Чужая игра для сиротки. Книга2

В образовавшейся дыре хорошо видны части механизма — валики, сложные сцепления шестеренок. Влезть туда будет не так уж просто, но я…

— Нокс?

Я не сразу соображаю, почему голос Тиль звучит у меня в башке, а не в ушах. Сначала даже трясу головой, пытаясь справиться с наваждением, но она снова зовет меня, и только потом я понимаю, что на самом деле медленно опускаюсь на колени, растекаясь по драконьей туше, словно кисель.

— Тиль… — Едва могу шевелить языком.

Бездна задери, да что она творит! Нашла время показывать свои выращенные из Тьмы фокусы!

Глаза предательски закрываются сами собой.

Я борюсь с этой навеянной усталостью, но веки начинают предательски слипаться.

Проклятья, да что она…

— Спасибо, что были таким чудесным, Нокс. — Теплые губы касаются моей безобразно колющей щеки, задерживаются чуть дольше, чем положено для простого вежливого поцелуя. Мягкий влажный шлепок мне на переносицу, и когда капля стекает к моим губам, я чувствую соленый вкус слез моей маленькой отважной монашки. — Но теперь это не ваша война. Мы оба знаем, для чего я была создана, и будет лучше, если Артания больше никогда не будет жить в страхе, что рано или поздно кому-то когда-то удастся использовать одну глупую девчонку как Смертельное оружие. И теперь это уже можно сказать. — Решимость как будто на миг предает ее, и дрожь в голосе обворачивается вокруг моего сердца колючей лозой. — Кажется, я влюбилась в вас с первого взгляда, мой несносный герцог.

Что она несет?!

Почему это похоже на прощание?!

Дракон пикирует вниз, и последнее, что я вижу — мою маленькую Тиль, храбро забирающуюся в брюхо Ярости.

Глава шестьдесят восьмая: Сиротка

В железном брюхе Летающего корабля противно воняет чем-то кислым, проникающим в меня словно через кожу. И стоящий стеной сизый дым до слез выедает глаза.

Я почти ничего не вижу в это неестественном тумане. Приходится идти наощупь, хотя я не вижу даже кончиков пальцев, когда выставляю вперед руку. Обжигаюсь пару раз, случайно дотрагиваясь до раскаленных железных труб, из которых время от времени с громки шипением выходят упругие столбики пара.

Кажется, что каким бы огромным не был летающий корабль, он все равно не может быть похожим на лабиринт, чтобы заблудиться на пути к цели. Если только им не управляет Мастер Сайфер, и мы с Ноксом снова не стали жертвами его иллюзий. Но ведь его не может здесь быть? Я собственными глазами видела, как химер пытался удержать Владычицу от зова, которые заставлял всех созданий Хаоса слепо следовать за ним. Значит, мне нужно просто сосредоточиться, еще раз взглянуть на все это безумие труб и шестерёнок, и найти «тропинку», которая приведет меня к смертоносному грузу.

Именно мне, а не моему несносному герцогу, нужно все это закончить. Я даже толком не помню, когда именно в моей голове четко и ясно, как в погожий день, возникла и оформилась эта мысль. Она как будто была там все время, примерно с той минуты, как я впервые увидела тот страшный сон, после которого на моем теле впервые проступила дремлющая внутри Тьма. Примерно тогда же и промелькнула мысль, что таким как я — не место в этом мире.

Я печально улыбаюсь своим воспоминаниям, в особенности тем, в которых я отчаянно удирала со всех ног, чтобы спастись от идущей по пятам смерти. И вот, когда во мне пробудилась моя истинная сущность и целый ручной дракон, и казалось бы, что уже можно не бояться случайно упавшего на голову камня… я разворачиваюсь и иду навстречу тому, от чего бегала все это время.

Почему-то вспоминается ироничное лицо Рэйвена, когда в ответ на какие-то мои пафосные глупости он делал вид, что впервые в жизни слышит что-то настолько несуразное. «Герцогиня, вы сегодня поразительно бестолковы!»

