Цветок пустыни (СИ)

Глава 31. Этого не может быть!

Эолайн успокоилась, едва поняла, что не способна обернуться из-за беременности. Почти все три месяца она провела в состоянии полудрёмы, свернувшись вокруг золотого яйца. Я больше не пытался его отобрать, с трудом сдерживая древние инстинкты ревности и собственничества. Моя драконица пробуждалась лишь затем, чтобы перекусить свежим мясом, которое я ежедневно добывал для неё, и осторожно перевернуть золотое яйцо на другой бок.

Порой я наблюдал, как она внимательно осматривала его, нежно опаляя его лёгким огнём и что-то сосредоточенно вынюхивая в золотом слитке. Казалось, Эолайн старалась разгадать какую-то тайну, скрытую под блестящей оболочкой.

Пару раз, когда меня не было в гнездовье, по нашей связи я чувствовал, как моя любимая внезапно становилась тревожной. Из гнезда раздавались глухие рыки и моя любимая нервно оглядываясь по сторонам, словно боялась незримой угрозы. В эти моменты мне приходилось всё бросать, чем бы ни был я в этот момент занят и со всех лап бежать в гнездо, успокаивая её своим присутствием и обещанием защиты.

Это было хлопотное время. Я совсем перестал спать, охраняя покой и сон супруги.

По мере того, как подходил срок откладывания яйца, Эолайн становилась всё более раздражительной. Её рычание стало привычным звуком, а сокровищница — неприступной крепостью, куда даже мне не позволялось войти. Я вынужденно находился у входа, охраняя её сон и покой. Каждый шорох, каждый шёпот слуг с верхних этажей заставляли меня мгновенно напрягаться и едва сдерживать рычание.

Совет эмирата тем временем справлялся со своей задачей гораздо лучше, чем я ожидал. Отец и дядя регулярно посещали заседания, поддерживая порядок и помогая решать мелкие конфликты, которые то и дело вспыхивали в растущем городе. Старосты и старейшины, казалось, прониклись духом ответственности и бережно несли возложенное на них бремя управления, что наполняло меня гордостью и облегчением.

Но на третьем месяце моя тревога стала невозможной. Эолайн уже не позволяла мне даже заглядывать внутрь сокровищницы. Из-за двери доносились тяжёлые вздохи и шорохи чешуи по золотым монетам, заставляющие меня метаться возле закрытых дверей, ожидая помощи от отца и дяди, которые были вызваны заранее. Когда они, наконец, прибыли, моё состояние уже граничило с паникой.

— Успокойся, Эрган, — хмыкнул отец, хлопнув меня по плечу. — Ты думаешь, что твоя драконица первая откладывает яйцо в истории нашего народа? Всё идёт как надо.

— Легко тебе говорить, — мрачно проворчал я, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Она даже не позволяет мне приблизиться! А ещё это её помешательство на старом золотом яйце. Она защищает его, словно оно живое, словно оно её дитя! Но ведь оно давно мёртвое!

Отец задумчиво нахмурился, явно пытаясь вспомнить хоть что-то похожее из своей жизни на Алракисе. Наконец он пожал плечами:

— Эрган, я никогда раньше не слышал ничего подобного. В наших архивах и летописях нет упоминаний о подобном поведении дракониц.

— Возможно, это просто влияние беременности и древних инстинктов, — дополнил дядя Эолайн. Его поставил в известность отец, послав сокола. — Не обращай на это внимания. Я уверен, как только она родит ваше собственное яйцо, её внимание переключится на живого детёныша, а древнее яйцо вернётся к тому, чем стало много тысячелетий назад — простым золотым слитком.

Мы все трое замерли, услышав внезапный приглушённый рёв, донёсшийся из-за двери. Моё сердце бешено застучало. Я больше не мог стоять и ждать. Превратившись в дракона, я решительно выбил головой дверь в сокровищницу, готовый к любым последствиям.

Внутри царил полумрак, и я едва различил в дальнем углу знакомые очертания супруги. Она лежала на боку, тяжело дыша и обнимая лапами золотое яйцо. Я осторожно приблизился, затаив дыхание, и вдруг замер, увидев, что рядом с золотым, среди рассыпанного золота и драгоценностей, блестит ещё одно яйцо — новое, перламутровое, ещё влажноватое, мерцающее и переливающееся в тусклом свете.

