Данияр. Не буду твоей невестой

Глава 6. Для кого это фото?

Отступаю на шаг, не сводя взгляда с недовольного холодного лица Байматова.

Упираюсь спиной в стену и тут же понимаю, какую глупость сделала: в угол себя загнала! Теперь мне выход отсюда – только если Байматов соизволит выпустить!

И вот, вроде бы, вообще не о чем беспокоиться: это официальное мероприятие, полно народу, крайне серьезного, а не сомнительная вечеринка где-нибудь в спальном районе Москвы, пресловутом Выхино или Чертаново. Я никогда не бывала, но слышала много всяких глупостей и страшилок.

И вот как-то меньше всего предполагала, что буду про это вспоминать здесь, в кругу самых богатых и влиятельных людей края. Однако же… Вспомнилось почему-то. Наверно потому, что опасность кожей чувствую. И исходит она – от Байматова.

Впрочем, прихожу я в себя быстро.

Убираю телефон, выпрямляюсь и строго смотрю в глаза Данияру:

– А в чем дело?

– В том, что незамужняя девушка не должна рассылать свои фотки посторонним мужчинам.

Онемев в очередной раз, только рот открываю. Это что вообще такое я сейчас услышала?

И какого шайтана происходит?

Байматов мне кто?

Никто!

По какому праву?..

– По какому праву?.. – выдыхаю я последнюю свою возмущенную мысль, – и с чего вы… Ты! – решаю не делать вид, что я – правильная и скромная, потому что не такая я! И не позволю тут надо мной средневековые законы устанавливать! – Ты с чего взял, что это – мужчине? И тем более, постороннему?

Вообще разговор не туда уходит. Надо было просто указать наглецу его место…

Байматов, совершенно по-звериному оскалившись, делает шаг вперед и упирается здоровенной своей ладонью в стену у моей головы, запирая таким образом меня в ловушку.

Я тут же теряю смелость и дыхание.

Прижимаюсь сильней спиной к стене, словно врасти в нее пытаясь, смотрю на Данияра и изо всех сил надеюсь, что ему не виден испуг, который испытываю сейчас.

На таком ничтожном расстоянии Байматов кажется чудовищно огромным. Он закрывает собой весь мир, и все вокруг темнеет. И его глаза сейчас тоже – темные-темные. И страшноватые.

Что ему надо?

Что он делать собирается, Всевышний?

С ума совсем сошел?

А вдруг кто-то попадет в этот закуток и увидит нас в таком скандальном положении?

– Ты выбирала соблазнительный ракурс… – Байматов, которому, похоже, вообще плевать на то, насколько он меня и себя компрометирует, наклоняется еще ниже и хрипит мне на ухо, оглушая, – и не фотографировала платье… Или это украшение на голове… А свое тело. Голую кожу. Взгляд из-под ресниц. Такое не шлют подругам…

Всевышний…

Мне становится жарко до ужаса.

Сколько времени он тут провел, наблюдая за мной?

– Только мужчине. Постороннему. Потому что ты – свободная, не просватанная девушка. А, значит, все мужчины для тебя – посторонние. Ты же – честная девушка? Да?

Последнее его «да» – настолько тихое и горячее, что мне кожу шеи у уха опаляет. Не могу пошевелиться, словно загипнотизированная! Словно меня обвивает кольцами огромный хищный змей. Горячий, как само пекло!

Не выдержав напора, упираю обе руки в грудь Данияра. И ощущаю, как он вздрагивает от моего прикосновения, словно я не кулаками в его рубашку уперлась, а открытыми ладонями – голую грудь тронула.

Мгновенная картинка этого возможного происшествия перед глазами – стоп-кадром, ярким и болезненным.

У него в распахнутом вороте рубашки видно, что грудь волосатая. Чуть-чуть совсем заметно, но можно представить…

О-о-о, Всевышний! Не буду представлять! Не буду!

А Данияр неожиданно перехватывает одну мою руку, ту самую, в которой я до сих пор телефон сжимаю, не позволяя убрать ее, спрятать обратно за спину, и шепчет, напряженно и лихорадочно глядя мне в глаза:

– Отправь мне это фото, Мадина.

– Что? – не верю я своим ушам, а взгляда не могу оторвать от его темных горячих пальцев, забравших в плен мою ладонь с телефоном. Это огненное прикосновение! Жжет! – Нет… Нет-нет-нет… Ты – посторонний… Сам же говорил, что нельзя… Приличной девушке…

Я несу бред, и это ничем не оправдано, кроме моего глубочайшего шока от самой ситуации.

Я не понимаю, что происходит. Вернее, понимаю! Конечно, понимаю! Но не верю!

– А я не буду посторонним для тебя, Мадина, – серьезно и настойчиво говорит Байматов, – уже сегодня не буду.

– Что? – а вот этого я решительно не хочу понимать и слышать!

Ужас с такой силой накрывает мою бедную, ставшую совсем шальной голову, что я не выдерживаю напряжения, а вот силы откуда-то появляются.

По крайней мере, я пытаюсь сопротивляться, толкаю в грудь Байматова и каким-то образом умудряюсь освободиться из ловушки его тела!

Не теряя времени, подхватываю подол и бегу прочь, на свет, к людям, словно несчастная принцесса, похищенная чудовищем и нашедшая путь к свободе, бежит из его жуткой пещеры.

В голове – полный бедлам, сжимаю до хруста несчастный телефон с так и не отправленной фотографией, а в ушах – тихое и решительное: «Не буду посторонним для тебя».

Что он имел в виду?

Всевышний!

Только не то, что я подумала!

Только не это!