Цветок на ветру

Глава 9

– Жениться на Оливии? – ахнула Легация, не веря ушам. – Что вы, доктор Синклер! Это невозможно!

Льюис разглядывал пухлое взволнованное лицо и едва сдерживал нетерпение. Ему следовало бы подождать возвращения сэра Уильяма, прежде чем объявлять о своих намерениях. Вполне естественно, что у леди Харленд есть другие, более грандиозные планы на будущее Оливии.

– Возможно. И я женюсь на ней, – ответил он с уверенностью, окончательно перепугавшей Летицию. Бедняжка попятилась, задела маленький столик и сбила на пол нефритовую статуэтку. Этот человек – чудовище! Неужели вообразил, что если его жена – китаянка, значит, их союз ни к чему его не обязывает? Она вспомнила сплетни, ходившие в посольстве. Всеобщее осуждение. Предсказания, что этот брак ничем хорошим не кончится. А теперь… Теперь он хотел отринуть прошлое и жениться на женщине своего круга. На Оливии.

Летиция схватилась за высокую спинку стула, исполненная решимости немедленно выпроводить Синклера. Она никогда не отличалась храбростью, но сейчас ею владело поистине первобытное мужество. Ее ребенку, ее птенчику грозят неприятности!

– Нет! – яростно прошипела она. – Никогда!

Брови Льюиса взлетели вверх. Он не ожидал столь яростного сопротивления от совершенно безвольной особы.

– Думаю, – мягко заметил он, – будет лучше, если я поговорю с самой Оливией.

Но Летиция не собиралась сдаваться.

– Оливии нет дома, – отрезала она, незаметно скрещивая пальцы, чтобы не запятнать смертным грехом свою бессмертную душу. – Она уехала со своим женихом.

Он тихо охнул, и Летиция преисполнилась торжества. Впрочем, ее ложь не так уж и ужасна. Филипп действительно жених Оливии. Вчерашняя небольшая ссора вскоре забудется, и Летиция была твердо уверена, что Уильям станет превозносить ее изобретательность.

– В таком случае я подожду, – сухо объявил он, и в голосе его прозвучала стальная решимость.

Летиция нервно передернула плечами.

– Свадьба состоится очень скоро, доктор Синклер. Поэтому ваше предложение, мягко говоря, неуместно.

В темных глазах блеснуло недоверие. На щеке дернулась жилка.

– Этого не может быть, – процедил он.

– Только вчера утром я говорила с месье Казаноффом в этой комнате, – пояснила Летиция, довольная, что на этот раз сказала правду. – У вас нет ни малейшего шанса жениться на моей племяннице. Ни малейшего.

– Простите, но я предпочитаю услышать это от самой Оливии, – возразил он, глядя на нее так пристально, что Летиция снова затрепетала.

– Вы забываетесь, доктор Синклер, – парировала она, цепляясь за остатки храбрости. – И есть одно непреодолимое препятствие, которое делает невозможным разговор на подобные темы.

– А именно? – холодно бросил он, щурясь так, словно прекрасно знал, что сейчас услышит.

«Боже, почему Уильям не идет?! Почему Синклер не извинится за безобразное поведение и не откланяется?!»

Но этому не суждено было случиться. Он ждал, не сводя с нее глаз. Наконец Летиция, дрожа от возмущения, выпалила:

– Ваша жена, доктор Синклер.

Молчание, последовавшее за этим заявлением, казалось невыносимым. Ничего кошмарнее Летиция до сих пор не ведала. Его взгляд был исполнен такого ледяного презрения, что Летиция прижалась к спинке стула. Куда подевалась ее отвага? Теперь она испытывала безумный страх.

Льюис мгновенно осунулся. Лицо смертельно побледнело.

– Мне жаль, что вы так считаете, – уничтожающе выговорил он. – Не это я ожидал услышать в вашем доме. Прощайте, леди Харленд.

С этими словами он поспешно вышел, боясь, что сорвется, если останется здесь хотя бы еще минуту. Господи Боже! Неужели это никогда не кончится?! Неужели даже после жизни Жемчужной Луне не простят ее национальность?! А если он женится на Оливии? Ее тоже подвергнут остракизму только потому, что ее предшественница была китаянкой?

Сжимая кулаки, он выскочил на Посольскую улицу. Нет, он не хочет для нее такого будущего. Ей действительно лучше выйти замуж за Казаноффа.

– Уильям! Уильям, это ты? – окликнула Легация, выбегая из гостиной в холл. Оказалось, что муж действительно вернулся после встречи с сэром Клодом. – О, Уильям. – Она бросилась в его объятия и зарыдала. – Пока тебя не было, приходил этот несносный человек! Должно быть, он действительно не в себе, если сказал, что хочет жениться на Оливии!

