Дар любви

Глава ПЯТНАДЦАТАЯ

Джесси натянула одеяло на голову, не желая расставаться с прекрасным сном, только что ей приснившимся. Тут она вдруг поняла, что постель непривычно жесткая. Ржание лошади разбудило ее окончательно.

Она резко села: «Это же все на самом деле! Крид действительно приехал!»

Оглядевшись по сторонам, она увидела его неподалеку седлающим мерина. Несколько секунд она любовалась его мускулистой фигурой и длинными черными волосами, блестевшими под лучами утреннего солнца.

Крид, почувствовав ее взгляд, обернулся. Кровь прилила к ее щекам, когда она вдруг осознала, что всю ночь проспала с ним в одной постели.

— Доброе утро, — сказал он, приближаясь.

— Доброе утро.

Он протянул ей руку и помог встать.

— Ты готова ехать дальше?

— Уже?

— Не знаю, как ты, но я голоден. Нужно где-нибудь купить еды. — Я готова.

— Тебе не нужно… ну, ты понимаешь?

Румянец на ее щеках разгорелся еще больше. Опустив голову, Джесси поспешила укрыться за ближайшими кустами.

Вернувшись через несколько минут, она не смела встретиться с ним глазами.

— Джесси?

— Что?

— Нам с тобой предстоит провести вдвоем уйму времени. В дороге не так уж много возможностей для уединения, так что мне не хочется, чтобы ты каждый раз чувствовала себя затруднительно… насчет всего этого, хорошо? Если тебе понадобится остановиться, ты только намекни мне.

Джесси кивнула.

— О'кей? Тогда поехали.

Когда они подъезжали к следующему городку, у Джесси от голода подвело живот. К ее разочарованию, Крид направился сперва к платной конюшне, где попросил хозяина хорошенько вычистить их мерина и дать ему побольше сена и овса.

— Всегда сначала позаботься о своей лошади, — произнес Крид назидательно, беря Джесси за руку и направляясь вдоль по улице. — Если ты позаботишься о ней, то и она позаботится о тебе.

Джесси опять кивнула, хотя правила ухода за лошадьми были в этот момент самым последним из того, что ее интересовало. Она остро ощущала, что с рядом идет высокий и красивый мужчина, и он крепко сжимает ее ручку своей мозолистой рукой.

Когда они приближались к небольшому ресторанчику, Крид подбодрил ее улыбкой и открыл дверь:

— Думаю, еще пару минут ты вытерпишь?

— Попробую.

Официантка принесла им кофе, но ее взгляд вдруг стал жестким. Принимая у них заказ, она всем своим видом показывала, что ей не нравится присутствие метиса в их заведении. Но вместе с тем было ясно, что у нее не хватит мужества отказаться их обслуживать.

— Что это с ней, что-нибудь не так? — спросила нахмурившись, Джесси, когда официантка отошла.

— То же самое обычно бывает со многими, — пробурчал Крид.

— Что ты имеешь в виду?

— Большинство людей не слишком расположены к метисам, Джесси. А кое-кто откровенно настроен против.

— Ох, вот оно что.

— И еще. Тебя тоже перестанут считать за человека, если ты связана с метисом, — сказал Крид вяло. — Лучше привыкать к этому с самого начала, если ты намерена продолжать со мной путешествие.

— Крид, люди всегда, всю мою жизнь, посматривали на меня косо и свысока, — откровенно ответила Джесси. — Тебе не кажется, что я уже могла привыкнуть?

— Не знаю. А ты привыкла?

Она вызывающе вздернула подбородок:

— Да.

— Но тебе ведь это не по нраву? — Конечно же нет, но я ничего не могу с этим поделать.

— Может так, а может быть, и нет.

— Что ты хочешь этим сказать?

Крид покачал головой:

— Мы поговорим об этом позже.

Ей не хотелось откладывать разговор, но к этому времени принесли их заказ, и еда показалась обоим важнее, чем вопросы и ответы.

Минут через двадцать, наконец насытившись, она отодвинулась от стола.

— Только не говори мне, что пиршество окончено, — сказал Крид насмешливо, как всегда удивляясь тому количеству еды, которое она уплела. Джесси кивнула:

— Не могу больше съесть ни кусочка.

— И то хорошо, — пробормотал Крид с кривой усмешкой. — Еще один кусочек, и я начну сомневаться, что мой мерин сможет поднять нас обоих.

Джесси состроила ему рожицу:

— Очень смешно, мистер Мэддиган.

— Так ты в самом деле больше не хочешь еще одну стопку блинов? Или еще бекона? Яиц? Может, чашечку кофе?

