабы…

Пинок в живот надолго перекрывает ему возможность выпендриваться.

— Каждый день будет капать один процент. А проценты капитализироваться. Загугли при случае что это значит.

Тигр по-прежнему насмешлив, Пашкины выходки его явно не впечатляют.

А с ужасом думаю о его словах про переведённый мне миллион. Он серьёзно?

— Выбрось его где-нибудь в лесополосе, — обращается Тигр к третьему. — Захочет жить — дойдёт. И объясни, что долг в два с половиной ляма автоматически вернёт его в этот гараж к твоей весёлой компании.

Третий весомо кивает, а Тигр уводит меня от Пашки и дикой, ни на что не похожей ситуации.

— Ты действительно перевёл мне миллион? — голос садится.

— Около того. Ненавижу мудаков, которые выезжают за счёт женщин.

— Но… подожди. Это… сейчас же не лихие девяностые! Ставить на счётчик, выбивать долги. Не та эпоха.

— Что ты знаешь об эпохах, красивая и очень правильная девочка? — усмехается Тигр.

А меня от его взгляда бросает в жар. Но не в любовный, а очень даже прозаичный. Мне вдруг становится стыдно.

Я прикусываю губу, сцепляю пальцы в замок.

Тигр тем временем хозяйничает на собственной кухне. Открывает верхний ящик, достаёт два квадратных бокала, из вертикального нижнего появляется бутылка.

Нас разделяет остров, но я чувствую силу, которую он усмиряет, контролирует каждую секунду. Отмеряет столько, сколько нужно, чтобы открыть морозилку, достать лёд и бросить по два кубика в каждый бокал. При том, что одного движения его руки хватит, чтобы стекло брызнуло осколками так же, как сегодня моя жизнь.

— Пей.

Бокал передо мной, но я не спешу. Наклоняюсь, принюхиваюсь. Нероизвольно чихаю.

— Виски. Пей, красивая.

Сам он подносит бокал к губам. Боже, какие у него губы!

Чуть полноватые, резко очерченные. А сколько удовольствия они приносят одним только поцелуем.

Краснею.

— Я не хочу. Можно воды?

— Я не знаю, можно тебе или нет. Но виски ты выпьешь.

— Зачем? Я не пью алкоголь. Практически. Это вредно и…

Вместо ответа он доливает мне в бокал столько, что он становится наполовину полон.

— Я хочу посмотреть, какая ты вне рамок. И я это увижу.