– Жениться на Оливии? Молодой Казанофф? Ну конечно, хочет. Я же советовал тебе не тревожиться из-за этой глупой ссоры! – заметил сэр Уильям, осторожно освобождаясь из цепких рук жены.

– Не Филипп, – пояснила Летиция, продолжая цепляться за него. – Доктор Синклер!

Сэр Уильям с изумлением уставился на жену:

– Это правда?

– Разумеется, Уильям. Но я сказала, что этому не бывать. И что Оливия выходит замуж за месье Казаноффа. Синклер ужасно рассердился и сказал, что не верит мне!

– Но Оливия больше не помолвлена с месье Казаноффом, – нахмурился сэр Уильям.

– Знаю, но как же еще я могла остановить его? Он был настроен весьма решительно. Как, по-твоему, Уильям, он не венчался со своей женой по церковному обряду? Может, китайцы допускают многоженство?

– Где сейчас Оливия?

– Наверху. Собирает вещи. Готовится к переезду в посольство. Я так боялась, что она его услышит! Представляю, как оскорбилась бы бедняжка!

Сэр Уильям молчал, хотя не считал, что Оливию оскорбило бы предложение Льюиса.

– Ты должен мной гордиться, Уильям! Я сказала доктору Синклеру, что Оливии нет дома. Что она уехала с месье Казаноффом. Почему ты такой недовольный? Это была ложь во спасение, которая не нанесла никакого вреда.

– Боюсь, дорогая, что вред вышел, и немалый, – вздохнул сэр Уильям.

Летиция непонимающе уставилась на мужа:

– Но почему?! Оливия не может выйти за доктора Синклера. Он уже женат!

Сэр Уильям устало провел рукой по глазам.

– Миссис Синклер была убита «боксерами». Пять месяцев назад. Льюис Синклер – вдовец.

Летиция на мгновение лишилась дара речи.

– Но… как ужасно! Я не знала, – выдавила она, наконец.

– Очевидно, это было известно всем, кроме нас. Сэр Клод очень удивился, услышав, что я не осведомлен о столь печальном событии.

– О Боже! И ты думаешь, что Оливия согласилась бы… – Летиция осеклась, увидев лицо мужа. Все было понятно без слов. – Я только хотела ей добра, Уильям. Клянусь.

Он погладил руку жены.

– Знаю, дорогая. А теперь пойдем поговорим с Оливией.

Он с трудом поднялся наверх. Новости, сообщенные сэром Клодом, еще больше расстроили его. Теперь не осталось никаких сомнений в том, что вдовствующая императрица заодно с «боксерами», которых поддерживают императорские войска. Железные дороги уничтожены, телеграфное сообщение прервано, и даже самые заядлые оптимисты считали, что нападения на город не избежать. Положение хуже некуда, и у него полно проблем и без Летиции, которая, хоть и была исполнена самых благах намерений, все же натворила бед.

Он постучался к Оливии и, не получив ответа, открыл дверь, охваченный самыми дурными предчувствиями.

И сразу же увидел листок бумаги на туалетном столике. Широкими шагами Уильям пересек комнату и дрожащей рукой развернул записку.

– Что случилось, Уильям? Где Оливия? О, что же происходит?! – закричала Летиция, прижимая руку к сердцу и серьезно опасаясь, что больше не вынесет потрясений.

– Оливия ушла в миссию. Помогать монахиням, – ответил Уильям и, сунув записку в карман, вышел из комнаты.

– Но она не может так поступать с нами! – пронзительно завизжала Летиция. – Оставаться здесь опасно! Она должна ехать в британское посольство! – Она поспешила вниз по лестнице за Уильямом. – Мы должны ее вернуть!

– Совершенно с тобой согласен! – кивнул муж, хватая трость и нахлобучивая шляпу. – Но пройти по улицам невозможно. Там творится настоящий хаос.

– Куда же ты в таком случае? – выдохнула она, цепляясь за его руку.

– «Отель де Пекин». Льюис знает, что делать. Он вернет ее.

Разом растеряв обычную уверенность, он поспешил во двор и нетерпеливо велел подавать носилки. Господи, что же это творится?! Следовало заранее знать, что Оливия не будет сидеть сложа руки, особенно когда все приготовления к переезду в посольство будут закончены.

Он промокнул лоб платком. Здание миссии совершенно беззащитно против нападения орд фанатиков, а теперь Уильям точно знал, что нападут они скоро. Очень скоро.

В отеле его встретила бледная мадам Шамо, под глазами которой синели огромные круги.