Моё сердце пропустило удар, затем бешено застучало вновь. Я ощутил, как что-то изменилось внутри меня, будто появилась новая нить, соединяющая нас троих — меня, Эолайн и наш драгоценный дар.

Эолайн подняла голову, её золотистые глаза устало, но нежно встретились с моими.

«— Это наше дитя, Эрган. Смотри, оно прекрасно!» — её мысленный голос был полон изумления, усталости и гордости. И впервые за последние три месяца она не хотела откусить от меня какую-нибудь лишнюю часть!

Я приблизился медленно, осторожно, чтобы не потревожить её. Встав рядом, бережно коснулся мордой её шеи, выражая всю свою любовь и поддержку.

«— Ты молодец, моя любовь. Ты подарила мне величайшее сокровище на свете.»

Она тихо фыркнула и уложила голову рядом с обоими яйцами, обнимая их крыльями и лапами. Теперь я понимал, что моя ревность была нелепа и неуместна. Эти яйца были не только её, но и моими сокровищами. Впервые за долгое время я ощутил настоящий покой.

За дверью сокровищницы послышались тихие голоса отца и дяди, которые не решились войти, давая нам насладиться первыми мгновениями нашей драконьей семьи. Я благодарно послал отцу мысленный образ того, что увидел: два сияющих яйца, символизирующих наше будущее и прошлое, мирно лежащих рядом, а вокруг них — бескрайний океан золота, так желанен для каждого драконьего сердца. Но сегодня большим для меня сокровищем было перламутровое яйцо.

Вскоре мне вновь предстоит вернуться к делам эмирата, к проблемам и хлопотам, но сейчас… Сейчас время принадлежало только нашей семье.

Следующие три месяца Эолайн заботилась о яйцах с поразительной нежностью, абсолютно не разделяя их на своё и чужое. Я закрыл глаза на её чудачества, понимая, что с природой драконицы спорить бессмысленно. Моей задачей было просто находиться рядом, поддерживать её и охранять от любого постороннего вмешательства.

За это время драконица не съела ни кусочка пищи и почти не спала. Она была полностью погружена в охрану своей драконьей кладки, словно от этого зависела судьба всего мира. Порой это казалось даже немного забавным, ведь к Эолайн частично вернулась способность ясно мыслить. Её драконьи инстинкты несколько отступили, и теперь она могла иногда мысленно поговорить со мной, хотя до её прежнего состояния было ещё очень далеко.

— Ты уверена, что не голодна, любимая? — осторожно спрашивал я, пытаясь отвлечь её хотя бы на мгновение.

Эолайн лишь тихо фыркала, не отрывая глаз от сверкающих перламутрового и золотого яиц:

«— У меня нет времени на еду, Эрган. Я должна защищать кладку. Это гораздо важнее.»

Я усмехался, стараясь не спорить и не настаивать. Было видно, что спорить бесполезно, драконица явно была в своём мире, где существовали только она и драгоценные яйца.

Даже когда Кис прислал сообщение о том, что один из самых редких экземпляров растений в её сокровищнице на борту «Фулгура» наконец расцвёл, Эолайн осталась равнодушной. Раньше она бы немедленно бросилась изучать и документировать такое событие, но теперь лишь рассеянно ответила:

«— Позже, Эрган, сейчас не до цветов. Мои детёныши гораздо важнее.»

В её голосе было столько серьёзности и уверенности, что даже я не осмелился возразить. Теперь я с улыбкой наблюдал за её одержимостью и терпеливо ждал того дня, когда детёныш наконец вылупится, и жизнь в нашем эмирате вновь вернётся к более привычному ритму.

Но пока я просто был рядом, поддерживая её, как мог, и с волнением ожидал приближения дня рождения нашего первого дракончика.

И этот день настал неожиданно.