Джесси снова изобразила обиженную гримасу:

— Уверена — нет.

— Тогда пошли.

Сняв со спинки стула шляпу, Крид встал и бросил на столик пару долларов.

Их следующая остановка была у торгового центра. Крид купил ей брюки, фланелевую рубашку с длинными рукавами, толстые шерстяные носки, пару прочных сапог, широкополую шляпу и походный спальный мешок.

— Ты сможешь переодеться в дороге, — сказал он, вручая ей покупки.

— Но я никогда не носила брюк! — воскликнула она, задетая за живое одной только этой идеей.

— Ну что ж, надеюсь, с ними будет меньше хлопот, чем с дюжиной нижних юбок. И мне до смерти надоело это синее платье.

— Я же надела его только в дорогу. У меня есть и другое.

— Очень хорошо, потому что сегодня же вечером я сожгу это синее.

— Нет, Крид. У меня не так уж много одежды.

— Тогда купи себе еще одно платье, так как синее уже стало историей.

Она выбрала розовое муслиновое платье и приложила его к себе, надеясь, что Крид одобрит ее выбор.

— Такое же длинное, как и не синее, — пробормотал он.

Пока он покупал съестные припасы, она следовала за ним повсюду, чувствуя и на себе презрительные и недоверчивые взгляды, которыми провожали Крида местные жители. Смешно, но в Гаррисоне ей никогда не приходило в голову, что люди относились к Криду с презрением только из-за его происхождения. Их неодобрение казалось ей связанным лишь с его репутацией наемника и с тем, чем он занимался.

Теперь же, обращая на окружающих больше внимания, она стала подмечать страх в глазах женщин и опасливую осторожность в глазах мужчин.

Она подняла голову повыше и распрямила плечи, когда вдруг случайно услышала двух женщин, шептавшихся у нее за спиной и говоривших, что она «обыкновенная белая подстилка, раз таскается за грязным полукровкой».

Слезы обиды и гнева навернулись ей на глаза, но она подавила их. Узколобые старые сплетницы. Что они вообще могли знать о том, что значит бедствовать, голодать и прозябать в грязной маленькой хижине? Жирные, гадкие, уродливые старухи. Какое право они имеют судить ее?

Сжав кулачки, она вышла следом за Кридом из магазина.

— С тобой все в порядке, любимая? — спросил Крид.

— А что со мной могло приключиться?

— Я тоже слышал, что они говорили.

— Мерзкие старые… старые… — Она топнула ножкой, не находя подходящего слова, чтобы их обозвать. — Я им не «белая подстилка»!

— Я знаю.

— Но по какому праву они обзывают меня? Я могла бы понять это в Гаррисоне, где все знали, кто я такая и кем была моя мама. Но здесь-то меня не знают.

Крид помрачнел. Джесси заметила, как нервный тик так исказил его лицо, прежде чем он ответил:

— Они увидели, что ты со мной.

— Ну и что?

— Джесси…

С каждой минутой она расходилась все больше.

— И тебя не бесит, что люди смотрят на тебя свысока?

Он устало вздохнул.

— Бывало, и я чувствовал себя так же, как и ты. Но какого черта? Стоит ли сходить с ума, если ты не можешь изменить мир. — Он нежно провел пальцем по ее щеке. — Я же предупредил тебя, что такое случается.

— Я помню.

— Но ты не поверила.

Джесси пожала плечами:

— Наверное, нет.

— Ладно, давай заберем нашего мерина и пошлем этот городок к черту.

Позже, в тот же вечер, Джесси все еще переживала невольно подслушанный разговор. Сидя у костра с чашкой горячего кофе в руках, она глядела на пляшущие язычки пламени. В голосах тех женщин она услышала и презрение, и «праведное» негодование, но не могла этого понять. Они ничего о ней не знали, кроме того, что видели ее с Кридом, и тем не менее поторопились приклеить ей ярлык. Это было так несправедливо и отвратительно!

— Джесси?

Она оглянулась и увидела Крида, стоящего возле нее.

— Тебе нездоровится?

— Нет, все в порядке.

— Ты все еще переживаешь разговор в магазине? Она отвела глаза.

— Так, немножко. Мне хочется, чтобы меня уважали, Крид. Я что, прошу слишком многого?

— Нет, дорогая. Но если тебе нужна респектабельность, ты попала не в ту компанию.