– Льюиса здесь нет, – устало сообщила она. – Уехал сегодня утром, вопреки приказам доктора Пула. Перед отъездом он походил на одержимого. Приказал оседлать коня и ускакал в очередную спасательную экспедицию.

– Но он ранен! – воскликнул потрясенный сэр Уильям. Мадам Шамо пожала плечами.

– Знаю… но он не захотел никого слушать. Даже моего мужа.

Сэр Уильям тяжело оперся на трость.

– Вся округа кишит «боксерами», – глухо сказал он. – Ему не вернуться живым.

Он повернулся и, сгорбившись, медленно побрел к носилкам.

В западной части Татарского города стояли оглушительный шум и гомон. Владельцы лавок сворачивали торговлю, поспешно бросая товары в ручные тележки. Все страшно торопились. Даже китаянки с их изуродованными бинтами неестественно маленькими ножками старались быстрее ступать по утоптанной земле.

Оливия сильнее прижала к груди соломенную корзинку, изо всех сил стараясь не упасть под ноги бегущих. Она почти у цели. Оказавшись в миссии, она, вне всякого сомнения, будет слишком занята, чтобы думать о Льюисе.

Она нырнула в просвет между караваном грязных верблюдов и плешивым перегруженным осликом. При мысли о Льюисе боль острым кинжалом вонзилась в сердце. Может, хоть иногда до нее дойдут слухи о нем? Что он сейчас делает? Не грозит ли ему опасность?

Несмотря на всю решимость, она не смогла сдержать слез.

– О, Льюис, – прошептала она, оцепенев среди всеобщей суматохи, – я так тебя люблю!

Маленький жилистый китаец с тяжелой корзиной толкнул ее. Мимо прогрохотала тележка. Она снова пустилась в путь, вытирая слезы, зная, что не имеет права на такую роскошь, как рыдания.

Сестры в миссии приветствовали ее с распростертыми объятиями. В здании ютились сотни беженцев. Плакали изможденные, голодные дети. Лежали больные, измученные долгим путешествием туда, где, как они считали, обретут безопасность.

– Что происходит? – спросила сестра Анжелика, переступая через чьи-то жалкие пожитки: кастрюля, сковорода и несколько мешков драгоценного риса. – Вот уже два дня, как новости перестали приходить.

– Прибыл отряд военных. Но очень небольшой, – сообщила Оливия.

– Сколько их?

От усталости и недосыпания кожа Оливии была такой прозрачной, что сквозь нее просвечивали кровеносные сосуды.

– Немногим более трех сотен.

Маленькая, похожая на птичку женщина сокрушенно покачала головой.

– Вы правы. Этого недостаточно. Может, прибудет новое подкрепление?

– Не знаю, – честно ответила Оливия. – «Боксеры» отсекли нас от связи с внешним миром. Телеграфные линии уничтожены. Как и железные дороги.

– А теперь они подступили к воротам города, – закончила за нее сестра Анжелика. – Что ж, будь что будет. Нужно надеяться на Господа нашего.

Она отвела Оливию в маленькую комнату без окон, когда-то бывшую чуланом. На полулежал узкий тюфяк.

– Боюсь, это все, что я могу вам предложить. Лань Куй будет спать рядом. Она обрадуется вашему приходу.

Оливия опустила свою корзинку.

– Что нужно сделать в первую очередь, сестра Анжелика?

– Помогите детям. Большинство больны, и все перепуганы.

Монахиня положила изящную ладонь на плечо Оливии.

– Спасибо за то, что пришли, дорогое дитя. Лишние руки нам не помешают.

В последующие дни Оливия не раз поражалась удивительной силе духа сестер. Почти все они были немолоды и очень устали. И все же держались стоически, принимая каждого, кто нуждался в убежище, делясь с ними скудными запасами еды.

Она резала простыни и скатывала в бинты, когда один из китайских христиан принес весть, что трибуны на европейском ипподроме сожжены дотла.

– Значит, совсем скоро «боксеры» взломают ворота, – встревожилась сестра Анжелика. – Я рассчитывала, что к этому времени нам пришлют защитников. Хотя бы маленький отряд стражников.

Оливия отложила скатанный бинт.

– Если они не придут сейчас, сомневаюсь, что появятся вообще, – тихо ответила она. – Те, что уже прибыли, должны охранять посольства.

– В таком случае мы должны идти к ним, – решила сестра Анжелика. – Детей нужно провести в посольский квартал, пока еще не поздно.

– Скорее всего уже поздно, – вмешалась Лань Куй, стараясь говорить как можно тише, чтобы не поднялась паника. – Горят не только трибуны. В торговом квартале тоже начались пожары. Все лавки, торгующие иностранными товарами, разграблены и сожжены. Много людей убито.