На миг прикрываю глаза и пытаюсь улыбаться несмотря на то, что мои мечты о домике у реки, о тихой жизни с моим несносным Ноксом и о парочке таких похожих на него мальчишек-близнецов, вот-вот оборвутся. Вместе с моей жизнью.

Потому что так должно быть.

Потому что если в моей голове еще живы образы из грез Владычицы, в которых мы с ней слились в смертоносного монстра — оружие возмездия, которым Бездна собиралась наказать всех жителей верхнего мира, всех, в ком есть хотя бы капля Света.

По сути, с моей помощью она собиралась стать такой же Яростью, по внутренностям которой я иду вперед к своей судьбе.

Туман на время становится совсем плотным и густым, я едва могу дышать и собираюсь с силами для решительного рывка. Кристаллы Игниса совсем рядом — я чувствую их низкие беззвучные вибрации. Нужно пройти еще немного…

— Ты кто? — Из плотного облака пара, который выплевывает высокий цилиндр, выныривает человек. У него багровое обветренное лицо и холодный опасный прищур. — Тебя здесь быть…

— Не должно, — заканчиваю за него. — Как и вашей смертоносной машины. Я как раз собираюсь это исправить, и советую вам убираться отсюда… любым возможным способом.

— Что ты там бормочешь? — напирает он, взвешивая на ладони тяжелый металлический прут.

Какой бы «пробудившейся» я не была, ему хватит одного прицельного удара, чтобы проломить мне череп. И «красный» как раз собирается это сделать, потому что стремительно несется на меня. Как для своего громадного сложения, он двигается очень быстро и поразительно ловко обходит все витиеватые механизмы, об которые я спотыкалась чуть ли не на каждом шагу. Я даже толком не успеваю отступить и приготовиться встречать удар лицом к лицу, когда увалень оказывается рядом и заносит прут для удара.

Остается только смотреть ему в глаза и не отказываться от восставшей где-то в области сердца мрачной разрушительной силы. Ее поток выплескивается из меня и встречает врага невидимым щитом. Прут натыкается на преграду и противно скрипит от удара. «Красный» налетает вслед за своим оружием и тут же отлетает назад. Падает на спину, непонимающе вращает глазами.

— Нет… — бормочет очень сипло и испуганно, часто шмыгая раздавленным носом. Выставляет вперед руку, и зачем-то прикрывает глаза, как будто ему слишком больно на меня смотреть. — Не надо, пощади…

Я бросаю взгляд на свои руки и даже почти не удивляюсь тому, что черные наросты пошли вверх по рукам до самых плеч. Моя трансформация началась с основой силой, и на этот раз я вряд ли смогу контролировать ее, потому что даже сейчас с трудом не поддаюсь желанию превратить побежденного противника в прах. Потому что во мне сосредоточена огромная разрушительная сила, и стоит лишь пожелать — вся Артании — да и весь мир! — со страхом и покорностью склонится к моим ногам.

Может быть, не стоит бегать от этой силы?

Чем я хуже Скай-Рингов? Только лишь тем, что не строила свою империю на крови и костях?

Может быть…

— Уходи, — цежу сквозь зубы. — Уходи!

Он на корточках уползает куда-то в недра корабля и след за этим я слышу странный хлопок, после которого корабль вдруг подпрыгивает в воздухе, качается, как будто напоролся на невидимую паутину, а потом стремительно пикирует вниз.

Наверное, это был тот единственный случай, когда человек, который заслуживал смерти, незаслуженно получил жизнь.

Но рассуждать об этом уже точно слишком поздно.

Может оно и к лучшему, что у меня нет последних минут на раздумья, и отчаянная жажда жизни, и мечты об одном на двоих домке с герцогом, не заставит меня трусливо отступить в самый важный момент.