Первым проклюнулось золотое яйцо, вызвав у меня шок и изумление. Среди разбитой золотой скорлупы зашевелился маленький золотой дракончик. Он неуверенно вывернул одно крыло, затем второе, осторожно поднялся на лапки, покачиваясь. Эолайн ласково дунула на него лёгкой струйкой огня, и дракончик мгновенно обернулся малышкой с золотыми локонами, которой по человеческим меркам было около года.

Пока я с трудом переваривал произошедшее, послышался громкий треск перламутровой чешуи. Яйцо заходило ходуном, словно внутри шла отчаянная борьба. Через трещину высунулась маленькая когтистая лапка, судорожно сжимавшая края скорлупы, затем из другой щели появилось крыло. Яйцо резко раскололось пополам, и из него выскочили сразу два дракончика перламутровой окраски, такой же, как у Эолайн. Только их гребни на спине и головах были угольно-чёрными.

Дракончики тут же попытались оттеснить друг друга от матери, шипя и толкаясь. Но Эолайн спокойно пресекла их попытки, мягко обдав обоих струйкой огня. Малыши успокоились и быстро обратились в двух очаровательных девочек с белоснежными волосами и чёрными прядками.

— У нас три девочки, — выдохнул я, испытывая невероятное счастье, и подгрёб своё семейство поближе к себе.

Эолайн почти сразу же обернулась в человека, подхватила малышек на руки и принялась целовать их в лобики и щёчки, у неё по щекам бежали хрустальные слёзы радости.

Не удержавшись от переполнявших меня эмоций, я тоже обернулся и, подхватив любимую супругу вместе с дочками на руки, закружил их по сокровищнице, смеясь и чувствуя, что отныне наша жизнь станет совершенно особенной и полной счастья.

Эолайн заснула мгновенно, стоило мне взять наших малышек на руки. Казалось, она исчерпала последние силы, отдавая их драконьей кладке. Я бережно уложил её на мягкие ткани, аккуратно прикрыв одеялом. На её лице теперь сияла тихая, почти неземная улыбка, словно отражая весь тот свет, что теперь наполнял её сердце.

Мои руки слегка дрожали, когда я крепче прижал к себе трёх крохотных девочек. Золотая малышка уютно прижалась ко мне и зевнула, протирая кулачками сонные глазки. Перламутровые двойняшки внимательно изучали меня, издавая тихие, довольные звуки, похожие на мурлыканье.

Когда я убедился, что моя семья спокойно отдыхает, то осторожно приблизился к двери сокровищницы, которая оставалась плотно закрытой всё это время. Сердце билось быстро, волнительно ожидая момента, когда смогу показать своих драгоценных дочерей отцу и дяде, которые терпеливо ждали снаружи, проявляя уважение к святости нашего гнезда.

Я медленно приоткрыл дверь и встретился взглядами с отцом и дядей. Оба тут же вытянули шеи, с нетерпением и любопытством пытаясь разглядеть новорожденных дракончиков.

— Отец, дядя, взгляните на моих дочерей! — тихо, но с гордостью произнёс я, слегка наклоняясь, чтобы им было удобнее рассмотреть малышек.

Первым отреагировал дядя Шии-Тари. Его глаза вспыхнули восхищением, губы растянулись в широкой улыбке, и он восторженно воскликнул:

— О, Духи Каракса! Какие же они прекрасные! — Его взгляд сиял от восторга и счастья. — Эрган, три девочки — это благословение! Поздравляю, племянник!

Отец некоторое время молчал. Его глаза были прикованы к золотой малышке, которая любопытно разглядывала его, невинно улыбаясь. Внезапно его лицо изменилось, став одновременно растерянным, взволнованным и потрясённым. Губы слегка задрожали, и он сделал шаг назад, словно увидел призрака прошлого.

— Отец? — настороженно спросил я, обеспокоенно вглядываясь в его лицо. — Что с тобой?

Он медленно поднял на меня взгляд, глаза его потемнели от бушевавших внутри эмоций.

— Эрган, эта девочка... золотые локоны... — голос отца был едва слышен, словно он боялся озвучить нечто невероятное.

— Что с ней? — переспросил я, чувствуя, как внутри меня медленно нарастает тревога.