Сестра Анжелика сокрушенно покачала головой.

– Оливия, нам нельзя терять время. Помощи ждать неоткуда. Мы должны попытаться отвести как можно больше детей в британское посольство.

В этот момент в комнатах и коридорах раздались испуганные крики: даже сюда доносился рев пламени и грохот рушившихся балок.

– Разделим их на группы по двадцать человек, – поспешно предложила Оливия. – У сестер Агаты и Луизы еще остались силы, чтобы помочь. Беги, Лань Куй, скажи сестрам, что они нам нужны. И начинай выводить детей.

Кожа Лань Куй приобрела восковой оттенок. Глаза испуганно округлились.

– Но если «боксеры» буйствуют на улицах, нас непременно убьют!

– Нас убьют, если мы останемся здесь, – вырвалось у сестры Анжелики. – Скорее, дитя мое. Делай, как велит Оливия.

Оливия побежала к детям. Сестра Анжелика поспешила за ней.

– Возможно, посольства уже забаррикадированы, – заметила она, начиная собирать вокруг себя растерянных детей.

– Молю Бога, чтобы это было не так. Если бы только нам выслали солдат! Если бы только доктор Синклер был здесь!

Оливия схватила за руки двух ребятишек. С Льюисом она бы не боялась! Льюис позаботился бы о безопасности Оливии и беженцев!

– Не плачьте, – сказала она с деланным спокойствием. – И держитесь поближе ко мне.

Ощущение было такое, словно на спину вылили ведро ледяной воды. В любой момент посольства подвергнутся нападению, а Филипп хвастался, что в этом случае Льюис погибнет первым.

– Он это не всерьез, – лихорадочно прошептала она, подталкивая детей к дверям, но перед глазами стояло выражавшее безумный восторг лицо Филиппа, и страх охватил ее с новой силой. Она не предупредила Льюиса! Он понятия не имел об опасности, грозившей ему на территории посольства, и не только. Если Льюис погибнет, вина ляжет на нее.

– Лань Куй последует за вами, – сказала сестра Анжелика, крохотный островок спокойствия среди моря бед и тревог. – Когда доберетесь до посольства, не пытайтесь вернуться. Здесь больше нечего делать.

– А вы?! – ахнула Оливия, подавив желание схватить тонкие запястья и силой потащить сестру Анжелику за собой.

– Я остаюсь. Прощайте, дитя мое. Господь да пребудет с вами.

Оливия порывисто прижала ее к себе и, повернувшись, вывела подопечных из здания миссии на пыльную улицу. Решимость перевесила страх. Нужно во что бы то ни стало добраться до посольства, потому что ей необходимо встретиться с Льюисом и рассказать об угрозах Филиппа.

Улицы были буквально забиты бегущими китайцами. Колеса тележек грохотали по иссохшей земле. Крики ужаса сливались с ритмичным скандированием фанатиков:

– Shai Sha!

– Держитесь вместе! – крикнула она, перекрывая гомон – И скорее! Не смейте останавливаться!

Мальчик с длинной косичкой, цеплявшийся за ее руку, истерически вскрикнул, когда всего в нескольких ярдах от них взметнулся к небу гигантский огненный язык.

– Бегите! – завопила Оливия. – Бегите!

Сама она держалась сзади, опасаясь, что кто-то из детей упадет и будет затоптан. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, но она продолжала мчаться за перепуганными ребятишками, не обращая внимания на охваченных паникой взрослых. Она не видела «боксеров», но слышала крики тех, кто попадался им на пути, пока они разоряли ближайшие лавки. Одна из девочек упала, и Оливия, задыхаясь, рывком подняла ее на ноги. Рев пламени становился все громче. Вокруг с грохотом рушились крыши.

Они пробежали одну улицу, потом другую, уносимые потоком обезумевших крестьян и несущихся по мостовой животных и тележек. Дым ел глаза, пыль забивала горло, и как раз в тот момент, когда Оливия уже увидела главную улицу, рассекавшую город пополам, когда ограда посольского квартала была совсем близко, испуганные крики превратились в оглушительный рев.

– «Боксеры», «боксеры»! – визжали дети. Обернувшись, Оливия увидела опьяневших от крови, вооруженных палками людей в красных повязках. Они размахивали дубинами и копьями, избивая всех, Кто попадался им под руку.

– Бегите! – хрипло крикнула она. – Бегите!

А сама встала на пути обезумевшей орды, словно ее хрупкая фигурка могла остановить этот яростный напор. Сверкавшая сталь мечей разрезала воздух. Они были так близко, что она уже могла разглядеть искаженные злобой лица, глаза, затуманенные безумием.