От резкого полета вниз, мое тело неумолимо тянет обратно к люку. Чтобы сохранить равновесие и удержаться на ногах, обеими руками хватаюсь за торчащие со всех сторон трубы. Они раскаленные от пара, но я все равно держусь из последних сил и медленно, как при подъёме на крутой склон, карабкаюсь обратно в густой клубящийся туман.

Задерживаю дыхание и ныряю в него.

Бреду совсем наугад, поддаваясь только внутреннему чутью и вибрациям напитанных Тьмой кристаллов.

А когда выныриваю, то в первую минуту от открывшегося зрелища просто захватывает дух.

Потому что эти алые, источающие красный теплый свет громадины втрое больше меня ростом, похожи на страшные украшения, закованные в толстые крепежные цепи.

И от них исходит такая мощь, что моя темная сущность всеми силами рвется наружу.

Я могу быть всесильна, если позволю этой жирной летающей смерти стереть с лица земли всю Артанию.

Я могу стать новой Владычицей, разом избавившись от всех врагов. В особенности от последних Скай-Рингов, которые уже дважды попытались покорить мой народ!

Я могу сделать свой рой непобедимым, хитрым и смертоносным.

И Бездна, наконец, получит то, чего так долго жаждала — абсолютную власть над жалкими тщедушными и такими слабыми смертными.

И тогда Нокс не сможет так же снисходительно улыбаться в ответ на…

Нокс.

Мой любимый герцог.

Мысль о нем пробивается лучом ясности сквозь морок наваждения.

Мой Нокс там, внизу.

И я хочу, чтобы он жил. И был счастлив с кем-то, кто в один прекрасный день не превратится в монстра-убийцу.

Какой-то мудрец однажды сказал, что любить — значит, желать счастья, даже если тебе самому не суждено стать этим «счастьем».

Корабль снова трясет и на этот раз я плашмя падаю на самую гладкую кристальную колонну. От прикосновения к ней Тьма внутри меня вспенивается, как штормовая волна. Накатывает снизу, до самого горла. Она как живое и разумное существо, пытающееся взять под контроль мои мысли мою волю.

Но я сильнее.

Я… смогу.

Плачущий, если ты все еще слышишь молитвы одной твоей нерадивой послушницы, пожалуйста, присматривай за ним ради меня.

Я ведь в самом деле очень сильно, всем сердцем, любою своего милого герцога.

Толчок, тонкий пронзительный свист, и треск лопнувшего прямо под моими ладонями камня, приносят мне боль.

И облегчение.

Глава шестьдесят девятая: Сиротка

«Вставай, моя маленькая девочка…»

Я слышу этот голос внутри себя. Но он льется не из головы, а как будто от сердца. Из той маленькой части меня, о существовании которой я всегда знала, но никогда не могла хотя бы как-то ее обозначить.

Теперь я знаю, что это была не просто странная хворь или голос Плачущего.

Это была моя мать.

Самая отважная и сильная женщина из всех, которых я знала.

Потому что, не моргнув глазом, пожертвовала собой ради того, во что верила. И защитила меня, ценой собственной жизни.

«Ты стала очень сильной…».

Мне нужно собрать все силы, чтобы открыть глаза, потому что веки тяжелые, словно залиты сургучом и скреплены нерушимыми печатями. Когда-то, когда я одной ногой стояла в могиле, мне было так же тяжело, как сейчас. Но тогда я точно знала, что жива. А сейчас… разве человек мог пережить такой взрыв? Я могу поклясться на Томе Откровений Плачущего, что чувствовала, как маленький жалящие осколки Игниса прошли сквозь мое тело, словно ножницы через тонкую шелковую ткань. Даже сейчас я чувствую, как кровоточит каждая крошечная и смертельная рана.

Но и медленные, едва слышные удары собственного сердца я тоже чувствую.

«Открывай глаза, моя девочка, это еще не конец…»

Я разлепляю веки и в первую минуту не вижу ничего, кроме ярко-алой дымки, как будто весь мир покрыл непроглядный злой туман, и в нем ничего не стоит заблудиться. Приходиться несколько раз моргнуть, прежде чем пелена понемногу развеивается, и я замечаю за ней очертания пустоши, выкорчеванных с корнем сухих могучих древ и земли под ногами, покрытой глубокими рваными трещинами.