Отец глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и только после этого, едва слышно, произнёс:

— Помнишь, я подарил золотой драконице украшение, и оно исчезло, а вместо него она дала мне золотой локон? Теперь я понял, что это был за дар, сын…

Он остановился, словно ему было больно произносить следующие слова. Потом снова собрался с силами и продолжил, тихо и твёрдо:

— Твоя золотая девочка, Эрган… Это моя истинная пара. Эолайн спасла её…

Возникла глубокая тишина. Я замер, не веря услышанному. Осознание значения слов отца с огромным трудом проникало в сознание.

— Это невозможно… — пробормотал я растерянно. — Ты уверен?

Отец медленно кивнул, не отводя взгляда от малышки, которая словно почувствовала его пристальный взгляд и весело замахала крохотной ручкой. Его глаза наполнились такой нежностью и болью одновременно, что моё сердце болезненно сжалось.

— Духи, какая судьба… — прошептал отец, не в силах отвести от неё глаз. — Она родилась спустя тысячи лет после меня… А я уже думал, что обречён на вечное одиночество.

Дядя Шии-Тари внимательно слушал, переводя взгляд с отца на малышку. Его взгляд потемнел, и он тихо сказал, словно стараясь успокоить отца:

— Это дар, друг, — негромко произнёс он. — Духи дали тебе знак, что одиночество твоё не вечно. Ты нашёл её, пусть даже теперь тебе придётся ждать долгие годы, прежде чем вы сможете быть вместе.

Отец усмехнулся и кивнул, с трудом отрывая взгляд от своей маленькой пары и переводя на меня:

— Береги её, Эрган. Она особенная.

— Конечно, отец, — заверил я, крепче прижимая малышку. — Можешь не сомневаться. Я защищу её любой ценой.

Мы замолчали, погружённые в мысли. Затем дядя нарушил тишину, пытаясь вернуть атмосферу праздника:

— Ну, племянник, такое событие надо достойно отметить! Ваш новый эмират обязан праздновать рождение первых наследниц твоего рода!

Я улыбнулся, чувствуя, как на сердце стало легче, а напряжение постепенно спало.

— Ты прав, дядя. Сегодня весь эмират должен радоваться вместе с нами!

И праздник, организованный в честь рождения трёх девочек, вскоре охватил весь эмират. На центральной площади перед храмом золотой драконицы собрались сотни людей, драконов и оборотней. Музыка и смех разлились по барханам, а ночное небо озарилось красочными огнями фейерверков.

Я стоял рядом с отцом на балконе дворца, наблюдая за яркими огнями праздника, охватившего весь эмират. Отсюда было прекрасно видно центральную площадь, заполненную ликующими людьми. Музыка и звонкий смех поднимались до самых звёзд, отражаясь в ночном небе разноцветными вспышками фейерверков.

Отец молчал, задумчиво опираясь руками о каменные перила. Его взгляд был устремлён куда-то далеко, к дверям сокровищницы, где сейчас спокойно спали моя любимая драконица и три маленьких драгоценных существа, появившихся сегодня на свет. Я хорошо понимал, почему его взгляд стал таким печальным и одновременно полным трепетной надежды.

Малышки пока не могли покидать гнездо — древние драконьи традиции запрещали выносить детёнышей наружу до тех пор, пока драконица сама не разрешит этого. Даже я не осмелился бы нарушить это священное правило. Поэтому отец видел свою истинную пару всего лишь мгновение, стоя за дверью сокровищницы, и теперь его сердце разрывалось от невозможности снова быть рядом с ней, обнять и защитить, как того требовала его драконья сущность.

Я осторожно коснулся плеча отца, возвращая его внимание к празднику:

— Всё будет хорошо, отец. У нас впереди вечность. И для нас обоих, похоже, она только начинается.

Он улыбнулся с лёгкой грустью и тихо ответил:

— Ты прав, Эрган. Сегодня мы празднуем рождение новой жизни. И я благодарен Духам за то, что они подарили нам эту надежду.

Мы вновь посмотрели на торжество, и я почувствовал, как спокойная радость наполняет моё сердце. Да, сегодня было время радоваться. И все мои подданные ликовали вместе с нами, приветствуя три маленьких огонька, зажёгшихся в нашем гнезде и изменивших навсегда судьбу не только нашей семьи, но и всего Каракса.