Но тут сумасшедшие вопли «Жги! Убивай!» заглушил конский топот, и на улицу вылетел отряд кавалерии. Оливия, не веря глазам, увидела мундиры и европейские лица всадников.

Черный жеребец с раздувавшимися ноздрями и покрытой пеной мордой надвигался на Оливию. Она едва успела отскочить в сторону.

– Мисси! Мисси! – всполошились дети, цепляясь за ее руки и подол.

Оливия прижала ладонь к ребрам, стараясь унять режущую боль и пытаясь отдышаться.

– Все хорошо, – пробормотала она. – Держитесь рядом со мной, не отставайте!

Она не оглянулась. Не захотела посмотреть, что происходит. И без того все было ясно. За спиной звенела сталь, и грохотали выстрелы. В воздухе висел тяжелый запах пороха.

Оливия упорно подгоняла детей к Посольской улице.

Они мчались так, словно за ними гнался сам дьявол, но когда свернули налево и проскочили мимо Монгольского рынка к британскому посольству, сзади снова раздался конский топот. На этот раз всадник был один. Она уже видела этого коня и узнала в тот момент, когда всадник их догнал. Не отрывая взгляда от смуглого грозного лица, она споткнулась и обмякла, прислонившись к закопченной стене.

– А я думал, что вы благополучно пребываете под крылышком месье Казаноффа, – яростно прошипел Льюис, разворачивая коня. Она увидела, что одна его рука по-прежнему висит на перевязи, а вторая сжимает поводья с такой силой, что побелели костяшки пальцев. По шее стекали струйки пота. В темных глазах плясали золотистые искорки. Непокорный локон падал на черные стрелы бровей.

Гнев на бесстыдство собственного желания охватил Оливию. Она была безумно рада видеть этого человека, но не хотела признаться в этом даже себе.

– Не знаю, о чем вы, – отрезала она, вскинув голову и яростно сверкая глазами.

– Черта с два не знаете! – рявкнул он. Его голос будто кнутом ударил по ее нервам. – Почему вы не в посольстве? Японского посланника уже убили! Торговый квартал сожгли! Китайских христиан протыкают копьями и сжигают заживо, а вы бродите по улицам с десятком детей, как на воскресной прогулке в Сент-Джеймсском парке!

– Я не бродила! – крикнула она, не подозревая, что в это мгновение ее глаза почти побелели от ярости. – Я вела детей из англиканской миссии, где их, почти наверняка убили бы, в британское посольство.

Черные брови озабоченно сошлись на переносице.

– Сколько детей осталось там? – выдохнул он.

Оливия покачала головой и торопливо отвела влажные пряди волос, липнувшие к потным щекам и вискам.

– Не знаю. Сотни.

Льюис, не стесняясь Оливии, выругался, и она забыла все терзания, с новой силой одолевшие ее при виде этого человека. Все затмило невероятное облегчение от сознания, что он здесь. Что готов помочь.

Она подбежала к нему и, прижавшись к боку разгоряченной лошади, запрокинула голову, чтобы лучше его видеть.

– У них нет никакой защиты. Ни стражи, ни солдат, никого. Лань Куй и две сестры тоже уводят детей в посольство. Они нуждаются в помощи.

– А вы?

Голос Льюиса заметно смягчился и теперь пульсировал оттенками и полутонами, от которых у Оливии подкосились колени.

– Я обойдусь, – пролепетала она едва слышно. Конь беспокойно переступил с ноги на ногу, и нога Льюиса коснулась ее груди. – Посольство находится всего в нескольких ярдах отсюда.

– Идите мимо колокольни, – велел он. – Я позабочусь о том, чтобы детей благополучно провели по улицам.

– Рори, – хрипло выдавила она. – Рори… он здоров?

Льюис кивнул, и она вновь утонула в бездонных озерах его глаз.

– Вчера сэр Клод выслал небольшой отряд, чтобы привезти его и других детей из собора в посольство.

На дальнем конце Посольской улицы разгорался очередной пожар. Оттуда неслись испуганные вопли. Льюис поспешно нагнулся и сжал ее подбородок так, что их лица почти соприкасались.

– Когда окажетесь в посольстве, ни в коем случае не уходите, – потребовал он, и Оливия закрыла глаза, потому что мужские губы прижались к ее губам. И этот безумный, жгучий поцелуй лишил ее остатков самообладания.

Оливия словно со стороны услышала собственный стон и покачнулась, теряя сознание. Твердая рука удержала ее. Он смотрел сверху вниз, тяжело дыша. Глаза горели, как уголья.