— Где я? — спрашиваю вслух, и голос Л’лалиэль беззвучно отвечает:

«Ты там, где начнется новая жизнь».

— Звучит немного… пугающе, — пытаюсь храбриться за не очень уместной шуткой. — Новая жизнь разве не должна начинаться при определенном… мужском участии?

Это очень странно, но я чувствую ее легкий смех, как будто бы она стояла сейчас живая передо мной. Могу легко разглядеть и ее улыбку.

«Ты правда любишь этого бессердечного смертного?»

Теперь уже в ее голое звучит легкая насмешка.

— Он не бессердечный, — встаю на защиту своего Нокса, и заодно встаю на ноги, осматриваясь.

Место, где я оказалась, похоже на Пустошь вокруг Печати — такое же безжизненное и опустевшее. Но здесь по крайней мере нет огромных скелетов непонятного происхождения, и не веет смертью, как будто на каждом шагу всплывает придорожный камень с настойчивым предложением повернуть назад.

Интересно, что же это все-таки за…

Я не успеваю толком об этом подумать, потому что на глаза попадается до боли знакомая торчащая на горизонте крыша замка. Вернее, того, что от него осталось — не так много, на самом деле. Это же Горностаевый приют. Как бы я не хотела вычеркнуть прошлое из головы — оно все равно отпечаталось в моей памяти, и эту яркую черепицу я узнала бы даже из сотен похожих. Плачущий, прости, я даже запах этот чувствую сквозь гарь и соленый красный дым с привкусом железа.

А потом мысленно бью себя по лбу.

Ну да, это Горностаевый приют. Ведь именно там я была, и там отбила Эвина у сообщников герцогини. Правда, значительно дальше замка, но вряд ли бы за те несколько минут, что я пыталась разделаться с летающей смертью, она успела бы перенести меня на другой континент. Вот только вокруг Горностаевого Приюта были роскошные рощи и сады, высокие горы в снежных шапках и покрытые изумрудом травы холмы. А не непригодная ни для чего земля.

Наверное, это последствия взрыва. Но если он был таким сильным, что буквально выжиг все на многие мили вокруг, то почему тогда я жива? Или я только думаю, что жива? В конце концов, возможно, именно так и выглядит то самое место, где боги разрешают в последний раз проститься с теми, кто нас любит? Хотя бы мысленно.

Если так, то почему здесь нет моего несносного герцога?

Не потому ли, что ему все равно?

«Он собирался пожертвовать жизнью ради тебя, — фыркает в моей голове Л’лалиэль. — Не такой уж он и бездушный, раз… искренне хотел спасти тебя любой ценой. Тебя и мир, в котором ты будешь счастлива».

Я громко шмыгаю носом и украдкой вытираю слезы. Интересно, если я позову — он придет? Сюда… чем бы ни было это место, и где бы оно не находилось.

Мне кажется, я даже вижу одинокую фигуру где-то там, на фоне развалин замка.

Но, кажется, это просто мираж?

— Зачем я здесь?

«Чтобы позаботиться о своем народе. Ему нужно где-то жить, а не сидеть под землей, потому что смертные слишком примитивны, чтобы хотя бы попытаться понять то, что создано Хаосом».

— Я помню-помню, что ты хотел помирить то, что помирить невозможно. — Вскидываю руки, стараясь не думать о том, что вполне могу разговаривать сама с собой. Вдруг у меня случилось помешательство из-за всего случившегося? — Может скажешь, как в таком случае убедить наш народ не есть все, что живет и шевелится?!

«Зачем, если ты уже это сделала?» — посмеивается она, и я только сейчас обращаю внимание на свои руки.