Джесси хотелось бы поспорить с ним еще, но в глубине души она понимала, что он прав, по крайней мере отчасти. Никто не назовет Крида Мэддигана респектабельным. Теперь она понимала: есть люди, которые никогда не простят ему происхождения, то есть того, что он метис, хоть он и не виноват в обстоятельствах своего рождения. А еще она знала, что окружающие никогда не примут в свое общество человека с репутацией, хотя бы и в прошлом, наемного убийцы.

И все равно Крид был самым добрым, самым замечательным мужчиной, которого она когда-нибудь знала. И хотя они были знакомы очень короткое время, он всегда оказывался рядом, когда в нем нуждались: был ли это случай с Гарри Коултером или в день похорон матери, когда он был единственным, кто утешил ее… Крид умел оказываться в нужном месте и в нужное время.

Крид подбросил в костер сушняка, а потом взглянул на Джесси и почувствовал, как у него защемило сердце при виде печального выражения ее лица.

— Ты не будешь жалеть о том, что поехала со мной? Или уже пожалела?

Джесси решительно замотала головой.

— Нет, просто я не могу понять, почему люди такие странные. Все в нашем городке думали о Гарри Коултере как о приличном молодом человеке только потому, что он ходил с матерью по воскресеньям в церковь. И все женщины полагали, что Билли Пэдден хороший мальчик только потому, что его отец проповедник…

Она смотрела на него горящими глазами.

— Но ни тот, ни другой не могут и вполовину сравниться с тобой по благородству. Крид презрительно хмыкнул:

— Это я-то — благородный?

— Да, ты. Я уже несколько раз предлагала тебе себя, просила, чтобы ты меня взял, но ты ни разу не воспользовался этим. — Ее щеки пылали, но она, казалось, не могла остановить поток слов, хотя ей самой до конца не было понятно, с чего это она так разговорилась да эту нескромную тему. — Я умоляла тебя заняться со мной любовью, но ты каждый раз отказывался.

— И не проси меня снова.

— Что?

— Ты слышала, что я сказал. Я не благородный человек, Джесси, и не святой. Я хочу тебя больше всего чего я когда-либо хотел в жизни, больше всего на свете.

— Правда? — Его слова доставили ей удовольствие, наполнив смущением и наслаждением. — Тогда почему ты?..

— Ты сама это объяснила. Ты хочешь быть респектабельной, уважаемой женщиной, но это как раз то, чего я не смогу тебе дать никогда. И я к этому никогда и не стремился.

Джесси поглядела в глубину беспокойных черных глаз Крида, и все мысли о том, чтобы стать уважаемой дамой, улетучились у нее из головы. Он был таким высоким и таким захватывающе красивым. Огонь костра играл на резких чертах его лица, делая их еще более рельефными и оставляя профиль наполовину в тени. Ей вспомнилось ощущение крепких мускулов прижавшегося к ней тела, вспомнился вкус его поцелуев. «Будет он заниматься со мной любовью, если я попрошу снова?» Сердцем она чувствовала, что, взяв ее однажды, он никогда ее не оставит.

С дико бьющимся сердцем она медленно поднялась с земли.

— Крид… — И, встав на цыпочки, обвила его шею руками.

— Джесси, не надо…

— Прошу тебя, Крид. Возьми меня.

— Джесси…

— Мне все равно, что будут говорить люди. Не хочу их уважения, если это значит отказаться от тебя.

Он осторожно снял ее руки:

— Джесси, подумай, что ты делаешь. Когда мы Доберемся до Фриско, никто не будет знать, кто ты и откуда приехала. Ты сможешь начать совершенно новую самостоятельную жизнь. Приличную жизнь.

— Чего стоит эта жизнь, если со мной не будет тебя? — выкрикнула она, не скрывая боли и обиды, прозвучавших в ее голосе. — Я думала, ты любишь меня. Хоть чуточку.

— Я люблю тебя, и ты это знаешь.

— Зачем же тогда ты забрал меня с собой, если хочешь бросить в Сан-Франциско? — Опять этот проклятый вопрос, — пробормотал Крид.

— Почему, Крид? — прошептала она. — Он смотрел в глубину ее глаз, полных любви и надежды — Крид?

Он молча обругал себя последними словами и притянув к себе, закрыл ее рот поцелуем— требовательным, грубым и терпким поцелуем, полным страсти, раздражения и стремления преодолеть свою беспомощность. Ему доводилось иметь стычки с конокрадами, участвовать в перестрелках, но он был беззащитен перед нежной невинностью Джесси Макклауд.