– Я вернусь, – хрипло пообещал Льюис, вонзая каблуки в бока жеребца.

– Льюис, пожалуйста! – вскрикнула она, понимая, что он сейчас уедет, и, хватаясь за поводья. – Выслушайте меня! Всего одну минуту!

Она скорее почувствовала, чем увидела, как напряглись его мышцы. Льюис вопросительно уставился на нее.

– Филипп угрожал убить вас, – пробормотала она. Слова застревали в пересохшем горле.

Он вскинул голову, и жар в глазах медленно погас, сменившись выражением, заставившим ее выпустить поводья и отступить.

– Счастлив, что вы напомнили мне о месье Казаноффе, – холодно вымолвил он. – По-видимому мне грозила опасность забыть о нем. Прощайте, мисс Харленд.

Ни разу не оглянувшись, он помчался в западную часть города. К англиканской миссии.

Оливия долго смотрела ему вслед, прежде чем прижать руку ко рту. Ее трясло, как от озноба.

– Мисси! Что с вами, мисси?

Дети смотрели на нее огромными глазами. При появлении Льюиса они бросились врассыпную, но теперь снова испуганно жались к Оливии.

– В-все хорошо, – с трудом ответила она. – Смотрите, отсюда видны стены посольства. Идти осталось совсем недалеко. Крепче держитесь за руки.

Но лучше ей не стало. Наоборот, дрожь еще больше усилилась. На какой-то момент она забыла обо всем и обо всех, кроме Льюиса Синклера. И полностью капитулировала перед ним и своими чувствами. А он отверг ее. Ледяное безразличие так быстро сменило жар желания, пылавший в его глазах, что даже сейчас она не верила тому, что произошло.

Оливия прижала ладонь к горящим губам. Лучше бы они не встречались. Лучше бы она никогда не знала Льюиса. Лучше бы сердце продолжало биться ровно и так и не познало неистовства страсти.

Пыль поднятая копытами его коня, улеглась. Он исчез, а ей остались одни воспоминания.

Немного придя в себя, Оливия повела своих подопечных к посольству.

Вокруг здания толпилось так много людей, что она на секунду растерялась. Большие беседки были завалены вещами тех, кто нашел убежище в посольстве. Стайки слуг-китайцев сновали взад-вперед, разгружая тачки, нагруженные мебелью и домашней утварью. Пышногрудая бельгийка командовала дюжиной кули, вносивших в посольство комод и туалетный столик красного дерева.

На газонах стояли ящики с провизией. Какой контраст с драгоценным запасом риса в англиканской миссии! Оба бакалейных магазина в посольском квартале буквально опустошили, и теперь на газонах громоздились банки консервированной семги, икры и заливных цыплят. Коровы бродили рядом с ящиками с шампанским, а небольшая отара овец паслась там, где когда-то устраивались пикники.

Оливия стала пробираться к дверям. Со всех сторон слышалась французская, бельгийская и русская речь.

– Оливия! Слава Богу! Летиция чуть с ума не сошла от тревоги за вас! – прогремела леди Гленкарти, великолепная в своем пурпурном шелке. Оглядев детей, она властно спросила: – Где сестра Анжелика?

– Отказывается покидать миссию, – пояснила Оливия, с удивлением сознавая, что рада видеть леди Гленкарти.

Ноздри почтенной дамы гневно раздулись. Губы сжались в тонкую нить.

– Глупая женщина, – проворчала она. – Эти дети голодны?

– Конечно.

– Давайте их покормим.

Одним движением руки она смела с дороги сначала престарелого русского, потом стайку растерявшихся дипломатов и с поистине королевским величием повела Оливию и ребятишек через толпу с легкостью Моисея, разделившего воды Красного моря.

– Что здесь происходит? – спросила Оливия. – Неужели здесь уместился весь посольский квартал?

– Почти, – сухо обронила леди Гленкарти. – Это самое просторное здание, и над ним не нависает стена Татарского города. Но это не означает, что мы в полной безопасности. Остальные посольства будут держаться сколько возможно, но если положение станет безвыходным, все придут сюда.

В холле их окружила толпа кули, тащивших ящики с провизией.

– Сплошной хаос, – злобно фыркнула леди Гленкарти. – Леди Макдоналд сделала все, чтобы люди каждой национальности селились вместе. В конюшне полно норвежцев, русские заняли одну из хозяйственных построек, а миссионеры и дети, эвакуировавшиеся из американской миссии, устроили лагерь в церкви. Думаю, туда же нужно перевести ваших сорванцов, хотя там и так полно народу.

– Сейчас появятся еще две группы, – сообщила Оливия, когда они втиснулись в узкий коридор. – Сейчас доктор Синклер провожает их сюда.