Они… не то, чтобы тали такими, как прежде, но те ужасные черные наросты исчезли, и кожа осталась черной только на костяшках и вокруг запястья. Это выглядит странно, но не ужасно. И самое главное — когтей больше нет. Я перебираю свои пальцы, до сих пор не веря, что все это происходит на самом деле.

«Ты — лучшее свидетельство того, что Тьма и Свет могут уживаться рядом, даже в одном теле… Моя маленькая сильная… королева».

Та фигура на фоне горящего замка — это не Нокс.

Это высокий краснокожий мужчина, похожий на жителей далеких солнечных островов, только с маленькими темными рожками и такими черными отметинами на коже, что и у меня. Только у него они покрывают грудь и плечи. А за ним идет точно такая же женщина, и еще одна.

Они выходят один за другим, словно народ, который, наконец, вернулся из долгого изгнания.

«Для этого ты была создана, — слышу улыбку в голосе Л’лалиэль, который звучит все тише с каждым словом. — Не становиться на чью-то сторону. Не становится игрушкой в руках Света и не быть оружием в руках Тьмы. Ты была создана, чтобы не выбирать сторону…»

Пока она говорит это, ко мне со всех сторон стекается живая река людей. Пусть немного странных… Хорошо, очень странных и все еще немного пугающих, но все-таки живых людей, а не уродливых темных существ, способным испытывать лишь бесконечный неутолимый голод.

Они говорят на непонятном мне языке, но я хорошо «чувствую» каждое слово. Это очень странно, но так же нас будут понимать и все остальные народы. Они никогда не смогут выучить наш язык, но все, что мы будем говорить, для них будет ясно и прозрачно.

И, конечно, нужно потренироваться в искусстве ведения переговоров.

Потому что Скай-Ринги всегда славились ослиным упрямством.

Кстати, об этом. Раз у меня теперь целая огромная армия, может, стоить переломить хоть сражения против Воздушных Лордов? И заодно показать Эвину, что Хеос… тьфу ты, Хаос… может быть хорошим союзниками?

Хеос… хммм… Почему бы и нет?

Глава семидесятая: Герцог

— Переговоры с Хаосом. — Эвин смотрит на себя в зеркало, и нервно поправляет простую пурпурную перевязь. Он всегда ненавидел официальный тон, особенно в одежде, но встреча с Ее Величество Матильдой требует соблюдения самого высочайшего этикета. — Боги, этот мир сошел с ума.

Я, по обыкновению, наблюдаю за его сборами со стороны, развалившись в удобном кресле около камина.

— Вашему Величеству не следует забывать, что Хеосское государство — наш ближайший сосед, и что благодаря ему Артания выиграла войну.

Протягиваю ноги ближе к огню, и жмурюсь от того, как тепло разгоняет боль в коленях. После того, как во мне не стало Тьмы, седых волос в моей роскошной черной шевелюре ой как прибавилось. Хотя Эвин утверждает, что серебряные виски и пар белых прядей в челке, придают мне импозантности.

— Когда я подписывал соглашение о мирном переделе территории, — продолжает ворчать Эвин, тяжело падая в кресло напротив меня, — то не подозревал, что эти… создания Хаоса будут так дьявольски быстро… облагораживать свои земли!

— А по-моему, очень даже мило, — хмыкаю, прикрыв глаза.

— Мило? Нокс, я понимаю, что у тебя от любовной лирики размякли мозги, но я никак не ожидал, что моя земля превратится в…

Он тщетно ищет подходящее слово, но потом лишь разводит руками.

Прошло ровно девяносто дней с тех пор, как мир перестал быть таким, как прежде.

Девяносто дней с тех пор, как я умер, думая, что потерял Тиль. Я тогда так обезумел от отчаяния, что просто кинулся в гущу сражения вслед за Эвином, надеясь, что умру на поле боя и боги будут милостивы, дав мне быть с ней хотя бы после смерти.

Даже сейчас воспоминания о той боли заставляют сердце пропустить болезненный удар.