Джесси приникла к его плечу, когда все поплыло у нее перед глазами. Он целовал ее и раньше, иногда мягко и нежно, иногда страстно, но никогда так, как сейчас. Одной рукой он обхватил ее за талию, прижав к себе и не давая ей шелохнуться, а другой беспокойно бродил вверх и вниз по спине и наконец подхватил за ягодицы, поднимая и прижимая так, чтобы она почувствовала всю силу и очевидность его желания.

Она целовала его в ответ, торжествуя в его объятиях и чувствуя его близость. Он хотел ее, а она хотела его.

Его поцелуи становились все более проникновенными, своим языком он дразнил ее до тех пор, пока eй не показалось, что все тело горит огнем. Застонав, она прижалась к нему, грудью расплющившись о его грудь и трепеща от желания.

Он застонал, как от сильной боли, и… резко, рывком отпрянул от нее.

— Что с тобой? — вскрикнула она. — Что случилось?

— Не здесь, Джесси. И не так.

— Черт возьми, Крид Мэддиган, если ты не закончишь то, что начал, я тебя никогда не прощу! До конца своих дней!

Он улыбнулся ей сводящей с ума улыбкой:

— Нет, простишь.

— Не прощу! — Она смотрела на него с нескрываемым возмущением. Все ее тело дрожало от желания неутоленной страсти.

— Джесси, послушай… — Он протянул к ней руку, она отвернулась; ее глаза горели мятежным огнем, а исцелованные им губы дрожали.

— Оставь меня в покое.

— Джесси, мне хочется, чтобы твоя первая ночь была особенной. Я… — Он остановился, внезапно почувствовав нерешительность.

— Продолжай.

— Мне хочется, чтобы это произошло в великолепном отеле, полном прекрасных цветов. Я хочу… — Он запнулся. — Я хочу соблазнять тебя нежными ласками и шампанским, а потом отнести тебя на постель. Мне не хочется брать тебя здесь, в грязи, уподобляясь… какому-нибудь оленю, поймавшему самку во время течки.

— Ох, Крид, — промурлыкала Джесси, глядя на него засверкавшими глазами. — Надеюсь, где-нибудь здесь поблизости есть такой отель…

— Не так уж близко, — пробормотал он вполголоса.

На этот раз, когда он протянул к ней руки, она не отпрянула, а охотно сама бросилась к нему в объятия.

— Я больше не могу с этим бороться, Джесси, — прошептал он беспомощно. — Я больше не могу бороться с тобой. — Прижав к своей груди ее головку, он тяжело и безнадежно вздохнул. — Но, если мы хотим этим заниматься, нам придется все делать по правилам.

— Что ты хочешь сказать? — спросила она приглушенным голосом.

— А то, что в ближайшем городке мы должны пожениться.

— Пожениться!

— Я за свою жизнь сделал не так уж много правильных вещей. Но вот это мы должны сделать в соответствии со Священным Писанием, если только ты хочешь быть вместе со мной. — Он поднял ей готов так, чтобы видеть лицо. — Ты выйдешь за меня, Джесмин Александриа Макклауд?

— О, да.

— Я уверен, ты совершаешь большую ошибку

— Почему, Крид Мэддиган? — промурлыкала она хлопая густыми ресницами. — Ты ведь говоришь о самых романтических вещах.

— Ничего не могу с собой поделать, Джесси, девочка, — ответил он серьезно. — Как друг я могу тебе только посоветовать сказать «нет».

Джесси мягко рассмеялась:

— Уверена, еще ни одна девушка в мире не получала такого предложения, как это. — Я хочу для тебя самого лучшего, милая. Но боюсь, я не самый лучший для тебя выбор.

— А я думаю наоборот.

Он грустно улыбнулся:

— Хорошо, если бы так оно и было.

Нагнувшись, он поцеловал ее брови, щеки, кончик носа.

— Ложись спать, Джесси, пока мои самые лучшие намерения не обратились в дым.

Счастье переполняло ее; поднявшись на цыпочки, она поцеловала его, пожелав спокойной ночи.

— Я люблю тебя, Крид, и стану хорошей женой, обещаю. — Она надеялась услышать в ответ, что он тоже любит ее; но не слишком ожидала этого. Некоторым мужчинам эти слова даются очень трудно. Но она знала, что совсем ему не безразлична, что он заботится о ней, и была уверена: придет то время, когда он произнесет слова, которых она так давно ждет.

Пока она залезала в свою постель, он стоял у костра, глядя на огонь. У него не было сомнений, что Джесси станет ему хорошей женой, лучшей из всех, которые доставались мужчинам.

Он только раздумывал, сумеет ли он стать таким мужем, которого она заслуживала.