– Ему стоит поспешить, – мрачно объявила леди Гленкарти. – Срок нашего ультиматума истекает в четыре часа дня.

Оливия поймала ее руку. Леди Гленкарти остановилась и раздраженно взглянула на нее.

– К-какой ультиматум? – охнула Оливия, едва слыша себя за стуком крови в ушах.

– Я думала, вы все знаете и именно поэтому покинули миссию.

– Все эти дни мы не получали новостей, если не считать сообщения о пожаре на ипподроме. Я пришла, когда стало очевидным, что никаких солдат нам не пришлют, а «боксеры» уже поджигали и грабили дома на соседних улицах.

Тяжелые черты лица леди Гленкарти словно окаменели.

– Вчера императрица прислала ультиматум. Там сказано, что Китай больше не может нас защищать и мы должны делать это сами, покинув город до четырёх часов этого дня.

– Но она вообще не собиралась нас защищать! – возмутилась Оливия. – И как мы можем покинуть город, когда вся округа кишит «боксерами», которые только и ждут подходящего момента, чтобы перерезать всех нас!

– Не можем, – согласилась леди Гленкарти. – Хотя, когда прибыл гонец с ультиматумом, нашлись такие, кто был достаточно глуп, чтобы поверить, будто она даст нам охрану для свободного проезда по стране.

– В городе так много миссионеров и дипломатов, что необходимые для перевозки тележки вытянутся на целую милю! – резко бросила Оливия. – Это просто невозможно! Какой ответ дал императрице дипломатический корпус?

– Было решено, что немецкий посланник, барон фон Кеттелер, сегодня утром побеседует с министрами императрицы.

Она осеклась. И Оливия заметила, что ее лицо под толстым слоем пудры приобрело серый оттенок.

– Что случилось? – охнула девушка.

– Он оставил посольский квартал в носилках, снабженных флажками и эмблемами, которые указывали на его официальный статус, и с двумя конными охранниками-китайцами. Через четверть часа охранники примчались назад с известием, что его убили. Убийцей был маньчжурский солдат в мундире. С тех пор все разговоры об отъезде из города прекратились. Все толкуют только о том, как бы защитить посольский квартал до прибытия подмоги.

– А войска? Уже идут? – с надеждой спросила Оливия.

– За ними послали, но никто не знает, когда они прибудут. Сами знаете: ни телеграфа, ни железных дорог. Сэр Клод посоветовал приготовиться к осаде, которая может длиться неделями, если не месяцами.

Они снова стали проталкиваться вперед по шумному, тесному коридору. Оливия подумала о сотнях новообращенных, заполонивших двор и сады посольства. О десятках миссионеров, прибывших в город. О дипломатах, их семьях и слугах.

– Кому-нибудь известно, на сколько хватит запасов еды и воды?

Леди Гленкарти покачала головой:

– Невозможно сказать. Мы даже не знаем, сколько человек нашли здесь убежище. В бакалейных магазинах остались только пустые полки, а «Отель де Пекин» снабдил нас бесчисленным количеством ящиков с шампанским. Если вода закончится, мы устроим грандиозный праздник.

Они остановились у входа в бывшую игорную комнату, превращенную в импровизированную столовую.

– Я позабочусь о том, чтобы детей накормили и отправили в церковь. Комнаты ваших родных находятся в глубине здания, – сказала леди Гленкарти и, помедлив, мрачно изрекла: – Сестре Анжелике следовало пойти с вами. У нее нет никаких шансов выжить в той части города. Ни малейших.

Глаза грозной дамы подозрительно блестели.

Повернувшись, она вошла в столовую. Дети потянулись за ней.

Оливия обошла группу солдат, удивляясь про себя, как изменилась леди Гленкарти. Даже Льюис поразился бы ее сочувствию к сестре Анжелике.

Льюис. Разве можно не думать о нем?

Оливия безжалостно вонзила ногти в ладони.

Он – в ее крови, в душе и сердце…

Она с отчаянием поняла, что никогда не освободится от Льюиса.

Взбегая по лестнице и сворачивая в коридор, ведущий в глубь здания, она гадала, действительно ли Жемчужная Луна и Рори сейчас находятся в церкви вместе с американскими миссионерами и китайскими новообращенными.

Она решила, что, как только повидается с тетей и дядей, узнает, где сейчас Рори и его мать, достаточно ли у лих еды и есть ли спальные места.

Ее снова охватил озноб. Судьба поистине жестока. Она не собиралась знакомиться с женщиной, которой так завидовала, и все же выхода не было. Она должна убедиться в том, что о жене и ребенке Льюиса позаботились. Это самое малое, что она может сделать для человека, которого любит.