— Ее Величество Матильда, — слышу снова фыркающий тон моего старого боевого друга. — Кто бы подумал, что она не станет отбирать мое королевство, а вместо этого создаст свое. На моих золотых шахтах!

Мы обмениваемся взглядами, и я, выдержав небольшую паузу, без риска нарваться на королевский гнев, напоминаю:

— Это справедливая цена за то, что законная наследница не заявила свои права на табурет под твоей задницей. И за то, что Воздушные Лорды больше не будут коситься в сторону Артании. И за то, что Бездна больше не будет воровать жизни и души твоих подданных.

— И за то, что Ее Величество Матильда потребовала моего лучшего генерала, — прибавляет Эвин. — На фоне этой потери, все остальное меня почти не беспокоит.

— Брось, Эвин, мы оба знаем, что мне уже давно пора в отставку. Я крупно облажался в последний раз, и это чуть не стоило тебе короны. Старому, потерявшему нюх волку нужно на покой, и не мешать работать новым ищейкам. В конце концов, — позволяю себе самодовольную ухмылку, — я их натаскивал.

Дверь в малый зал распахивается, и камергер степенно отчитывается, что Врата открыты и он безопасны для перехода. С тех пор, как девяносто дней назад случилось то, что в Хрониках назовут Временем Единения, аспекты стали… барахлить. Правда, исключительно на нашей части территории, потому что В Хеосском государстве, кажется, они работают с утроенной силой. Иначе, как объяснить, что пустая безжизненная и выжженная Игнисом земля, уже давно превратилась в зеленые луга, густые леса и плодородные поля? Раньше аспекта Терры хватало только чтобы на пару недель ускорить сбор урожая, если провидцы обещали ранние заморозки, а теперь подданные моей маленькой Тиль собирают уже чертов третий урожай!

— Ну и как я выгляжу? — Эвин в последний раз оглядывает себя в зеркале, приглаживает волосы и недовольно приподнимает то один, то другой уголок рта. Потом зыркает на мое отражение в зеркале, и качает головой. — Мог бы и принарядиться по случаю.

Я лениво поднимаюсь, и привычным движением поправляю свой черный мундир без намека на регалии. Все мои ордена, почетные ленты и знаки отличия, давно сложены в невзрачный ящик и спрятаны туда, где их вряд ли получится найти даже совсем случайно.

— Если ты собираешься приударить за личной фрейлиной королевы Матильды… — посмеиваюсь, намекая на то, что даже если я отошел от дел — это не означает, что его личная жизнь выпала из поля моего зрения. — Может, тебе павлинье перо в зад запихнуть?

Эвин награждает мои седины парой крепких словечек и, наконец, идет к выходу.

Я привычно следую позади него.

С тех пор, как Эвин негуманно и через одного «проредил» членов Тайного совета, замок наполнился новыми лицами. И я был бы не я, если бы не отметил, что это определенно пошло на пользу не только государству, но и пыльным стенам. Уверен, теперь здесь даже легче дышится.

Черную Вдову, несмотря на ее попытки лизать Эвину ноги, повесили после самого короткого в истории Артании суда.

Мою бывшую невесту Ивлин я устранил собственными руками. Тоже негуманно. Но вряд ли врагов короны, играющих на стороне чужаков, следует списывать со счетов с почестями и грамотами.

Вероника Мор, насколько мне известно, предпочла виселице затворнический монашеский образ жизни.

А лейтенант…

Я недовольно хмурюсь, потому что во всей этой истории он остался единственным пробелом, чья судьба выскользнула у меня сквозь пальцы. Где он и что с ним — я не знаю до сих пор, но прирожденное чутье подсказывает, что королева нового Хеосского государства причастна к этому невероятному исчезновению. В любом случае, я почти не удивлюсь, если однажды узнаю, что он живет на окраине новых земель и воспитывает детишек на пару с какой-то хеоской. Возможно, к тому времени я уже не буду так сильно желать свернуть ему шею.

Мы проходим через Врата в сопровождении почетного гвардейского караула, и я до сих пор ежусь от саднящей боли в груди, в том месте, где на мне остался след от предательского удара настоящей герцогини.

Но в сравнении с предвкушением предстоящей встречи, все шрамы прошлого и близко не волнуют меня так же сильно.

Я не видел ее девяносто дней.

И если бы не Писчее перо, благодаря которому «Ее Величество Матильда» изредка отправляла мне маленькие записки — а в дни особого расположения — целые огромные письма, над которыми я любил похохотать — я бы сошел с ума от тоски по моей монашенке.

И плевать, что теперь на ее хорошенькой головке — драгоценная корона. Для меня она все та же малышка с телеги, которая до сих пор краснеет, стоит мне высказать пару комплиментов в адрес ее… гммм… богатого внутреннего мира.

Нас встречает маленькая делегация во главе с Первой фрейлиной — Примэль Ла-Форт.

Я прячу смешок в кулак, замечая, как Эвин вытягивается, и поправляет волосы, словно юнец перед первой красоткой королевства. Но должен признать — хеосская мода носить мужские брюки узкого пошива и лакированные корсеты, баронессу буквально преобразили. Оказалось, что под всеми теми странными и нелепыми нарядами, в которых я привык ее видеть, скрывается прехорошенькая бойкая девица, которая, насколько мне известно, исправно служит своей королеве. И не только тем, что помогает укладывать волосы, но в большей степени за короткий срок сколотила работающую шпионскую сеть. В Хеосском государстве даже мышь не пискнет так, чтобы об этом не узнала ее строгая правительница.

— Ваше Величество, — Примэль изображает почтительный реверанс, и мне приходится одернуть Эвина, чтобы тот не слишком выразительно пялился в ее богатое декольте. — Королева велела мне проводить вас.

Эвин бормочет какую-то нелепицу о том, что он всегда рад прогуляться в компании умной женщины, и пока они идут вперед, я потихоньку замедляю шаг, чтобы остаться далеко позади. Это может показаться странным, но здесь, в обители бывших тварей Бездны, вдруг отбредших человеческий облик, разум и душу, Эвину абсолютно ничего не угрожает.

В отличие от меня, когда мне в голову с треском врезается какая-то очень уж увесистая шишка!

Я оглядываюсь и сразу замечаю светлые волосы, мелькнувшие в пышных зарослях черных роз. Озираюсь, как мальчишка, который не хочет, чтобы его поймали на горячем и, убедившись, что Эвин целиком поглощен обществом своей спутницы, лихо сворачиваю с дорожки. Приходится поработать руками, чтобы пробраться через колючий кустарник, но в конце пути меня ждет заслуженная награда.

Тиль, сидящая на краешке странной каменной глыбы, больше похожей на какую-то ископаемую окаменелость. Эти глыбы здесь повсюду — единственное напоминание о том, что еще совсем недавно на этом мете была бесплотная пустошь.

Моя малышка одета в мужской костюм. Ну, вернее, здесь они называют это «свободой от предрассудков». Только моему бедному мужскому… гммм… покою, все это не приносит облегчения, потому что штаны сидят на ее ногах словно вторая кожа, обнимая бедра даже крепче, чем когда-то это делал я — своими собственными руками. И белая блуза под высоким корсетом, в котором ее грудь кажется еще более соблазнительной — верное испытание моего силы воли.

— Нокс, — Тиль закладывает ногу на ногу и выразительно покачивает пяткой. — Вы, как обычно, пренебрегли этикетом.

Я театрально откланиваюсь и пожимаю плечами.

— Прошу прощения за бестактность, Ваше Величество. Можете отрубить мне голову.

— Хмм… — Она делает вид, что раздумывает над моим смелым предложением. — Полагаю, ваша голова нравится мне гораздо больше на ваших плечах, а не отдельно от тела.