Дверь в комнату тетки была приоткрыта, и Оливия услышала, как она жалобно спрашивает, скоро ли можно будет покинуть город.

Девушка нетерпеливо вздохнула. Жаль, что опасность не подействовала на тетю Летицию так положительно, как на леди Гленкарти.

Увидев племянницу, тетушка потрясенно вскрикнула:

– Оливия! Это ты? Как ты могла сотворить такое? Мои несчастные нервы! Они не выдержат твоих проделок! Уильям, скорее иди сюда! Оливия вернулась!

Она принялась целовать и обнимать свою любимицу.

– Каково положение в Татарском городе? – мрачно спросил дядя.

– Ужасное, – вздохнула Оливия. – Весь Торговый квартал сожжен, банды «боксеров» грабят, жгут и убивают, и нигде не найти спасения.

– Ты слышала об ультиматуме?

Оливия кивнула:

– Леди Гленкарти мне рассказала.

– Дела наши плохи. Мы не знаем, идут ли сюда войска и какое сопротивление встречают но пути. У нас нет тяжелой артиллерии и очень мало боеприпасов.

– И беженцы! – раздраженно выкрикнула Легация. – Ты видела, сколько их?! И всех нужно кормить! Не знаю, как мы справимся! Уверена, дело кончится тем, что нам придется есть лошадей!

– Помолчи, Летиция, – урезонил муж. – Пусть Оливия расскажет, что творится в миссии.

– Сестра Анжелика отказывается уходить оттуда, – коротко объяснила она. – Доктор Синклер пообещал привести оставшихся детей в посольство.

– Льюис Синклер?

Летиция Харленд побелела как полотно.

– О Господи, какой ужас! Он еще не знает…

– Что именно? – перебила Оливия, задыхаясь от страха.

Летиция нервно заламывала пальцы.

– Сэр Клод отправил к собору небольшой отряд с приказом привести сына доктора Синклера и других детей. Только…

Смертельная бледность залила лицо Оливии.

– Оказалось, что добраться до собора невозможно. Но солдаты вывели миссионеров и детей из американской миссии.

– Епископ Фавье и его собор полностью отрезаны от посольского квартала, – вздохнул сэр Уильям. – Было решено, что попытка прорваться в собор поставит под удар жизни наших солдат.

Черный водоворот закружил Оливию, угрожая унести в бездонную пропасть. Все силы уходили только на то, чтобы не упасть в обморок. Не рухнуть на пол.

– Хотите сказать, что Льюис спасает других детей, а жизнь его сына тем временем остается в опасности?

– Ты же сама видишь, какой хаос творится на улицах, – пробормотал дядя, избегая ее взгляда. – Мы не смогли известить Синклера.

Оливия, не веря собственным ушам, уставилась на дядю. Он по-прежнему не смотрел на нее. Немного опомнившись, она метнулась к двери.

– Оливия! – взвизгнула тетка. – Вернись! Никто не может добраться до собора! Даже войска!

Оливия схватилась за ручку двери и обернулась:

– Я смогу!

– Оливия, подожди! – воскликнул дядя, подходя к ней. – Летиция права. Это безумие! Самоубийство!

– А миссис Синклер знает, что Рори до сих пор находится в соборе? – спросила Оливия, уже определив кратчайший маршрут.

Дядя тупо глянул на нее, но тут же встрепенулся, что-то вспомнив.

– Миссис Синклер мертва, – глухо пояснил он. – Это случилось несколько месяцев назад, при нападении «боксеров» на деревню, где они жили.

Все закружилось перед глазами. Оливия снова вцепилась в дверную ручку.

– А мы ничего не знали, – торопливо продолжала тетка. Слова обгоняли друг друга, торопясь вырваться на волю. – Зато знал сэр Клод и все остальные… кроме нас. Нам все объяснили только после того, как доктор Синклер приходил сюда и… и…

Она прикусила губу, слишком поздно поняв, к чему привела ее ложь.

– Зачем? Зачем он приходил? – не выдержала Оливия. Собственный неестественно высокий голос резал уши.

Летиция беспомощно воззрилась на мужа, но тот молчал.

– Он… он хотел поговорить с тобой, Оливия. Попросить твоей руки, – пролепетала она.

Оливия тихо вскрикнула, так жалобно, словно крик был вырван из самого сердца.

– Твоя тетя сказала, что ты скоро выходишь за Филиппа. Она желала тебе добра. Считала, что жена доктора Синклера жива и… – бормотал дядя.

Оливия не выдержала. Она уже услышала все, что можно. Наконец ей все стало понятно. Осталось одно: спасти Рори и привести его в посольство.