Я делаю шаг вперед, и Тиль выразительно вскидывает бровь, взглядом очерчивая невидимую линию, за которую мне — простому смертному — лучше не заходить. Как бы там ни было, но сейчас она — хозяйка самой крупной и самой сильной армии на всем континенте. И то, что мой язык однажды побывал у нее во рту, не дает мне права на особенны привилегии. Даже если иногда наши письма друг другу носили несколько… пикантный характер.

— Держите себя в руках, Ваша Светлость. — Матильда строго останавливает мои далеко идущие поползновения. — Я бы хотела обсудить одну очень важную тему.

— Я согласен, — делаю еще шаг в ее сторону. — И не меньше трех детей, Ваше Величество. Исключительно в целях безопасности престолонаследования.

Она успевает взвиться на ноги до того, как мои пальцы хватают воздух в том месте, где только что было ее плечо.

— Нокс! — Тиль изо всех сил пытается быть серьезной, но ее пунцовые щеки слишком явно выдают смущение. — Я хотела бы обсудить поведение вашего… Его Величества Эвина, который решил приударить за моей фрейлиной! Вам, как его близкому другу и советнику, должно быть известно об их тесном общении.

— Боитесь потерять свою верную шпионку? — Я отклоняюсь в сторону, чтобы зайти ей за спину, и на этот раз Тиль не пытается сбежать, когда мои ладони ложатся ей на плечи. — Или боитесь, что Артания и Хеосское государство слишком активно… сольются?

Она лишь немного запрокидывает голову, когда мои пальцы мягко массирую ее плечи и устремляются вверх, до сгиба шеи.

— О каком слиянии вы там бормочите, герцог? — мурлычет она, откидывая голову мне на плечо. — Вы, наверное, как-то неправильно истолковываете мое желание держать вас при себе.

Я подавляю неуместный, но крайне подходящий смешок, и уже совсем нахально завожу ладонь ей на талию, разворачивая к себе лицом буквально в один рывок. Она упирается ладонями мне в грудь, и в зеленых глазах сверкают темные искры — напоминание о том, что передо мной — истинная дочь Хаоса.

И самая смелая женщина во всем мире.

— Герцог, вы все же до невозможности дурно воспитаны, — улыбается она, когда я буквально распинаю на себе ее изящное тело. — Имейте ввиду, что я позволяю вам все эти… непристойности исключительно чтобы потешить…

Я прихватываю ее подбородок пальцами и вздрагиваю вверх, чтобы мы, как прежде, скрестились взглядами в безоружном поединке.

— Тиль, ради Хаоса, прекрати корчить важную задницу и скажи, что станешь моей женой!

Она изумленно моргает, как будто я сказал какую-то ересь.

— Что? — переспрашивает самым невинным шепотом на свете.

— Я обираюсь взять тебя в жены, Ваше Величество. И попрошу огласить весь длинный писок возможных причин твоего отказа, чтобы у меня было время разбить их на голову.

— Вы «тыкаете» королеве, Нокс, — шепчет она, до последнего отважно защищая свои бастионы.

— Именно поэтому и собираюсь сделать тебя женой. Даже у тебя не повернется язык упрекать меня в неподобающем обращении к собственной супруге.

— Нокс, вы как всегда очень себе на уме, — фыркает она. — Никуда без личной выгоды.

— Ты зря связалась со старым солдатом, — подыгрываю ей.

— Надеюсь, у тебя есть подходящего размера самый огромный белый флаг, чтобы все юбки Артании видели твою окончательную капитуляцию? — Она обнимает меня за шею, подтягивает на носочках и, касаясь дыханием моих губ, добавляет: — Как думаете, Нокс, ваш король достаточно сильно увлечен моей фрейлиной, чтобы не заметить моего отсутствия еще несколько минут, пока вы будете целовать свою невесту?

— Я думаю, он поймет, — отвечаю я и, наконец, закрываю ее рот поцелуем.

Думаю, Эвин не заметит нашего отсутствия, даже если мы с королевой Матильдой прямо сейчас приступим к делу первостепенной государственной важности.

Хеосскому государству как раз очень нужен наследник.

Конец